Надежда летела на крылатом веломобиле над Москвой... Замечательный вид транспорта! Странные люди в стародавние времена мечтали о том, что в будущем стоит лишь нажать на кнопку – и вот оно, счастье. Само нечто тебя передвигает, транспортирует и высаживает.
Со временем же тренажерные залы, бассейны и парки стали повседневной необходимостью. Но, всё равно, не хватало двигательной активности, и многие предпочитали летать не на автолётах, а на прекрасных веломобилях с крыльями, которые издали смотрелись как крылья бабочки или стрекозы…
От открывающегося вида захватывало дух. Внизу проплывали парки и жилые комплексы, реки и стадионы. Остались в прошлом рабочие проблемы, как только веломобиль поднялся в воздух и в лицо подул свежий ветер. Казалось, маленькие светящиеся капли света наполняли воздух.
Однако, при приближении к дому вдруг стало тревожно. И вот, Надежда ощутила внезапное подключение. Соединение произошло в экстренном режиме, и она сразу же «увидела» общую картину, будто смотрела в камеру слежения.
Димка стоял перед экраном стереоплейера, и был чрезвычайно взволнован. Он несвязно пытался что-то сказать ей. «В вашей системе обнаружен опасный вирус класса…», - такая надпись висела теперь на экране. «Вот тебе и отдохнул после школы!»– попутно шла вибрация Димкиных мыслей.
Смутное предчувствие ещё непонятой беды охладило руки, Надежда сжала их в кулаки.
«Стоп! Провертеть обратно. Показать запись», - приказала она компьютерной системе, подключённой к её сознанию.
«Выйти в соцсети, или открыть игрушку?» - Димка, отображаемый в её голове, тем временем подключил дополнительную приставку, нажал пару кнопок и надел 3-d шлем, моментально оказавшись среди звёзд. «Ура! Игра не «висит», так что – вперёд, воины Галактики!» - и её внук с азартом начал виртуальный бой.
Он любил играть за систему Центавра, против Ориона. Центуриане были немного похожи на древних римлян, только были ещё выше и мощнее, а смешнее всего было то, что, вместо древних мечей, имели лазерные. И неоновые кинжалы за поясом… Вдобавок, Димкиного героя звали Марк Туллий Цицерон, объединитель галактического внеземного союза…
« Ну, вперёд! Стартовать – и в бой! Покажем этим злобным ящерицам!» - и Димка яростно застучал по кнопкам клавиатуры воображаемого звездолета. Тот оторвался от планеты и понёсся в космическое пространстве, а экран дал голографическую окружную панораму планет, звёзд и галактик, реально снятую НАСА и талантливо вмонтированную компьютерщиками в свою фантазию.
Опасность! Опасность! SOS! SOS! – завопили внезапно его наушники, а весь видимый им мир залило кроваво-красным.
Стоп! А это уже не игра. Включена система тревоги... Вирус? Димка снял шлем и отключил приставку. На стене-экране домашнего компьютера теперь светилась такая же надпись, как транслировали наушники подключённого к нему стереоплейера. Это означало одно: аварию, несчастье, высшую степень тревоги. Что же случилось?
«Отключить систему? Чтобы не сгорела?» – подумал Димка.
В этот момент он услышал шаги и обернулся. Его бабушка Надежда была уже в дверях, успев посадить на крышу веломобиль и спуститься в лифте.
- Бабуля! – Димка, весь в слезах, кинулся к ней, уткнулся в её живот, зарылся в складках шелкового платья.
- Ну, что случилось, Димочка? – спросила она ласково, успокаивающе взяв его за руку.
- Там…Там… Ну, ты ведь, наверное, всё это видела… Я почувствовал твоё присутствие, как это бывает всегда, когда ты за меня волнуешься. И подключил соединение с тобой.
- Да, Дима, я это видела, мой вопрос не к тебе. Это и я пока ещё не поняла, что же могло произойти… Тебе нельзя больше играть, теперь система заражена вирусом, но… Как же это случилось?
Она сбросила туфли и следом за внуком поспешила в кабинет Димкиного отца. Там взглянула на экран, запросила у системы подробные данные о нарушении. Потом опустилась в удобное вращающееся кресло, откинув назад непослушные густые волосы.
- Дела... Через твою игру, вирус проник в серьёзную компьютерную систему, пробрался в файлы твоего отца... Где он?
- На Марсе… Командировка у него. Срочная, - тихо сказал Димка.
Ещё несколько мгновений она безвольно смотрела на экран, на котором вне работы обычно транслировался коллаж земных, лунных и марсианских пейзажей.
«Спокойно, только спокойно, - мысленно попросила сама себя Надежда Анатольевна, - Впрочем, я не на работе, не подключена к системе стабилизации данных вероятностей… Сейчас… Нет, я все равно не должна думать о плохом! Ну, а если попробовать «просмотреть» вероятностное будущее – прямо сейчас, без приборов? Может, получится…
Но вначале, нужно войти в базу данных… Что произошло? Выходит, что мой внук… Только что запустил в космос спутник. Реальный спутник. Вирус, которым была заражена игра, совершил подключение к компьютеру... А тот был соединён со станцией управления полётами, где работает Генрих, отец Димки. В результате, мальчик запустил не космический корабль центуриан - как в его игре, а... Реальный спутник. Который может столкнуться с земным транспортником, летящим на Марс. Звучит невероятно, но… Все бывает в первый раз. И система вирусов уже сама размножается и совершенствуется… Значит, есть теперь такой вирус, причём, попадающий даже в приставку для игр».
- Баба Надя, что с тобой? – виноватый Димка потёрся щекой о её плечо. Он впервые видел её такой. Бабушка откинула назад голову и закрыла глаза. Её красивое молодое лицо было крайне сосредоточенно. Аж губы побелели.
- Не мешай мне, Димочка. Пойди пока на кухню.
Благодаря компьютерной программе, совмещённой с её мозгом, она теперь мысленно пробиралась в пространстве средь пучков золотящихся нитей судьбы, пространственных чёрных ловушек, визуальных миражей и линий пересечения. Вначале - проделала путь назад: этот пункт обязателен. Главное - не пороть горячку... Итак, вот источник! Внедрение вируса в шлем для игры тоже произошло через сеть... Через школьный мини-девайс внука. Это не было случайностью: намеренная диверсия. Источником была конкурирующая фирма, желающая провала той космической миссии освоения Марса, к которой относилась и станция, на которой работал Генрих... Его вызов в экстренную командировку тоже был делом их рук: отец Димки срочно вылетел в путь, на том самом транспортнике... Стоп. А теперь - просмотреть все линии вероятности будущих событий. Опять-таки: главное, без паники. Абсолютно трезво и спокойно... Итак... Есть ли путь, ведущий к спасению? Или, уже пройдена точка невозврата? Кажется, надежда существует. Маленькая, тонкая нить спасительной вероятности... «Абсолютно верно, ещё существуют две вероятности. И мы не дошли до точки их расхождения. Две!» - заключила Надежда.
А теперь, надо было действовать мгновенно. Она мысленно представила табло и набрала номер. Он засветился. Время пошло на секунды. Только бы не ошибиться!Ни телефоном, ни номером, ни человеком. Счёт идёт на секунды. И только бы никто из участников не «протормозил»!
- Артур Борисович? – её мысленный голос слегка дрожал, - Свяжитесь срочно с космопортом.
В её голове моментально, горящими символами, возникали цифры, параметры, данные…
- Звоните в одиннадцатый отдел, скажите, что вышел в космос автоматически запускаемый спутник… Его нет в объявлениях, ещё не будет на экранах... Потом объясню… Пусть они сменят направление полёта транспортника F- 325 из квадрата д-4 в направлении на д-15, ровно в семнадцать двадцать. Не перепутайте, повторяю. Затем…
Продиктовав следующие данные, она снова сосредоточилась и закрыла глаза. Больше она не успеет сделать ничего. Оставалось только ждать.
Вот маленькая точка движется в пространстве, приближаясь к разветвлению возможностей… Кажется, она проскочила… Свернула на неопасный путь. Траектория поменялась - но, это ничего, они проскочили - и это главное. Потом выровняют полёт.
Внутри головы – новый вызов.
- Надежда Анатольевна?
- Да.
- Всё нормально. Только что транспортник сделал разворот и лёг на свободную орбиту… А в чем дело? Как это произошло? Почему запустился автоматический спутник? И почему вы были в курсе?
- Вирус. Мой внук отправил спутник в космос, находясь в игре. Как это возможно, сама пока не знаю… Надо теперь дома срочно переустанавливать всю систему. Внедрять новые пароли.
- Свяжусь со специалистами, вам помогут. Надо сделать всем предупреждение. О том, что появилась новая разновидность вируса… Как вы?
- Вроде бы, ничего.
- Берегите себя. Вы – уникальны. Вам это удалось… Если захотите, приходите сейчас в отдел. Здесь я, Звягинцева и Мишулин. Кофе попьём. В нерабочей обстановке.
- Да, наверное, заеду. Часика через полтора. А вначале, немного прогуляюсь.
А потом, она полностью отключила мысленную связь и огляделась. Надо ещё раз всё проверить - и потом обязательно отдохнуть. «Так! Порядок. Комп по-новому будет запоролен - но пока что полностью отключён. А Димка сам уже разогревает на кухне еду». Заглянув к нему из прихожей, она сказала:
- Всё уже в норме, Дим, но ничего пока больше не включай. Систему на компьютере переустановят нам завтра, я, договорюсь.
На глазах у Димки навернулись слёзы.
- Я так испугался!
Надежда поцеловала внука и вышла в прихожую. Накрасила губы, подвела глаза, причесалась. Оценивающе осмотрела себя и вышла к лифту.
Ей было шестьдесят два. «Если есть в мире боги, то они - большие экспериментаторы, - подумала Надежда, - Это они подарили людям возможность обновления организма и долгой молодости, а не всякие там крема и таблетки. Правда, этот дар работает только у предрасположенных. А чаще, наоборот, можно встретить на улице и абсолютно старую, всего лишь сорокалетнюю женщину. Происходит генетическое расслоение человечества на два подвида… Можно об этом уже с уверенностью говорить».
*
На улице вовсю цвела сирень, буйно пахло жасмином. «Как я люблю это время, так быстро, мгновенно проходящей весенней радости! Как и молодость. Как первые чувства... Всё это так мимолётно», - подумала Надежда.
- Девушка! Вы – москвичка? Вы не подскажете, как попасть в музей Восточного искусства? – обратился к ней незнакомец, молодой парень лет двадцати.
«Вероятность поступления этим летом в ВУЗ – ноль процентов, вероятность…, - неожиданно для самой себя начала просчитывать она и вдруг побледнела, - О, боже! Он может сегодня погибнуть. А я... Просто, забыла «отключиться» от «вселенского компьютера» - так в шутку всегда это называю… Или же, я не смогла отключиться, после сегодняшнего несанкционированного «вторжения»? И…теперь буду попадать туда всегда, вне зависимости от желания?» - она растерялась.
- Саша… Вас зовут Александр? – спросила она.
- Да, - удивлённо согласился тот.
- Поверьте мне… Не ходите сегодня… никуда. В особенности, избегайте Красной площади и ВДНХ. Хотя…Знаете, что? Вы можете составить мне компанию, если я вас попрошу? Тогда, поедем на Арбат. Там, в театре, сегодня идёт отличная постановка Шекспира.
- Но, билеты продаются на месяц вперёд. А «лишний» у кого выпросить – не реально.
- Считайте, что у меня там…допуск первой категории.
- Подруга уборщицей работает? Вам повезло. Да, а как вас зовут?
- Надежда. Так вы… составите мне компанию? Просто так, без обязательств и дальнейших встреч?
- Да, конечно! Я пока никого в Москве не знаю. И сегодня совершенно свободен.
*
Она была рада, что не надела брюки. В этом старинном театре на Арбате соблюдали негласный дресс код, и она ему, к счастью, сейчас вполне соответствовала. Абитуриент Саша, приехавший из далёкой провинции, тоже. Он был в строгом костюме. Сейчас так москвичи по улицам не ходят, разве что в театр… Хорошо, что люди наконец-то поняли, что смотреть спектакль на мониторах или же «по-настоящему» - действие совершенно с разным эффектом. Даже слушать музыку на живом инструменте, в зале – совсем не то, как бы ни был совершенен техногенный звук. Катарсис, очищение искусством, возможен только «по старинке», без механических средств маскультуры, в едином вздохе сопереживания. И посещения театров с некоторых пор вошли снова в моду и стали культурным ритуалом.
Арбат, как всегда, был наполнен гуляющими толпами молодёжи, музыкантами, парами, прямо на улице танцующими танго, жонглерами, ролевиками и косплейщиками всех мастей и просто туристами, толпившимися у лавок с сувенирами.
Сопровождающий её кавалер смотрел на всё это широко расширенными глазами.
- Я не так представлял себе Москву… Думал, что здесь везде роботы, машины, аппараты, везде компьютеризация, пластик и бетон… Когда смотрел видео – так всё и было.
- К счастью, это – только на окраинах, и Москва – давно уже не административная столица, а только культурная. Здесь теперь стараются сохранить старину, определённый колорит, дух культуры. Как и в Петербурге. Центр Москвы теперь закрыт для проезда быстрого наземного транспорта, оставлен пешеходным и для карет.
- Я это знаю, Надя. Но, определённые шаблоны в голове всё же были.
- Как ни странно, здесь удалось воссоздать, воскресить то, что когда-то считалось утерянным. Дух старины, что ли… Определённую атмосферу. А приезжим, иностранцам особенно, нравится здесь, на Арбате. И отдохнуть можно, и в кафе посидеть, а многие стилизованы под старину, имеют свою историю. А также, здесь и сувениры купить можно.
- Матрёшек? – засмеялся Саша.
- Ага! Хотя, лично я их просто ненавижу…
У кассы она протянула в окошко свой пропуск высшей категории. Такой давали учёным её института. Никогда им не пользовалась: не то, что совесть не позволяла, а просто не хотелось выделяться, выпячиваться чем-то среди других людей, да и «отрабатывать потом карму», как она шутила.
Но не сейчас… Первое, что взбрело в голову – пойти именно сюда. Чтобы вырвать этого, ещё полчаса назад абсолютно ей не известного молодого человека, из почти неизбежной, фатальной вероятности. Лишь тонкая, зыбкая ниточка надежды выводила его судьбу прочь от трагедии - и вела к широкой ленте значительной судьбы. Катастрофа грозила ему ещё примерно два часа... Как раз то время, что можно провести здесь, в театре. Где, вне сомнений, с ними ничего не произойдёт.
Почти неизбежность. Почти... Это слово иногда меняет всё. И сейчас – тоже. Тоненькая ниточка тянулась от неизбежного крутого разворота с двумя возможными вариантами смерти: быть сбитым машиной или зарезанным маньяком, - к другой, почти невероятной, вариации полной приключений, интересной жизни. Следование по этой нестабильной цепочке – как совершение квантового скачка. Должна произойти реализация такого события, которое полностью меняет человека, делая его другим, неизбежно и навсегда…
Она чувствовала, что её спутник был близок к началу этой тонкой нити. Катарсис должен случиться сейчас… Или – никогда. Хорошо, если причиной явится просто спектакль. На него и была вся надежда.Искусство и красота всегда, во все времена, спасает мир…
В этот день давали «Ромео и Джульетту».
- Ромео! Как мне жаль, что ты – Ромео! – Саша, казалось, был до того сильно погружен в происходящее на сцене, так бурно сопереживал актёрам, что не обращал внимание ни на что остальное.
А она… Вдруг вспомнила, что не предупредила шефа, что теперь не приедет.
Потихоньку она вышла, пробираясь меж рядов и тихо извиняясь. Сейчас ей нужна была относительная тишина для связи, поскольку она вновь переутомилась, внезапно «прочитав» чужую судьбу. Это было даже слишком большой нагрузкой для мозга. В фойе, высветив в голове номер шефа и воспроизведя его образ, она поспешила извиниться:
- Артур Борисович, непредвиденные обстоятельства…
- Всё в порядке. И сколько же лет вашему «непредвиденному обстоятельству», кокетка?
- Вы наблюдали за мной? Ну…это не то, что вы подумали.
- Шучу. Волновался просто, вот и вошёл в вашу сферу. Случайно.
- Не обижаетесь?
- Нет, конечно! Целую ваши руки. Хотите, всё-таки встретимся? Приезжайте после спектакля. Вернее – приходите. Я тут, неподалёку от вас… В центре.
Начался антракт. Она с трудом нашла Сашу в фойе среди многоцветной и многоголосой толпы высыпавших сюда зрителей. Он стоял у окна, у толстой синей портьеры, и был очень взволнован.
- Действительно, нет в мире ничего сильней любви. И важнее её, - сказал молодой человек тихо, когда Надежда Анатольевна подошла к нему и посмотрела вопросительно.
- Шекспир – гений. На все времена.
- Знаете что, Надя? Я должен вернуться. У меня была…есть…девушка. Я решил, что нам надо расстаться, улетел в Москву, даже не прощаясь с ней. Я хотел стать учёным. Рано, мол, не до встреч, не до любви, не до семьи. Надо делать карьеру…
- Вы можете с ней связаться?
- Да. Хотя я временно убрал её контакт… Но ещё помню номер, наизусть.
- Свяжитесь с ней срочно! И…возвращайтесь домой. Учёным вы станете. Обязательно. Но, не сейчас. Сейчас это для вас невозможно. А пока, вы должны вернуться и помочь вашей девушке и её семье.
- Вы правы… Я это чувствую.
Надежда Анатольевна заказала в буфете сок, потом досмотрела спектакль, и, быстро, но искренне прощаясь с Сашей, смешалась с толпой на выходе. Потом – растворилась в ночи Арбата, с его фонарями и вечной притягательной тайной. Множеством огней и салютов расцветала весенняя Москва, наполненная томительным ароматом ночи.
*
- Хотите вина? – мягкие серые глаза её друга, Артура Борисовича, смотрели ласково.
- Вы знаете, что я не пью… Да, налейте.
- Вы пунктуальны, как все женщины, достойные внимания. Помните, как мы с вами познакомились?
- Да. Вы встретили меня, глупую девчонку, в аэропорту Шереметьево-5.
- Ну уж, глупую… Вы прошли такой сильно накрученный тест, и мы вас вызвали к нам. Тогда каждый наш человечек был так важен…
- Да. А я… Так боялась тогда Москвы… Она была такой страшной для меня, неприветливой, модернизированной и…холодной. Но, нигде больше не было институтов экспериментального будущего с отделением временной навигации. А я…уже чувствовала, или – просто знала, что буду или совсем бесцветной мышкой, или…
- Навигатором времени?
- Да. Хотя, я не знаю, почему мы называемся именно так. Мы – просто те, кто выбирает наилучший вариант из всех возможных развитий события. Не знаю, где: во времени или в каком-то интегральном пространстве…
- Ну… Мы же говорим: время Пушкина, время Шекспира… Время – это определённая культурная среда, которую создают люди. К тому же, мы чуточку управляем и реальным временем: тормозим своё, внутреннее, когда принимаем решение и делаем выбор вариантного будущего. Но…А когда вы перестали бояться?
- Чего? Москвы? Почти сразу.
- Нет. Ответственности. Будущего.
- Я ещё не знала толком, что мне предстоит, во что мы «вмешаемся» и что будет от нас зависеть… Думала, что просто буду решать судьбу конкретных людей. Иногда, «просматривая» то, что уже случилось с ними.
- Вот сегодня… вы тоже «вмешались» в судьбу. Уже – без всяких приборов. Так, кроме вас, не может пока никто. Вы – человек-загадка, Надежда.
- Иногда, когда настроение было на подъёме, или – наоборот, после стресса, у меня и раньше получалось читать без приборов, вне института, судьбы людей, попадающихся мне навстречу. Но я не была уверена, что считываю правильно. И не позволяла себе вмешиваться. Впрочем, тогда не шло речи о спасении жизни.
- Я желаю, чтобы вы всегда были «на подъёме», Надя! Выпьем за это.
Она посмотрела на шефа сквозь гранёный бокал с вином. Прозрачный, он отдалённо напоминал шары из хрусталя, какими в древности пользовались люди, вероятно, её способностей.
- Будучи студенткой, я не предполагала, какая задача будет стоять перед нами всеми. Тогда… От нас зависела судьба целого города. Меня взяли в этот проект без всякой предварительной подготовки, одновременно с обучением. Изматывающая работа, дни и ночи напролёт. Просмотр всех возможных вариантов, всех разветвлений, выбор ключевых точек, способов изменения, выявление нужных людей, притягивание и осуществление событий…
- Но мы все были тогда на подъёме!
- Да. И мы… Всё-таки, навигаторы! Нам удалось это. Мы выбрали…Возможно, самый лучший из вариантов. Мы «прожили» его в интегральном пространстве. И мы провели город через все тернии…
- Да. Мы прошли. Я думаю, что на сегодня об этом можно уже с уверенностью сказать, - ответил «старый»профессор, который выглядел по-прежнему где-то на тридцать шесть, - Но, хватит о работе. Лучше поговорим о Шекспире…
*
Вглядываясь в сложный узор маленьких граней-ромбиков своего бокала, Надежда вновь и вновь уносилась мыслью в далёкое прошлое… Теперь – в тот миг, когда произошло событие, навсегда изменившее её саму и мир вокруг. Где так же, как и сейчас, цвела сирень, и где, закрывая глаза и проваливаясь во тьму неизвестных измерений, самый любимый ею человек, её старый учитель, впервые коснулся её сознания не по вмонтированным чипам-передатчикам с номерами и каналами, а напрямую, силой мозга, лишь только усиленной приборами. Она почувствовала, что больше не висит одна в вакууме пространства, а идёт по тропе вслед за кем-то, как слепой за поводырём. И открывает мир, полный чувств и звуков, распахнутый и существующий всегда. Боже! Он теперь был внутри мыслимой Вселенной, создающейся ими, и он «показывал» оттуда варианты и сплетения, возможности и вероятности, и они проживали их все, одна за одной, от самых страшных и безысходных, всё выше, насколько хватит сил вырасти и подняться… Им казалось, что их так много, людей, одновременно видящих это искривлённое пространство, идущих по лабиринтам собственных страхов и грёз - но их так катастрофически не хватало… Они тянули серебряную нить связи, по которой должны будут пройти потом в реальности, отыскав нужных людей и убедив их в целесообразности определённых поступков и намерений. Они должны были создать в воображении новый мир, найти выход там, где ранее была стена…
Он теперь был там навсегда – там, в сияющей сфере осознанного коллективного разума, за пределами земного… Близкий и родной ей человек. Самый близкий. Самый родной. Её учитель. Она не всегда могла с ним связаться, но порой чувствовала просто его присутствие. Он создавал сферу вечного покоя, и ему нельзя было мешать. Ведь все мы нуждаемся в покое и прощении. И – ни в чём более. Он и был теперь этим покоем, существующим где-то. Центром созидательной силы их группы. В интегральной реальности. В белом пространстве тишины и света.
- Алё! Надежда! Вы – где? Вы вовсе не хотите говорить со мной о Шекспире? – Артур Борисович иронично-обиженно всматривался в её лицо, - Вы задумались - или же намеренно создали между нами стену? Не замыкайтесь, не надо. Хоть иногда, даже вам надо выговориться.
- Я не создаю эту стену. Она просто есть, - ответила печально Надежда.
- Если нельзя пройти сквозь эту стену, то мне надо через неё перепрыгнуть, - ответил Артур Борисович, - Да, мы с вами никогда не говорили о нём… Потому что, до конца не знаем, могло ли быть иначе. И до конца не знаем, что же с ним стало.
- Вы поняли, о ком я думаю?
- Конечно.
- То, что случилось, было неизбежным. Иначе, увы, не бывает. Помните легенду об Осирисе? Зло, темнота всегда номинально побеждает. А силы света приносят себя в жертву. И только благодаря этой жертве, мир живёт дальше и становится лучше.
- Иначе – нельзя?
- Наверное, нет…
Они немного помолчали.
- Надежда, а как поживает вирус в вашем компьютере? – Борисович намеренно хотел переменить тему, развеселить замолчавшую в раздумьях коллегу, - Вирус, который переместил вашего внука из игры в реальную компьютерную базу, вовсе не игровую?
- Я больше не включала компьютер. Надо переустанавливать систему. Как всегда, как везде… Самый главный компьютерный вирус – это горе-изобретатели, которые создают новые и новые агрессивные программы ради собственной наживы, чтобы продать потом антивирус и вновь обогатиться. Вирус в их головах и вирус в компьютерах имеет одинаковую природу. Античеловеческую по сути и агрессивную по поведению.
- Тогда, назовём её (между нами) именем злого и разрушительного египетского бога: СЕТ.
- Сознательная Единая Тень?
- Удачно вы подобрали расшифровочку! Вполне подходит. Но… Кто же тогда Осирис?
- Общее Сознание И Разумная Интеллектуальная Сеть, - тихо ответила Надя. Эти слова мгновенно родились в её голове в ответ на вопрос, - Она уже создана нами. Она существует. И все мы рано или поздно вольёмся в неё, предоставив мир самому себе. А сами уйдём в тот мир, куда не проникают тени.
- Быть может, это и есть мир вечности и любви?
- Если же действительно говорить о любви и Шекспире, то он, убивая своих героев, оставляет их навечно юными и навечно влюблёнными. - И она, наконец, только теперь притронулась губами к гранёному бокалу.
- Прочтите мне что-нибудь из своих стихов, Надя. Иначе, этот вечер не будет до конца великолепен, - попросил Артур Борисович.
- Любовь всегда безответна,
И ей не нужен ответ.
Любовь всегда неприметна,
Поскольку она – лишь свет.
И сердце, когда кровоточит,
Значит, любовью полно.
Средь множества многоточий –
Ничто не предрешено.
И в час ночной, среди зноя,
И в день печальный
Быть лунным светом,
Зарёй рассветной,
И лёгкой тайной.
Пройду, как прежде, стороною,
И край одежды
Дождём и травами терпко пахнет…
Ну, как и прежде…
Срывая радуги, поцелуи,
И в день прощальный
Не рву лишь слёзы и обещанья…
Сквозь расстоянья
Я улыбаюсь.
И всем – так можно –
Дарю надежду,
На то, что мир будет лёгким-лёгким.
Ну, как и прежде…
Она закончила читать стихотворение, и грани её бокала, филигранного, гранёного, как отшлифованный алмаз, уже плыли перед её глазами, теряя очертания, вместе с потерей фокусировки на реальном мире. Она неумолимо проваливалась в собственное прошлое…
*
Надя… Наденька… Надежда… Она стоит перед зеркалом со странным названием «трельяж», поправляя коротенькое платьице, потом нагнувшись, присела и натянула его на сбитые коленки. «Странное имя… Чужое… Не моё», - и она подошла поближе к зеркалу, чтобы рассмотреть себя, и громко произнесла своё имя, чтобы убедить себя, что это она – Надя… Она глубоко заглянула в глаза своего отражения, проваливаясь в чёрную глубину зрачков. Странно и смешно видеть себя такой маленькой. Кругом – никого. Сдвинутые зеркальные створки трельяжа замкнули внутри себя маленький мир: почти пустой трельяжный столик и девочку в зеркале. На столике есть ещё только маленький пузырёк с надписью «Духи». Надя в свои пять читать умеет, но читает надпись с ударением на «у». «А взрослые говорили мне, что их не существует… Нет, я же знаю, что они есть везде вокруг, быть может, действительно, даже в этом пузырьке. Они невидимы, но растворены и в предметах, и в растениях, и они наблюдают за нами, днём и ночью. А мы все перед ними – как на экране», - думает она.
И сдвинутые зеркальные створки отражаются друг в друге, многократно повторяя её отражение, и все эти отражения уходят дальше и дальше, в самую глубину зеркального коридора, и сосчитать их, понять, где они заканчиваются, совершенно невозможно… Они не заканчиваются, эти отражения…
Эти варианты судьбы.
*
- Здравствуйте, я не опоздала? – запыхавшаяся студентка Надя врывается на первую в своей жизни лекцию.
- Нет, вы пришли минута в минуту. Садитесь. Я как раз начинаю, - говорит профессор. Она присаживается с краю на свободное место в небольшой аудитории.
- Множество человеческих психотехник существуют для сосредоточения, закрепощения, убеждения себя в необходимости того или иного действия. Такие психотехники жизненно необходимы. Сильнее же всего закрепощённость в действиях проявлена у людей рабочих профессий, и, к сожалению, эти профессии закрепощают не только тело, вызывая зажимы в мышцах, но и закрепощение разума. Невозможно работать, не концентрируясь на монотонных действиях, «витая в облаках». Крайние формы порабощения своего собственного разума производственной необходимостью породили необратимые генетически закреплённые заболевания. Люди хоть временами должны уметь раскрепощать себя и выходить из состояния вынужденной концентрации… Но, увы, часть людей стала мучиться невозможностью раскрепостить свою человеческую природу без применения алкогольных или наркотических средств. Другая часть расслабляется только под любые соединения с компьютером и другой техникой.
Но нам с вами, как и людям других творческих профессий, необходимо уметь собственными силами полностью раскрепощать свой разум и погружаться в реальность лилы, игры творческого воображения, преодолевающей заморозку скованности. Именно психотехникам, расковывающим и рассредотачивающим разум будет посвящён наш новый изучаемый предмет – «Основы раскрепощённого разума». Это наука возвращения к истокам, к тому первоначальному состоянию, в котором меньше заданных условий и больше свободы выбора. «Будьте как дети»… Эта фраза мудрецов отнюдь не означает, что надо входить в состояние балованных несмышлёнышей. Ребёнок – это человек с подвижным, гибким разумом, способным начать с нуля любое изучение. Он ещё не знает о том, что мир полон невозможностей, и потому его развитие гораздо более многовариантно.
Любой взрослый человек имеет структурированный разум. С первых лет обучения начинается структуризация мышления, приводящая к адекватной социализации. Мы должны быть похожими, чтобы образовать единую систему правил общения. Прежде всего, нас учат думать словами. И, таким образом, мы учимся передавать друг другу слова, а не образы и понятия. И потому, даже телепатически мы на первом этапе стараемся передать друг другу именно слова. Вначале это неизбежно, хотя лучше всего сразу же одновременно пытаться формировать также и мыслеобраз. Главное, не стоит передавать мысленно те слова и понятия, смысл которых не существует или сильно искажён. Назовём эти слова символами несуществующих понятий. Но, для начала, закрепим экспериментом доказательство того, что слово, связанное с образом, легко передаётся мысленно от человека к человеку. Проведём небольшой эксперимент. Разбейтесь на пары. Вот, перед вами, геометрические фигуры разного цвета и формы. Один из вас должен представить себе один выбранный предмет. Например, жёлтый треугольник. А другой пытается угадать то, что выбрал напарник. При этом, первый непременно использует визуализацию…
Ну что, получается? При этом, вовсе не обязательно смотреть друг на друга. Это не гипноз. Надежда и Виола… Кто «задумал» предмет?
- Я, - Надежда слегка растеряна, - Но, у нас не ничего получается…
- И – не мудрено. Чтобы «прочитать» визуализированный образ, требуется глубокое сканирование, возможное лишь при рассредоточении мысли. Поменяйтесь ролями.
«У меня не получится», - подумала Надежда.
- Не думай о том,что у тебя не получится. Я уже принимала участие в подобных тренировках. Это легко, - сказала Виола, - расслабься и не думай ни о чём.
Надя попыталась отринуть эмоции и мысленно «раствориться»… И через некоторое время чётко произнесла, неожиданно для себя самой:
- Зелёный полукруг.
- Правильно, - тихо подтвердила Виола.
- Вот видите! – проговорил тем временем профессор, так как многие уже окончили эксперимент, - Мы легко улавливаем даже не сказанные слова… Но, теперь поговорим о словесной кодировке. Слова-символы несуществующих понятий просто заполонили нашу с вами речь. Попробуем разобраться, что в действительности они выражают. Рассмотрим, например, случайную фразу, недавно услышанную мною: « Я люблю этот город – гордый красавец-Ростов». Теоретически, все слова этой речевой конструкции несут смысловую нагрузку. Но… Как вы считаете, может ли город быть «гордым красавцем»? Попробуйте представить себе подобный образ для мысленной передачи. Город… Это означает: улицы, площади, дома, машины… Люди, носящиеся по магазинам, мусорные свалки окраин, шум и толкотня. Увы, Ростов-папа – по-прежнему город бандитов и наркоторговли, город, в котором до сих пор скрываются от ответа за свои дела матерые преступники. Бандформирования Ростова до сих пор, как вы знаете, полностью не уничтожены. А во времена второй мировой этот город легко сдался фашистам, да и в сороковые годы двадцать первого века являлся центром бывшего российского бандитизма, вместив всё понаехавшее туда отребье.
Кроме того, слова «гордый красавец» слишком одушевлённы, чтобы сформировать образ хоть какого-то города, и накладывают на него сверху образ человека. Этакого лихого казака с оселедцем, из картинок по учебнику истории донского казачества.
Таким образом, мы сталкиваемся здесь с явлением языковых подмен, нелепых штампов, закупоривающих мозг до состояния ступора и невозможности возврата к нормальному диалогу с человеком, который «любит гордый красавец», по его супер-чувствительному, как ему кажется, выражению. Эта языковая подмена неодушёвленной категории одушевлённой не является, в данном случае, правомерной, поскольку не является метафорой или сравнением. В отличие от женщин, стройных как берёзка или глаз, глубоких как море… Можно ведь отличить женщину-берёзку от женщины-тумбы или вообразить себе бездонные глаза, но мы никогда не сможем отличить город «гордый красавец» от города, таковым не являющегося. «Гордый красавец Москва»… «Гордый красавец Петербург»… Определения перед городом внушают вам приятие - или отторгают?
- Отторгают! – понеслось с галёрки, - Плеваться хочется!
- Следовательно, в этой фразе кроется ещё один обман. А именно: можно ли любить гордого красавца? Это сочетание не сочетаемого так же закупоривает мозг. Может, гордого красавца и можно полюбить, но вряд ли надолго и явно без взаимности. Таким образом, подтекст фразы – уничижение собеседника. Человек словесно провозглашает свою способность любить, противопоставляя её явной вашей неспособности на это чувство. Ибо заведомо известно, что уж вы точно не полюбите этого урода, потому что одухотворение его абсурдно и лишено смысла, а любовь к тому, кто на вас плевать хотел, явная глупость.
Ну, и вот так же примерно работают все штампы и лозунги. Они закупоривают мозг, вызывая его судороги, не позволяя вам мгновенно поразмыслить и соединяя несоединимое. И в нашем языке осталось множество таких штампов – наследия коррупционного правления, тоталитарных режимов и репрессий. Недаром, тоталитарные режимы всех времён запрещали герменевтику – науку о смыслах, уводящую за пределы языка. Лозунг и штамп кодирует нашу психику бессвязностью понятий, бросает в речевой ступор. Он отрицает вопросы о взаимодействии явлений между собой. Гордый красавец не связан с понятием город и чувством любви. Никак. Или: «Мир. Труд. Май», - лозунг двадцатого века. Вопрос: как связаны эти понятия между собой? Мир – это когда май или когда труд? Труд – это когда май? А когда февраль – нет? «Ленин жив, Ленин жил, Ленин будет жить!» - ещё один лозунг. Что же такое тогда эта самая жизнь? А мы не будем жить, мы не живы, только он? Лозунги не предполагают ответов на вопросы, не несут смысловой нагрузки. Они предполагают вместо вопросов расстрел при их возникновении.
Именно потому, для нас с вами так важен выход за пределы структурированного разума. Поскольку нам надо видеть реальную природу вещей, а не слова, которые порою не сообщают нам ничего… Но сейчас… Да, наша первая лекция подошла к концу. У кого есть вопросы, останьтесь. Тема следующего занятия: «Как снять лингвистическую запрограммированность». В системе любого языка существует арсенал средств для создания блокировок сознания. И прежде, чем выйти на работу с мыслеобразами, их надо разрушить, эти блокировки. После следующей лекции мы займёмся практическими занятиями – разрушением словесных установок на глупость, старость и смерть. От вас потребуется большая ментальная и эмоциональная активность. Такая ломка возможна только в группе, ибо мы создаём новую жизненную среду, нашу общую интеллектуальную сферу.
*
-…Сферу новых возможностей. ( Воспоминания Надежды перебросились ещё на год вперёд, в круглый зал со стеклянными стенами и потолком-полусферой.) С высоты птичьего полёта, отсюда открывалась Москва, с начинающимися зажигаться в сумерках огоньками окон и белыми осветительными шарами вдоль прозрачно-голубых лент дорог с вертикальными подъёмниками.
- При решении социальных вопросов и вопросов, касаемых техногенных катастроф, важно быстрое реагирование и сонастроенность действий команды. Мы – невидимый фронт. Нас не существует. Мы не действуем и не вмешиваемся. Мы лишь вовремя подаём информацию, правильную информацию тем людям, которые способны отреагировать на неё должным образом. Мы – соединяющее, связующее звено. И, поскольку нас нет, то нас нельзя взять на пеленг, внедрить в наши ряды вирус, перепрограммировать. Блоки, запреты, ошмётки старых схем и блокирующие установки также нас не касаются. Мы действуем так, как хотим, как велит нам правильно осознанный высший моральный принцип. Лишь высшие архетипы сознания управляют и руководят нашим словом и делом. Нас не существует в пределах внешнего мира – и лишь потому, что нам нет пока определения. Мы входим внутрь системы управления – высшей, кристальной сферы духа. Мы создаём эту нашу общую сферу, где нет лжи, борьбы, ненависти и предательств, где мы предстоим друг перед другом лишь теми, кем действительно являемся. Без иллюзий и лицемерия. Поскольку, если мы лжём, мы формируем второй мир, иную мыслесферу, отличную от реальной, и действуем лишь в этой мыслесфере, не имеющей отношения к действительности. И мы расщепляем наше сознание на реальность лживую и реальность подлинную, и живём в том мире, откуда нет возврата к подлинной реальности. Но если мы выйдем за пределы своего и чужого, временного и вечного, детства и старости, знания и незнания, внутреннего и внешнего, то это не будет иллюзией, хотя мы окажемся в точке внутреннего света, из которой видим иные миры и события. Находясь в нашей точке внутреннего света, мы зафиксируем это состояние приборами, чтобы получить возможность возврата в неё в любой момент и любое время, при любых условиях и любых воздействиях извне. При этом, мы объединим все наши вневременные сознания в единую сферу с помощью кристалла, который лежит в центре и фокусирует наши духовные силы в единое целое. Теперь, где бы мы ни были, мы сможем связаться с нашим духовным общим центром, с нашей точкой покоя, сферой молчания, и она даст нам внутреннюю силу. Эта внутренняя сила подключает нас к единой вселенской компьютерной базе, совершающей быстрый поиск наилучшего варианта из многовариантной возможности. Этот компьютер, таким образом, отчасти явит себя проявлением соединения с живой мыслящей структурой, созданной сложением наших волевых усилий. Она теперь существует вне нас с вами, и, пока она существует, мы сможем действовать, каждый имея ментальную силу многих, если он подключается к этой системе.
Это был он. Её учитель. И он впервые заговорил о Сфере...
- А если… Кто-нибудь чуждый отключит главный механизм управления?
- Что ж… Остаётся надеяться, что этого не случится. Контроль этого места достаточно жёсткий, и здесь не должно быть посторонних.
*
Но это всё же случилось. Когда криминальная верхушка как-то пронюхала, откуда направляются действующие силы противоборства и лишь заподозрила неизвестное неподчинение. Они всегда боялись учёных, эти силы…
Беда пришла неожиданно. Были силы, ещё не просчитанные их системой. Проект ещё не успел заработать на полную мощь, и не все данные были введены в его базу.
Ночью ей снилась горящая, раскалённая сфера, внутри которой был заключён он, её учитель. Она протянула к нему руки - но их тут же лизнули языки пламени.
- Не входи сюда, Наденька! Достаточно будет одного меня. Всё будет хорошо, - успела услыхать она слабый голос, коснувшийся её сознания. Затем огонь поглотил всё вокруг, застил глаза, растопил воздух, наполнил всё красным, жарким пламенем… Но она упорно тянула вперёд, в глубину огня, свою руку, пока не почувствовала, как этой руки коснулась другая рука, захватила её. Эта чужая ладонь была шершавой и холодной, как лёд. Но в ту же минуту её тело наполнилось музыкой, мелодией, льющейся ниоткуда, а её рука будто бы прошла бесконечное пространство, удаляясь неизмеримо далеко. Затем и она сама начала проваливаться в пустоту…
Надежда проснулась, с силой глотая воздух, будто задыхаясь от дыма. Было тихо. За окном шёл дождь, и дробинки мелких льдинок тоже стучали о подоконник и отскакивали во тьму ночи. Дождь был бесконечным.
*
… И снова её память прыгнула куда-то далеко назад, гораздо дальше времени того сна... Лет на сорок от сегодняшнего вечера. Туда, где они были вместе, и только вдвоём. Она и её друг-учитель. Такое было лишь однажды. Во дворе Сретенского монастыря. Вокруг была тишина и покой. Лишь художники-реставраторы, копировавшие здесь иконы, изредка проходили мимо. Синь первозданного неба, колокольня… Поющая, сверкающая чистотой тишина.
- Я пригласил тебя сюда, Наденька, чтобы научить тебя внутреннему покою, которого тебе не хватает. Ты – очень сильный, волевой человек, но жизнь твоя начиналась сложно, и ты нередко противопоставляешь себя несправедливости мира. Но, чтобы лучше понять мир, нужно полное слияние с ним. С его сущностью. Этому помогает чувство гармонии. Я часто прихожу именно сюда, чтобы почувствовать покой вечности. Необозримую тишину, из которой неизбежно рождается вдохновение.
Проходящий мимо парень - семинарист с красивым, одухотворенным лицом и довольно длинной для молодого человека бородкой лукаво улыбнулся молодыми весёлыми глазами:
- Здравствуй, Профессор! – напевно поставленным голосом, произнёс он.
- Здравствуй, Михаил! Как твои дела?
- Отлично! Заканчиваю икону, с Божией помощью. Благодать и умиротворение! Поток светозарный…
- Удачи тебе!
- И вам… Бог в помощь!
… Она теперь часто приезжала сюда. Первое время – чтобы удержаться в мире и жить. Потом – чтобы иметь силы. А теперь – в память о прошлом. А ещё, чтобы почувствовать то единение с миром и ощущение жизни, которое не может быть прервано даже болью утраты…
*
- Я до сих пор не знаю, как действует наша система, поскольку она уже существует вне компьютера… Да, это уже – действенная реальность, покинувшая пределы технического устройства. С чувствительностью к переплетению нитей судеб и многовариантной реальности. Да, все мы, члены экспериментальной группы, имеем чипы, связывающие нас между собой и мгновенно подключающие к единой системе.Но, в последнее время, многие из вас стали замечать, что, имея такой опыт внешних связей, начинают достигать «подключения» друг к другу, даже не входя в систему. То есть, чисто телепатически. Конечно, не будь технических моментов, таких телепатических подключений не произошло бы, хотя мы и подбирали в группу людей, генетически предрасположенных к телепатии. Но, благодаря нашему эксперименту, наработка телепатических способностей становится реальностью. Более того, заложенная нами база данных, выдающая возможности и оптимальные решения, существует уже вне компьютера, лишь обусловившись им, и не зависит от его сбоев. Мы открыли неизвестную дверь, создали что-то вроде коллективного разума, внепространственного и вневременного – а, возможно, просто случайно с ним соприкоснулись. Но, для существования стойкого соединения с этим предполагаемым «коллективным разумом» нужен канал, и пока он существует только здесь. Мы, на любом расстоянии, соединяемся с этой точкой входа, пока существует этот мощный центр. Тогда, мы все подключены к нашей ноосфере и связаны воедино. Нас пока мало: лишь наша рабочая группа, но в будущем, как я предвижу, будет создан целый институт. К сожалению, не только мы предвидим это. Учёные всегда противостояли тем силам, что имеют власть в этом мире и творят беззакония, и потому учёных во все времена пытались использовать в своих целях, либо отстранить от принятия глобальных решений и даже уничтожить как класс… Тернист путь знания. Так и сейчас, нашей деятельностью уже заинтересовались некие структуры, алчущие вечного правления. А потому, нам надо продумать, как в дальнейшем обезопасить нашу деятельность. Надо или создать несколько подобных этому компьютерных центров, или же… создать канал естественного подключения к нашей совместной ноосфере.
- Но как это возможно? Мы должны совершить совместный «мозговой штурм»?
- Не знаю, как это возможно. Но лишь одновременность выхода ничего нам не даст. И сейчас уже поздно. Вам пора расходиться. А я… Посижу здесь ещё, в тишине, и подумаю. У нас очень мало времени, друзья…
Он выключил главный свет и оставил лишь отдельные маленькие огоньки по периметру, и сквозь прозрачную полусферу потолка стали видны звёзды синего ночного неба.
Когда чуть позднее люди в чёрных балаклавах ворвались в центр, он был здесь один, находясь сознанием внутри ноосферы. Они убили его выстрелом в затылок. Он умер мгновенно.
Члены группы по-прежнему, чудом, были связаны друг с другом, и погибший учитель стал тем каналом, тем соединением, той точкой в пространстве, что дала им всем связь с общей сферой, существующей вне времени и пространства. Надя и все другие его ученики воссоздали заново Сферу. А он - вернее, его сознание... Навсегда остался там, в этой сверкающей сфере, и слился с нею. А потом, по кусочкам, крупицам собирая данные, они воскресили уничтоженную компьютерную базу, соединили её со Сферой, воссоздали и расширили да размеров института свой центр. И продолжали претворять в жизнь идеи учителя.
*
Теперь он часто снился ей. Он шёл через пустое пространство и садился рядом с нею на лавочку.
- Знаешь легенду об Осирисе и Исиде? – спросил учитель однажды.
- Нет. Я мало что знаю о легендах Египта.
- Злой бог Сет Уничтожил Осириса, разметав части его тела по всему свету. Их все нашла Исида, оплакавшая его и собравшая его тело заново. Осирис возрождается с этих пор, с каждой новой весною.
- Странная легенда.
- Все легенды – странные. Быть может, она о том, что такое истинная любовь. Только она собирает нас по кусочкам, когда мы уходим. И только она способна соединить части разорванного мира в единый образ. Ты – моя Исида. Ты держала меня за руку в момент моего ухода… Но миф также и о том, что при создании нового, для обновления мира, всегда необходима жертва. Миф о жертве присутствует в земной истории постоянно, проходит через неё красной нитью. История Земли скачкообразна, имеет значимые точки, кульминации. Не о всех знает историческая наука. Более, о них ведает религия. И всё повторяется. Вновь и вновь, хотя и в разной форме. Как будто, следуя теории фракталов…
- Где вы теперь?
- Я…Здесь. Внутри сферы. Я сам и есть часть этой сферы. Та её часть, которая связует, соединяет её с миром.
- Мы теперь общаемся даже чаще…Чем при вашей жизни.
- Да, Надя. Теперь я всегда свободен. И не спрятан от вас за рутиной дел… Мы теперь всегда вместе, как только ты вспоминаешь обо мне… Всегда.