Косятов пил уже неделю.
«Осуждайте! Сами, гляди, не так бы зо;пили, когда дорогущая машина в хлам, жену с сыном похоронил, а дочь в коме. Как дальше жить! Теперь, когда ещё в права наследования вступишь. Хорошо, несколько лет заначку копил, так, на всякий случай, мало ли чего… К делам-то она его не допускала, берегла. Жил, как сыр в масле катался. В бутик свозит, оденет. В ресторан – покормит. Спать уложит, обогреет. Последнее необязательно, но деваться некуда, супружеский долг, будь он неладен… А вообще-то хорошо жилось, грех жаловаться. Вот только с приёмышем напряги были, поколачивал, бывало. Но жена за него горой. Припугнёт, что без наследства оставит, с извинениями лезет. Нужны ему извинения, когда рёбра болят, и морда вся синяя. Ну да чего уж теперь, дело прошлое… С падчерицей поначалу терпимые отношения были, сама всё испортила. Нечего было в нижнем белье по дому бегать. Ну, прижал по пьяни в коридоре, подумаешь! Понимать же надо, пьяный человек себя не контролирует, опять же скучно. Так нет же, матери жаловаться побежала. А та рада стараться, похлеще сынка своего отходила. Да нет, это всё мелочи, в целом всё даже очень душевно было. По два раза за год заграницу отдыхать летали, это не считая зимних каникул. Сыт, пьян, и нос в табаке. Чего ещё нормальному человеку надо? Да, вот ещё друзья и знакомцы её ни в грош его не ставили, рыла воротили, но жена их быстро в чувство привела. С кем расскандалилась, кого приструнила. Зато партнёры её косяком к нему с подношениями валили, мол замолви там за нас словечко, в непринуждённой атмосфере. Дурака нашли, за подачки корячиться. Он им на все услуги тарифы установил, с невоз-вратным авансом, если вдруг дело не выгорит. Серьёзных людей не динамил, себе дороже, ну а мелкую сошку, чего ж не кинуть? Не получилось ничего, как ни умасливал, извиняйте, господа хорошие… Да, не всё коту масленица. Жил не тужил, и на тебе! И какой чёрт их понёс по такой погоде на какую-то выставку? Чего там делать, скукота одна. Все кругами ходят, морды понимающие строят. Тьфу! Жена-то его поначалу тоже приобщать пыталась, таскала за собой, как пуделя, по операм, консерваториям… недолго, правда. Как после таких мероприятий в койку укладывались, он на головную боль всё жаловался. Она баба умная, скоренько связь уловила. Тут уж либо то, либо это… Отстала. Непонятно только, чего самой-то ей бы не угомониться? Не поехала бы на эту выставку проклятущую, жива бы была. Полтинник уже разменяла, а всё как девочка скакала, всё-то ей интересно, везде-то ей побывать надо! Самой неймётся, и ему никакого покоя. Но теперь всё. Баста! Дело он её продаст, покупатели имеются. Ему эта суета ни к чему. Теперь он в полное своё удовольствие жить будет. Бассейн крытый на участке поставит, чтоб девчонки там молодые круглые сутки плескались, соскучился за столько лет по молодняку-то. И то, пора уже и разговеться, для себя пожить, тридцатник на подходе! Над падчерицей, если оклемается, опеку оформит, не оставит сиротку. А то и в клинику какую устроит, чтобы глаза не мозолила. А дружки бывшие пусть утрутся, пусть ишачат до копеечной пенсии. А то всё альфонс, альфонс… Вот тебе и альфонс".