Сны… Такие тревожные, далекие и вместе с тем светлые. Тоненькие березки на холмах, золотистые осенью, окутанные красноватой дымкой весной… Мелкая речушка с такой чистой водой, что все камушки на дне виднелись. Запах душицы и зверобоя, которые всегда собирала мама, он преследовал во снах, казался явственным и сильным. Иногда даже просыпаться не хотелось, но звон будильника разрушал хрупкие сновидения и включал в реальность.
Вот уже около полувека он – уважаемый человек, величина, можно сказать. Четырехкомнатная квартира в высотке, дача, общественное положение, все это досталось Дмитрию Ивановичу по праву, потом и кровью пробивал он себе место под солнцем, протискивался, шел по головам… А как иначе – столица уважает сильных, уверенных в себе. И он стремился во что бы то ни стало заслужить ее уважение. А это было непросто. Но все же ему удалось, несмотря на все преграды. Да, он уже давно столичный житель, а ведь было время, когда и его клеймили чуть пренебрежительным «Лимита!»…
Димка Стылов впервые попал в столицу в 15 лет. Это была другая страна, даже другая планета! Широкие проспекты, блестящие автомобили, огромные магазины, театры, дома, зеленые парки, метро… Но самое главное – люди. Они показались тогда парню словно сошедшими со страниц журналов. Все красивые, модные, умные, рассуждают обо всем так грамотно. Ох, как тогда Димка завидовал этой беззаботности и легкости москвичей! Вероятно, именно тогда он и наметил себе «мишень» - стать таким же городским, смыть с себя деревенскую пыль. Чего-чего, а упертости Дмитрию было не занимать.
После армии поступил в институт, на физмат. Учился, вгрызаясь в гранит науки, за что и получал повышенную стипендию. Знакомился с нужными людьми, заводил полезные связи… А вот домой не ездил. Ни разу за все время учебы не приехал повидать родителей, хотя посылки их получал регулярно, с аппетитом кушая мамино варенье. Переводы денежные тоже принимал с удовольствием, а вот письма читал нехотя, отвечал на них редко, иногда ограничивался открыткой со словами: «Все нормально, жив-здоров, чего и вам желаю». Черт его знает, но стыдился он своих корней, хотя многие его однокурсники не скрывали, что они деревенские, даже гордились своим «крестьянским происхождением». А потом он встретил Лесю, свою будущую жену. Леся была коренной москвичкой, папа занимал какую-то высокую должность, мама – тоже. Поначалу родители очень неохотно приняли парня, но увидев его трудолюбие и ум, сменили гнев на милость. Свадьбу сыграли сразу же после получения дипломов. Родителей своих на свадьбу Дима не пригласил… Кстати, Лесины родители очень благосклонно восприняли такое решение. Мол, не нужно позориться перед гостями, потом как-нибудь съездим в отпуск, познакомимся.
- Вообще, Димочка, ты очень правильно поступил, что решил остаться в столице. Ты умный парень, тебе все дороги открыты, - подливала елейным голоском теща.
- Конечно, правильно. На кой черт тебе коровам хвосты крутить? – басил тесть.
Димка согласно кивал, упиваясь своей победой. Ну а как же, разве это не победа – роскошная квартира в центре, работа в институте, скоро защитит кандидатскую, жена-красавица, уже на сносях…
Так и текли годы, не омрачаемые почти ничем. Правда, как-то пришла телеграмма: «Срочно приезжай тчк Пожар тчк Родители сгорели». Но как раз в это время старшая дочь готовилась к поступлению, нужно было подключать всех знакомых, в общем, он только послал деньги – и все. Закрутил его город, закрутил, подмял под себя, сожрал. А Димка, теперь уже Дмитрий Иванович, думал, что это он победитель…
Сентябрь, ясный и золотой, шуршащий и хрупкий, с синим-синим небом, вступил в свои права. Вернее, бабье лето пришло. Конечно, в современном мегаполисе не поймешь всей этой багряно-пурпурной красоты, величественной и богатой, но кое-где имеются уголки, не застроенные «МакДональдсами», «Икеями» и другими дарами цивилизации.
- Олеся, приготовь мне пару бутербродов с собой, я хочу прогуляться.
- Дима, ну какие прогулки, в твоем-то возрасте!
- Ничего, мне 70 лет, я еще живой.
Седая морщинистая женщина в дорогом шелковом халате сердито прошла на кухню. «Вот старпер, куда он собрался, - про себя ворчала она. – Уйдет со своей аритмией, а ты сиди, волнуйся». Но ворчала по привычке, мужа она любила, уважала и просто волновалась.
Солнечный зайчик скользнул по очкам Дмитрия Ивановича, шаловливо прыгнул на нос и побежал по дорожке. Тот улыбнулся, удивляясь своему какому-то легкому состоянию. Хотелось спеть песенку, пожелать кому-то доброго дня, удачи… «Хм, давненько со мной такого не бывало. Так, куда же мне пойти?»
Он шел по тротуарам, разглядывая витрины, прохожих, машины. Свернул на бульвар – там сидели художники, выставив свои творения, кое-кто рисовал. Дмитрий Иванович подошел поближе, рассматривая портреты и пейзажи. Вдруг одна из картин привлекла его внимание. Она еще не была до конца закончена, кое-где виднелся холст, на некоторых деревьях нужно добавить побольше мазков, но то, что он уже увидел, почему-то взволновало мужчину. Лазурное небо с почти прозрачными облаками, тропинка, ведущая в густой и темный лес, виднелись елочки и осинки. Сквозь лес блестела нитка речушки, вдалеке – небольшие домики… Господи! Это же его село, его Родина! Он торопливо огляделся, ища автора картины. К нему подошла девушка лет двадцати.
- Что-то заинтересовало?
- Да, очень. Скажите, а вам этот пейзаж откуда знаком?
- Я оттуда родом, - улыбаясь, ответила та. – По памяти рисую.
- Господи, все такое же, как 50 лет назад, ничего не изменилось, - прошептал Дмитрий Иванович.
- Вы, получается, земляк мой? – еще шире улыбнувшись, спросила художница.
- Получается, что так.
- Надо же, какая встреча!
- Вас как зовут?
- Анна, Лаврентьева.
- Это вы Кольке Лавреньтеву внучкой приходитесь?
- Да!
- Как он?
- Дедушка два года назад умер…
- Ох ты, горе какое… Аннушка, расскажите, умоляю Вас, что там, как там?
И Анна рассказала Дмитрию Ивановичу обо всех их общих знакомых, вообще о жизни. Мужчина не скрывал слез счастья – он вдруг понял, чего ему так не хватало все эти годы.
- А Вы очень скучаете, это сразу видно. Часто, наверное, домой ездите? – спросила Анна собеседника.
Тот вдруг нахмурился, лицо его приняло виноватое выражение, и он промямлил:
- Нет, Аня, я как уехал, ни разу там не был…
Девушка удивленно вскинула брови:
- Как же так? Я вот через три дня поеду домой, соскучилась страшно. Два дня в поезде – и я дома. Поживу недельки две, и снова сюда, на сессию. Конечно, Москва затягивает, но я, похоже, навсегда останусь деревенской девушкой…
- Знаете что, - вдруг просиял Дмитрий Иванович, - а можно мне с Вами, а? Тоже съезжу на недельку, хоть воздухом родным подышу.
- Конечно можно. Вот мой телефон, как соберетесь, билет купите, так и созвонимся.
Будто на крыльях летел домой Дмитрий Иванович.
- Леся, я еду домой! – с ходу выпалил он жене, выбежавшей из кухни.
- Погоди, успокойся, Дима, сядь, тебе волноваться нельзя. Расскажи по порядку.
Но Дмитрий Иванович, возбужденный встречей, радостный, не мог усидеть на месте. Он то порывался к чемодану, то обнимал жену, то всхлипывал. Олеся Николаевна не на шутку испугалась.
- Дим, так нельзя. С твоей аритмией, с твоим сердцем. На-ка таблетку, угомонись. Да и потом, у тебя же через неделю плановое обследование, у меня – смотр нашего хора, дети скоро с курорта вернутся, мы обещали у них погостить…
- Леся, как ты не понимаешь, я всю жизнь, оказывается, тосковал по дому, жил с этой тоской в сердце, мне нужно туда… Может, у меня и аритмия эта из-за тоски…
- Не выдумывай, пожалуйста. Я не могу ехать сейчас, сию же секунду. Следующим летом поедем, обследуешься, подлечишься…
- К черту обследование! Олеся Николаевна (когда сердились, оба называли друг друга по имени-отчеству), на этот раз как я сказал, так и будет. Так что будьте любезны, приготовьте мне мои вещи!
- Дима, - женщина чуть не плакала, - ты же плохо дорогу переносишь, ну чего ты так растревожился? Полста лет прожил без деревни, а теперь вдруг вспомнил…
- Все, тема закрыта. Завтра поедем за билетом. И кстати, я вполне смогу поехать один, так что спокойно занимайся своими делами, ничего со мной не случится.
Олеся Николаевна давно изучила характер мужа. Как рогом упрется во что-то, так его не сдвинешь! Поэтому она поняла, что мужа заставить отказаться от поездки ей не удастся. И дети, как назло, на курорте, и сын, и дочь. Были бы дома, справились, уговорили.
А Дмитрий Иванович лежал на диване – все-таки переволновался. Но блаженная улыбка не покидала его лица. Впрочем, за обедом он уже немного справился с волнением, с аппетитом поел и вновь окунулся в воспоминания…
Густые сумерки наползали на город, свежий, но все еще теплый ветерок врывался в открытое окно спальни. Леся окинула взглядом фигуру мужа – тот чуть ссутулившись, стоял у окна, смотрел на зажигающиеся звезды.
- О чем задумался?
- Да так, взгрустнулось. Ты знаешь, какое-то непонятное чувство.
- Может, врача вызовем?
- Да ну зачем? Да и не в медицине дело.
Нет, не понимает жена. А может, это просто он сам не может объяснить. Эйфория от предстоящего свидания с родными местами сменилась глухой печалью…
- Ложись спать, Дим.
- Да я еще посижу в кабинете, почитаю.
Совсем стемнело, но Дмитрий Иванович не зажигал свет – он сидел на диване и вспоминал. Вот он, ребенок совсем, лет семи, собирает с матерью душицу на нагретых солнцем лесных полянках. Вечером отец приходит с тока – от него пахнет горячим зерном, в волосах кое-где тоненькие соломинки. Бабка Федосья принесла крынку козьего молока – Димка любит этот чуть солоноватый вкус. Вот и зима – с горки катаются на санках, самодельных, деревянных, а кто и просто на «своей подушке». Дальше – школа, выпускной, армия… А вот и заветная столица – встречает деревенского паренька тычками. Ну ничего, он сильный, прорвется. Первая стипендия, первые зачеты. «Сыночек, приезжай, скучаем за тобой сильно. Батя хворает, помочь бы надо. Возвращайся, родной. Шибко тяжело нам с отцом, оба ведь надсадные, изработанные». Опять двадцать пять! Не вернется он в деревню ни за что! А вот и любимое варенье, грушевое, прислали в посылке. Господи, господи, как быстро бежало время! «Дима, мать слегла, приезжай, повидаться просит…» Не смог ответить. Мама, мама, прости ты меня, как всегда прощала… Та страшная телеграмма – как же вы так-то, враз, старики вы мои? Кто ж за могилами вашими смотрит?! Господи, тяжко-то как… Господи, скорей бы домой, целовал бы землю родную, катался бы по ней, прощения вымаливал… Примет ли она его назад, Родина малая? Ведь предал он ее, продал себя… Царица Небесная, дай воздуху, тяжко дышать… Мама, батя, не бросайте… Леся, воды… Прости меня, Господи, помилуй, про…
- Дима, просы… А-а-а-а! Дима-а-а-а!..
«Ну наконец-то!» - подумала Анна, когда вместо очередного «абонент не отвечает», женский грустный голос ответил:
- Алло.
- Здравствуйте, а можно Дмитрия Ивановича? Дело в том, что мы с ним земляки… Ой, вы извините, я так путанно объясняю. Просто мы с ним дней десять назад примерно должны были поехать к нам на родину, договорились созвониться, а он все не звонил. А я ему почти каждый день звоню, а телефон молчит….
- Он умер, девушка.
- Как… умер?
- Позавчера девять дней было…
- Но…
- Сердце не выдержало.
Анна помолчала немного, а потом спросила:
- А где его похоронили?
- На «Ракитках». Это знаете где?
- Да-да, знаю.
Голос вдруг всхлипнул, а потом произнес:
- Простите, не могу больше говорить…
- Да-да, я понимаю, соболезную…
Но трубка уже ответила скорбными гудками.
Сторож кладбища долго и путанно объяснял, где могилка, но девушка оказалась понятливой. Она развернулась и пошла прямо по указанной дорожке. И еще сторож заметил в ее руках какой-то большой конверт. «Чего это она притащила?» - полюбопытствовал мужчина и пошел вслед за девушкой.
Анна наконец нашла то, что искала. Пока что не было ни памятника, ни нормальной оградки, только много венков, цветов, крест деревянный… Девушка аккуратно сняла бумагу с того, что показалось конвертом. Это была картина: лазурное небо с почти прозрачными облаками, тропинка, ведущая в густой и темный лес, елочки и краснолистые осинки. Сквозь лес видна была блестящая нитка речушки, вдалеке – небольшие домики.
- Ну вот, Дмитрий Иванович. Я ее закончила, картину. Пусть теперь она с Вами будет. Может, хоть так побываете дома.
Она прислонила пейзаж к бортику могилы и тихонько заплакала. Жалко было старика, жалко…