Светлана Солнцева
Ноев ковчег
В ближайшем Подмосковье стоял дом. Он не был окружен садом. Его ограждали кругами разного диаметра два металлических забора, крашенных терракотовой краской. Участок был стриженным зеленым газоном в круге первом, и менее ухоженным, желтоватым, поросшим кустами пижмы лохматым лужком – во втором.
Ночью первую калитку сторожили два паука. Они жили под навесом, заплетя его полукружья с двух сторон ажурными тенётами. Правый паук был заметно крупнее, и дела его шли успешнее: в то время как левый собрат был погружен в бездвижное ожидание, он проворно оборачивал маленьких кукольных Фрод в липкие шелковистые коконы.
Дорожка от первой калитки ко второй была вымощена керамическими следами неведомого йети. Тщательно прорисованные пальцы ног оставались далеко за пределами подошв посетителей, а толщина следов и расстояние между ними были столь велики, что возникало ощущение переправы в ледоход. Прыжок на последний левый след вызывал неожиданный взрыв электрического света под навесом второй калитки, за которой следы продолжали свой бег до высоких ступеней крыльца. Здесь охранную эстафету принимали собаки. На уровне полутора метров крылечко заканчивалось площадкой с двумя креслами, и снова ряд крутых ступеней убегал за красный кирпичный бок первого этажа, туда, где скрывались таинственно заплетенные плющом террасы.
Несмотря на пустынность участка и абсолютный минимализм фасада, дом поражал редкостным изобилием. В нем было много всего: людей, детей, собак, котов, куриц, была даже коза. Это чувство удивительной наполненности было странным и органичным одновременно, при чем относилось как к живой, так и неживой природе. Многоярусные ряды обуви и завешанные штанги костюмерных, на колесах, вешалок почетным караулом встречали гостей в прихожей. Лестница на второй этаж, обрамленная зеркалами с двух сторон, ломано пересекала пространство. Спускаясь и подымаясь по ней, можно было видеть себя в полный рост. Изобилие комнат наверху перемежалось аквариумами с пираньями, зеркалами и разбросанными там и тут диванами. В просторных ванных комнатах душевые кабины, брызжущие водой, светом и музыкой, напоминали инопланетные летательные аппараты.
Обитатели второго этажа - три девушки и шестеро молодых людей - имели привычку собираться в большой угловой кухне. Кухня, как магнит, тянула к себе в любое время суток. По длинным подоконникам стояли кастрюли, контейнеры с фруктами и ванночки с пророщенным зерном. На заднем фоне сушилка и гладильная доска, из которой осколком торчал утюг, прижимались друг к другу боками, освобождая проход группе холодильников. Штукатурку входной и правой стены покрывали полосы пастельных тонов от желто-розового до фисташкового. Плита со столешницей находились за небольшим выступом, поэтому от входной двери невозможно было увидеть, есть ли там кто-нибудь. Пространное, в темно-синюю полоску кресло прикрывало собой беззащитный бок мягкого уголка. Утонуть в нем было настоящим наслаждением. Обитатели покидали дом ненадолго и в разное время суток, поэтому на кухне всегда была парочка молодых людей, которые готовили, и одна из девушек с чашкой кофе на маленьком стеклянном столике в металлической оправе. Состав трио всегда оставался случайным. Все это создавало обстановку странного уюта. Разговоры были малозначащие.
За синим креслом начиналось угловое окно и продолжалось до входной стены. На белом тюле ярко тлели две короткие велюровые занавески ядовитого рябинового цвета. Они висели рядом. Третья занавеска была салатной. Их никогда не раздвигали, они развевались на постоянно открытых окнах, и солнце било насквозь, превращая комнату в цветной калейдоскоп. По вечерам под потолком включалась слепая висячая лампа с большим малиновым абажуром. Она создавала пугливый полумрак, и только вытяжка горела ярким маячком. Было тихо и покойно. Стояла кружка с кофе. Что-то монотонно булькало на плите. Высокий дом царил над пустырем, как Кремль, окруженный кольцами, и об его кирпичные красные стены разбивались шумные волны мегаполиса.
Сентябрь 2015 г. Москва.