На Мартина навели порчу. Об этом ему сказал лучший друг – Карл. И тут же многозначительно добавил: «С этим надо что-то делать».
– А что? – растерянно спросил Мартин. До этого момента он и не задумывался, будто с ним что-то не так.
– Как что? – опешил Карл. – Порча не возникает же сама по себе. Ее кто-то навел. Значит, какой из этого вывод?
– Какой? – затаив дыхание, спросил Мартин.
– Первый – то, что ты редкостный болван, если не обращал на это никакого внимания. Но в этом как раз ничего нового. А второй – если порчу навели, значит надо ее как можно быстрее снять. И опять все у тебя будет хорошо.
– Можно подумать у меня раньше все было плохо, – недовольно буркнул Мартин, обидевшийся за болвана.
– А ты задумайся для начала! Хельга от кого ушла? Да еще к кому? К Отто! Твоему же соседу, вы с ним дом в дом живете! Это тебе первый пример.
– Еще разобраться, на кого теперь порчу навели – на меня или на него, – блеснули лукавым огоньком глаза Мартина.
– Хорошо. А кого после недавнего похода обошли при дележе добычи? И дали тебе за несколько месяцев плавания жалкие крохи!
– Я сам виноват – напился пьяный и заснул на вахте.
– Напиваются и спят все, а попался почему-то лишь ты!
– Случайность!
– А то, что ты поехал на рыбалку, и под тобой перевернулась лодка – тоже случайность?
– Это не я, это как раз Отто неудачно пошевелил своим толстым задом, и мы зачерпнули воды.
– Он хотел тебя утопить из-за Хельги!
– Не утопил же! И потом я был только рад, когда она к нему ушла, и не думал возражать. Не ушла бы, я ее сам утопил.
– А то, что он доплыл до берега первым, а ты застрял в море?
– Зацепился штанами за лодку, пришлось из них каким-то образом выпрыгивать в воде. Потому и задержался.
– А потом тебя ночью поколотили какие-то мерзавцы, когда ты возвращался домой? Тоже, скажешь, случайность?
– Сам виноват, поздно шел домой. Да еще и другой дорогой.
– Смотри ты, на все у него есть ответ! В общем, как знаешь, а я бы на твоем месте задумался.
– А что ты так обо мне печешься, интересно? Что-то я прежде от тебя особой заботы обо мне не замечал, – с нескрываемой подозрительностью спросил Мартин.
– Не замечал, потому что ты вообще ничего не замечаешь, – с жаром возразил Карл. – Ты вот и сейчас не веришь в порчу. А я тебе говорю, что это так. И это легко можно доказать.
– Каким же, интересно, образом?
– Я вчера узнал, что, оказывается, у меня есть родственница, дальняя, правда, которая занимается сведением порчи. И вдруг вспомнил, что ты явно нуждаешься в ее помощи. Ну сам посуди, давай рассуждать спокойно. Когда один неприятный случай – это случайность, согласен. Тем более, когда сосед уводит твою Хельгу. Тут даже я склонен с тобой согласиться, сам бы от нее сбежал на край света. Но потом эта несправедливость, когда тебя обошли в деньгах. Ты ведь дрался не хуже других, и не один шрам заработал в том походе, уж я-то знаю. И ночная драка. Сроду у нас никого так не били, а ты себе эти приключения нашел.
– Это ты нуждаешься в помощи доктора, который лечит голову, – возмутился Мартин. – А у меня все хорошо! Если что-то такое и произошло, то это стечение обстоятельств, не более. Я тебе об этом уже сказал. Порчу, если ты забыл, наводят завистники, а у меня их нет, потому что завидовать нечему.
– Конечно, чему уж тут завидовать, – немедленно вцепился в его последние слова Карл, – если того и гляди тебя ждут крупные неприятности. Я тебе об этом пытаюсь втолковать, а ты уперся как баран и ничего слышать не хочешь. А еще друг называется!
Однако разговор запал в душу. Ведь дьявол его знает, чего только на свете не бывает. Вон, рассказывают, две соседки посидели рядом, потом поссорились, и одну из них тут же парализовало, лежит теперь, ни рукой, ни ногой пошевелить не может. Хотя нигде не падала, и никто к ней и пальцем не притронулся. Разумеется, это случилось не просто так. Значит, посмотрел кто-то недобрым взглядом. А что за кто-то – тоже не надо гадать. Это та, с кем она сидела вместе. Дурной глаз – это страшное оружие, тем более что ничего потом не докажешь.
Мартин был уверен, что порчу можно навести лишь по заказу недоброжелателя, сама по себе же она не возникнет. Но какие у него недоброжелатели, если единственный, кто может иметь обиды – только Отто, и то он еще это не успел понять. Его Хельга пока очень даже устраивает. А если нет врагов, то ни о какой порче и речи не может идти.
Несколько дней он ходил, обдумывал эту мысль. Спорил наедине то с самим собой, то с Карлом. И, в конце концов, окончательно убедил себя, что напился в тот день на судне благодаря неким проискам. А окружной дорогой пошел домой неспроста, чья-то неведомая воля ему эту дорожку подсказала. Все сходилось, как ему и расписывал Карл. Но раз так, надо и правда что-то делать. И он пошел к Отто.
– Тебе чего надо? – настороженно спросил тот, когда открыл дверь и увидел на пороге Мартина.
– Поговорить хочу, – решительно сказал Мартин и, не спрашивая разрешения, вошел внутрь.
Отто молча прошел вслед за ним.
– Скажи ей, чтобы ушла, – приказал Мартин.
– Ты что это задумал? – немедленно вышла из себя Хельга. – Это теперь и мой дом. Никуда не пойду. Сам убирайся, откуда пришел. Видеть тебя не желаю!
– Ну! – выжидающе посмотрел Мартин на Отто. – Ты уже позволяешь собой командовать? Быстро же ты сдался. Я держался дольше.
Отто смешался, и, слегка заискивающе, попросил:
– Иди, в самом деле, сходи в лавку, что ли. Нам надо поговорить.
– О чем? – еще более раздраженно спросила Хельга. – Что вы там за моей спиной задумали?
– Да ничего мы не задумали! – неожиданно повысил голос всегда такой спокойный Отто. – Видишь, человек хочет обсудить что-то с глазу на глаз. Могут быть у двух мужчин свои дела? Или одним твоим умом жить?
– Ты такой же идиот, как и он. Будто я не знаю, что вы можете обсуждать вдвоем – или меня, или выпивку. Обо мне я вам говорить запрещаю, иначе обоим бошки поотрываю! Так что можете пить, пока не захлебнетесь, – сверкнула на Отто, а потом и на Мартина глазами Хельга и хлопнула дверью.
– Я прямо у тебя спрошу, без всяких подходцев, – как только они привыкли к тишине, сказал Мартин. – Признайся честно, ты хотел меня утопить из-за Хельги?
– Чего? Утопить? – не сразу даже понял, о чем его спрашивают, Отто. – Ты в своем уме? Это я тебя только сейчас готов утопить за то, что ты ее не удержал.
– Поздно, – злорадно ухмыльнулся Мартин. – Радуйтесь теперь вдвоем своему счастью.
– Ты за этим и приходил? Чтобы мне вот это все сказать? – еще более опешил Отто.
– Да я тут с Карлом на днях общался, он наговорил мне ерунды, а я что-то засомневался, – вдруг засмущался Мартин.
И его понесло на откровенность.
Да и в самом деле, должен ведь он был с кем-то обсудить то, о чем столько размышлял наедине с собой. Мартин сел на диван и обстоятельно пересказал своей недавний спор с другом.
– Понимаешь, вроде все само собой случалось. А вдруг нет, и это правда уже цепочка событий, которая неизвестно к чему меня приведет. Сегодня я об этом думаю так, завтра иначе.
– Если Хельга решит к тебе вернуться, тогда точно порча, – серьезным голосом согласился Отто. – А так, думаю, ерунда какая-то. Просто черная полоса в жизни, со всеми бывает. Но черная полоса – это не черная магия.
– Ты не обижайся тогда, что я к тебе пристал с этими дурацкими вопросами, – окончательно покраснел от смущения Мартин. – Пойдем, если уж такое дело, в соседний кабачок, выпьем за примирение.
Имея выбор напиться с Мартином и ждать возвращение домой Хельги, Отто с охотой отдал предпочтение кабачку.
Казалось, сомнения рассеялись, но очень скоро Мартина остановила неизвестная ему женщина с соседней улицы. Мартин ее признал с трудом, а вот та, как оказалась, хорошо посвящена в детали его жизни.
– Я тебя что остановила-то, – не здороваясь, начала она. – Помнишь, в прошлом году шторм был? Еще все потом удивлялись – налетел ни оттуда, ни отсюда.
– И что? – не сразу догадался, к чему она клонит, Мартин.
– А то. Ни у кого ничего не случилось во всем квартале, все успели что-то предпринять, у одного тебя ставни с окна слетели.
– Да они и так еле держались, мне надо было давно их поменять. Их чуть подтолкни, они бы упали.
– Это ты кому другому рассказывай, а нам не надо. Правильно люди говорят: порча на тебе!
– Кто говорит? – опешил Мартин.
– Да все кругом говорят. И все уверены: с тобой, пока ты не одумался, лучше дела не иметь. Вон и Отто ты чуть не зарезал за то, что Хельгу он у тебя увел. Хорошо у него ума хватило вытащить тебя на люди, и там напоить до бесчувствия. Оттого ты и не решился его убить, людского суда испугался. Не зря она к нему ушла – умный мужчина. Я бы к такому тоже хоть сейчас сбежала от своего болвана.
Мартин внутренне содрогнулся – его собеседница явно была как минимум вдвое старше Отто. Конечно, это разговор был крайне неприятен, особенно предположения, что он мог из-за Хельги убить своего соседа, которого знал с незапамятных времен, и с которым выпил уже не один бочонок рома. С другой стороны, завтра он наконец уходит в море, а когда вернется, окрестные кумушки найдут себе кого другого, чтобы перемывать косточки. Не стоит и горевать лишний раз. Этой мыслью Мартин утешился.
Обычно он с неохотой уходил в плавание. Только потом, когда корабль уже оказывался далеко от берега, в душе зарождался восторг от этой бескрайней водной поверхности кругом и бездонного неба над головой. И уже, наоборот, совсем не хотелось возвращаться домой. Он обожал это переходящее состояние от одной, мирной, стихии к другой – пиратскому промыслу. Именно поэтому и не сильно расстроился, когда в прошлом плавании его откровенно обделили деньгами. Сам же виноват, что перебрал лишнего. Впереди новый поход, и он будет впредь осторожнее.
Мартин еще издали заметил стоявшего на пирсе капитана, и приветливо помахал ему рукой. Ну наконец-то все эти безумные разговоры о порче закончатся, и он совсем скоро окажется в родной стихии, где есть только море и воля. Капитан, оказывается, ждал именно его. Он предложил Мартину бросить пока на землю свои вещи, и прогуляться с ним туда-сюда. Мартин насторожился: такое предложение не сулило ничего хорошего.
– Видишь ли, парень, меня попросили с тобой переговорить, – вкрадчиво начал капитан.
– Я даже догадываюсь о чем, – сокрушенно вздохнул Мартин. – Но смею вас заверить, что я к этим слухам не имею никакого отношения. Вам ли не знать, что это просто череда случайностей. Разве можно верить во всякую чушь?
– Так-то оно так, но проблема теперь в том, что никто не хочет выходить с тобой в море, – все также вкрадчиво продолжал капитан. – Хотя я с тобой соглашусь – все, о чем говорят, это чушь, и я в нее нисколько не верю.
– Как это не хочет? – не поверил услышанному Мартин.
– Поставь себя на наше место, парень. В море ты со своей порчей подведешь не только себя, но и всю команду. А никто из нас не хочет болтаться на рее раньше времени. Отправляться в плавание с таким, как ты, даже если все слухи выдумка – плохая примета.
– И вы тоже от меня отказываетесь?
– А я что, не из мяса и костей, по-твоему? Я тоже не спешу на тот свет, мне пока хорошо и на этом.
– И что же мне делать?
Мартин никак не мог поверить в происходящее. Ведь он был далеко не самым плохим матросом на судне. И даже более, его не раз пытались сманить на другие корабли, но он гордо отказывался. И вот к чему все в итоге привело. Ему не только не верят, но даже не дают возможности оправдаться.
– Попробуй найти себе другой корабль, где подробности твоей жизни неизвестны, – участливо предложил капитан.
– Но ведь со мной ничего не произошло, я такой же как и раньше. Какие еще могут быть подробности? Посмотрите на меня – у меня по-прежнему две руки, две ноги, голова. Что изменилось? – начал выходить из себя Мартин.
Капитан ободряюще похлопал его по плечу.
– Вот и славно. Если руки и ноги на месте. Значит, на другом корабле у тебя все сложится прекрасно. Может даже окажешься удачливее нас. Но на корабль, которым командую я, тебе путь закрыт. И не спорь. Я вижу – ты опять хочешь возразить. Но ты же понимаешь – если я сейчас пойду против мнения команды, то мы с тобой вдвоем окажемся на первом же необитаемом острове. Так что бери свои вещички и ищи новое судно. Никакого другого разговора больше не жди.
Мартин был совершенно убит случившимся. Он не помнил, как добрался до дома, и свалился без чувств на кровать. Его душило осознание страшнейшей несправедливости, которая на него обрушилась. Ну откуда, откуда они все взяли про эту порчу? Стоило одному болвану сказать, и все остальные с радостью поверили. Он все не мог до конца осознать, что такое могло произойти с ним. Да еще когда! Перед самым выходом в море, после которого должны были закончиться его неприятности.
А утром заявился Карл.
– Ну, что я тебе говорил? – довольно произнес он уже с порога. – А послушался бы меня, сейчас уже летел по волнам, как ни в чем не бывало.
– Ты? Говорил?!! – задохнулся от возмущения Мартин. – Да это из-за тебя все и началось! Как у тебя только совести хватило ко мне явиться сейчас!
– Потому что я, в отличие от некоторых, своих друзей в беде не бросаю. И в очередной раз предлагаю тебе пойти и снять порчу. Это же так просто. Я даже сам за тебя заплачу.
– Спасибо, – буркнул Мартин. – Уж за это я в силах сам заплатить. Если мне понадобится.
– А тебе уже надо, – взволнованно произнес Карл. – Иди, посмотри на свое отражение в воде – ты же весь черный.
Мартин слегка помолчал, а потом безразличным тоном спросил:
– Далеко идти-то?
– Я провожу! – немедленно вдохновился Карл.
Мартин даже не запоминал дорогу, куда его вели. Какая разница – лишь бы скорее все кончилось. Он шел и думал о том, как, оказывается, мы не умеем ценить то время, когда все безмятежно, можно спокойно заниматься своими делами, не думая, что о тебе говорят другие, и не беспокоясь о том, что случится завтра.
Колдунья, вопреки ожиданиям, оказалась не выжившей из ума старухой, а очень даже смазливой девицей, которая, правда, окинула пришельцев таким взором, что Мартин аж передернул плечами. Не хотел бы он видеть ее еще раз. Колдунья внимательно выслушала Карла, который взял инициативу в свои руки, и сам рассказал о том, что произошло с Мартином. Внимательно все выслушав, она сокрушенно покачала головой и даже поцокала языком.
– Как можно отрицать очевидное? – с укоризной посмотрела колдунья на Мартина. – На тебе порча, парень. Я просто не понимаю, как ты до сих пор еще остаешься среди живых.
– И что ему делать? Ведь необходима помощь, – продолжал вести беседу Карл, поедая колдунью глазами.
– Чтобы снять порчу, надо знать ритуал, которым ее наводили, – промурлыкала колдунья, кося глазами на Карла. Ей явно льстило такое его повышенное внимание к ней.
– Но я не знаю ритуала, – удивился Мартин. – Я и о порче-то впервые услышал вон от него, – кивнул он на Карла. – Может надо просто сходить в церковь, и помолиться как следует? Говорят, хороший священник в таких случаях тоже помогает.
– Если вам надо в церковь, так и идите, я вам зачем? – немедленно обдала обоих посетителей ледяным взором колдунья, и отвернулась, давая понять, что аудиенция закончена.
– Нет, нет, какая церковь, – поспешил успокоить ее Карл. – С магией надо бороться только другой магией. Поэтому мы и оказались здесь, чтобы вы нам помогли.
Колдунья подняла руку, давая команду немного помолчать, и после того, как Мартин и Карл испуганно притихли, сама немного помолчала, а потом объявила.
– Сейчас я не могу снять с него порчу, и никто не сможет. Даже ваш дурацкий священник. Надо дождаться, когда лунный цикл войдет в убывающую фазу. То есть приходите ко мне ровно через неделю, если не передумаете. За это время я достану воду, которой обмывали свежего покойника, она будет нужда для колдовства, и помогу твоему товарищу вернуться к обычной жизни.
– Почему же товарищу, это мой друг, – напыщенно поправил Карл.
– А в какое время лучше прийти? – немедленно переспросил Мартин.
– Ты точно не от мира сего, – удивился Карл, даже не дав ответить хозяйке жилища. – Тебе же говорят: надо совершить обряд колдовства, прочитать заклинания. Кто же это делает при солнечном свете? Мы придем, как только начнет темнеть.
Мартин тем не менее перевел вопросительный взгляд на колдунью, и та согласно кивнула.
– Вот и славно, – обрадовался Карл. – Раз все определилось, ты пока иди, а мне еще самому надо задать пару вопросов. Ровно через неделю я за тобой зайду. Надеюсь, за это время с тобой ничего страшного не случится.
Мартин не стал спорить. Ему и так хотелось поскорее удрать из этого жилища – хоть с Карлом, хоть без него.
Неделя прошла как в кошмарном сне. Мартину казалось, что все вокруг только и говорят о его порче, и ждут, когда с ним произойдет нечто непоправимое. Он и сам был уже почти уверен, что жизнь его находится на волоске, а потому, когда в доме опять появился Карл, несказанно ему обрадовался.
– Идем уже наконец, – взволнованно схватил он его за локоть, и потащил на улицу.
– Да не спеши ты, видишь, солнце еще только начинает садиться, – попробовал осадить пыл друга Карл.
Но куда там. Мартин летел к колдунье как на крыльях. Ему больше всего на свете хотелось, чтобы эта неприятная история как можно быстрее стала достоянием истории. И трудно ведь его в этом обвинять.
– Пришли, – прищурив правый глаз, хищно посмотрела на них колдунья.
– Пришли, – собрав остатки мужества в кулак, согласился Мартин.
– Сядь сюда, – приказала колдунья.
Мартин послушно сел на предложенный стул, и с замиранием сердца стал ждать, что будет дальше. Колдунья достала чашу с водой, окропила в ней ладони и побрызгала этой водой на Мартина, непрестанно шепча какие-то заклинания. А потом приказала Мартину самому опустить ладони в ту чашу, из которой она только что брала воду. Тот повиновался.
Карл тем временем тихонько сидел в углу и никоим образом не напоминал о себе, что для него было совсем несвойственно. Видно, и он проникся важностью происходящего.
– А теперь сидите здесь и ждите. Оба! – холодно приказала колдунья. – Из дома ни шага, пока я не вернусь.
После чего перелила воду в кувшин, собрала сумки и неспешно вышла на улицу.
– Куда это она? – тихим голосом спросил Мартин.
– Понятия не имею. Говорят, что порчу снимают либо на перекрестках, либо на кладбище. На наших перекрестках даже ночью вечно кто-то шатается, никакого покоя, значит, сам понимаешь, куда она направилась.
– Я хочу все увидеть сам, – вдруг заявил Мартин. – А то мало ли что она там без меня наколдует. Станет только еще хуже.
– Ты с ума сошел? Тебе же сказали сидеть дома, и не высовываться!
– Это тебе сказали, потому что ты к этому делу не имеешь никакого отношения, – вдруг вышел из себя Мартин. – А меня вот оно кровно касается. И если против меня наколдовали раз, то легко могут наколдовать и другой. Откуда я знаю, что у вас двоих на уме?
– При чем здесь двоих? – возмутился Карл. – Я-то какое к этому имею отношение?
– А такое! С тебя, если хочешь знать, все и началось. Молчал бы, и ничего этого не понадобилось. А теперь сиди здесь, и не вздумай за мной следить! Убью! – хищно сверкнул он глазами в сторону Карла.
Колдунью Мартин нагнал довольно быстро, она действительно шла в сторону кладбища. Значит, до поры до времени можно было держаться на таком расстоянии, с которого она не обнаружила бы никакой слежки. И только за городом пришлось подобраться поближе, чтобы не упустить ее из виду. Конечно, на своем пиратском веку Мартин не раз рисковал жизнью, но то же случалось в сравнительно честных поединках. А здесь, ночью, на кладбище, он слегка струсил, и даже пожалел о своем и правда дурацком поступке. Сидел бы сейчас в тишине и покое, и никакого страха не знал. Да и на Карла он, наверное, зря накричал. Тот же действовал из лучших побуждений. Надо не забыть утром извиниться. Однако, как бы то ни было, отступать уже поздно. Чертова девица идет впереди бодрыми шагами, как будто это и не кладбище с покойниками вовсе, а дом родной. Да и разобраться еще, где для таких, как она, истинный дом.
Колдунья и правда двигалась весьма уверенно, обходя могильные холмики, ни разу не оглянувшись. В падающем с неба лунном свете идти было легко и Мартину, хотя он о опасался ненароком оступиться и тем самым выдать свое присутствие. На время Мартин даже забыл о том, где находится. Самое важное сейчас было не потерять из вида ту, от которой зависела его дальнейшая судьба.
И вдруг колдунья резко остановилась.
Тут же замер и Мартин, спрятавшись за первым попавшимся могильным крестом.
Девица поставила на землю свои сумки, что-то из них вынула. Затем окропила все могилы в округе водой из кувшина и выпрямилась, распустив волосы. Наступила тишина, в которой не было ни звука. Так, во всяком случае, казалось Мартину. Затем в тишине стали угадываться нечеткие слова заклинаний, которые шептала ведьма. Но понять, что эта подозрительная девица просила у духов – снять ли порчу, или, наоборот послать на голову Мартина новые несчастья, было не разобрать, как тот ни вслушивался. Он было совсем увлекся, пытаясь разобрать, что же именно бормочет эта девка, как вдруг с испугом осознал: кроме ее голоса в окружающей темноте начали возникать другие голоса. Самые разные – мужские, женские, детские. Они то смеялись, то, судя по интонации, кому-то угрожали. И с каждым мгновением становились все сильнее и сильнее. Эти голоса проникали в самое сердце и отдавались не то что страхом, а настоящим ужасом. Ведь они принадлежали тем, кто давно уже покинул этот мир.
Скованный страхом Мартин зажмурил что есть силы глаза и вжался в давший ему временный приют крест. Но, к своему несчастью, на мгновение раскрыл веки и посмотрел, что же происходит вокруг. И вдруг увидел, как во тьме скачут какие-то неясные фигуры, а из ниоткуда возникают ухмыляющиеся ему противные рожи. Их мерзкие оскалы отняли у Мартина остатки мужества. Больше всего на свете он бы сейчас хотел сорваться с места и бежать, куда глаза глядят, однако ноги отказывались ему слушать. Мартин хотел закричать, но в горле пересохло настолько, что он не мог издать ни звуки. Призраки же не прекращали своих плясок, они прыгали вокруг в такт заклинаниям, которые произносила колдунья.
Откуда-то издалека послышался вой – как могут выть только волки.
«Это же вервольфы, оборотни, – вдруг понял Мартин. – И они вот-вот появятся здесь, чтобы разорвать меня на части. Вряд ли они упустят случая полакомиться свежей человечинкой».
Колдунья тем временем уже вскинула руки вверх и, не скрываясь, кричала в темноту слова заклинаний. Но у Мартина не было сил пытаться их разобрать. Ему было совсем не до того.
Он с ужасом смотрел на скачущие вокруг него фигуры, и чувствовал, как его щекочут и обнимают чьи-то невидимые ледяные руки. И ждал появления из темноты оборотней с горящими в ожидании жертвы глазами. Он попытался вспомнить хотя бы одну молитву, чтобы защититься от всей этой нечисти, однако был настолько парализован страхом, что никакие слова на ум не приходили. И вся эта бесовщина никак не заканчивалась. Противно выли оборотни. Многочисленные голоса вокруг превратились в бесконечный громкий гул. Колдунья тоже не умолкала, она кричала свои заклинания все громче и громче. А круговерть вокруг несчастного Мартина крутилась все быстрее и быстрее.
Быстрее и быстрее.
Быстрее и быстрее.
Утром его нашли на кладбище мертвым.
«Ведь была же порча, – сказали все. – А он, дурак, не верил».