Глава 87. Странные гости
– Николай Николаевич! – Роман перемахнул через невысокий заборчик и преградил учителю путь. – Я думал, уже не догоню, – усмехнулся он, выравнивая дыхание.
– Да, Рома, я слушаю тебя, – слегка нахмурился Аверин и недоверчиво взглянул в ту сторону, откуда явился Роман.
– Где Бергер и почему я не подошёл к Вам в школе? – понимающе ухмыльнулся тот. – Докладываю: Бергер с каким-то там хором отбыл выступать на очередном православном фестивале – срочно понадобилась замена, и брат обратился к нему. Только что лично усадил его в автобус – так сказать, сдал ответственному лицу с рук на руки. А в школе не подошёл потому, что не хочу, чтобы Бергер знал.
– Многообещающее вступление… – обречённо вздохнул Николай Николаевич, тоскливо глядя в самоуверенные чёрные глаза. Он невольно отметил про себя, как сильно тот прибавил в росте – ещё немного, и придётся глядеть на него снизу вверх.
Роман как-то подозрительно счастливо расхохотался и, решительно забрав у Аверина портфель, сделал приглашающий жест рукой.
– Я Вас провожу?
Николай Николаевич неопределённо пожал плечами и молча двинулся вперёд. Серый ноябрьский день – такой, как положено: с резким холодным ветром, голыми чёрными ветками на фоне хмурого неба, с шуршанием проносящимися по асфальту ржавыми засохшими листьями – не располагал к неспешным прогулкам.
– Если никуда не торопишься, давай поговорим у меня дома, – красноречиво поёживаясь от ветра, предложил Николай Николаевич.
– Не тороплюсь, – лаконично ответил Роман и уверенно зашагал рядом.
– У тебя скоро день рождения? – не удержался от вопроса Аверин.
– Да, – равнодушно кивнул Роман. – Смешно, правда? Праздновать шестнадцатилетие, когда чувствуешь себя ровесником цивилизации… Я и в школу, честно говоря, за шиворот себя волоку – так вся эта дребедень меня достала! Если бы не Бергер…
– Вот поэтому никто из нас ничего и не помнит, – серьёзно взглянул на него Николай Николаевич. – Чтобы это не мешало жить. Не каждый способен вынести знание о своём прошлом. К сожалению, у тебя не было выхода…
– Согласен. Некоторых вещей лучше не помнить. Я ночью глаза закрываю, и у меня в голове начинает прокручиваться каждый день из тех, что Бергер прожил в моём доме. Всё, в мельчайших подробностях: с момента нашей первой встречи и до… Ну, Вы понимаете... – Взгляд Романа сделался крайне жёстким, а губы сжались в тонкую полоску. – И мне трудно от этого абстрагироваться. Он для меня теперь только тот самый ребёнок, который сделал для меня так много. А почему? Я пытался у него выяснить – в результате поскандалили… – Роман раздражённо махнул рукой. – Господи, как бы я хотел всё вернуть! Всё исправить. Чтобы он снова стал маленьким мальчиком, о котором я мог бы заботиться… Я ведь мог его усыновить! Представляете? Мог стать его Наставником… Да много чего мог для него сделать! Я бы и сейчас с радостью его усыновил, честное слово! Только теперь это никому, кроме меня, не нужно – хоть на стенку лезь! Я догадываюсь, как со стороны это странно выглядит, но ничего не могу с собой поделать. Знаете, у меня рефлекс сразу срабатывает, как только я его вижу – облизывать его, в зубах таскать, как котёнка, заботиться, опекать…
– Тебя это беспокоит? – осторожно спросил Николай Николаевич.
– Что? – удивился Роман. – Вы решили, что я жалуюсь? Нет, конечно. Бергер для меня – единственный свет в окошке, и я его никому не отдам. Даже не надейтесь. Мне просто кажется, что я никогда не смогу адекватно расплатиться с ним. Вот это по-настоящему угнетает…
– Ты можешь правильно использовать его подарок. Это и будет лучшая благодарность. Поверь мне.
– Верю, – сухо ответил Роман и до самой аверинской квартиры не проронил больше ни слова.
***
– Викентий Сигизмундович не обидится, что я пользуюсь его тапочками? – насмешливо поинтересовался Роман, разуваясь в маленькой прихожей.
– С чего ты взял, что это его тапочки? – выглянул из комнаты Аверин.
– Чувствую – с чего взял…
– А-а-а… Викентий и правда надел их пару раз, чтобы меня не обидеть. Так-то он предпочитает ходить босиком – ему всегда жарко.
– Ну, тогда никаких проблем, – весело согласился Роман. – Куда теперь?
– Умывайся и на кухню иди, – отозвался из комнаты Николай Николаевич. – Можешь смело там хозяйничать…
Роман кивнул и послушно отправился, куда ему велели.
– Вот интересно, когда Викентий Сигизмундович успел обед приготовить? – восхищённо воскликнул он, погромыхав на кухне кастрюлями.
– С утра был здесь, вот и приготовил, – пожал плечами Аверин, показываясь на пороге.
– Я полагаю, – вкрадчиво заметил Роман, – он будет мне очень благодарен, если я прослежу, чтобы Вы всё это съели.
– Не забывайся! – возмутился учитель. – Я не Бергер и не нуждаюсь в твоей опеке!
Зазвонил телефон. Николай Николаевич, ещё раз гневно блеснув своими стальными глазами, протянул руку к стоящему на подоконнике аппарату и снял трубку.
– Да. Слушаю тебя, Кеш… Да, всё нашёл. Спасибо… Непременно, Кешенька, непременно… Что? Кому передать? – Аверин мрачно протянул трубку Роману. – Викентий хочет с тобой поговорить.
С довольной усмешкой Роман взял у учителя трубку.
– Здравствуйте, Викентий Сигизмундович, – гипнотизируя Аверина насмешливым взглядом, почтительно произнёс он. – Конечно, понимаю… Прослежу, можете не беспокоиться… Согласен – шантаж и подкуп самые действенные методы в подобной ситуации. Надеюсь, что до этого не дойдёт. Ведь Николай Николаевич взрослый, здравомыслящий человек…
Глаза учителя с каждой репликой распахивались всё шире. На его интеллигентном лице отразилось беспредельное возмущение. Но он всё ещё держал себя в руках. Поэтому, когда Роман положил трубку, любезно ему улыбнулся:
– Суп будешь?
Роман расхохотался:
– Вы не обиделись?
– Пока нет. Пока ты не перешёл определённую грань, – вежливо уточнил Николай Николаевич, мысленно обещая Радзинскому пару неприятных минут этим вечером.
***
После обеда учитель пригласил Романа в гостиную, которая одновременно служила ему кабинетом.
– Так что за тайны Мадридского двора? – устраиваясь в кресле с коробкой конфет на коленях, полюбопытствовал он. – Угощайся, – Аверин спохватился и с улыбкой протянул коробку Роману.
– Спасибо, но к сладкому я как-то равнодушен, – рассеянно отмахнулся тот. – Хотя теперь у меня всегда припасена пара шоколадок. Для Бергера, разумеется. Как приучить его к чему-нибудь более полезному, вроде сухофруктов – ума не приложу… – Под звонкий смех Аверина он взял с журнального столика книгу и с интересом её пролистал. – Вы это даёте ему читать?
– И это тоже, – кивнул Николай Николаевич, внимательно изучая своего незваного гостя. – Но разговор-то ведь не о нём пойдёт? Верно?
– Верно. – Роман тяжело вздохнул, откладывая книгу. – Речь пойдёт обо мне.
Николай Николаевич мгновенно отставил конфеты в сторону и напряжённо выпрямился в кресле.
– Что случилось?
Роман неожиданно вскочил и принялся нервно расхаживать по комнате. Толстый ковёр скрадывал звук его шагов, а серые сумерки, подкрашенные приглушённым светом настольной лампы, укрытой разноцветным – наподобие витража – стеклянным абажуром, смазывали резкость его движений. Наконец он остановился перед книжным шкафом и, казалось, задал свой вопрос именно ему.
– Как Вы считаете – Карта меня защищает?
– Конечно, – насторожился Аверин. – А что именно тебя беспокоит?
Роман переместился к окну, по-прежнему избегая поворачиваться к учителю лицом.
– После того, как я уничтожил фантом, ко мне стали приходить странные гости.
– В каком смысле – странные? – забеспокоился Николай Николаевич.
– Вам бы не понравились, – мрачно ответил Роман, сверля взглядом тюлевую занавеску.
– Та-ак. Ну-ка, иди сюда. – Аверин пересел на диван и поманил к себе Романа. – Садись. – Взяв подростка за руки, он пристально посмотрел ему в глаза. – Расслабься, расслабься, – шептал он, слегка встряхивая кисти его рук. Потом надолго погрузился в созерцание сверкающих чёрных романовых глаз. – Это живые люди. Не фантомы. Не сущности, – пробормотал он, наконец, продолжая гипнотизировать его взглядом. И вдруг с облегчением рассмеялся. – Всё. Я понял.
Роман слегка вздрогнул от этого неуместного смеха.
– Не волнуйся, – Николай Николаевич, улыбаясь, положил руку ему на макушку. – Сейчас станет легче. Тепло?
– Тепло, – хрипло согласился Роман.
Рука учителя легла ему на сердце.
– Кирилл говорил тебе, что все мы связаны?
– Говорил.
– Ты понимаешь, что сам ты и Руднев тоже – из другой связки?
– Наверное…
– Не наверное, а точно. И Панарин ваш. Так хорошо?
– Очень, – честно признался Роман.
Аверин просиял и как-то совершенно по-детски рассмеялся.
– Ты правильно связал эти визиты с последними событиями вокруг проводника. Во-первых, когда ты уничтожил фантом, который создал ещё при жизни, чтобы поддерживать связь с Рудневым и найти его в будущем, огромное количество энергии вернулось к тебе. Энергии, которую ты в своё время в него вложил. Ты, кстати, не заметил, что знаешь теперь такие вещи, о которых раньше представления не имел?
– Есть такое. Я чувствую, что наставник мне больше не нужен.
– Ещё бы! Фантом был хранилищем информации, которую он должен был передать Рудневу. С чем он успешно справился. Фантом уничтожен – информация вернулась к хозяину. Теперь вы с Рудневым на равных…
– Это я как раз знаю: что создал фантом для Руднева и сделал его хранилищем информации. И что помогли мне – не за «спасибо»… Что это за люди?
– Это твои люди, – терпеливо пояснил Аверин, заставляя Романа вслед за собой подняться на ноги и лёгкими, плавными движениями принимаясь разглаживать его ауру.
– В смысле – мои?
– Из твоей связки. А через тебя и Бергера идёт прямая связь между нашими линиями. И у меня огромное искушение прикрыть этот канал – твои люди один другого кошмарнее. Особенно женщины – настоящие ведьмы.
– Мои люди?
– Конечно. – Николай Николаевич уже обошёл Романа вокруг и теперь стряхивал остаточную информацию с рук. – Раз уж они один за другим к тебе являются – значит, ты у них главный.
Роман задумчиво прищурился, сам про себя удивляясь, когда же успели так крепко прилипнуть к нему рудневские замашки.
– Вы сказали «во-первых»…
– Молодец, – лучезарно улыбнулся ему Аверин. – Не теряешь нить. Да, уничтожение фантома – это «во-первых». Но, собственно, решающим фактором было то, что Панарин, спасая своего друга, активировал вашу связь. Он же стал вторым после тебя, кто сознательно изменил направление – ты-то сделал это не одну сотню лет назад. Третьим будет Руднев. Неплохие темпы, надо сказать…
Роман неожиданно протянул руку и кончиками пальцев прикоснулся к серебряному аверинскому крестику, блеснувшему под расстёгнутой рубашкой.
– Я должен буду креститься?
– Должен? – с интересом переспросил Николай Николаевич, перехватывая и мягко отстраняя его руку.
– Я не смогу вести своих людей, если у меня не будет собственной связи с верхом. – Роман выразительно указал пальцем в потолок.
– Ну что ж, – одобрительно кивнул учитель. – Это тоже заслуживающий уважения мотив. Я вижу, что он идёт от сердца. – Он поставил ладонь экраном напротив груди Романа и улыбнулся. – Горячо… Оказывается, для тебя главный стимул – ответственность. Неожиданно… А почему ты хотел скрыть факт нашей беседы от Кирилла?
– Не хочу, чтобы он волновался, – сразу нахмурился Роман.
– Так ты серьёзно думаешь, что он чего-то о тебе не знает? – тихо засмеялся Николай Николаевич. – Это было бы в высшей степени странно.
– Тогда почему он никак не реагирует? – мрачно поинтересовался Роман.
– Боюсь, что он уже десять раз отреагировал, пока ты мучился, придумывая, как бы скрыть от него свои новые проблемы.
– Вы полагаете…
– Полагаю. Он же тоже тебя бережёт.
Роман тихо скрипнул зубами, прикидывая, что же именно успел наворотить Кирилл за то время, что прошло с момента первого тревожного визита.
– Не переживай, – развеселился учитель, без труда читая его мысли. – Если бы ему угрожала опасность, я бы знал. Да и ты бы тоже.
– Знать и успеть предотвратить – огромная разница! – возмутился Роман. – Какая мне радость будет от того, что я почувствую, но не успею помочь?!
Николай Николаевич взглянул на него сочувственно:
– Я не знаю, что тебе посоветовать. – Он помолчал немного и добавил, – И я бы всё-таки тебя закрыл. Пока. Давай дождёмся Кешу. Его это не в последнюю очередь касается. Он же тебя усыновил.
– Серьёзно? – поразился Роман. – Я думал, он пошутил тогда.
– Нет, не пошутил. И потом – в каждой шутке…
– Знаю, знаю, – простонал Роман. – Есть доля шутки!