Глава 1.
Возвращаться – плохая примета.
Белый Предел – граница Сунвора,
замок Ларьяр.
“Дом – это место,
куда тебя обязаны впустить,
когда некуда деться.”
Р. Хайнлайн
- Господин! Скорее, господин! Проснитесь!
Хозяин замка, удобно расположившийся в высоком дубовом кресле, медленно приоткрыл глаза. Громкий стук в дверь, разрывающий ещё предрассветную тишину, также вырвал его из дрёмы, которая напала на него буквально час назад. Потянувшись было к бокалу с вином и обнаружив отсутствие оного, герцог де Ларьяр с протяжным вздохом поднялся на ноги и, подхватив упавшую на пол трость, заковылял к двери.
- Господин! Господин!! Здесь…
- Иду, иду, несносная девчонка, - Он подошёл к двери и дёрнул за ручку – та не поддалась. Герцог огляделся в поисках ключа, но тот тоже исчез. Пробормотав что-то насчёт “чьих-то дурацких шуток”, старик двинулся к уже порядком запущенному письменному столу, внутри которого он, помимо всякого прочего хлама, хранил дубликат.
Порывшись в нём минуты полторы, и, наконец, обнаружив треклятый ключ, герцог мельком взглянул в зеркало, висевшее на стене напротив. Оттуда на него смотрел высокий, если не сказать – долговязый, седой, как снег, старик, закутанный в серебристую шёлковую мантию, которой явно доводилось видывать и лучшие времена. Всё это делало герцога изрядно похожим на дряхлую цаплю.
- Во что ты превратился? – Он брезгливо оглядел себя с головы до ног, - И отчего ты не подох от чьей-нибудь стрелы или меча во цвете лет, когда ещё мог передвигаться без палки?
Он с такой ненавистью взглянул на трость, будто она была причиной всех его бед. Внезапно вспомнив о том, что его ждут, Каос де Ларьяр, усталый старик, в котором от герцога не осталось ничего, кроме имени, вновь зашагал навстречу ненавидимому им миру.
- Ну, и чего ради я должен выбираться из постели ни свет ни заря? – заворчал он, поворачивая ключ в скважине, - Клянусь, если это опять твои глупые фантазии, я запру тебя в склепе на месяц!
Дверь открылась, и перед герцогом предстала виновница его пробуждения. Десяти лет от роду, в грубо скроенной мешковатой одежде, с перепачканным грязью лицом и неровно остриженными волосами, похожими на пучок соломы, вся раскрасневшаяся от бега и прямо-таки переполненная гордостью от важности своего поручения.
- В чём дело, Мила? – строго спросил старик. Девочка задрала голову – довольно высоко, учитывая, что роста в ней было едва ли не вдвое меньше, чем в нём – и, набрав в грудь воз-духа, выпалила:
- Господин, ваш сын вернулся!
- Что?! – Сердце герцога на мгновение остановилось, а затем вновь забилось с удвоенной силой, - Как? Когда?
- Только что… - Улыбка медленно сползла с лица Милы, - Приехал… на лошади… Вы не рады, господин?
Ноги герцога вдруг сделались ватными, и, чтобы не упасть, ему пришлось ухватиться за дверной косяк. Сердце продолжало отплясывать бешеную чечётку, перед глазами носились чёрные точки. Потом он вдруг почувствовал, как чьи-то руки дёргают его за полы мантии, а затем услышал тонкий голос откуда-то снизу:
- Господи-ин! Господин!
- Пожалуй, я позволяю тебе слишком многое, Мила, - пробормотал он, понемногу приходя в себя, - Вот чёрт! Почему всё так не вовремя?!
- Но, господин… ваш сын…
- Я похоронил своего сына, - отрезал герцог. Сделав пару глубоких вдохов, он отошёл от двери и нарочито медленно побрёл по коридору. Мила пошла следом, стараясь не попадаться лишний раз старику на глаза и одновременно быть рядом, если ему понадобится помощь. Внезапно герцог остановился, будто вспомнив что-то важное.
- Сбегай наверх, разбуди Эльзу, - Голос его, хоть и казался непроницаемо-твёрдым, всё-таки слегка дрожал, - Расскажи ей всё, пусть идёт сюда как можно быстрее. И, самое главное, - он повернулся и посмотрел девочке в глаза, - передай, чтобы она ненароком не попалась на глаза нашему гостю. Поняла?
- Ага, - Мила кивнула, - А какому гостю?
- Брысь!!!
Девчонку точно ветром сдуло. Каос постоял немного, собираясь с мыслями. Больше всего сейчас ему хотелось вернуться в свои покои, запереть дверь и выбросить ключ так далеко, чтобы его уже никто и никогда не нашёл. Страх медленно овладевал герцогом – липкий, тягучий, обволакивающий, какой бывает в самых жутких ночных кошмарах. Он отёр пот со лба и начал неуклюже спускаться по лестнице, кляня свой горький удел через каждую ступеньку.
За ним следили.
Бросив поводья подоспевшему конюху, Ровен скинул капюшон и осмотрелся. “Четырнадцать лет прошло, - подумал он, - а тут всё так же паршиво.” Те же грязные, поросшие мхом каменные стены, угрюмо высившиеся над не менее грязным двором и невысокими, приземистыми домами. Тот же грубо выстроенный на холме донжон, напоминающий щербатую каменную корону. Тот же запущенный чертог с заплесневелыми окнами и прохудившейся крышей.
Всё здесь было “как раньше”. Но, между тем, в воздухе витало напряжение. Странное, почти неуловимое – но Ровен почти что слышал, как у часовых на стенах пальцы тянутся к арбалетным куркам. Ловчий усмехнулся – церковь Аканора запретила арбалеты лет десять назад… ровно, как и всё, что хоть немного упрощало жизнь что солдатам, что черни.
Впрочем, здесь слова святош не имели никакой силы. Потому что здесь был Ларьяр.
Как ни в чём ни бывало, Ровен шёл по замызганной мостовой, стараясь не наступить… словом, ни во что не наступить. Он старался держаться подобающим образом, не обращая внимания на копающихся в земле крестьян, служанок, бросающих на него оценивающие взгляды, и здоровенных псов, что подбегали почти вплотную и заливались безумным – и бестолковым – лаем.
В целом, возвращение в родовое гнездо оказалось именно таким, каким он его предполагал. Никто не торопился выйти ему навстречу, лакеи отводили взгляды и делали вид, будто не замечали его, когда ловчий проходил мимо. Всё это было предсказуемо, однако… Ровен чувствовал опасность. Каждый раз, стоило кому-нибудь из слуг проскочить мимо, он с трудом подавлял желание схватиться за рукоять кинжала. “Зря я сюда приехал, - подумал ловчий, - прошлое должно оставаться в прошлом.”
Но отступать было поздно – да и некуда. Подходя к чертогу, Ровен на минуту задержался; взгляд его приковал старый, порядком запущенный фонтан, стоявший посреди некоего подобия площади. Сделанный давным-давно одним на редкость искусным мастером, он изображал Богиню, облачённую в длиннополое одеяние; в правой руке она сжимала рукоять длинного меча, в левой, поднятой вверх – чашу, из которой, по задумке создателя, и должна была бить вода.
Воды, конечно, не было.
- Да уж, - пробормотал ловчий, - что-то всё-таки изменилось. К худшему.
- А ты как думал? – произнёс до боли знакомый голос, - После того, как тебя забрали, других перемен у нас не было… Ровен.
Оторвав взор от статуи, ловчий шагнул навстречу герцогу. Он часто представлял себе эту встречу, размышлял о том, что скажет ему, как объяснит своё появление… но теперь слова застряли в горле болезненным комком. Ровен помнил его совсем другим – статным, сильным, благородным человеком. Теперь же перед ним стоял… кто-то другой.
Жалкая пародия на Каоса де Ларьяра.
- Здравствуй, отец, - наконец, сумел выдавить из себя Ровен. На душе у него скребли кошки, - Что с тобой?
- Старость, - пожал плечами герцог, опираясь всем телом на трость. Сразу было видно, что ему сложно стоять долго в одном положении, - Доживёшь до моих лет – узнаешь. Если доживёшь, конечно.
Повисла неловкая пауза. Ровен изо всех сил старался не встретиться с пристальным, изучающим взглядом отца. Тишину нарушало лишь грубое карканье ворон, почти незаметных на фоне свинцово-серого октябрьского неба.
- Ну что ж… - В голосе герцога на секунду прозвучали прежние, властные нотки, - я знал, что когда-нибудь этот день придёт. Хоть я и не думал, что это будешь ты.
- Ты о чём? – недоумённо спросил ловчий.
- О том самом. Не прикидывайся! Сын пришёл за отцом, да?
- Что? – И тут до него дошло, - Нет, подожди! Всё не так! Я…
- Ровен!!!
Крик, донёсшийся откуда-то из глубины дома, заставил Ровена замолчать. Буквально через пару секунд в дверном проёме показалась знакомая фигура; золотом блеснула в свете утреннего солнца непослушная грива волос.
- Эльза! – улыбнулся ловчий. В три прыжка преодолев разделяющее их расстояние, сестра с радостным смехом бросилась ему на шею.
- Ровен! Ты живой! Я знала, знала, что ты вернёшься! – Голос её, как и прежде, звенел серебряными колокольчиками, нисколько не утратив прежней живости. Когда Ровен мягко отстранил её от себя, она взглянула ему в лицо, - Как ты изменился…
- Не так сильно, как ты думаешь, - неясно ответил тот. Потом, посмотрев на отца, добавил:
- Может, мы всё-таки войдём в дом? Я жутко устал.
- Разумеется, - проскрипел Каос, изучая глазами мощёный камнями двор, - Эльза, проводи брата в гостевую. Я сейчас приду.
“Гостевую?” – подумал Ровен, впрочем, ничего не сказав вслух. Эльза тут же повела его внутрь, крепко сжимая его руку, точно боясь, что он снова исчезнет. С лица её не сходила счастливая улыбка.
“Ну, хоть кто-то мне рад.”
А герцог тем временем стоял около запущенного фонтана и делал то же, что и обычно – пытался разобраться с собственными мыслями. Страх покинул его, оставив после себя какое-то странное чувство, которое он никак не мог понять. От мыслей его отвлекло чьё-то осторожное покашливание. Герцог обернулся.
- Моё почтение, ваша светлость, - Поклон Джеды, как обычно, не наводил никаких мыслей о почтении – так, пустая формальность. Каос кивнул ему в ответ и снова устремил взгляд на плавающие в мутной воде тёмные скукоженные листья. Герцогу хотелось показать, что он не в настроении общаться с кем-либо – однако призывателю явно было на это плевать.
- Я узнал от слуг, - продолжил он, подойдя ближе, - что сегодня в замок пожаловал гость. Мне хотелось бы узнать о нём побольше.
- Побольше?
- Слухи и сплетни крестьян едва ли можно считать достойными доверия, - Джеда присел у края фонтана и провёл во водной глади рукой – листья неуклюже закачались на импровизированных “волнах”, - Поэтому я и пришёл к вам. В конце концов… это ведь вы здесь хозяин.
- Да… конечно, - Каос посмотрел на призывателя, - Вам не о чем беспокоиться. Это мой старый приятель, и он получил моё приглашение ещё неделю назад.
- Приглашение? – насмешливо переспросил тот, - В самом деле?
- Именно. - Герцог и бровью не повёл, - Захотелось, знаете ли, поболтать о былых деньках, вспомнить прошлое… ну, вы понимаете.
- О да, конечно. Всем нам порою нужно… что-то вспомнить. Что ж, мне всё ясно. Видно, мне и впрямь не следует верить слухам, тем более, распускаемыми чернью. – Джеда поднялся и уже собрался уходить, как Каос окликнул его:
- И что же они говорили?
- Да так… разное, – Призыватель улыбался, но глаза его оставались ледяными, - Говорили, будто бы ваш гость совсем молод, а кое-кто даже решил, что это ваш сын… Но это, конечно же, бред. Сын ваш наверняка сейчас в Серой Башне. Или же выполняет какое-нибудь поручение Настоятеля. Верно ведь?
- О, разумеется. Вся его жизнь – служение. Можете не сомневаться, Джеда.
- Я и не сомневался. Удачного дня, ваша светлость.
- Удачного дня.
Стоило призывателю отойти, Каос тут же заковылял к дому. Что бы здесь ни происходило, Джеде об этом знать не нужно. “Гость”, приставленный к герцогу Настоятелем, слишком уж рьяно исполнял свои обязанности.
“Пора разобраться, что к чему.”
Гостевая была местом весьма и весьма запущенным. Свисающая по стенам бахромой паутина вперемешку с пылью, должно быть, копилась годами, от старого камина ощутимо веяло сыростью, а кресло, в которое его усадила сестра, казалось, готово было развалиться от одного чиха. Но, тем не менее, это была неплохая перемена по сравнению с теми клоповниками, которые попадались ловчему вдоль всего Сунворийского тракта.
- Конечно, не дворец, - с тоской оглядывая комнату, произнесла Эльза, - но жить можно.
- Ничего. – Ровен с удовольствием потянулся, зевнул. Сестра настороженно и даже с каким-то подозрением вглядывалась ему в лицо. Боялась чего-то? Ловчий, при всём своём желании, не мог упрекнуть её в этом.
“В конце концов, я сам во всём виноват.”
- Ты стал… другим, – В голосе Эльзы прозвучала жалость, - Нет, не перебивай, прошу! Я понимаю, это всё дела Длани, но… Проклятье, ты постарел лет на двадцать! Что с тобой произошло? Последний раз мы виделись шесть лет назад, в Серой Башне… но тебя куда-то вызвали и тебе пришлось уехать. Я думала… нет, я, конечно, знала, что ты когда-нибудь вернёшься, но…
- Знала?
Они обернулись; около двери стоял отец. В одной руке он держал пузатую глиняную бутыль, вторая так же судорожно сжимала рукоять трости. Сделав добрый глоток, он подошёл к ним, пододвинул к себе обшарпанный деревянный стул и с кряхтеньем уселся на него.
- Знала, говоришь? – продолжил он, - И я знал. Правда, после письма от Настоятеля я думал, что наша встреча будет несколько иной. Да и ты, сын… тоже.
- Иной? – переспросила Эльза, - Что… – но Ровен тут же оборвал её:
- Когда ты получил письмо?
- Прошлой весной, - Герцог отвёл взгляд куда-то в сторону, - Настоятель писал о твоём за-дании в Лиароне. И о твоём…
Он вдруг осёкся и посмотрел Ровену в глаза. Раньше – Каос это точно помнил – они были тёмно-голубого цвета, а теперь будто выцвели, превратившись в два серебристо-серых огонька.
И тогда он испугался.
Не разительной перемены цветов и даже не того факта, что вместо этих самых “огоньков” не должно быть ничего, кроме двух чёрных провалов… Нет, не этого испугался старик. Страх охватил его, как только он почувствовал на себе этот взгляд – тот самый, виденный им десятки раз, ещё в пору его, герцога, молодости.
Смерть смотрела на Каоса де Ларьяра глазами его сына.
- Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? – Голос Эльзы вывел обоих из своего рода оцепенения, - Папа! О чём идёт речь?
- Мне, кстати, тоже интересно, - неожиданно произнёс Ровен, - Что написал Настоятель – помимо того, что меня обратят в Грешника?
Эти слова были явно лишними. Сестра тонко вскрикнула и прижала руку ко рту; отец же поморщился, как от зубной боли и приложился к бутылке. Повисла пауза.
- Прости, сестрёнка, - наконец, проговорил ловчий. На душе было паршиво, как никогда раньше, - Я думал, ты знала. Не бойся, - тут же добавил он, увидев, как у неё от испуга побелело лицо, - Глаза у меня, как видишь, пока на месте.
Он хотел произнести эту фразу как можно… беззаботней, что ли? – но, как видно, не вышло. “Опять невпопад, - подумал ловчий, - Как так вышло, что я разучился разговаривать с родными?” Вздохнув, а может – собравшись с силами, Ровен обратился к отцу:
- Ты не против, если я начну? – Каос едва заметно кивнул, - Хорошо. Это случилось после падения Лиароны…