Не раз замечала, что там, где появляется моя дочка, мир сразу преображается, происходят удивительные вещи. Точнее, начинаешь замечать то, о чём даже и не предполагал.
На этот раз нас с ней неожиданно пригласили на чай. Являемся в гости с купленной по случаю спелой дыней. Пока хозяйка, обаятельная семидесятилетняя женщина, собирает на стол, осматриваемся.
– Какой красивый у вас карниз! – восклицает дочка. Я оглядываю окна, но нигде карнизов не вижу.
– Ой, у вас розетка на потолке! – слышу новый возглас.
«Зачем нужна розетка на потолке?» – думаю в недоумении, задрав голову. Но никакой розетки не вижу.
– А какая мебель здесь! Этот диван, он же сделан из цельного дерева! –
Далее она продолжает восхищаться уже по поводу огромного зеркала в красивой резной оправе. А рядом на стене – медная керосиновая лампа, переделанная на современный лад. – Настоящие сокровища!
Дочка работает архитектором в одной из московских фирм, занимается дизайном помещений и очень удивляется, что в нашей деревне сохранился такой дом.
Хозяйка говорит, что дому сто лет. Большинство домов в Ичково построено в XIX и в начале XX века. В двадцатых годах, говорят, ещё оставалось две старых курных избушки с маленькими окошечками со слюдой, с печками без дымоходов.
– А откуда произошло название нашей деревни? – интересуется дочка.
– От старожилов я не раз слышала, что название деревни произошло от фамилии первого поселенца – Дичкова, – вступаю я в разговор. – А по второй версии, когда в таёжную глухомань пришли новгородцы, они и стали именовать деревню «Дичково», потому что чудИны казались им чуднЫми, дичились их. Да и расположена деревня в «диком» - глухом месте. Но постепенно между аборигенами – чудью заволоцкой и новыми поселенцами завязалась дружба, которая со временем, благодаря массовому обмену невестами, перешла в кровное родство.
А местные мужики в XVIII веке ездили на заработки в Холмогоры, в Архангельск и Питер – в основном, работали там кровельщиками. Уровень их культуры повышался, и, "напитерившись", они стали стыдиться названия Дичково, в разговорах с горожанами и в письмах отбрасывали первую букву. И добились своего: в начале XVIII века деревню официально во всех документах стали именовать Ичково. Ичкову - более 500 лет, поскольку известно, что здешних мастеровых брали строить Ново-Холмогоры - Архангельск и его крепость.
А узнала я об этом из книги жителя Ичково Александра Абакумова "Откуда мы родом". И как-то так вышло, что разговор наш плавно перешёл и закрутился вокруг темы родительского дома, значения его в нашей жизни.
В доме вырастало не одно поколение крестьян, преданных родной земле. Человек, имеющий дом, всегда был постоянным работником на родной земле. А тот, кто своего дома не имеет , - квартирант, наёмный работник, готовый сорваться с места, в любой день уехать куда угодно.
Дом – родовое гнездо – всегда оставался «святая святых». Сюда возвращались дети, как бы далеко потом не разлетались по земле. Дом был и остаётся малой родиной, привязывая нас невидимой пуповиной к месту рождения.
Дом даёт ощущение безопасности, становится защитой и опорой. ДОма, говорят, и стены помогают.
Дом хранит родовой дух, он и хранитель семейных реликвий. И когда становится грустно, мы вспоминаем не только любовь родных, но и вещи, которые нас окружали с детства, шаньги из русской печи, связки лука и лекарственных трав по стенам - и на душе становится тепло.
В отчий дом возвращаются, хлебнув счастья на чужбине...
- Мой дядя, как и многие деревенчена, тоже ездил на заработки в Питер, работал там и стекольщиком, и мебель сам делал. И старинную мебель он в тридцатые годы привёз из Питера, - продолжила наша собеседница.
– А как в те времена перевозили грузы? – сразу заинтересовалась дочка.- Видимо, до Архангельска поездом, а дальше – на лошадях?
- Знаю только, что этот диван он сам сделал, а как привёз – не знаю, - вздохнула хозяйка.
По случаю дочка вспомнила фильм, где один мужик, владелец антикварного магазина, охотясь за старинной мебелью известного английского мастера, ездит по дальним деревням. Приехав в глухую татарскую деревню, кое-как добирается туда по сугробам, знакомится с мужиками, которые ведут его в свой дом. Там в последней комнате он видит искомый комод. Даже марка фирмы цела.
Душа у предприимчивого мужика встрепенулась, глаза загорелись. В воображении встали сцены небывалого богатства. Ведь комод стоит не менее двух миллионов. Но как говорится, жадность фраера сгубила. И он хочет купить комод как можно дешевле. Говорит мужикам, что вещь испорчена, поскольку перекрашена белой краской. И вообще ему нужны только ножки. Наконец сторговались за восемьсот рублей. Счастливый, он бежит за машиной.
А мужички, посовещавшись, решают помочь – упростить погрузку. Если покупателю нужны только ножки, значит, надо их отрубить. Да и комод слишком громоздкий, не влезет в машину. Давай его распилим. Взревела бензопила, полетели опилки. И вот уже доски связаны изолентой в пучки. Нетрудно представить финал, когда мужик подогнал машину, чтобы погрузить вожделённый комод…
История эта весьма гармонично вписалась в наш экскурс в историю дома и деревни. А карниз оказался всего лишь выступом на стыке стены и потолка, розетка же – декоративным элементом из лепнины в центре потолка, вокруг люстры.
Гостеприимная хозяйка наливает чай в фарфоровые чашечки с петухами, ставит на стол розетки с вареньем. Сладкая дынька разрезана на блюде из того же сервиза. Чайник, включённый в электророзетку, поставлен «вдругорядь». Петушки кукарекают и распускают хвосты.
– Чашки, – поясняет тётя Тамара, – привёз племянник из Питера ещё в семидесятые годы. А мебель – диван, комод, стол, венские стулья, горку для посуды из того же Питера привёз дядя, брат отца. Его портрет на стене.
Мы смотрим на суровый профиль бородатого деда, на второй фотографии – мама тёти Тамары – бабушка Дуня в молодости. На комоде чёрно-белое фото, фотограф запечатлел её в последние годы жизни. Такой помним и мы эту добрейшую старушку, поднявшую в годы войны пятерых детей.
А дети и внуки до сей поры навещают летом свой старинный дом, где розетки не только на столе и на стенах, но и на потолке, где стол на точёных ножках и диван из гнутого дерева, где в тридцатые годы вся гостиная была уставлена мебелью в стиле русского классицизма. Где старинное зеркало над комодом продолжает вбирать добрую энергетику живущих здесь людей. Где хранятся в комоде фарфоровые чайники и чашки с петухами, и у каждой вещи – своя история, не менее интересная, чем уже рассказанная.