Гул мотора ласкал слух - машина шла ровно, послушно «подпевая» на крутых поворотах. Егор всякий раз удивлялся: надо же железо, а так тонко чувствует его. Так и он относился к ней, как к живой - вёл с осторожностью по российским разухабистым дорогам глубинки. Привык. Русь никогда и никого не баловала хорошими дорогами. Глянешь, кругом красота русских лесов, тайги — глаз радуется! А трассы вдоль них проложены такие, что руки бы отбил, кто их делал. Да , нет — не рабочий виноват, а тот кто не те «рисунки» с заграницы берёт! - Егор и сам сейчас удивлялся: как можно равняться на Запад, когда Русь — необъятная — дороги вьются от Калининграда до Владивостока, а у каждого региона свой климат. Что ж сравнивать Русь с какой-то малюсенькой страной?! Наша — Матрёшка, а они против неё - гномики! Тут свой должен быть подход к дорогам! И как можно эту красоту променять на заморские страны, в погоне за рублём?! Да здесь только не ленись — гонись, и будут тебе рублики!Машину тряхнуло — замечтался. Да и подустал: потому что пятые сутки в пути — вёз груз к нефтяным вышкам в самый дальний уголок на севере. Мобилку отключил - не везде была связь.
Егор, как бы извиняясь, с нежностью погладил рукой панель машины: «Прости, красавица, не доглядел.»
Ездил почти всегда сам — не любил разговоров в пути. Начальство разрешало — парень-то молодой, сажень в плечах, занимается борьбой, непьющий, из тех, кому можно доверять. В компании — первый весельчак — а в жизни — молчун. Да и любил свободу — хочешь остановился в пути, хочешь — едешь целый день. Любил поразмышлять — поразмышляешь, вроде и на душе полегчает. Он даже скучал по этим думам; в них предавался воспоминаниям о Кате. Катя — Катерина — Котёнок, где ты?!
Это была первая школьная любовь, из серии сумасшедших. Весь десятый класс завидовал ему: долговязому, нескладному грубияну, покорившему сердце самой красивой девчонки — скромной красавицы с обворожительной улыбкой... Как он из за неё дрался! Частенько домой приходил под утро в разорванной в клочья рубахе, а то и вовсе без неё, весь в синяках... Мать в крик, а отец, тот понимая, молчал — один раз только, нахмурившись, сказал: «Ты, только, коль в драку лезешь — так будь победителем, а то за тебя мне стыдно.» Егор так и присел от услышанного — ему и самому было неловко с фингалами ходить. На другой же день записался в секцию «Самбо». Занимался до седьмого пота, да так, что в районных соревнованиях второе место занял. И хоть заслужил кличку в школе «Самбист», мать каждый раз ворчала, выказывая недовольство встречей с Катей, и в любой его оплошности, винила Катю. Даже ходила к родителям Кати, грозясь, что «ославит девку гулящую.» И как она прознала, что они с Катей тайком встречаются? Как они любили друг друга! - Егор поёжился: - Любили?! Да дня не проходит, чтоб не вспоминал её! А как мечтали уехать сразу после школы далеко-далеко... Хм, это ж надо, даже в схрон потихоньку кое-какие вещички прятали... - Егор усмехнулся «Надо же!» - и память опять его вернула в то прошлое... Сбегали с уроков: Катя пораньше домой, чтоб успеть блинчиков ему напечь, а он сразу бежал в их укромное убежище на конце города «в разведку», а потом шел её встречать... И как блинчики Катюха умудрялась тёплыми ещё донести!? Какими же вкусными были эти блины! Блины приправленные первой любовью! Катя — Котёнок...
Мать была настороже — ещё не успел прозвенеть последний звонок, а уже принесли повестку в военкомат. Как они с Катей плакали, прощаясь... Каждый день писали письма друг другу — ребята по службе с завистью смотрели на него. Лучшим был служивым... Только родителей не стал приглашать на присягу, да и писал домой редко и коротко — обиделся на мать. Не из-за того, что мобилизовали по её просьбе, ведь тогда другие матери старались «откосить» своих сыновей, боясь, что отправят, в воюющую тогда Чечню. А из-за того, что сделала всё, чтобы разлучить его с Катей.
По приходу из армии, не успев поставить на пол чемодан, как объявил «Женюсь!» и убежал к Кате..., там и остался. Родители Кати понимали их: скромная семья, тихие, рассудительные — дочка одна. И как добропорядочные люди, решили, по обычаю засватать, а там и о свадьбе договориться. Но уже сидя за столом, мать уговорила всех оттянуть сроки с тем, чтоб закатить свадьбу «чтоб все ахнули!»
Ахнули... Катя призналась, что беременна... Мать устроила скандал — мол, а может ребёнок и не его! Её еле-еле отец утащил домой. Катя плакала, а Егор всю ночь боялся отойти от Кати, уговаривая ... Попробовал поговорить с матерью, но кроме гадостей в адрес Кати и крика ничего не услышал... И зачем дурак, пошёл домой - то-ли специально, то-ли вправду, но надо было срочно ехать за братишкой. Тот частенько сбегал от тирании матери к бабушке в деревню. Брата Витьку он любит — славный малец, да испорчен ложью, но видно без этого ему не выжить — мать любит всех «построить.» Пока съездил, а Кати и след простыл... Уехали они, как сказали соседи: «от греха подальше.»
Как он искал, как метался в поисках её... Но никто ничего не знал — родители Кати были не очень общительные люди, может в силу того, что Катя им не родная — малюткой из роддома взяли. И тайну эту хранили свято, пока Кате не исполнилось семнадцать лет. И только Егору Катя доверила эту тайну...
От отчаяния хотел уехать куда глаза глядят... Да мать стало жалко — заболела. А когда остался — быстро пошла на поправку. - Егор унюхал, кажется пахнет блинами. Уж что, что, а запах блинов — ни с чем не спутаешь. Катенька — Котёнок! Подумал, видно поблизости лесорубы. Но глянув по карте, решил ехать, чтоб успеть где-то в более надёжном месте отдохнуть.
Принажав на газ, прибавил скорость. Но мысли не отпускали, и перед глазами опять улыбка Катерины.
Да он тогда так и не уехал..., остался, устроился на завод водителем по настоянию матери: зарплата небольшая, так «халявка» неплохая: обслуживая пищеблок всегда сыт будешь, да и домой принесёшь. Времена были перестроичные - «халявка» в ходу. А что, так низы и выживали — верхи то что покрупнее « прихватизировали», а низы и «халявке» рады. Так и растащили сообща Страну Советов в лихие престроичные годы.
Машину хорошо тряхнуло... Егор это воспринял, как знак свыше. Присмотрелся в даль — знак объезда. Посмотрел карту — ехать надо через небольшой городок. Но на душе появилась тревога. Нет, он не из тех, кто боится — оружие всегда при нём! Дома?! Да нет, - там порядок — Эмилия серьёзная, хваткая бабёнка. За ней, как за каменной стеной, правда старше на двенадцать лет, так это...
- Тьфу, ты! И надо же вспомнить! - чертыхнулся Егор. А сам, аж вздрогнул, вспоминая их встречу. Да какая встреча? — ехал с кабака и врезался в зад стоящей машины. Враз протрезвел! И тут нарисовалась мадам, Эмилия, и орёт благим матом. Ну, понятное дело — стресс! Он ей то-ли от растерянности, то-ли от того, что не выносил крик в свой адрес:
- Чё, орёшь, коза драная!
- Как?! - ошалела та.
- А так! Глянь, зад порван... у машины... Сядь, договоримся...- и хвать её за ручки белы да к себе на колени. Та и повисла на шее — да так и висит до сих пор...
Мать, как увидела Эмилию, так и стала зудеть: женись да женись. Ещё бы — богатая, бизнес-леди... Упирался..., а потом и сдался — Катю не вернуть, а холостяковать — сопьёшься. Это потом дошло: бизнес-леди - все миледи добренькие, пока петлю на шею не накинут. А как охомутают, то рублики выдают, считая в твоём кармане. А мать всё носится на радостях, как угорелая: «Сынок, богатство — это только плюс!» При этой мысли Егор сплюнул:
- Во где этот плюс — ярмо давно шею истёрло!
Уже подъезжая к городку, остановил ГАИшник. Но Егор, хоть и не знал этих мест, но зато знал хорошо эту братию — любят вытрясти карманы проезжающим. Это самое доходное место — всегда с наваром — повод завсегда найдут! Смышлёные в карманах шастать! Приготовив мзду, в аккурат подкатил к ГАИшнику, сочувствуя его раздобревшей фигуре. А чтоб без лишних вопросов и суеты, опередил вопросом:
- А, где здесь покушать можно? - и уже выпрыгивая из кабины, протянул документы с деньгами, при этом опять-таки сказав:
- Спасибо, что подсказали — оголодал, как волк! Тот молча взял, посмотрел документы, и отдал, указывая жезлом в сторону:
- Вот там, за углом, за поворотом вправо блинная — и поправился - «Русские блины». Егор чуть не засмеялся — не уйти видно от блинов!
Смеркалось, и надо было быстрее доехать, тем более по незнакомому городу. Но искал недолго — всё верно, за углом неприметное само по себе зданьице, но за то шикарная вывеска: во всю стену размалёванная девица с аппетитными блинами. Вот же! Голь на выдумку хитра: коль стан не вышел — за то ушки торчком! Усмехнулся, а сам — сглотнул слюну, уж больно хотелось блинчиков...
Зашёл в блинную, и удивился — уютно; интерьер в русском стиле: на окнах занавесочки дышат свежестью, а на подоконниках герань цветущая. А главное — печка, печь русская жаром пышит... и блинчиками. Возле - девица в кокошнике блины с пылу-жару достаёт... Ох, до чего же мила русской душе исконно русская кухня! Блинчики с грибами, картошечкой, морошкой, ягодой-брусничкой... Богата Русь в своём гостеприимстве!
Тихо играет музыка... Столиков немного и лишь два из них заняты. Сел в самый дальний угол, расслабился и сразу потянуло на дремоту. Очнулся от лёгкого толчка в плечо. Не глядя, взял меню, и тут же отложил, сонно пробормотав:
- Неси, всё что есть: блины, блиночки, блинчики... И неожиданно поднял глаза. Не может быть... Подумал померещилось... Глаза встретились, а этот взгляд спутать ни с чьим не мог! Боясь спугнуть видение, почти прошептал:
- Катерина — Катя... Как же так... Но она уже не слышала, поспешив навстречу мальчикам — близняшкам лет пяти... Он вскочил, подбежал к ним:
- Катя, это же мои... блинчики!
- Катя, это я — Егорка! Твой Егорка! Она стояла белая, как мел, и только слёзы катились по щекам, а руки машинально потянулись к простенькому крестику на шее, который когда-то ей подарил Егор...
Воистину, пути Господни неисповедимы...
Вале Дан