Героическая оборона Киева

Отрывок из книги "Идет война народная..."


Вступление.


Главным военно-политическим событием летне-осенней кампании 1941 года на территории Украины была  Киевская стратегическая оборонительная операция.

Длилась эта операция с 7 июля по 26 сентября 1941 года.

Проводилась она  войсками Юго-Западного фронта под командованием генерал-полковника Михаила Петровича Кирпоноса.
В его состав входили 5 общевойсковых армий и  Пинская флотилия под командованием контр-адмирала Д. Д. Рогачёва.
Общее руководство осуществлял  Маршал Советского Союза Семён Михайлович Будённый.

С немецкой стороны в сражении участвовала группа армий «Юг» под командованием фельдмаршала Герда фон Рундштедта.
 А также 2-я танковая группа и 2-я армия из группы армий «Центр».

Составной и решающей частью данной операции была героическая оборона Киева. 
Она длилась с 11 июля по 19 сентября1941 года.

Следует отметить, что столица Украины - город Киев, значился в планах вермахта как один из самых важных объектов. И Гитлер стремился захватить древний город, во что бы то ни стало.

Руководствуясь планом стремительного захвата «Барбаросса», фюрер хотел к зиме захватить Украину и Донбасс, где находились угольные месторождения. Это позволило бы немецкой армии обеспечить себя теплом и продовольствием для дальнейшего продолжения войны на территории СССР.
 А следом за Украиной должны были быть взяты и Ленинград с Москвой. После чего планировалось добиться от СССР капитуляции.
Кроме того, необходимость взятия Киева была продиктована тем, что немецкое командование не хотело допустить отхода советских войск вглубь страны. Потому как это могло позволить Красной Армии получить подкрепление и усилить оборону столицы Советской страны.

Задача же советского командования, в свою очередь, заключалась в том, чтобы не допустить немцев ни к Киеву, ни к Москве.






1. Три линии обороны.


Подготовка к обороне Киева началась уже на следующий день после начала войны - 23 июня 1941 года.

Огромную помощь и неоценимый вклад в оборону столицы Украины внесли жители Киевской области.

• Вот что пишет об этом генерал Родимцев в своей книге «Твои, Отечество, сыны»:

«…Киев… Чудный и древний Киев, вознесённый над Днепром, за короткое время ты стал мне родным. Не только твои живописные улицы, широкие площади, тихие переулки, парки, заводы, набережная Днепра, – главное, твои люди близки и милы сердцу. В эту суровую годину испытаний тысячи и тысячи киевлян и киевлянок пришли на помощь своей родной армию. От зари и до зари, под орудийным огнем противника, невзирая на частые налёты его авиации, они работали на оборонительных рубежах, рыли противотанковые рвы, траншеи, окопы, ставили эскарпы и надолбы, разбирали булыжник мостовых и воздвигали баррикады.
Работали заводы… Котельщики, токари, жестянщики, слесари – ратники мирного труда, теперь они производили мины и разнообразные заграждения. Даже многие бытовые предприятия – артели, кустарные мастерские, которым по роду их производства, казалось бы, совсем не до военных дел, оказали обороне города большую поддержку. Они стали выпускать бутылки с горючей смесью. Позже от этих бутылок сгорел не один десяток фашистских танков.
В городе создавались коммунистические и комсомольские полки и отряды народного ополчения, и душой всей этой напряженной, многосторонней деятельности был Центральный Комитет Коммунистической партии Украины.
Я познакомился в боях с командирами отрядов народного ополчения Клешовым и Кузнецовым – эти отряды сражались мужественно и умело, и когда в минуты затишья я спросил у Клешова, как за столь короткое время сумел он подобрать таких надежных бойцов, –  улыбнувшись и щуря глаза от дымка махорки, он ответил:
  –  Ребята самые обыкновенные, рядовые. Молодые рабочие с «Арсенала», железнодорожники, студенты… Есть даже два парикмахера, кондитер и музыкант. В общем, товарищ полковник, люди, как говорится, «с бору по сосенке», и ни один из них до этого не воевал… Однако ненависть к фашистам так велика!..
Не преувеличивая, могу сказать, что успехи, одержанные нашими войсками в дни обороны Киева, во многом были обеспечены самоотверженной поддержкой киевлян: мы, солдаты, сражаясь на передовой, уверенно опирались на могучее плечо народа».


Киевский горком и обком партии под непосредственным руководством ЦК КП(б)У готовились встретить врага во всеоружии.

На предприятиях, в учреждениях, научно-исследовательских институтах столицы Украинской ССР состоялись многолюдные митинги.

Сразу после нападения врага свыше 52 тысяч киевлян подали заявления с просьбой послать их добровольцами на фронт.
 
Только в самом Киеве к 8 июля было сформировано из киевлян:
-  13 истребительных батальонов и
-  19 отрядов народного ополчения.
 Общая их численность составила 32 800 человек.
Батальоны создавались при партийных организациях районов города и крупных предприятий.
 Отдельным подразделением был комсомольский полк народного ополчения численностью 1450 человек. В его  составе было 9 рот – по одной из каждого района города.
Из состава этого полка были выделены отряды истребителей танков. Они, по замыслу командования, должны были встречать танки противника в индивидуальных стрелковых ячейках, вынесенных вперёд основной линии окопов.

В народное ополчение и истребительные батальоны Киевской области вступило свыше 90 тысяч человек.

Уже в первые же месяцы войны в ряды защитников Родины влилось около 200 тысяч киевлян. Это -  пятая часть тогдашнего  930-тысячного населения Киева.

Благодарить за столь высокую сознательность власти могли самих киевлян, среди которых был высок градус патриотизма. Особенно этим отличалась молодёжь.

«В юношеские годы так хотелось повоевать, подраться с немцами, - рассказывает Илья Рябоштан, который в 1941 году оканчивал 13-ю артиллерийскую спецшколу в Киеве. - Уже позже, когда был на фронте и видел, как мои друзья падали убитые, я осознал, что это не игрушка».

О всплеске патриотизма говорит и тот факт, что даже люди, натерпевшиеся от репрессий 30-х годов, стремились на фронт.

• В своем донесении от 25 июня 1941 года о настроениях киевлян нарком госбезопасности УССР Павел Мешик привёл среди прочего и фразу некоего преподавателя пединститута по фамилии Гришко:

«Я хочу подать заявление об отправке меня добровольцем на фронт, но не знаю, как это расценят, ведь я же был репрессирован».

В то же время органы госбезопасности фиксировали, что киевляне опасаются долгой войны, катастрофичной для СССР. И боятся, что противник применит оружие массового поражения - станет сбрасывать «бомбы с бактериями». Или станет травить воду в Днепре.
 Кроме того, часть киевлян ожидала, что по городу прокатятся репрессии.
Последние, и в самом деле, не заставили себя долго ждать…

 В первые же дни войны НКВД издал директивы по поводу заключённых.
В итоге большинство людей, сидевших в тюрьмах по политическим статьям, расстреляли. В Киеве подобная участь постигла 473 человека.

Правоохранители стали арестовывать неблагонадёжных.

Так, 2 июля 1941 года взяли известного оперного певца, народного артиста УССР Михаила Донца.
Ещё 22 июня органам госбезопасности доложили о его реакции на начало войны.
• Он якобы сказал:
 
«Не верю, что Германия выступила и объявила нам войну. Это мы её спровоцировали, хотя к войне не готовы. Правительство наше вело захватническую политику «освобождения братьев» из Западной Украины».

Свою вину артист не признал. И его расстреляли. Жена опознала тело после того, как немцы вошли в Киев и открыли застенки НКВД.

В обществе, где и без того процветало доносительство и недоверие, с первых дней войны возникла массовая подозрительность.

• Фёдор Пигидо (в то время киевский преподаватель) так описывает ситуацию 22 июня:

«На углу улиц Ленина и Крещатика бросилась в глаза большая толпа людей. Расспрашиваю. Говорят, немецкого шпиона поймали. На Львовской улице  шум, крики. «Что?» - «Шпиона поймали». Эта шпиономания бурлила на улицах полторы-две недели».


Когда киевляне почувствовали, что ситуация усложняется, то стали понемногу выбираться из города.  Хотя бы в окрестные сёла. Тем более что с конца июня из города стали вывозить предприятия и учреждения.

• Юрий Тимченко, который в 1941-м учился в старших классах 13-й артиллерийской спецшколы в Киеве, рассказывал:

«Примерно через месяц [после начала войны] уже была не то чтобы паника, но многие киевляне уходили в деревни». 
 
В итоге Киев покинули 335 тысяч жителей.

При этом  эвакуация не всегда проходила организованно.
Представители партноменклатуры пытались вывезти свои семьи. Подчас с огромным количеством багажа, вплоть до пианино и комнатных растений. При этом местные власть имущие смешивались с семьями партийцев из Западной Украины, ехавшими через Киев транзитом на восток.

• Исследователь Дмитрий Малаков рассказывает:

«На вокзал нельзя было просто так пройти, потому что там были заградотряды НКВД. На вокзал можно было попасть, только имея удостоверение и пропуск».

Обычных людей до предела возмущало такое положение дел.

«Что это за власть, когда дала машины для своих жён, а Красная армия мучится», - говорила телефонистка междугородной станции Екатерина Тарасевич. Эти её слова попали в донесение управления НКВД по Киевской области от 6 августа.

10 августа, когда к зданию скорой помощи по улице Рейтарской, 22, подъехали семь грузовиков для эвакуации профессоров и сотрудников Наркомздрава, собравшаяся толпа из 200 человек не дала машинам выехать. В ситуацию вмешались военные и силовики, которые помогли переместить автомашины в соседний двор. Но и там их обнаружили возмущённые горожане, организовавшие дежурство у ворот. Дальнейшая судьба участников инцидента неизвестна.

Гражданские предприятия города были очень быстро - за 2 недели - переведены на военные рельсы. То бишь, были переориентированы на выпуск военной продукции.

-  На ликёро-водочном заводе в бутылки, предназначенные для водки, пива и лимонада, разливалась зажигательная смесь.
Даже школьники собирали пустые бутылки, чтобы сделать из них «коктейли Молотова».

-  На судоверфи «Ленинская кузница» мобилизованные речные буксиры переделывались в канонерские лодки. Их палубные надстройки обшивали противопульной бронёй, а сами суда вооружали артиллерией и пулемётами.

- Дарницкий вагоноремонтный и Киевский паровозовагоноремонтный заводы создали 3 ополченских бронепоезда («Литер А», «Литер Б» и «Литер В»).

-   А на машиностроительном заводе «Большевик» осуществлялся ремонт бронетехники.
Там же было развёрнуто и производство противотанковых «ежей».

К слову. Противотанковые «ежи» в том виде, в котором они сегодня известны нам, были изобретены первым комендантом Киева, начальником Киевского танково-технического училища (далее – КТТУ) генерал-майором М. Л. Гориккером.  Это было в первой декаде июля 1941 года.
Испытания «звёздочки Гориккера» прошли 3 июля на танковом полигоне КТТУ.
После успешного окончания испытаний «ежи» начинают массово производиться предприятиями Киева.
 Они также успешно используются при обороне других городов – Одессы, Москвы, Ленинграда и Севастополя.
После окончания Великой Отечественной войны противотанковый «ёж» стал одним из её ярких символов.

Большим трудовым подвигом киевлян было сооружение оборонительных укреплений.

Ещё в конце июня 1941 года начали интенсивно возводить защитные сооружения, укреплять занятые позиции.
Строили противотанковые и противопехотные рвы.
В самом Киеве перекрёстки главных магистралей и улиц, пассажирский и товарный железнодорожные вокзалы были ограждены противотанковыми ежами.
 Окна зданий закладывали мешками с песком. А сами здания оборудовали как опорные пункты.
 На площадях и перекрёстках строили баррикады с бойницами для пушек.

К оборонным работам вначале было привлечено 50 тысяч киевлян.  Позже их стало ещё больше.
 К примеру. Ежедневно с 3 по 6 июля работали на строительстве оборонительных укреплений около 160 тысяч человек. Это были  киевляне, и жители окрёстных сёл.
Продолжались эти работы до начала августа.

• Вот что говорится в отчёте Киевского горкома КП(б)У об участии трудящихся Киева в строительстве оборонительных сооружений  (август 1941 года):

«Все работали самоотверженно, никто не оставлял работы, тут же наскоро принимали пищу, отдыхали на месте работы  3-4 часа в сутки и продолжали работать дальше. Среди работающих были юноши, старики и старухи, много было людей интеллигентного труда, не имеющих навыков к физическому труду…
 Несмотря на то,  что враг неоднократно бросал десятки самолётов, которые бомбили и обстреливали работающих из пулемётов, ему не удалось сорвать оборонительных работ. Народ трудился без устали, выполняя  нормы  на  200-300 %...»

Руками жителей Киева и его пригородов было вырыто более 230 километров противотанковых рвов (трапециевидный ров 5-7 метров в ширину и 2 метра в глубину). А также сотни окопов, траншей и ходов сообщения.

 Были оборудованы огневые точки для стрелковых и артиллерийских подразделений, блиндажи, капониры для танков.
 Всего было сооружено свыше 1650 дзотов (древесно-земляных огневых точек) и других укреплений.

Кроме того, инженерные подразделения РККА установили около 30 километров проволочных заграждений. Часть их была электрифицирована.

Танкодоступная местность была заминирована. На минных полях ждали своего часа 100 тысяч противотанковых и противопехотных мин.

6 июля 1941 года, в связи с ухудшением обстановки на Житомирско-Киевском направлении, был создан штаб обороны Киева.
В его состав вошли:
-   полковник А. Ф. Чернышёв (начальник штаба обороны),
-   майор М. Д. Чукарев (начальник инженерной службы),
-    секретарь Киевского обкома ВКП(б) М. П. Мишин,
-   председатель облисполкома Т. Я. Костюк,
-  секретари Киевского горкома ВКП(б) Т. В. Шамрыло и К. Ф. Москалец,
-   председатель Киевского горисполкома И. С. Шевцов.

 Штаб разработал детальный план обороны города на случай прорыва врагом укреплённого района.

В соответствии с этим планом:

-   1-я полоса обороны, которая начиналась севернее города, шла по реке Ирпень до села Белогородка.
Проходила около населённых пунктов Вита-Почтовая, Лесники, Мрыги.
И упиралась правым флангом в Днепр.
 Она делилась на 2 сектора:
• Северный.
Комендант сектора - комбриг Д. В. Аверин.
• Южный.
Комендант сектора - майор С. П. Лучников.

-   2-я полоса обороны проходила от Днепра в районе города Вышгород через Пущеводицкий лес, Беличи, Никольскую Борщаговку, Жуляны и Голосеевский лес.

-   3-я полоса обороны совпадала с южной границей города.
Она проходила по окрестностям Киева – через Чоколовку, Первомайский посёлок, южную окраину Александровской слободы, сёла Совки, Демиевку и Корчеватое.

Стержнем оборонительной системы столицы Украины являлся собственно Киевский укреплённый район (КиУР), имевший № 1.
 Он был расположен радиусом 80–85 километров вокруг Киева.
Левый и правый его фланги прилегали к Днепру. Передний край укреплений проходил по правому берегу реки Ирпень. От села Борки до села Шевченково, поворачивая здесь на сёла Тарасовка, Юровка, Вита-Почтовая, Круглик, Кременище и далее — к Днепру.
КиУР опоясывал город линией из ДОТов, построенных ещё в 1929-1935 годах.
Общее количество ДОТов, полубетонированных артиллерийских позиций (ТАУТов), артиллерийских наблюдательных пунктов (АНП) и других сооружений КиУРа превышало 250 единиц.
На позициях КиУРа в это время насчитывалось:
-  около 40 тысяч бойцов,
-   29 танков,
-   288 артиллерийских орудий,
-   148 миномётов.

Комендантом Киевского укрепрайона (КиУР) был назначен полковник Сысоев.
Его заместителем – полковник Чернов. Комиссаром – полковой комиссар Евдокимов. Начальником штаба – полковник Епифанов.

Река Ирпень с её заболоченными берегами прикрывала укрепрайон на значительном протяжении, являясь естественным противотанковым рубежом.
Она огибает город с севера, северо-запада и запада.

Непосредственно сам Киев обороняли:

-   Части 4-й дивизии НКВД по охране ж/д сооружений.
 
Это - 55-й, 56-й, 57-й, 114-й полки и 34-й отдельный батальон.
Командиром дивизии был полковник Ф. М. Мажирин.
А военкомом — полковой комиссар П. М. Ефимов. После его гибели в августе 1941 года — полковой комиссар П. Г. Коновалов.

 -   Части 23-й мотострелковой дивизии.

 Это - 4-й, 6-й, 16-й и 28-й мотострелковые полки и 21-й отдельный кавалерийский полк.
 Командиром дивизии был полковник Г. И. Лукьяненко.
 А военкомом — полковой комиссар И. Ф. Водяха. Он погибнет в сентябрьских боях 1941 года...

Штаб обороны Киева разработал также план борьбы с врагом в случае прорыва им первой и второй полос укреплённого района.
Для этого город был разделен на 3 сектора. И каждый из них имел свой штаб обороны.

-  Правый сектор включал в себя северо-западную часть города.

Он своим передним краем проходил от Днепра в районе Вышгорода до станции Беличи.
И прикрывал Дымерское шоссе, лес Пущи-Водицы, Куренёвку, Подольский район.
Во главе штаба сектора стал  исполняющий обязанности начальника танкотехнического училища подполковник А. В. Шевелев.
 Комиссаром был 1-й секретарь Подольского райкома партии И. И. Миронов.
В распоряжении штаба сектора находились подразделения КТТУ, 2 истребительных батальона (700 человек) и 2 отряда народного ополчения (4600 человек), сформированные из коммунистов и комсомольцев Подольского района.

-  Центральный сектор охватывал западную часть города. 

Его передний край проходил от станции Беличи до Никольской Борщаговки и станции Пост-Волынский.
Он прикрывал бульвар Шевченко и центр города – Молотовский, Октябрьский, Ленинский и Сталинский районы.
 Начальником сектора был командир 4-го мотострелкового полка НКВД полковник М. А. Косарев.
Комиссаром – 1-й секретарь Октябрьского райкома партии А. И. Давыдов.
В распоряжении штаба сектора были средства ПВО районов, 5 истребительных батальонов и 9 отрядов народного ополчения из Октябрьского, Ленинского и Сталинского районов. Общая численность - 13 тысяч человек.

-  Левый сектор тянулся от станции Пост-Волынский до Днепра в районе посёлка Осокорки.

Он прикрывал подходы к Киеву с юга и юго-запада.
В него входили Железнодорожный, Московский и Печерский районы.
 Начальником сектора был назначен начальник 1-го Киевского артиллерийского училища полковник С. С. Волкинштейн.
Комиссаром – 1-й секретарь Московского райкома партии Ф. П.  Остапенко.
Сектор располагал истребительными батальонами и отрядами народного ополчения Московского и Печерского районов. Общая численность - около 12 тысяч человек.

-  Дарницкий район Киева, на левом берегу Днепра, составлял так называемый Противодесантный сектор.

 Ополченцы района совместно с ополченцами завода «Арсенал» и моряками Днепровского отряда должны были вести борьбу с десантами противника в случае их выброски. И прикрывать переправы через Днепр с востока.
Комиссаром сектора был 1-й секретарь Дарницкого райкома партии Е. Р. Толок.
Кроме того, из личного состава райотделов НКВД города и оккупированных районов области, командного состава и слушателей Киевских курсов НКВД СССР было сформировано 2 батальона. Они вошли в подчинение штаба обороны города.
1-й батальон в составе 5 рот 13 июля занял позиции на юго-западной окраине города — от железнодорожного моста через Днепр до Старожитомирского шоссе.
2-й батальон, получивший название 4-го батальона особого назначения войск НКВД, состоял в основном из слушателей Киевских курсов.
Его командиром был назначен капитан П. А. Добрычев, комиссаром — А. Н. Сабуров.
Батальон занял позиции в районе реки Ирпень.

На штаб обороны города легли также задачи по организации обороны 2 железнодорожных, 3 автогужевых, 4 понтонных мостов и 30 паромных переправ.
Для их защиты привлекался Днепровский отряд кораблей Пинской военной флотилии.

С воздуха войска КиУРа и город прикрывали 3-я зенитная и 26-я авиационная дивизии, а также истребительная авиация фронта.



2.  1-я попытка врага овладеть Киевом.


После кровопролитных боёв в приграничной зоне и танкового сражения под Дубно – Луцком – Ровно - Броды, 30 июня 1941 года командующий Юго-Западным фронтом получил от Ставки Верховного Главнокомандования приказ.
Он гласил: отвести войска от западных областей Украины на рубеж укреплённых районов по старой государственной границе 1939 года. И, опираясь на них, «организовать упорную оборону полевыми войсками с выделением, в первую очередь, артиллерийских противотанковых средств».

Коростеньский (№ 5), Новоград-Волынский (№ 7), Летичевский (№ 3) укреплённые районы были построены ещё в 30-е годы. И находились в 50–100 километрах восточнее старой государственной границы.
Они были заняты постоянными гарнизонами. Имели заблаговременно созданную основу огневой системы.
Вместе с УР № 12 (Могилёв-Подольским) выше перечисленные УРы имели к началу войны 1290 оборонительных сооружений.
Усиленная стрелковыми дивизиями, эта укреплённая линия могла стать серьёзным препятствием на пути противника.
 Правда, в системе укреплённых районов имелись разрывы, достигавшие 30–40 километров.

Войскам Юго-Западного фронта за 8 суток надо было отойти на 200 километров в глубь территории страны.
Особые трудности выпадали на долю 26-й и 12-й армий РККА. Им предстоял самый длинный путь. Причём, при постоянной угрозе удара противника в тыл, с севера, соединениями 17-й армии вермахта и 1-й танковой группы генерал-полковника Пауля Эвальда фон Клейста.

Танковые и моторизованные дивизии этой группы составляли острие танкового клина Группы армий «Юг». В его задачу входило, не ввязываясь в затяжные и кровопролитные бои, развивать успех Вермахта, полученный им в приграничном сражении. А также не дать советскому командованию сомкнуть линию фронта и вывести свои подразделения на левый берег Днепра.
Согласно плану «Барбаросса» вся кадровая Красная Армия должна была быть уничтожена на Правобережье до конца лета.

На киевском направлении рвался к Днепру 3-й моторизованный корпус вермахта. Он-то и мог упредить советские войска в выходе к укреплённым районам.
Южнее его к Шепетовке, в стык между Новоград-Волынским и Летичевским УР прорывался 48-й моторизированный корпус вермахта.

Поскольку, группа немецких армий «Юг» в Приграничном сражении не достигла ближайшей стратегической цели на южном крыле советско-германского фронта, перед ней стояли прежние задачи:

-   овладеть Киевом,
-    захватить плацдармы на восточном берегу Днепра и
-  одновременно левым крылом (1-я танковая группа и 6-я армия) совершить глубокий охватывающий маневр через Белую Церковь в юго-восточном направлении,
-  а затем всеми своими силами окружить, расчленить и уничтожить советские войска на Правобережной Украине.

Обладая преимуществом в манёвренности, гитлеровские войска сумели помешать завершению отхода и развёртыванию войск Юго-Западного фронта на рубеже укрепрайонов.

С каждым днём обстановка на фронте становилась всё напряжённее. Лавина немецких войск всё ближе подкатывала к Киеву…

В начале июля 13-я и 14-я танковые дивизии вермахта из состава 1-й танковой группы немцев с ходу форсировали реку Случь в районе южнее Новоград-Волынского. И подошли к Житомиру.
Тем самым они угрожали глубоким охватом основных сил 5-й армии советских войск с юго-востока.
Надо было помешать продвижению 1-й танковой группы Клейста и выиграть время для отвода своих войск. Для этого 5-я армия нанесла по её флангу контрудар с севера силами двух корпусов.
Но они в предыдущих боях истощили свои силы до предела.
 К примеру. В дивизиях 27-го стрелкового корпуса насчитывалось около 1,5 тысячи человек. А 22-й мехкорпус имел всего 153 танка.
 Не хватало боеприпасов.
Контрудар готовился наспех.
Атака осуществлялась на 100-километровом фронте. И притом разновременно.
Однако то обстоятельство, что удар пришёлся в тыл танковой группе вермахта, давало существенное преимущество.
3-й моторизированный корпус был задержан на двое суток.
 Это облегчило войскам Юго-Западного фронта выход из боя…

Эти войска двигались на восток, обгоняя толпы беженцев.
 В небе то и дело появлялись немецкие самолеты.
Нередко возникала паника. Особенно при появлении вражеских танков. И тогда собрать подразделения не всегда удавалось.

Как отмечалось в политдонесении Юго-Западного фронта, «всё внимание начсостава, политорганов и партполитаппарата частей направлено на ликвидацию паники, повышение бдительности, наведение строгого порядка и организованности на дорогах. В отношении трусов и паникёров усиливались меры репрессий. Созданы заградительные отряды».

Особое беспокойство красных командиров вызывали военнослужащие, мобилизованные из недавно присоединённых к СССР районов Западной Украины. Они в большинстве своём не имели никакой военной подготовки.

Командование 5-й армии даже пришло к выводу, что «для более успешных действий необходимо освободить части от приписного состава западных областей, так как последние показали неустойчивость в бою».

Наши войска отходили с большими потерями.
Значительную часть техники пришлось уничтожить. Потому как даже мелкую неисправность нельзя было устранить из-за отсутствия ремонтных средств.
В одном только 22-м мехкорпусе подорвали 58 неисправных танков.

6 и 7 июля танковые дивизии врага достигли Новоград-Волынского укреплённого района.
 Оборону этого УРа должны были усилить отходившие соединения 6-й армии. Но вместо неё сюда смогли выйти только некоторые части 5-й армии. Здесь же перешла к обороне выбравшаяся из окружения группа полковника Бланка. Она была создана из остатков 2-х дивизий — всего 2,5 тысячи человек.
2 дня подряд подразделения укрепрайона и эта группа сдерживали натиск врага.

7 июля частям 3-го моторизованного корпуса Эбергарда фон Маккензена удалось прорваться на стыке 5-й и 6-й советских армий южнее Новограда-Волынского укреплённого района.

С этого момента началась Киевская оборонительная операция войск Юго-Западного фронта.
И длилась она с 7 июля по 26 сентября 1941 года.

Вечером 7 июля танковые дивизии Клейста овладели Бердичевом.
 А 8 июля захватили Новоград-Волынский.
9 июля пал Житомир.
 Он открывал путь к Житомирскому шоссе. А то, в свою очередь, вело напрямую к Киеву.

Во фронте советских войск образовался 70-километровый разрыв. Через него на Киев и устремилась лавина фашистских танков.
Враг стремительно наступал вдоль Житомирского шоссе на город Киев…

На старой государственной границе остановить противника не удалось...
 
5-я армия пыталась наносить контрудары с севера по противнику. И даже перерезала в его тылу шоссе, ведущее с запада к Житомиру. Но задержать стремительный бросок вражеских танков ей так и не удалось.
Подошедшие пехотные дивизии 6-й армии вермахта отразили удары войск генерал-майора М. И. Потапова. За двое суток немецкие танковые соединения продвинулись на 110 километров. И 11 июля приблизились к Киевскому укрепленному району.

Ещё к исходу 10 июля передовой отряд 3-го моторизованного корпуса врага - танковая разведка 13-й танковой дивизии - по Житомирскому шоссе вышел на реку Ирпень. Это случилось  буквально в 15 километрах от Киева.

Нависла угроза захвата столицы Украины с ходу.
Население охватила растерянность и тревога. Началась паника. Из города в спешном порядке выезжали еврейские семьи. По распоряжению властей в котельных стали жечь документацию. В воздухе запахло гарью. Летал пепел от уничтоженных бумаг.
В это же время прибывало всё больше раненых с фронта. Часть школ переоборудовали в госпитали.

11 июля завязались бои на внешнем обводе центрального сектора Киевского укреплённого района.

• И в этот же день - 11 июля 1941 года - Сталин отправляет Хрущёву телеграмму:

«Получены  достоверные сведения, что вы  все, от командующего Юго-Западным фронтом до  членов Военного Совета, настроены  панически и намерены  произвести отвод войск на левый берег Днепра. Предупреждаю вас, если вы  сделаете хоть один шаг в сторону отвода войск на левый берег Днепра, не будете до последней возможности защищать район  УРов на правом берегу Днепра, вас всех постигнет жестокая кара как трусов и дезертиров».

Сталина тут можно понять. Его ведь очень сильно возмущало непрекращавшееся отступление наших войск. Поэтому он требовал держать оборону на занятых рубежах. И при этом часто сбивался на угрозы и не всегда обоснованные обвинения. Это  проявилось и в позиции, занятой Сталиным по отношению к предложениям оставить Киев.
На следующий день Хрущёв и Кирпонос послали Сталину ответ, в котором отрицали эти обвинения.

В этот же день  13-я немецкая танковая дивизия пыталась с ходу форсировать Ирпень и ворваться в Киев.
Оборону на этом участке занимали:
- подразделения 161-го отдельного пулемётного батальона,
- 4-й мотострелковый полк НКВД,
- курсанты 11-й и 12-й батарей 2-го Киевского артиллерийского училища,
- 20-й пограничный отряд,
- курсанты Киевского пехотного училища, окружных интендантских курсов и
- некоторые подразделения 132-го танкового полка 213-й моторизованной дивизии (без техники).
По свидетельству очевидцев, бой начался вечером 11 июля 1941 года.
Когда к мосту через Ирпень приблизились 4 немецких танка, он был подорван сапёрами Красной армии. И с грохотом взлетел на воздух.
Танки с ходу развернулись на месте и стали быстро отходить. Только тогда по ним открыли огонь из пулемётов гарнизоны всех близлежащих ДОТов и подразделения пехоты из винтовок.

Таким образом, наши воины отразили эту попытку немцев ворваться в город.

• Участник этих событий Маршал Советского Союза К. С. Москаленко впоследствии писал:

«Это наступление танковых и моторизованных частей, обеспеченное надёжным прикрытием с воздуха и сопровождавшееся массированными бомбовыми ударами по нашим войскам, коммуникациям и глубоким тыловым объектам, создало прямую угрозу захвата Киева и переправ через Днепр».

• А вот как вспоминает об этом А. И. Родимцев, генерал-полковник, дважды Герой Советского Союза:

 «Действительно, минут через десять после первого налёта немецких самолётов на Киев загремели вражеские гаубицы и пушки, захлопали миномёты. Потом после короткой артподготовки из зеленого подлеска одновременно выкатилось несколько танков и бронетранспортёров с десантами автоматчиков и, видимо для пущего устрашения, даже с фашистским флагом на одной из машин.
Танки мчались на больших скоростях, ведя на ходу беспорядочный огонь. Окутанные вихрями пыли и дыма, громоздкие машины устремились к переднему краю нашей обороны, прямо к тому участку, где окопались курсанты.
Батареи противника снова открыли огонь, и, право, весело было наблюдать, как весь он сосредоточился на совершенно безлюдном месте, на линии окопов второго батальона, заблаговременно покинутых бойцами.
По-видимому, эти фашистские танкисты и эти десантники с пауком на тряпке ещё были под хмелем лёгких побед и не рассчитывали на сколько-нибудь серьёзное сопротивление. Они намеревались с ходу ворваться в Киев…
Я внимательно наблюдал за движением танков и бронетранспортёров, которые вскоре подошли совсем близко к нашим позициям, продолжая вести огонь.
Странно, пушки наших курсантов молчали.
 «Что же они медлят?» – с тревогой подумал я, уверенный, что снаряды врага легли не по боевым порядкам школы. Именно сейчас наступила та решающая минута, когда должны были грянуть 45-миллиметровые пушки.
 - Вызовите «Волну», –  сказал я телефонисту. – Начальника штаба Борисова немедленно к телефону…
Однако моему телефонисту «Волну» не пришлось вызывать. Весь придорожный откос, занятый обороной нашей школы, казалось, дрогнул от залпа. Застрочили пулеметы и автоматы, сметая вихрем огня с брони машин фашистских десантников. В этом непрерывном грохоте стрелкового оружия, словно отсчитывая такты, звонко и отчётливо били противотанковые пушки.
Я видел, как сначала первый, потом второй танк, потом бронетранспортёр застыли на месте. В панике покидали их уцелевшие десантники и экипажи, пытаясь спастись. О, это была справедливая расплата за роту капитана Никифорова!.. Вскоре я насчитал семь подбитых вражеских машин.
Неуклюже разворачиваясь, а потом и пятясь задом, уцелевшие танки противника спешили возвратиться на исходные рубежи».

На других участках в районе Житомирского шоссе немцы в течение 11–14 июля также вели активную разведку с целью нащупать слабое место в обороне для наведения переправы. Но только вот  ничего у них с этого не получилось.
Получив отпор, противник перенёс удар с Житомирского шоссе южнее. Он  рассчитывал захватить мосты через реку в районе села Белогородка.

12 июля два танковых батальона немцев подошли к реке Ирпень у села Гореничи и пытались переправиться на противоположный берег.
 Однако вновь потерпели неудачу.

Части Киевского укреплённого района, 147-й стрелковой дивизии, подразделения киевских военных училищ и 4-го отдельного полка Наркомата внутренних дел в ожесточённых боях 11 – 14 июля успешно отразили все попытки врага прорваться к городу через реку Ирпень.

В течение всего этого периода активно действовала бомбардировочная авиация противника. Ряд участников первой полосы обороны подвергался многократным массированным бомбардировкам и шквальному артиллерийско-миномётному обстрелу.
Безуспешные действия пехоты и танков с 12 по 14 июля вынудили германское командование принять срочные меры.

15 июля оно выбросило крупный десант в районе западнее села Боярка. Он, впрочем, почти сразу же был ликвидирован нашими частями.

В это же время противнику удалось форсировать реку Ирпень на участке село Жорновка — село Перевоз вне границ КиУРа. И даже продвинуться на 2–3 километра в глубину нашей обороны.
3-й батальон 640-го стрелкового полка 147-й стрелковой дивизии при поддержке батареи 344-го гаубичного артиллерийского полка смело атаковал вклинившегося противника. Завязался рукопашный бой. В ходе него немцы потерпели поражение и отступили. При этом оставили убитых и раненых, много вооружения и боеприпасов.

Самоотверженно сражались бойцы истребительного батальона Железнодорожного района Киева на бронепоезде под командованием Анатолия Тихохода.
Первое своё боевое крещение бойцы бронепоезда получили ещё в боях под городом Новоград-Волынский.
Это случилось на рассвете 11 июля. Немцы решили захватить станцию Яблонец, которая открывала им путь на Коростень. А затем и на Киев. Когда противник перешёл в атаку, чтобы овладеть станцией, из-за железнодорожных сооружений и зданий «вылетел» бронепоезд и открыл мощный огонь. Потеряв около 200 человек убитыми и ранеными, немцы отступили…

 Под Киевом разгорелись ожесточённые бои. Гитлеровцы вводили в сражение всё новые и новые части и соединения. Они стремились, во что бы то ни стало, овладеть столицей Украины и мостами через Днепр. Однако яростным атакам врага противостояли мужественные и стойкие бойцы Юго-Западного фронта, самоотверженно защищавшие город.

Вот  только несколько примеров героизма наших воинов:

•   Тяжёлый танк КВ после атаки оказался отрезанным от своих.
 
В его экипаж входили лейтенант И. Н. Жабин, младший воентехник С. П. Киселёв, младший командир В. И. Гришин, командир орудия Т. И. Точин  и красноармеец Л. К. Верховский. В танке был также командир роты старший лейтенант А. Е. Кожемячко.
- Ничего,- сказал он танкистам,- будем драться.
В первые же часы боя танку перебило гусеницу. Танкисты огнём отбивались от наседавших гитлеровцев. Схватка продолжалась и ночью. Пока одни очередями пулемётов держали противника на расстоянии, другие вышли из танка и исправили повреждение. До утра экипаж сражался и уничтожил 8 немецких танков, множество автомашин, десятки солдат противника. И, в конце концов, вырвался к своим. Да вдобавок ещё притащил на буксире почти исправный фашистский танк.
Когда КВ доставили на ремонтный завод, в броне его насчитали добрых три десятка больших вмятин, а в основании башни торчал впившийся в сталь вражеский бронебойный снаряд.


•    Расчёт одного из орудий 632-го  стрелкового полка своим огнём  прикрывал мост через реку Ирпень.

 Артиллеристы подбили танк, рассеяли следовавшую за ним пехоту. Тогда гитлеровцы бросились в обход. Они лезли и лезли. Вот уже перебрались на левый берег. Наши подразделения отошли на более выгодный рубеж.
А орудие оставалось на прежнем месте – артиллеристы прикрывали отход. Закрепившись на новых позициях, пехотинцы открыли огонь по врагу, чтобы дать возможность оттянуться подразделению, обеспечивавшему их отход. Командир батареи лейтенант Муравьёв послал ездовых вывести орудие и его отважный расчёт. Конная упряжка помчалась к огневой позиции. Орудие же всё стреляло и стреляло, хотя в живых остался один-единственный наводчик И. П. Федюнин. Вокруг огневой позиции – фонтаны разрывов. Упал и наводчик – ранен в ноги. Замолкло орудие. Ездовые торопят лошадей. Они видят, как Федюнин ползает среди погибших товарищей, собирает ручные гранаты. Не успели ездовые: к орудию устремились фашисты, сгрудились над истекающим кровью наводчиком. И тогда раздался взрыв. Ценою своей жизни Федюнин уничтожил с десяток вражеских солдат. Переполох, вызванный взрывом, помог ездовым отойти к своим. 
 
Большую помощь нашим войскам оказали бронепоезда Киевских народных ополченцев и 4-й дивизии НКВД.
На участке Киев – Малин действовали бронепоезда: армейские под командованием майора Пенькова и лейтенанта Ананьева, 56-го полка НКВД под командованием старшего лейтенанта Ищенко и два бронепоезда киевских народных ополченцев литер «А» под командованием Тихохода и литер «Б» под командованием Василевского.

Именно грамотная организация обороны в самом начале Киевской компании, оказала влияние на дальнейший ход сражений, дав возможность советским войскам очень долго сдерживать неприятеля и не допустить стремительного штурма Киева. Лишь к концу июля немцы смогли подойти к городу, однако взять его всё ещё не удавалось...

В этой опасной обстановке, по приказу Ставки Верховного Главнокомандования Юго-Западный фронт наносил контрудары:

-  5-й армией генерала М. И. Потапова с севера на юг – из района Коростень на Новоград-Волынский и Житомир.

-    6-й армией генерала И. Н. Музыченко с юга на север – на Бердичев, Житомир.

5-я армия силами ударной группировки нанесла контрудар по соединениям 6-й армии и 1-й танковой группы немцев в районе города Новоград-Волынский.
5-я армия, прорвав фланг противника, перехватила 14 июля его коммуникации между Житомиром и Новоград-Волынским.
Удерживая их до 16 июля, она притянула на себя 8 дивизий противника.
 
Ещё 5 дивизий были скованы у Бердичева 6-й армией.

Контрудары 5-й армии генерала М. И. Потапова в районе Коростеня и 6-й армии генерала Музыченко в районе Бердичева по левому и правому флангам наступавшей на Киевском направлении ударной группировки немецко-фашистских войск сорвали попытку врага сходу овладеть Киевом.
Почти все соединения 1-й танковой группы Э. Клейста и 6-й армии В. Рейхенау были втянуты в затяжные бои...

В 20-х числах июля 5-я советская армия (М. И. Потапов) вела бои с пехотными дивизиями 6 армии вермахта под Коростенём и Малином.

После отражения советских атак 3-й моторизованный корпус был втянут в позиционные бои на две недели под Киевом, ожидая подхода отставшей пехоты 6-й армии.
В то же время 48-й моторизованный корпус 1-й танковой группы продолжил наступать в юго-восточном направлении.
14-й моторизованный корпус выдвинулся в промежуток между 3-м и 48-м мотокорпусами вермахта.
Фактически после прорыва «линии Сталина» подвижные соединения немцев разошлись веером, утратив в какой-то мере оперативную связь друг с другом.
Между Киевом и Черкассами из резервных корпусов была образована новая 26-я армия (Ф. Я. Костенко).
Она перешла в наступление на Фастов, против 14-го моторизованного корпуса немцев

Так, группа армий «Юг» была лишена возможности ворваться в июле в Киев. И не смогла повернуть на юго-восток, чтобы отрезать советские войска на Правобережной Украине от переправ на Днепре.
Советское командование выиграло время для вывода 6-й, 26-й и 12-й армий из-под флангового удара и сосредоточения вновь сформированной 26-й армии на рубеже правого берега Днепра в районе Черкасс.

Встретив стойкое сопротивление в западном секторе Киевского укреплённого района, противник рассчитывал обойти город с севера и юга. Чтобы не допустить этого, командование Юго-Западного фронта нанесло ряд фланговых ударов по его группировке в районе Бородянки и Малина, на Радомышль – Брусилов, а также южнее Киева, в направлениях Фастов – Брусилов, Белая Церковь – Попельня.

15 июля начал наступление наш 27-й стрелковый корпус.

• Во время этого наступления бессмертный подвиг совершила рота 144-го стрелкового полка 28-й горнострелковой дивизии во главе с младшим лейтенантом Д.  И. Шепеленко.

Перед горными стрелками стояла боевая задача: перерезать Житомирское шоссе невдалеке от села Ставище и удерживать этот участок до подхода основных сил полка к селу Небелица.  Шепеленко получил в своё распоряжение взвод сапёров и необходимое количество оружия.
К полуночи задание было выполнено. Лейтенант установил размещение сил противника, хорошо разведал подступы к селу. С одной стороны дороги местность была болотистой, поэтому танкам там никак не пройти. Противоположную, сухую обочину наши бойцы заминировали, а орудие поставили прямо на дорогу.
В 4 часа утра 17 июля отряд внезапно атаковал немцев. За короткий отрезок времени было уничтожено несколько огневых точек и 5 танков. Фашисты сначала оказались в замешктельстве, но затем им удалось вызвать подкрепление.
Прослышав, что основная артерия, снабжавшая прорвавшиеся к Киеву войска, перерезана, командующий 6-й немецкой армией генерал-фельдмаршал Рейхенау пришёл в неистовство. И, угрожая страшнейшими карами, требовал от своих войск немедленно очистить шоссе. На горстку смельчаков  были брошены значительные силы мотопехоты и около трёх десятков танков.
Но лейтенант Шепеленко не растерялся: он умело распределил воинов и продолжал неравный бой. Целых двое суток  длилась неравная схватка. Наши бойцы   отразили не одну танковую атаку. Они гранатами и бутылками с горючей смесью подожгли 26 танков.
Но тают силы бойцов…
Раненый Дмитрий Иванович Шепеленко с последней связкой гранат бросился под вражеский танк и ценой своей жизни подорвал его…
Атака отбита.
 Он и его боевые друзья погибли, но не отступили. К концу боя всё поле вокруг села было усеяно трупами гитлеровцев, над которыми возвышались остовы сгоревших танков. Более сотни оккупантов нашли себе здесь могилу...
Подоспевшие основные силы полка стремительной атакой отбросили противника и освободили село Небелицу.

Контрудары 5-й и 26-й армий под командованием М. И. Потапова и Ф. Я. Костенко, стойкость защитников Киева сковали главные силы группы армий «Юг» в треугольнике Коростень – Киев – Белая Церковь. Они сорвали запланированный гитлеровцами удар 6-й армии на Кировоград, а 1-й танковой группы в юго-восточном направлении с целью окружения 6-й и 12-й советских армий.

Наиболее ожесточённые бои развернулись в районе Фастова, Белой Церкви, Таращи.

• В те дни всему фронту стал известен подвиг воинов 199-й стрелковой дивизии под командованием комбрига Д. В. Аверина.

Эта дивизия контратаковала противника возле станции Мироновка. Отборные фашистские части отступили. Противник оставил на поле боя около 1500 убитых и раненых.
Через 2 дня фашисты подтянули к Мироновке свежую 68-ю пехотную дивизию. Отбив несколько яростных атак гитлеровцев, 199-я дивизия перешла в наступление и разгромила немецкую дивизию.
Как сообщило Советское Информбюро, в боях возле станции Мироновка враг потерял 7,5 тысяч солдат и офицеров убитыми и ранеными, 3 зенитные батареи, 24 миномёта, 15 танков и много другого вооружения.



3.  Натиск вражеских войск в южном секторе обороны Киева.


Противник, несмотря на контрудары советских войск, продолжал готовиться к штурму Киева с юга.
 Фашистское командование перебросило из района Коростеня в район Киева 29-й армейский корпус.
На участке фронта шириной 18 километров в районе населённых пунктов Белогородка, Юровка, Лесники, Мрыги гитлеровцы сосредоточили ударную группу.

30 июля противник нанёс сильный удар силами 3-х пехотных дивизий по 64-му стрелковому корпусу 26-й армии на стыке 165-й и 175-й стрелковых дивизий на узком фронте Пинчуки — Винницкие Ставы. Именно здесь, вдоль шоссе Белая Церковь — Киев, противник стремился прорваться в город Киев с юга.
Разобщённые части 165-й стрелковой дивизии к утру 31 июля были оттеснены на северо-восток.
175-я стрелковая дивизия и сводный отряд генерал-майора Ф. Н. Матыкина (танковый, мотострелковый батальоны, артиллерийский полк) отошли в южный сектор КиУРа.
А 165-я стрелковая дивизия — за Днепр. И заняла участок от села Бортничи до Воронков.

Ставка не намерена была сдавать город как по военно-стратегическим, так и по политическим причинам. Сталину претила мысль уйти из Правобережной Украины, оставить колыбель православной Руси. Однако самой главной тогда задачей он считал сохранение оборонного потенциала страны.
Ещё во время встречи И. Сталина с посланником президента США Ф. Рузвельта Гарри Гопкинсом 30 июля 1941 года, когда обсуждались важнейшие проблемы организации военной помощи СССР со стороны США, советский лидер заявил, что линия фронта к концу года будет проходить западнее Киева и город не будет сдан врагу.
 
Иосиф Виссарионович надеялся на то, что «в зимние месяцы фронт будет проходить под Москвой, Киевом и Ленинградом».
Кроме того, он рассчитывал, что «немцам будет трудно предпринимать наступательные действия после 1 сентября, когда начнутся сильные дожди, а после 1 октября дороги будут настолько плохи, что им придётся перейти к обороне».

А поскольку Киев был одной из 3-х важнейших точек этой линии, Сталин настаивал на том, что город надо отстоять любой ценой.
Сталин мыслил категориями и стратегии, и международной политики.
Сдача города:
-   создавала критическую ситуацию на южном фланге советско-германского фронта,
-  давала шанс вермахту уже в 1941 г. прорваться к кубанскому хлебу и бакинской нефти,
-    осложняла международное положение СССР.
-  К тому же падение столицы Украины подрывало бы моральный дух советских людей (не только украинцев, но и русских и представителей других национальностей). Ведь они  видели в Киеве свой город, который не должен быть отдан на растерзание врагу.
Киев необходимо было удержать.

Поэтому понятен резкий отказ Сталина прислушаться к достаточно здравым доводам начальника Генштаба Г. К. Жукова, предложившего ещё 29 июля 1941 года отвести советские части на левый берег Днепра и тем самым оставить город.
Жуков исходил из категорий стратегической необходимости, Сталин — более широкого спектра политических и моральных факторов.
Предложение Жукова сдать Киев возмутило Сталина до глубины души.
После конфликта между Сталиным и Жуковым по поводу Киева, Жуков был отправлен командовать Резервным фронтом для того, чтобы организовать, в том числе, наступление на плацдарм противника в районе Ельни. Начальником Генштаба был назначен Б. М. Шапошников.

• Почему же так важно было не сдавать Киев, рассказывает в своей книге «Так начиналась война» И. Х. Баграмян:

«Пуркаев отметил,  то противник стремится любой  ценой прорваться в Киев, овладеть им и его мостовыми переправами  через Днепр. Это дало бы  ему возможность нанести удар вдоль правого берега Днепра в тыл главным силам не только нашего  фронта, но и соседнего, Южного. Кроме того – и это главное, - с захватом Киева он мог бы  вторгнуться в Левобережную Украину, установить локтевую связь с южным крылом группы  армий  «Центр»  и таким образом открыть широкие перспективы  для дальнейшего продолжения войны  против Советского Союза.
По мнению начальника штаба фронта, командование группы  армий  Юг  попытается немедленно использовать успех, достигнутый танковыми войсками Клейста. В этой обстановке для нас  чрезвычайно важно не только удержать Киев, но и не допустить выхода противника к Днепру южнее города.
Генерал Пуркаев касался лишь военных вопросов. Однако все мы  прекрасно понимали,  что удержание столицы   Украины  имеет огромное политическое значение. Было ясно,  то гитлеровское командование захватом республики преследовало не только  чисто военные цели – разгром одной из наиболее мощных группировок Красной Армии. Фашисты  стремились поскорее заполучить Украину и по другим, не менее важным причинам. Они мечтали завладеть её богатствами: хлебом, криворожской рудой, никопольским марганцем, донецким углём, металлургической и химической промышленностью. Они собирались обессилить украинский народ, оторвать его от других братских народов и обречь на рабство.
Пока над Киевом развевается Красное знамя, гитлеровцам трудно рассчитывать на осуществление своих целей на Украине. До тех пор пока бьётся сердце республики – Киев, фашистским войскам нельзя всерьёз рассчитывать на оккупацию Украины.
…А может быть, Москва всё знает, но какие-то очень важные причины  побуждают её требовать от нашего фронта невозможного…
Да, такие очень важные причины  были. Мы  тогда лишь догадывались о них, но не представляли их во всём объёме. А причины  эти были обусловлены общей военно-политической обстановкой, в которой оказалась наша страна. Она продолжала отражать натиск агрессора в одиночестве. К тому времени гитлеровцы   блокировали Ленинград. Их войска приближались к Москве. А в распоряжении нашего высшего командования уже не оставалось сколь-нибудь крупных, готовых к боевым действиям оперативных резервов. Значительную  часть войск мы  должны  были держать на Кавказе – слишком подозрительно вела себя Турция, - на Дальнем востоке, где японские милитаристы ждали только сигнала,  чтобы  выступить. Упорная оборона Юго-Западного фронта на рубеже Днепра в этой обстановке несколько облегчала обстановку на остальных стратегических направлениях советско-германского фронта, особенно на московском. Приковывая к себе огромные силы  немецко-фашистских войск. В том числе и две немецкие танковые группы. Весьма важно было приковать их к Юго-Западному направлению по возможности на больший срок.
Сказывалась и сложная международная политическая атмосфера. Только-только начал налаживаться союз антифашистских держав. Государства, недавно натравлявшие Гитлера на нас, теперь сами воевали с фашистской Германией и все больше убеждались,  то надёжным союзником в этой борьбе является только Советский Союз. Но против него направлена теперь вся мощь фашистской машины. Выдержит ли страна этот страшный удар? В США разгорелся спор: стоит ли помогать Советской России оружием. Определенные круги утверждали,  что посылать вооружение и технику не имеет смысла: Россия к зиме рухнет и война закончится победой фашистской Германии.
Желая убедиться, что вооружение, поставляемое нам, не попадёт в руки фашистам, Рузвельт в августе 1941 года послал на разведку своего ближайшего помощника Г. Гопкинса. Личный представитель президента тщательно познакомился с обстановкой в стране и на советско-германском фронте, а перед возвращением в Штаты  в прощальной беседе с И. В. Сталиным поставил вопрос ребром: где будет проходить линия фронта к зиме 1941/194 года? Ответ на этот вопрос он должен был передать Рузвельту.
Сталин ответил: к концу 1941 года фронт пройдёт западнее Ленинграда, Москвы  и Киева.
С этим и уехал Гопкинс.
Советское командование, начиная со второй половины  августа, предпринимало все меры,  чтоб  помочь защитникам Киева. Главным из этих шагов было создание нового Брянского фронта, на который была возложена задача: разгромить войска Гудериана, не дать им повернуть на юг, в тыл Юго-Западному фронту. Ставка не жалела на это резервов. Кое-какие дополнительные силы  получил и наш фронт.
Но не прошло и двух недель после отъезда Гопкинса – он, возможно, ещё не добрался до Вашингтона, - а командование Юго-Западного фронта вдруг обратилось в Ставку с просьбой разрешить отвести войска с линии Днепра.
Нетрудно представить, какой резонанс в Америке, да и во всём мире, вызвала бы  весть о падении Киева и насколько ослабило бы  это событие позиции Рузвельта в его споре с теми, кто выступал против оказания политической и материальной помощи Советскому Союзу.
Государственный Комитет Обороны  хорошо понимал,  что от успешных действий Красной Армии в этот период войны  во многом зависело возникновение в будущем антигитлеровской коалиции государств Европы  с участием США.
Вот почему Ставка требовала удержать Киев любой  ценой. К тому же она считала,  что сил у нас ещё достаточно,  что с такими силами и окружение не столь уж страшно: можно будет разорвать вражеское кольцо».


С 1 августа гитлеровские войска возобновили  упёртые атаки киевских оборонительных рубежей.

Они начали наступление в 2-х направлениях:
   
-   Вдоль шоссе Васильков – Киев, пытаясь прорвать оборонительные рубежи в южном секторе, на участке от Белогородки до Мрыг.

-   На Канев с целью сломить сопротивление 26-й армии и форсировать Днепр.

Однако в течение 2-х дней все атаки врага были отражены.

Пополнив свои войска, фашисты утром 3 августа вклинились в 1-ю линию обороны войск КиУРа в районе Вита-Почтовая – Мрыги.
Но в тот же день 147-я стрелковая дивизия решительной контратакой восстановила положение у Виты-Почтовой.
А сводный отряд генерала Ф. Н. Матыкина отбросил врага в районе Мрыг.

Особенно жестокие бои происходили 4 – 10 августа.
Они тут достигли наивысшего напряжения.
Гитлеровское командование в эти дни не скупилось на спиртное для своих головорезов.
Как заявляли немецкие пленные, солдатам обещаны были награды и прочие блага, если 8 августа состоится парад фашистских войск на Крещатике.
 Пьяные, засучив рукава, идут фашисты в психическую атаку. Но пули наших бойцов быстро отрезвляют их.
Уцелевшие показывают спину…

 Защитники Киева отстаивали каждый метр земли, проявляя массовый героизм.

Вот только несколько примеров.

•     4 августа шестёрка истребителей 2-го истребительного авиационного полка Киевского района ПВО, ведомых младшим лейтенантом Д. А. Зайцевым, встретилась в небе с вражескими самолётами.

В неравной схватке с 30 бомбардировщиками и сопровождавшими их истребителями наши лётчики сбили 3  «Юнкерса» и 2  «Мессершмитта». Остальные фашистские самолёты, беспорядочно сбросив бомбы, повернули вспять.
А ещё раньше, 4 июля, Зайцев в воздушном бою под Киевом таранил вражеский бомбардировщик, и сам благополучно произвёл посадку.

• В одном из боёв на подступах к городу ранило командира взвода из  12-й воздушно-десантной бригады.

И тогда командир отделения сержант Я. И. Ватомов принял на себя командование взводом, и умело управлял им.
О начале боёв за Киев Яков Ватомов так писал из госпиталя отцу в деревню Кибирево Ерзовского сельсовета Туринского района Свердловской области:

«Глохли уши от неумолкаемой артиллерийской канонады, непрерывных бомбёжек. Казалось, вокруг нас нет клочка земли, не начинённого свинцом. Фашисты бросали на нас танки. Бронированные машины с крестами на башнях неумолимо надвигались. Прячась за ними, бежала пехота. «Комвзвода ранен!» - проносится по рядам. Пришлось принимать командование взводом на себя: «Подпустить ближе - и гранатами. Пехоту отсечь!» Вражеская пехота не выдержала нашего огня, залегла. Зажав связку гранат, ползу навстречу танку. Бросок под гусеницы. Танк словно споткнулся, беспокойно заворочал башней. Сизая струйка дыма поползла по броне. Подбит. Я вижу, как вспыхивают факелами другие танки. Остальные поворачивают обратно. Еще одна атака отбита!»

1  августа в районе села Теремки этот взвод обнаружил миномётную батарею противника. И, внезапно атаковав его, уничтожил расчёт  двух миномётов, а один миномёт доставил в  часть.
В ночь на 14 августа группа разведчиков под командованием Ватомова собрала  ценные данные. Кроме того, уничтожила у хутора  Чабан  два пулемётных расчёта и десять автоматчиков.
Его сослуживец  разведчик Н. Ф. Обухов не раз проникал в расположение немецко-фашистских войск. 8 сентября в районе Конотопа фашисты  попытались захватить разведчика в плен. Но тот не растерялся: бросив гранату, ранил пятерых, а затем ещё двух фашистов застрелил из пистолета…
Ночью с группой бойцов Обухов уничтожил в захваченной врагом деревне 2 танка и несколько гитлеровцев.

Фашистские пехотные части, поддерживаемые артиллерией, авиацией и танками, по несколько раз в день атаковали укрепления в южном секторе.
Сёла Гатное, Юровка, Хотов, Лесники, Вита-Почтовая, Чабаны, Мрыги неоднократно переходили из рук в руки. Советские войска оказывали противнику упорное сопротивление.
По вклинившемуся врагу наносили контрудары 206-я, 147-я и 175-я стрелковые дивизии. А также 2-я и 6-я воздушно-десантные бригады. Защитники Киева проявляли образцы мужества и героизма.
Критическое положение в южном секторе обороны сложилось 7 - 8 августа.
 Противник, несмотря на ожесточённое сопротивление советских войск, 7 августа захватил Хотов, Гатное, Новоселицу, Лесники.
На следующий день – пригородные сёла Пирогов, Мышеловку, Китаево. Ворвался в Голосеевский лес и приблизился к Киеву. С Голосеевских высот фашисты начали обстрел южных окраин города.
 С Голосеевских высот немцы могли бы корректировать огонь своей дальнобойной артиллерии по Киевским мостам, которые были «ахиллесовой пятой» обороны города. В случае выведения их из строя снабжение Киева пополнениями, боеприпасами и продуктами стало бы весьма затруднительным.
На помощь защитникам Голосеевских рубежей направлялись регулярные воинские части.

 Ядром их был 3-й воздушно-десантный корпус в составе 3-х бригад:
-  5-й - под командованием участника боёв в Испании Героя Советского Союза полковника А. И. Родимцева,
-   6-й - под командованием полковника В. Г. Жолудева и
-   212-й - под командованием полковника И. И. Затевахина.
-  А также бронетанковый полк Киевского танкотехнического училища во главе с подполковником К. М. Логяновским.

Воздушно-десантные бригады 3-го воздушно-десантного корпуса были переброшены под Киев в начале августа 1941 года и практически «с колёс» вступили в бой. Они внесли значительный вклад в оборону города.

• В ночь на 7 августа на направление главного удара наступавших на Киев немецких войск была переброшена 5-я воздушно-десантная бригада полковника А. И. Родимцева.

Десантники сосредоточились на главной улице Киева - Крещатике. И когда гитлеровские генералы уже заготовили телеграмму о том, что Киев захвачен ими, родимцевцы нанесли фашистам встречный удар. Они выбили немецких солдат из зданий Лесотехнического техникума и других строений, находившихся на высотах.
 В ночном рукопашном бою десантники потеснили немцев и в Голосеевском лесу.
Благодаря десантникам наступление немцев, которые к 8 августа достигли Голосеевских высот, было остановлено, и противник был отброшен от города.
Замечу, что в петлицах у десантников были такие же значки, как и у лётчиков (пропеллеры). А сами петлицы имели такой же голубой цвет. Из-за этого немецкие солдаты долгое время считали, что против них брошен «последний резерв Сталина» – недоучившиеся курсанты лётных школ.

20 дней августа сорок первого года авиадесантный корпус, в который входила бригада Родимцева, вёл ожесточённые бои, то и дело переходившие в рукопашные схватки.
Поддерживаемые артиллеристами, десантники продвигались за сутки метров на 800. Но они шли на запад.
Шли на запад в августе 1941 года!
 Кто участвовал в Отечественной войне, никогда не забудет этот трагический месяц. И поймёт, что значило для той поры - идти на запад. Десантники прошли с непрерывными боями 15 километров на запад, чтобы держать оборону в Голосеевском лесу, этом Университетском городке Киева.

       Таково боевое крещение солдат, которыми командовал Родимцев. Геройство их командира передалось этим молодым, никогда доселе не воевавшим парням.

       Позже - на исходе августа - бригада была выведена севернее Киева, для того чтобы продолжать обучение авиадесантной специальности. Но в то время быстро менялись обстоятельства.
И 1 сентября десантники Родимцева опять оказались в бою. Они стали на реке Сейм и не дали фашистам пройти ни шагу, пока не были полностью окружены. Слаженными действиями корпус прорвал крепкое кольцо и в трёхдневных боях вышел из окружения.
Тогда ещё полковник, командир бригады не знал, что придётся ему вести бои на Волге. Но был твёрдо уверен, что он будет форсировать Вислу и Одер, увидит Эльбу. Облик генерала Огнева в известной пьесе «Фронт», появившейся в те времена, воспроизводит много черт, присущих Родимцеву, в части которого бывал не раз Александр Корнейчук.

Слава о боевых делах десантников 5-й бригады быстро разнеслась по фронту.

На одном из участков стойко держала оборону бригадная школа младших командиров. Именно этот участок обороны гитлеровцы избрали главным направлением своего удара. Курсанты подпустили фашистов совсем близко и внезапно ударили из пушек и пулеметов. Атака была отбита.
Фашистская артиллерия начала интенсивный артиллерийский обстрел наших позиций, особенно участок курсантской обороны. Одновременно самолёты с чёрными крестами появились над позициями курсантов и с пикирования бомбили их. После этого гитлеровцы снова пошли в атаку. Решив, видимо, что там никого в живых не осталось. Но десантники, искусно используя местность, сумели сохранить силы. Враг потерял около 400 солдат и офицеров. И это от огня курсантов, впервые вступивших в бой!


8 августа противник форсировал Днепр у села Стешки между Киевом и Кременчугом. На других направлениях его попытки переправиться отбивались советскими войсками.

• Участник боёв под Киевом маршал И. Х. Баграмян вспоминал:

«Распространившаяся среди защитников Киева весть о том, что Гитлер 8 августа назначил парад своих войск на Крещатике, ещё  больше разъярила бойцов. «Устроим фашистским гадам «парад!» - кричали они, вновь и вновь бросаясь в контратаку. «Стоять насмерть!»- стало законом защитников Киева. Помнится, как на участке батальона 3-й воздушно-десантной бригады, переброшенного в район вражеского прорыва, артиллеристы под командованием младшего лейтенанта Кучерова пять раз отбивали атаки наседавших гитлеровцев. Отчаявшись взять батарею в лоб, фашисты обошли её. Десантники по колено в грязи перетащили орудия на новую позицию и вновь ударили по врагу».

• 8 августа Сталин обратился по прямому проводу к Кирпоносу:
 
«До нас дошли сведения, что фронт решил с лёгким сердцем сдать Киев врагу, якобы ввиду недостатка частей, способных отстоять Киев. Верно ли это?»

• Кирпонос решительно отрицал это и заверял, что им
 
«и Военным Советом фронта принимаются все меры к тому, чтобы Киев ни в ком случае не сдать».
Он заверил, что имевшиеся в его «распоряжении силы и средства должны обеспечить выполнение поставленной УРу задачи. Одновременно должен доложить Вам, что у меня больше резервов на данном направлении уже нет».

• Сталин спрашивал:

 «Можете ли уверенно сказать, что Вы приняли все меры для безусловного восстановления положения Южной полосы УРа… Комитет обороны и Ставка очень просят вас принять все возможные и невозможные меры для защиты Киева. Недели через две будет легче, так как у нас будет возможность помочь вам свежими силами, а в течение двух недель вам нужно, во что бы то ни стало, отстоять Киев. Прошу ознакомить  с этой лентой Будённого. Моя просьба и моё требование не сдавать Киев направлены, в равной мере, не только к вам, но и к Будённому».

• Кирпонос в ответ заверял:

«Товарищ Сталин, все наши мысли и стремления, как мои, так и Военного Совета, направлены к тому, чтобы Киев противнику не отдать. Всё, что имеется в моём распоряжении, будет использовано для обороны Киева с тем, чтобы выполнить поставленную перед нами Вами задачу, - Киев врагу ни в коем случае не сдать…»


Противник нёс большие потери.
Значительную помощь защитникам Киева, сражавшимся в южном секторе обороны, оказывали своим огнём переброшенные из-под Триполья корабли Днепровского отряда Пинской военной флотилии.
В дни генерального штурма города мониторы и канонерские лодки флотилии (палубы которых были замаскированы дёрном и живыми деревцами), причалив к берегам Днепровских островов, вели огонь с закрытых позиций по наступавшим вдоль берега частям противника. А также зенитный огонь по его самолётам.
Отдельная рота морской пехоты ПВФ вместе с ротой флотского полуэкипажа под командованием майора В. Н. Добржинского сражались севернее города. Морские пехотинцы пытались выбить противника с Окуниновского плацдарма, где тому удалось форсировать Днепр. А затем обороняли переправы в районе впадения в Днепр реки Десны. Почти все моряки погибли при выходе из окружения или попали в плен. Немногие уцелевшие вышли в своим или остались в партизанских отрядах Киевской, Черниговской и Сумской областей.

• В дневнике начальника генерального штаба сухопутных войск фашистской Германии Ф. Гальдера 10 августа появилась запись:

«Командование группы армий «Юг» считает, что противник наступлением через Днепр из Киева и наступлением через Овруч имеет намерение разгромить северный фланг группы армий. Этим попыткам противника измученная немецкая пехота не может противопоставить решительных наступательных действий. В связи с этим командование группой армий отдало приказ о временном прекращении наступления на Киев и о временном переходе 6-й армии к обороне на рубеже Триполье – Канев – Коростень».

С целью объединить усилия всех соединений и частей, оборонявших Киев, 8 - 10 августа была создана 37-я армия.
В её состав вошли 147-я, 175-я, 206-я, 284-я, 295-я стрелковые дивизии и все части КиУРа.

10 августа красноармейцы 37-й армии генерал-майора Андрея Власова перешли в наступление и нанесли по врагу сильный удар.
Тогда мало кто мог предположить, что геройский генерал примерно через год, в июле 1942-го, уже под Ленинградом попадёт в плен, согласится сотрудничать с немцами, станет руководителем армии русских коллаборационистов - РОА. А в 1946 году Власова казнят в Москве.
А летом 1941-го благодаря его действиям ситуация на фронте стабилизировалась…

На рассвете 11 августа, после артиллерийской подготовки с применением «Катюш», пошла в атаку пехота. Удар был неожиданным. Жестокие бои завязались в Голосеевском лесу.
Одновременно советские войска перешли в наступление в районе Жулян.
Войска 37-й армии 11 августа освободили сёла Теремки, Мышеловку.
А 12 – 14 августа – Жуляны, Тарасовку, Чабаны, Новосёлки, Пирогово.  При этом были деблокированы ДОТы КиУРа, которые в течение почти недели вели бой в окружении.

Наступательные бои советских войск в южном секторе продолжались до 16 августа.

Бойцы и командиры 212-й, 5-й и 6-й воздушно-десантных бригад, 206-й, 175-й и 284-й стрелковых дивизий проявляли образцы мужества и отваги.

•   Бессмертный подвиг совершил в те дни гарнизон дота 205 под селом Тарасовка.

Их было 16: комендант дота лейтенант В. П. Ветров, сержант Музыченко, политбоец Рыбаков, красноармейцы Андриенко, Волкотруб, Гробовой, Квартич, Клочко, Мелешко, Нетунский, Романчук, Осадчий, Опанасенко, Сорока, Ярошенко и Ярошевский.
Этот рубеж в течение долгого времени оставался неприступным, несмотря на град артиллерийских снарядов, тяжёлых авиабомб и бушующее пламя огнемётов.
На неоднократные предложения окруживших их гитлеровцев сдаться на «почётных условиях» у осаждённых был один ответ – огонь. Ни залпы   фашистских орудий, выставленных на прямую наводку, ни отсутствие пищи и даже воды не сломили бесстрашный гарнизон.
На шестой день страдания осаждённых бойцов, казалось, достигли предела. Кончились  патроны. Остались только гранаты. Но, ни у кого и мысли не было покориться врагу.
Ночью несколько смельчаков из 175-й стрелковой дивизии с боем прорвались к блокированному доту. Они доставили осаждённым защитникам дота пищу, боеприпасы и разрешение покинуть огневую точку. Однако все бойцы гарнизона, в том числе и раненые, категорически отказались оставить свою маленькую крепость.
 Лейтенант Ветров от имени всех заявил:
 «Мы поклялись не отдавать дот врагу и клятвы своей не нарушим».
И снова сутками напролёт они стояли под вражеским огнём…
Ночью же они оставляли своё железобетонное укрытие, переходили вброд неглубокую реку Сиверку и неожиданно нападали на врага.
Фашисты так и не смогли взять эту маленькую Брестскую крепость. И вынуждены были обойти её с флангов. В полном окружении наши солдаты продолжали свою войну в глубоком тылу врага вплоть до декабря 1941 года (!), когда бои шли уже под Москвой.
Они боролись до тех пор, пока последний защитник ДОТа не умер от голода. Враг был потрясён героизмом этих защитников Киева.

Героически сражались также гарнизоны дотов возле села Кременище, вблизи села Ходосеевка и в других местах южного сектора обороны Киева.

• Вот что писал о ДОТах, подобных 205-му, в письме домой один из немецких солдат:

«Несколько дней мы штурмуем укрепления этих безумцев… Их сооружения, кажется, невозможно уничтожить. Стреляем почти беспрерывно, но они вновь и вновь оживают, принося нам огромный вред».

В отражении второго штурма гитлеровцев важную роль сыграли героические действия частей и соединений 26-й армии под командованием генерала Ф. Я. Костенко. Это они не позволили врагу форсировать Днепр южнее Киева и зайти в тыл защитникам столицы Украины с юго-востока.

• Вот что писал о событиях тех дней фашистский генерал А. Филиппи:

 «Постоянное увеличение сил противника, усиление его сопротивления, активизация артиллерии и авиации и наряду с этим очень заметное утомление и большие потери наших войск... всё это рассеивает надежды на достижение успеха в ближайшее время... Командующий группой армий, предупреждая возможность кризиса в управлении войсками... отдал приказ приостановить наступление на рубеже Киев - Коростень и временно перейти к обороне... »


Воины войсковых частей, объединённых в 37-ю армию, вместе с ополченцами выдержали натиск гитлеровцев и в ожесточённых боях, продолжавшихся с 1 по 16 августа, отстояли Киев.
Вторая попытка  вражеских войск захватить столицу Украины, как и первая, провалилась. Немецко-фашистские захватчики понесли огромные потери.
К 16 августа положение было полностью восстановлено. И обстановка под Киевом стабилизировалась.



4.  Катастрофа.


Стойкое сопротивление советских войск заставило гитлеровское командование внести серьёзные коррективы в план «Барбаросса».
Гитлеровская армия вынуждена была временно приостановить своё продвижение на главном стратегическом направлении фронта – Московском.

Спрашивается:

Почему?

• Вот как объясняет это Юрий Мухин:

«…Взятие Москвы несло Гитлеру победу. И не потому, что она столица. Москва – это узел всех железных дорог европейской части СССР; это крупнейший, производящий оружие и средства войны район СССР; это, наконец, исконно русская часть населения СССР. Взятие Москвы делило СССР на куски, связь между которыми была бы чрезвычайно затруднена. Конечно, это понимали все…
Но если бы группа армий «Центр» сразу же после разгрома Западного фронта рванулась на Москву, которую в это время практически некому было защищать, то у неё открылся бы южный фланг, а там неразгромленный ещё немцами Юго-Западный фронт Кирпоноса. И чем дольше сидел бы этот фронт в обороне, тем сильнее её оборудовал. А значит, оборона стала бы требовать меньше людей, что в свою очередь, позволяло сформировать у Юго-Западного фронта большие войсковые резервы для удара. И ударить Кирпонос мог под основание клина стремящейся к Москве группы армий «Центр».
А эта группа армий была механизирована, следовательно – чрезвычайно зависима от путей своего снабжения. Если бы, Юго-Западный фронт их перерезал, то окружённой под Москвой группировке «Центр» осталось бы только сдаться».

По мере продвижения группы армий «Центр» на восток, её правый фланг всё более растягивался. И это, естественно, вызывало у гитлеровского командования опасения. Опасения неожиданного советского удара с юга по основанию немецкого клина.
 Главной же опорой обороны Юго-Западного фронта, создававшего фланговую угрозу группе фон Бока, была река Днепр. А её остовом — столица Украины Киев.
Вот германское командование и решило отложить наступление на Москву до тех пор, пока не будет ликвидирована обозначившаяся угроза.

Тем паче, что планы гитлеровцев по «молниеносному» захвату Киева и дальнейшему продвижению их войск на юг и восток потерпели крах.

• Герман Гот писал в 1956 году:

«…Против продолжения наступления на Москву в то время был один веский аргумент оперативного значения. Если в центре разгром находившихся в Белоруссии войск противника удался неожиданно быстро и полно, то на других направлениях успехи были не столь велики. Например, не удалось отбросить на юг противника, действовавшего южнее Припяти и западнее Днепра. Попытка сбросить прибалтийскую группировку в море также не увенчалась успехом. Таким образом, оба фланга группы армий «Центр» при продвижении на Москву подверглись опасности оказаться под ударами, на юге эта опасность уже давала себе знать».

Гитлер, понятное дело, этой опасностью пренебречь не мог. Поэтому командование Вермахта решило направить 2-ю Полевую армию фон Вейхса и 2-ю танковую группу Гейнца Гудериана, действовавшие ранее в составе группы армий «Центр» в помощь группе «Юг». Направить для удара во фланг Юго-Западного фронта и глубокого обхода его войск с тыла с северо-востока.

• Вот что пишет по этому поводу Юрий Мухин:

«Гитлер не смог не учесть изменения обстоятельств и вынужден был импровизировать. Он поставил крест на «Барбароссе» и изменил задачу группе «Центр». Он остановил её движение к Москве и повернул входящую в её состав 2-ю танковую группу Гудериана и 2-ю армию на юг – в тыл советского Юго-Западного фронта с целью окружить и уничтожить его войска. То есть перед наступлением на Москву Гитлер снимал угрозу своим войскам с юга. (А 3-я танковая группа, входившая в группу армий «Центр», была направлена на север для снятия угрозы удара оттуда).
Особенно велика была опасность от этого манёвра Гитлера для Юго-Западного фронта. Его войска держали оборону далеко на западе, причём крайним западным участком был укреплённый район (УР) на правом берегу Днепра у Киева. Здесь, кстати, находилась самая крупная и сильная группировка советских войск Юго-Западного фронта».

С этой целью командование Вермахта 8 августа развернуло эти войска на юг, в тыл войскам Юго-Западного фронта.
 В этот же день они перешли в наступление на Гомель и Стародуб. 

Войска Центрального фронта, ослабленные предшествующими боями, не выдержали их удара. Они начали отходить к юго-востоку. Этим они оголили фронт на брянском направлении.

Для его прикрытия 16 августа был создан Брянский фронт под командованием генерал-лейтенанта А. И. Ерёменко.
Предполагалось, что ударом с запада войск Юго-Западного фронта и с востока – войск Брянского фронта прорыв немцев на юг будет смят и ликвидирован.

Танковые части гитлеровцев 18 августа захватили Стародуб.
И после этого сосредоточили удар в направлении Конотопа, угрожая тылам Юго-Западного фронта. Советское командование не имело сил, чтобы остановить наступление танковой группы.

К 21 августа соединения противника продвинулись вперед на 120–140 км. И глубоко вклинились между Брянским и Центральным фронтами. Они создали угрозу флангу и тылу действовавшего на киевском направлении Юго-Западного фронта.
 6-я армия вплотную подошла к Киеву…

А) Планы Гитлера.

В этот же день - 21 августа 1941 года - Гитлер подписал директиву об уничтожении киевской группировки РККА.

• О ней Ф. Гальдер сказал:

«Эта директива имеет решающее значение для всей Восточной кампании».

• Директива определяла, что:

 «Важнейшей задачей до наступления зимы является не захват Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на реке Донец и блокирование путей подвоза русскими нефти с Кавказа».

Согласно ей, часть сил группы армий «Центр» должна была повернуть на юг. И совместно с группой армий «Юг», ударами по флангам, окружить и разгромить войска  Юго-Западного фронта.
Операция являла собой классические «канны» со сковывающей группировкой в центре и двумя ударными кулаками на флангах.
 Предполагалось предпринять наступление главных сил 2-й танковой группы и 2-й армии (из группы «Центр») в направлении с севера на юг против правого крыла войск Юго-Западного фронта. Ось наступления пролегала через Конотоп на Ромны, с дальнейшим развитием наступления через Чернигов, Нежин на Пирятин и через Чернигов на Киев.
 Против левого крыла войск Юго-Западного фронта намечалось провести наступление главных сил 1-й танковой группы с юга на север. Наступление  в направлении через Кременчуг-Миргород на Ромны.  Причём с развитием наступления от Кременчуга на Пирятин и от Кременчуга вдоль северного (левого) берега Днепра на Киев.
Внешний фронт окружения должен был быть образован продвижением пехотных соединений 17-й армии от Кременчуга на Полтаву и Красноград.

• Как пишет Алексей Исаев в своей книге «Пять кругов ада. Красная Армия в «котлах»:

«За два месяца боёв РККА добилась важного со стратегической точки зрения результата – смены стратегии «Барбароссы». Активными действиями на флангах советско-германского фронта, прежде всего на Украине, удалось заставить немецкое командование укрепиться в своём желании временно перенести центр тяжести операций с московского направления на фланги фронта. В ближней перспективе это означало наступление периода тяжёлых испытаний для Юго-Западного и Северо-Западного направлений. В дальней перспективе это давало надежду на срыв немецкого плана кампании».


Б) Сражение за Окуниновский плацдарм.

Во фронте советских войск образовались бреши, которые нечем было закрыть. Положение осложнилось тем, что между частями 5-й армии и 27-го стрелкового корпуса, которые по приказу Ставки отводились с конца августа на левый берег Днепра, также образовался разрыв.
Воспользовавшись этим, 11-я танковая дивизия врага 23 августа неожиданно ударила в этот стык. Танки и мотопехота дивизии устремились по дороге через Кухары прямо на Окуниново.
Они сходу захватили мост через Днепр.
В ночь с 23 на 24 августа вражеские войска переправилась на его левый берег. Они заняли плацдарм в районе села Окуниново, в 60 километрах севернее Киева.
Поскольку был захвачен стратегически и оперативно важный пункт, советские войска были вынуждены большими силами пытаться отбить его.
В бой были брошены 27-й стрелковый корпус 37-й армии и тактическая группа 5-й армии (2 танковые дивизии, 3 стрелковые дивизии, артиллерийские дивизион и полк), авиация и Пинская флотилия.
Бои здесь носили упорный характер.

В то же время на фронте Киевского УРа наступило затишье.
Затишье наступило и в полосе 26-й армии на восточном берегу Днепра. Кроме действий разведки с обеих сторон, других событий до конца августа не произошло.



В) Гудериан начинает наступление.

24 августа Гудериан прибыл на свой командный пункт для руководства наступлением на юг.

25 августа 2-я армия фон Вейхса и 2-я танковая группа Гайнца Гудериа¬на параллельным курсом начали наступление в южном направлении в сторону Нежина и Коното¬па.

На острие наступления 2-й танковой группы находились советские 40-я и 21-я армии.
-  40-я армия построила оборону на фронте Глухов-Чеплеевка и далее по Десне. Она прикрывала 2 направления: Кролевец-Ворожба и Кролевец-Конотоп.
-  21-я армия, которая уже подверглась удару с запада главных сил 2-й армии Вейхса, находилась в стадии отхода.

Начав наступление на юго-восток, моторизованные армейские корпуса Гудериана оторвались от пехотных дивизий и растянулись на сравнительно широком фронте.
В ближайшие дни танковые части немцев подвергались постоянным, но хаотичным контр¬ударам с востока.

26-го враг захватил Новгород-Северский.
 27-го – Шостку.

28 августа 2-я армия фон Вейхса начала наступление из района Гомеля на Чернигов.
 Она теснила  5-ю армию М. И. Потапова. И одновременно зажимала в тиски между своими подразделениями и частями 2-й танковой группы Гудериана  21-ю армию Брянского фронта.

Гудериан наступал восточнее в направлении на Конотоп.
К исходу августа части Гудериана сумели захватить два плацдарма на реке Десна — у Коропа и Новгорода-Северского.
Они угрожали выйти в глубокий тыл войск Юго-Западного фронта.


Г) Образование Кременчугского плацдарма.

20 августа передовые части 1-й танковой армии перешли Днепр у Запорожья.
После упорных боёв была также захвачена понтонная переправа в Днепропетровске.
Настойчивыми атаками в районе Черкасс немецкие войска создали впечатление готовящегося форсирования главными силами. Всё внимание командования 38-й армии было приковано к борьбе за группу островов в районе черкасской поймы Днепра, в частности острова Кролевец.
В это время немцы одновременно накапливали силы в районе Кременчуга. И в ночь на 30 августа неожиданно совершили марш-бросок на один из островов на Днепре.
И уже оттуда, на следующий день - 31 августа - пехотные части немецкой 17-й полевой армии смогли, форсировав реку, захватить небольшой плацдарм на левом берегу Днепра.
Плацдарм этот находился  в районе Кременчуга (южнее Киева).

38-я армия пыталась исправить ситуацию, но тщетно.
В ближайшие дни немцы, располагая ещё исключительно пехотными соединениями, отражали бесплодные атаки советской пехоты и кавалерии.
В обстановке строгой секретности началась операция по переброске частей 1-й танковой группы Эвальда фон Клейста к Днепру. Дивизии подтягивались с правого фланга группы армий «Юг» — Днепропетровщины и Запорожс¬кой области.
В начале сентября на кременчугский плацдарм была переброшена вся 1-я танковая группа Клейста.

Д) Боевые действия с 1 по 10 сентября.

 В первых числах сентября на северо-востоке от Киева развернулись ожесточённые бои.
 3 сентября враг занял города Щорс и Кролевец.
 7-го – Глухов и Конотоп.
Группа Гудериана столкнулась с упорной обороной 40-й армии и сильными контратаками с левого фланга войск Брянского фронта.
Но с 9 сентября Гудериан перешёл в наступление и прорвал оборону 40-й армии.
Контрудары Брянского фронта Еременко, ранее пообещавшего Сталину «разбить подлеца Гудериана», к успеху не привели.
9 сентября немецкая 17-я пехотная дивизия заняла Чернигов.
 
Потрёпанные соединения 5-й и 40-й армий Юго-Западного фронта отступали на юг. А тем временем на их тылы, двигаясь от Конотопа, наседали колонны 2-й танковой группы.
Самым тревожным для советского командования было то обстоятельство, что все основные усилия были сосредоточены (как и указывала Ставка) именно на обороне столицы Украины. Тогда как фланги на широком фронте занимали менее боеспособные и слабые по своему составу и подготовке 40-я и 38-я армии.
Судьба Киева решалась не на позициях Киевского УРа, а южнее и севернее столицы Украины.

Сконцентрировав в окунинском направлении значительные силы, немецко-фашистские войска 9 сентября перешли в наступление в направлении Остра. Возникла серьёзная угроза захвата ими единственного здесь моста через Десну.

К 10 сентября с целью охватить с севера правый фланг Юго-Западного фронта и окружить советские войска в районе Киева 2-я танковая группа осуществила глубокий прорыв на стыке с Брянским фронтом на участке Конотоп — Новгород-Северский.
10 сентября передовые части Гудериана ворвались в город Ромны (город в глубоком тылу фронта). Это в 200 – 270 километрах восточнее Днепра, в тылу основных сил Юго-Западного фронта.

«Подводя итог боевым дейст¬виям на правом фланге Юго-За¬падного фронта, можно сказать, что к 10 сентября здесь уже сложилась группировка «канн», характерная для немецкой военной школы периода Второй мировой войны. В общем случае в операции на окружение участвовали две ударных группировки, каждая из которых делилась на три луча. Два основных, как правило, составленных из подвижных соединений, наступали по сходящимся направлениям. Внешние лучи наступали перпендикулярно фронту для образования внешнего фронта окружения», — пишет российский историк Алексей Исаев.
Тяжёлая обстановка сложилась и на левом фланге Юго-Западного фронта. В районе стыка этого фронта с  Южным фронтом с 31 августа до 8 сентября длились ожесточённые бои.
Наши войска Южного фронта были оттеснены за Днепр. Сложилась такая обстановка, которая благоприятствовала гитлеровцам для нанесения удара по Юго-Западному фронту.
Прикрываясь Днепром – этой широкой водной преградой, командование немецкой группы армий «Юг» оставило там лишь небольшой заслон. А основную массу войск 17-й полевой  армии и 1-й танковой группы собрало в мощный кулак.
И 10 сентября эта мощная группировка немцев из района Кременчуга двинулась на северо-восток. Она повела наступление оттуда навстречу войскам 2-й танковой группы Гудериана и 2-й полевой армии Вейхса.    
10 сентября захватили Бахмач, затем Нежин и, наступая с Кременчугского плацдарма, перерезали железнодорожную магистраль Киев - Полтава - Харьков.

Кстати. Наступление немцев с Кременчугского плацдарма для Ставки стало почему-то «новостью».
Там ждали попытки создать плацдарм в районе Черкасс. Ведь там враг весь август удачно имитировал активность…
 Немцы постоянно шли на опережение, владели инициативой. А вот советские войска сознательно выбрали глухую оборону. И могли, как начинающий шахматист, прогнозировать ситуацию только на один, максимум два хода вперёд. Парировать удар с плацдарма у Кременчуга после упущенного шанса по отводу войск из Ки¬евского укрепрайона можно бы¬ло исключительно фронтальными атаками с востока.
 Когда же руководство Юго-Западного направления «созрело», было уже поздно. Поезд, как говорится, ушёл. Ведь в такой ситуации важен каждый час.
 Кавалерийский корпус, две стрелковые дивизии и 100 танков из двух танковых бригад были готовы к контрудару только к вечеру 13 сентября.    
   Самоотверженно сражалась 38-я армия генерала Фекленко. Остатками своих сил она нанесла контрудар во фланг Клейсту. Но силы  были неравные. И Клейст, обогнув 38-ю армию, пошёл вперёд на соединение с Гудерианом.

Над войсками всего Юго-Западного фронта нависла угроза окружения. Во многих местах линия фронта была разорвана.
Между тем положение всё обострялось. Немецкое командование тщательно и хладнокровно готовил для советских войск огромный «котёл».
 В приказе № 29 по 17-й немецкой армии от 10 сентября говорилось:
«Принимая во внимание различные признаки, следует сделать вывод, что противник бросил на оборону рубежа Днепр-Десна свои последние силы. Тактические боевые действия он также преимущественно ведёт при отсутствии резервов. Боеспособность многих боевых соединений противника низкая. Это положение необходимо использовать путём предельной концентрации сил с тем, чтобы отвернуть выход основных сил противника из окружения».
 
Е) Ставка ВГК и командование Юго-Западного фронта.

7 сентября Военный совет Юго-Западного направления и фронта сообщили о прорыве немцев на Конотопском, Черниговском, Остерском и Кременчугском направлениях.
 Под угрозу окружения попадали не только 5-я, 37-я армии, но и весь Юго-Западный фронт.

Маршал С. М. Будённый обратился в Ставку с просьбой об отводе 5-й армии и снова получил отказ.
Теперь уже новый начальник Генштаба маршал Б. М. Шапошников и его заместитель генерал-майор А. М. Василевский предложили Сталину оставить Киев, отвести войска за Днепр и тем самым спасти силы фронта.
Но Сталин оставался при своем мнении — Киев не сдавать!

- Что это за Генеральный штаб? – сердито цедил Сталин. – Слушать вас не хочется. Мы ждём от вас предложений, как разбить врага, а вы всё одно – сдать Киев, сдать Киев! Да понимаете ли вы, что значит сдать Киев? Вы, как и Будённый, идёте по линии наименьшего сопротивления. Вместо того чтобы бить врага, уходите от него. Вы маршалы, генералы! Идите и работайте! Думайте!

Василевский рассказывал, что 7 сентября он и Шапошников «пошли к Верховному Главнокомандующему с твёрдым намерением убедить его в необходимости немедленно отвести все войска Юго-Западного фронта за Днепр и далее на восток и оставить Киев. Мы считали, что подобное решение в тот момент уже довольно запоздало и дальнейший отказ от него грозил неминуемой катастрофой для войск Юго-Западного фронта в целом. Разговор был трудный и серьёзный. Сталин упрекал нас в том, что мы, как и Будённый, пошли по линии наименьшего сопротивления: вместо того чтобы бить врага, стремимся уйти от него».

На следующий день, 8 сентября, в кремлёвской квартире за ужином, у Сталина состоялся разговор с Жуковым.
В ходе него Жуков заявил:
«Я вновь рекомендую немедленно отвести всю киевскую группировку на восточный берег Днепра…»
«А как же Киев?» - спросил Сталин.
- «Как ни тяжело, а Киев придётся оставить. Иного выхода у нас нет».

9 сентября Шапошников и Василевский снова предстали перед Верховным.

 Сталин сказал им:
- …Ну ладно, вижу, с чем пришли. Раз не умеете воевать, отступайте. Разрешаю отход 5-й армии и правого крыла 37-й за Десну, но Киевский плацдарм удерживать до конца. И не вздумайте мне ещё что-нибудь сказать о Киеве. Я сам переговорю с Кирпоносом.

По словам Василевского, таким образом «было принято половинчатое решение. При одном упоминании о жёсткой необходимости оставить Киев Сталин выходил из себя и на мгновение терял самообладание. Нам же, видимо, не хватало необходимой твёрдости, чтобы выдержать эти вспышки неудержимого гнева, и должного понимания всей степени нашей ответственности за неминуемую катастрофу на Юго-Западном направлении».

Тот же приказ получили 10 сентября командующий фронтом генерал-полковник М. П. Кирпонос и главком Юго-Западного направления маршал С. М. Будённый.
Тупиков, Василевский и Будённый настаивали на немедленном отводе войск из Киева, Шапошников был против немедленного отвода войск.
         Замысел противника стал совершенно ясен, а окружение фронта начало реально вырисовываться уже на картах. Но даже в этой ситуации Кирпонос не мог и промыслить о самостоятельном принятии решения на отход.

• И после обсуждения на Военном Cовете фронта в Москву была послана телеграмма в Ставку:
       
 «Танковая группа противника прорвалась в Ромны, Грайворон. 40-я и 21-я армии не могут ликвидировать эту группу. Требуется немедленная выброска войск из Киевского укрепрайона на пути движения противника и общий отход на рубежи, доложенные Вам. Прошу санкцию по радио». 
         
• В ответ начальником Генерального штаба  маршалом Шапошниковым было заявлено:
         
«Ставка Верховного Главнокомандования считает, что необходимо продолжать  драться на тех позициях, которые занимают части Юго-Западного фронта, как это предусмотрено нашими уставами…»

Кирпонос:

«Военный Совет заверяет Ставку в том. Что он далёк от панических настроений, не болел этим никогда и не болеет…»

Шапошников:

 «Что же касается средств для парирования вылазок противника на Вашем правом фланге, то я предложил Вам свой вариант решения. Может быть, Вы найдёте иной выход для укрепления Вашего правого фланга…»
 
 Речь шла о переброске части сил на север с малоугрожаемых участков, о необходимости бить врага авиацией, но только не о сдаче Киева.

Кирпонос согласился следовать указаниям Ставки. И можно только догадываться, что у него тогда творилось на серце...

«Если наше предложение о КИУРе отпадает, — отвечал он, - другого выхода нет. У меня всё».

Шапошников:

«О КИУРе можно говорить только в связи с общим решением, а общее решение преждевременно. Пока всё.
До свидания».

Кирпонос:

«Хорошо. Будем выполнять. До свидания».

Сталин всё ещё надеялся, что Ерёменко все-таки удастся прорваться в тыл Гудериану. Поэтому он запрещал снимать войска из-под Киева для локализации прорыва.

         Кирпонос не посмел возражать Ставке.
Чуть позже он связался с главнокомандующим войсками Юго-Западного направления маршалом С. М. Будённым. И просил его разъяснить Москве, что малейшее промедление с отводом войск грозит роковыми последствиями.
Семён Михайлович немедленно связался с начальником Генерального штаба и просил разрешения на отход.
 Шапошников стоял на своём.

• Тогда Будённый, отчаявшись убедить его, передал Сталину в Ставку в ночь на 11 сентября подробную телеграмму:

 «Военный совет Юго-Западного фронта считает, что в создавшейся обстановке необходимо разрешить общий отход фронта на тыловой рубеж…»

В ней, опираясь на мнение командования Юго-Западного фронта, мотивировал необходимость отступления, оставления Киева и отвода фронта.

 Далее идёт оценка обстановки Будённым и такие выводы:

«Промедление с отходом Юго-Западного фронта может повлечь к потере войск и огромного количества материальной части. В крайнем случае, если вопрос с отходом не может быть пересмотрен, прошу разрешения вывести хотя бы войска и богатую технику из Киевского УР, эти силы и средства, безусловно, помогут Юго-Западному фронту противодействовать окружению».

Сталин был в очень трудном положении. Как глава страны он должен был согласовать оставление врагу столицы уже шестой союзной республики и огромного количества населения. Генштаб же против отвода войск.
Что делать?
Сталин принимает собственное решение. И это решение военного вождя – он ставит Юго-Западному фронту задачу на спасение войск, но спасение не бегством, а боем.

Вечером 11 сентября он связывается по телеграфу с Кирпоносом. И, оценив обстановку, заканчивает анализ своим решением:

 «Первое. Немедленно перегруппировать силы хотя бы за счёт Киевского укрепрайона и других войск и повести отчаянные атаки на конотопскую группу противника во взаимодействии с Ерёменко, сосредоточив в этом районе девять десятых авиации. Ерёменко уже даны соответствующие указания. Авиационную же группу Петрова мы сегодня специальным приказом передислоцируем на Харьков и подчиним Юго-Западному направлению.
Второе. Немедленно организовать оборонительный рубеж на реке Псёл или где-либо по этой линии, выставив большую артиллерийскую группу фронтом на север и на запад и отведя 5-6 дивизий на этот рубеж.
Третье. По исполнении этих двух пунктов, и только после этих двух пунктов, т.е. после создания кулака против конотопской группы и после создания оборонительного рубежа на реке Псёл, словом, после всего этого начать эвакуацию Киева. Подготовить тщательно взрыв мостов. Никаких плавсредств на Днепре не оставлять, а разрушить их и после эвакуации Киева закрепиться на восточном берегу Днепра, не давая противнику прорваться на восточный берег.
Перестать, наконец, заниматься исканием рубежей для отступления, а ищите пути для сопротивления».

Тут надо пояснить, чего же боялся Сталин. А он боялся повторения того, что произошло в начале июля. Ведь когда 30 июня 1941 года Ставка разрешила Юго-Западному фронту отвести войска от новой границы к укрепрайонам на старой границе, то фронт этот манёвр произвести не смог. Тогда отвод всех войск сразу привёл к тому, что немцы опередили колонны наших отступающих войск и едва не ворвались в Киев. Закрепиться на УРах старой границы войскам фронта не удалось. И пришлось отступить дальше – до Днепра.
Вот потому-то Сталин, поддержав в целом предложение Будённого, расширил его и разбил на этапы:

 -  Сначала, перегруппировав свои силы, нужно было войска с правого берега Днепра (западного), с Киевского Ура немедленно перебросить навстречу Гудериану.  И вести отчаянные атаки на конотопскую группу противника во взаимодействии с Брянским фронтом. Чтобы не дать Гудериану замкнуть окружение.

-  Одновременно отвести часть войск на реку Псёл и начать готовить оборонительные позиции. Выставить большую артиллерийскую группу фронтом на север и запад.  Отвести 5-6 дивизий на этот рубеж. И только после этого начать эвакуацию Киева.  А затем на эти позиции отводить и весь фронт.
Только так, по мнению Сталина, было возможным отвести войска без риска окружения и уничтожения.
 Как видим, Ставка предлагала командующему Юго-Западным фронтом чёткий план действий.

• Маршал Баграмян это решение Сталина откомментировал так:

«Своей железной логикой Верховный Главнокомандующий мог обезоружить кого угодно».


• Вот что пишет об этом А. Б. Мартиросян в  книге «Трагедия 1941 года»:

«Когда же угроза гитлеровского прорыва в тыл ЮЗФ достигла своего пика, а поддержанное командующим Юго-Западным направлением маршалом Будённым командование ЮЗФ обратилось к Сталину с просьбой о разрешении отхода, то Иосиф Виссарионович 11 сентября предложил единственно возможный, а потому-то и единственно верный вариант действий. Сталин предложил часть войск ЮЗФ развернуть строго на север, чтобы отчаянным сопротивлением совместно с Брянским фронтом воспрепятствовать окружению всей группировки. И одновременно небольшую часть отвести восточнее – на рубеж р. Псёл, где срочно создать новый оборонительный рубеж, и уж только затем отводить туда основные силы группировки. Ведь речь шла о громадной группировке советских войск – свыше 600 с лишним тысяч человек с громадным количеством оружия. То было самое разумное, полностью адекватное обстановке, исключительно достойное воина решение – спасение боем! А запретил Сталин всего лишь немедленный отход ЮЗФ, который неминуемо мгновенно превратился бы в паническое бегство с непредсказуемыми последствиями, тем более что, к глубокому сожалению, у ЮЗФ к тому моменту уже был такой печальный прецедент. Постановка задачи на спасение основной группировки боем, подчёркиваю это особо, была единственно разумной в той обстановке, поскольку являла собой достойный стратегический ход, а соответственно и выход из создавшегося к тому моменту положения».

Но дальше случилось невероятное. Вернее то, чего ни Баграмян, ни другие оставшиеся в живых свидетели объяснить не могли. Случилось то, отчего «Тупиков, слушая Кирпоноса, схватился за голову».

 Кирпонос заверил Сталина, что фронт и не думал об отводе войск. Что фронт справится с ситуацией. И что Киев оставлять нет необходимости. И попросил усилить фронт резервами:

«У нас и мысли об отводе войск не было до получения предложения дать соображения об  отводе войск на восток с указанием рубежей, а была лишь просьба в связи с расширившимся фронтом до 800 с лишним километров усилить наш фронт резервами…»

Сталин не понял. Он передал Кирпоносу текст телеграммы, которую получил от Будённого.
Телеграфный аппарат долго молчал, видимо, растерянный Сталин не знал, что решить. Ведь оказалось, что и Генштаб, и командующий Юго-Западным фронтом против отвода фронта с занимаемых позиций.
 Затем последовал приказ:
«Киева не оставлять и мостов не взрывать без особого разрешения Ставки».
 
11 сентября в ходе разговора с Верховным  Главнокомандующим Кирпонос не просто струсил. Но и запятнал свою честь поступком, именуемым предательством и подлостью. Предательством своего товарища, своего  начальника, и главнокомандующего Юго-Западным направлением...
На следующий день - 12 сентября - Ставка сняла маршала Будённого с должности главнокомандующего Юго-Западным направлением. И назначила на его место маршала Тимошенко…


Ж) Подвиг Екатерины Зеленко.


12 сентября  у села Анастасьевка, что недалеко от города Ромны, совершила свой подвиг Екатерина Ивановна Зеленко.

• Вот строки из книги «СССР в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Краткая хроника»:

«Заместитель командира эскадрильи 135-го авиационного полка Юго-Западного фронта летчица старший лейтенант Е.И. Зеленко после выполнения боевого задания в районе г. Сумы была атакована семью немецкими истребителями. В завязавшемся воздушном бою отважная летчица одного из них сбила огнем пулемета, а второго таранила. Вражеский самолет рухнул на землю. Е.И. Зеленко погибла. Это был первый случай воздушного тарана, совершенного летчицей».

Это был первый в мире воздушный таран, совершенный женщиной. Первый и единственный!

Хотелось бы немного рассказать об этой замечательной героине.
Катя Зеленко родилась в Курске в 1916 году. Её семья была большой и дружной. Родные летчицы рассказывают, что она с малых лет грезила полетами, с восторгом смотрела на пролетавшие самолеты. Более того, ещё дошкольницей взобралась на старенький сарай и, раскрыв обыкновенный зонтик, спрыгнула с крыши. «Полёт» завершился неудачно – Катя ушиблась. Но не плакала.
Семилетку Катя закончила в Курске. Затем в Воронеже поступила в авиационный техникум. Но стать техником или корпеть над чертёжной доской она, скорее всего, не собиралась. Её тянуло в небо управлять самолётом, покорять высоту.
А тут еще на каждом углу расклеены плакаты с призывами: «Молодежь — на самолет!», «Юноши и девушки, поступайте в Воронежский аэроклуб!»
Катя появилась в аэроклубе. Вместе с шестью девушками её приняли. Там Катя подружилась с Ниной Русаковой, ставшей впоследствии заслуженным лётчиком-испытателем. Нелегко было девушкам в ту пору.
Как вспоминает Нина Ивановна, они возвращались домой поздно вечером, а в два часа ночи поднимались и шли пешком через весь город к лётному полю. В четыре часа утра начинались полёты, в девять — занятия в техникуме, с четырнадцати часов — теория в аэроклубе. И так — каждый день.
В ноябре 1933 года в аэроклуб приехала комиссия Оренбургского военного училища летчиков, чтобы отобрать лучших курсантов. Из шести девушек в училище приняли только двоих. Обе девушки по комсомольской путевке выехали в Оренбург. Русакова вспоминала, что в Оренбурге они жили в одной комнатке, обучились, правда, у разных инструкторов, но Нина Ивановна знала, что программу Катя усваивала быстрее, как говорят, со знанием дела.
 Девушкой Зеленкова была статной, подтянутой и крепкой. Предпочитала короткую стрижку.
Никогда и ни в чем не уступала курсантам-юношам. Училась на отлично.
Основной курс Оренбургской лётной школы она закончила менее чем за 11 месяцев.
Уже в декабре 1934 года Катя Зеленко в возрасте 18 лет стала военным лётчиком. Её распределили в Харьковскую авиабригаду. Вскоре по прибытии в часть молодая летчица участвует в окружных состязаниях по технике пилотирования. На них Катя занимает первое место.

• В представлении Екатерины Зеленко к присвоению ей воинского звания досрочно командир писал:

 «Волевые качества хорошо развиты. Энергичная. Решительна. Огневая подготовка отличная. Может успешно передавать свои знания подчиненным».
 
В этом же представлении указывалось, что Екатерина Зеленко летает на самолетах шести типов.

• В личном деле лётчицы сохранилась и такая запись:
 
«Отличница боевой и политической подготовки. Успешно летает днем и ночью. Хорошая спортсменка. Выдвинута на должность командира звена. Присвоено звание «старший лейтенант».

С первых дней Зимней войны Катя просится на фронт. Не сразу была удовлетворена её просьба: женщин тогда на фронт не направляли. Пришлось девушке убеждать начальство, что ей крайне необходимо ехать на фронт и командование уступило. Её зачислили в 11-й легкобомбардировочный полк.

• Катя тут же написала письмо Павлу Игнатенко (своему будущему мужу):

«Сегодня убываю на фронт — пожелай мне удачи. Я хорошо представляю, что война станет для меня тяжелым испытанием, но уверена в себе: выдержу, преодолею любые трудности. Кстати, поступление и учебу в академию придется отложить. До того времени, пока полностью не разгромим врага».

Зеленко Катя была единственной лётчицей, воевавшей над Карельским перешейком. Она летает на самолете P-Z и наносит бомбовые удары по укреплённым точкам противника. В ходе вылетов уничтожает финскую батарею, успешно бомбит вражеский склад боеприпасов. За смелость и умелое выполнение боевых задач Зеленко награждают орденом боевого Красного Знамени.
 
• В представлении к награде Екатерины Зеленко указывалось:

«В операциях 8-й армии имеет боевой налёт 9 часов, 8 боевых вылетов. Смелый, отважный летчик. Боевые вылеты выполняет с немалым желанием, в сложных метеоусловиях и напряжённой воздушной обстановке всегда хладнокровна и настойчива. Будучи обстрелянной зенитной артиллерией, храбро продолжала ведение боя и задание выполнила отлично».

 Когда М. И. Калинин вручал в Кремле девушке орден, он шепнул Кате:
«Будем фотографироваться, сядьте возле меня».
Фотограф запечатлел это волнующее событие в жизни молодой лётчицы.
Накануне Великой Отечественной войны Екатерине было поручено ответственное задание. Нужно было провести войсковые испытания на тот момент новейшего ближнего бомбардировщика Су-2. Зеленко целиком включается в сложную и небезопасную работу.
При этом Катя оставалась обычной молодой девушкой, шёл ей всего лишь 24-й год. Лётчицу любили все, кто окружал. Являясь единственной женщиной в авиаполку, именно она создавала уют и была примером для лётчиков.
 
• Генерал-полковник А. Г. Рытов вспоминал о предвоенных буднях Катиного полка:
 
«Однажды я прибыл в полк, который дислоцировался на приозерном аэродроме. Вдоль берега расположилось несколько домиков, в них жили летчики. Я прошел в один. На полу ни соринки, на окошках занавески сшитые из марли, стол покрыт скатертью, и на нем даже еловая веточка с симпатичными шишками в баночке красуется. «Вот это порядок! — высказал я похвалу летчикам. — Молодцы. Кто же у вас такой уют создает?» Пилоты стоят, улыбаются. Затем один из них с гордостью отвечает: «Беспорядка не терпит наша хозяйка». «Какая такая хозяйка?» — спрашиваю. «А самая что ни на есть настоящая. Вон за той занавеской», — отвечает летчик и показывает на полог из ситца, который висит на телефонном проводе. И действительно: край занавески приподнялся, и оттуда вышла девушка. Обута в унты, гимнастерка ладно пригнана, подпоясана офицерским ремнем. В голубых петлицах сверкают три кубика. «Старший лейтенант Екатерина Зеленко!» — браво отрапортовала она».

С началом Великой Отечественной войны Екатерина на фронте. Ведёт воздушные бои, наносит бомбовые удары по важным вражеским объектам, вылетает на разведку.
 
• Об одном таком бое генерал-лейтенант авиации Герой Советского Союза А. И. Пушкин вспоминал:

 «В самом начале июля 1941 года наша армия вела тяжелейшие оборонительные бои под Бобруйском. Фашисты упорно рвались к Днепру. Необходимо было оказать помощь нашим наземным войскам. Об этом я и сказал летчикам. Задачу поставил следующую: остановить механизированную колонну гитлеровцев, выдвинувшуюся из Бобруйска. Командиром группы назначил Екатерину Зеленко. С поставленной задачей летчики справилась отлично. Они атаковали вражескую колонну, сожгли десятки танков и грузовых автомашин, уничтожили большое количество живой силы противника. В этом бою наша Катюша проявила себя как умелый, знающий свое дело командир, отличный летчик».

Потом были новые боевые вылеты, новые воздушные бои. И всегда она вела себя смело, как настоящий ас. Обратимся к воспоминаниям сослуживцев лётчицы.

• Бывший штурман звена, начальник связи эскадрильи 135-го ббап И. Павленко вспоминал:

«До 1941 года я служил в одной авиацианно-бомбардировочной части в Харькове, которой командовал Николай Каманин, один из первых Героев Советского Союза.
Помню Катю очень хорошо: среднего роста, с приятными чертами лица, имела аккуратную прическу и очень любила носить военную форму, которая, кстати, симпатично сидела на ее крепко сложенной спортивной фигуре».

• Бывший военный лётчик С. Комаров писал о Зеленко:

«В полку Катю все уважали. Во-первых, по возрасту она была несколько старше многих пилотов. В то время ей уже было 25-26 лет. Во-вторых, она была опытным лётчиком. Вот поэтому она пользовалась среди нас большим авторитетом. Хорошо помню её последний вылет — 12 сентября 1941 года. А запомнился он мне потому, что Катя в тот день уже в третий раз полетала на боевое задание».

Именно этот третий вылет стал последним в её жизни — вылет трагический и одновременно героический.
Что же произошло в тот день?
 В этот утро Катя поднялась рано. День был пасмурный, туман долго не рассеивался. Но как только солнце проглянуло через рваные облака, Зеленко успела два раза совершить вылет на разведку. При этом во втором вылете её Су-2 получил повреждения, и девушка с грустью ожидала, когда закончится его ремонт.
 В обед в полк пришло тревожное известие о том, что фашистские танки прорвали наш фронт. Необходимо было немедленно провести разведку и уточнить обстановку.
Екатерина вновь вызвалась совершить полёт. Ей выделили Су-2 заместителя командира полка А. Пушкина. Совместно с комэском капитаном Лебедевым Зеленко вылетела на разведку. Требовалось разведать боевую обстановку в районе Ромен-Нежина-Прилуки-Пирятина-Лубен. Узнать направление продвижения танковой колоны генерала Гудериана, количество фашистских боевых машин и передать данные командованию.
Когда наши самолеты уже возвращались к себе на аэродром, внезапно в небе в районе села Анастасьевка показались 7 немецких истребителей Bf.109.
 
• Вот что рассказал Павлык, бывший штурманом на самолёте Зеленко:

«После выполнения разведывательной задачи мы повернули на свой аэродром. Наш Су-2 атаковали семь «мессершмиттов». Я вёл заградительный огонь. Боеприпасы кончались. В этот момент один из фашистских истребителей заслонил смотровое стекло, Зеленко нажала гашетку ШКАСов. Гитлеровский самолёт загорелся и круто ушел к земле. Однако нас тоже зацепило. Я доложил ей, что ранен. Зеленко отдала приказ покинуть машину и во что бы то ни стало добраться до своих, чтобы доложить о результатах разведки. Сама продолжила вести бой».

Неравный бой в небе героического летчика с семеркой фашистских истребителей шёл на глазах местных жителей. Именно эти люди стали свидетелями яростной схватки краснозвёздного бомбардировщика Су-2 с 7-ю вражескими истребителями.
С земли видели, как в клубке ревущих машин и огненных трасс советский лётчик не только упреждал удары, но и сам их наносил. Немецким истребителям не удавалось вести прицельный огонь по бомбардировщику. Они то и дело шарахались в стороны, уходя от огня его пулемётов.
Но вот у храбреца, видимо, кончились боеприпасы. 
И наш самолёт… пошёл на таран. Удар винтом по хвостовому оперению сокрушил один из истребителей. Нашему лётчику удалось выровнять свою машину. Он бросил её в новую атаку. И в этот момент на него спикировал фашист, круживший во время боя в стороне. Очереди врага ударили по беззащитному бомбардировщику. Он свалился на крыло, начал падать.
Колхозники бросились к месту падения, извлекли из-под обломков тело лётчика.
 К их удивлению, это была молодая женщина…
Последний её боевой вылет был по счёту сороковым, а воздушный бой – двенадцатым…

«Я убеждён, — вспоминал генерал-лейтенант А. Пушкин, — что она была готова к подвигу. Поскольку Зеленко уже не имела возможности уничтожить немецкий самолет пулеметным огнем, решила сбить его своей машиной. Ну, а что будет потом? Об этом, видимо, она тогда не думала. Таран — это очень смелое действие летчика, к которому прибегают лишь мужественные, решительные люди. И именно такой была Катя».

В селе Анастасьевке Екатерине Зеленко поставлен памятник, создан её музей.
Имя героини носят улицы ряда городов, а её бронзовый бюст установлен в Курске.
В честь нее «Катюшей» названа планета, открытая научным сотрудником Т. Смирновой Крымской астрофизической обсерватории.


З) Окружение армий ЮЗФ.

К 13 сентября 3-я танковая дивизия Вальтера Моделя из 2-й танковой группы подошла к Лохвице с севера.
9-я танковая дивизия фон Хубицки продвигалась на соединение с 3-й танковой дивизией.
16-я танковая дивизия генерала Хубе повела наступление на Лубны.
В этот же день - 13 сентября - С. К. Тимошенко, прибыл в штаб Юго-Западного фронта чтобы сменить Будённого. Он заверил Сталина, что Киев будет удержан.

14 сентября в 3 часа 25 минут начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-майор В. И. Тупиков, через голову Кирпоноса обратился к начальнику Генштаба и начальнику штаба главкома Юго-Западного направления с телеграммой.
В ней он охарактеризовал тяжёлое положение войск фронта. Сообщил Б. М. Шапошникову о прорыве противником обороны фронта и начавшемся отступлении.

• Он закончил свой доклад следующей фразой:

 «Начало понятной Вам катастрофы – дело пары дней».

Катастрофа, конечно, означала полное окружение сил Юго-Западного фронта. И это была горькая правда…

• Ответ на имя командующего войсками Юго-Западного фронта Кирпоноса 14 сентября продиктовал лично Сталин:
 
«Командующему ЮЗФ, копия Главкому ЮЗН.
Генерал-майор Тупиков номером 15614 представил в Генштаб паническое донесение.
Обстановка, наоборот, требует сохранения исключительного хладнокровия и выдержки командиров всех степеней. Необходимо, не поддаваясь панике, принять все меры к тому, чтобы удержать занимаемое положение и особенно прочно удерживать фланги.
 Надо заставить Кузнецова [21 А] и Потапова [5А] прекратить отход.
 Надо внушить всему составу фронта необходимость упорно драться, не оглядываясь назад.
Необходимо неукоснительно выполнять указания товарища Сталина, данные вам 11 сентября.
14. IХ. 1941 г. 5 ч. 00 мин.
Б. Шапошников».
 
Эта телеграмма в последние годы публиковалась неоднократно.
 Однако рассекреченные документы Центрального архива Министерства обороны свидетельствуют, что в подлиннике документа, подписанном лично Шапошниковым, зачеркнуты несколько строчек.
 Слова, уточняющие позицию Генштаба РККА, Борис Михайлович, очевидно, решил не передавать, исходя из особенности момента, — необходимости быть жёстким и кратким. Кирпонос должен выполнить указания, а все объяснения оставлены на потом.
Вот эти строчки:
После фразы «Надо заставить Кузнецова и Потапова прекратить отход» Шапошников писал:
 «Надо вам всем понять, что в прочном удержании флангов и закрытии прорыва ваше спасение. Отход в данной обстановке неминуемо повлечёт к катастрофе».
Вероятней всего, на ту минуту Шапошников был прав.
 Советские войска слишком затянули с отходом…

К этому времени (13-14 сентября) в расположении Юго-Западного фронта начинался хаос. В первую очередь в тылу.

• Вот что пишет об этом Алексей Исаев:

«Огромные массы войсковых, армейских и фронтовых транспортов, автомобильных и конных, госпиталей и лазаретов начали метаться; вначале они хлынули с юга на север и с севера на юг, а затем все устремились к району Пирятина, где и образовалась непроходимая толчея, явившаяся мишенью для немецких бомбардировщиков. По воспоминаниям очевидцев, машины шли к Пирятину в пять рядов. В отличие от приграничного сражения, никто уже не бросался в поле или лес при налётах босбардировщиков. Движение прекращалось лишь для того, чтобы сбросить в кювет машины, в которых убиты водители или потерявшие способность к передвижению. Масса машин от горизонта до горизонта на дороге в Пирятин стала одним из кругов ада, через который пришлось пройти многим солдатам и офицерам Юго-Западного фронта».
 
14 сентября части Моделя и Хубе овладели Лохвицей и Лубнами.
Но из-за сильного сопротивления советских войск двигаться дальше, навстречу друг другу, не смогли.
Бои здесь продолжались и на другой день.
Но в это время к Лохвице с юго-востока подошла 9-я танковая дивизия из 1-й танковой группы.

Следует отметить вот что. Немцы в эти дни ожидали наступательных действий со стороны советских войск. Но Кирпонос не оправдал их ожидания…

• В 4 часа утра 15 сентября Кирпонос передал следующую телеграмму Ставке:

«Москва.
Товарищу Сталину.
Обстановка требует немедленного вывода войск из КИУР. Со стороны Козелец противник стремится отрезать Киев с востока. Резерва для парирования этого удара нет. Противник к исходу 14.9.41 г. находился в 40 км от Киева».

• В разговоре по прямому проводу с главкомом и членом Военного совета Юго-Западного направления С. К. Тимошенко и Н. С. Хрущёвым около 18.00 15 сентября 1941 года Шапошников заметил:

 «Считаю, что мираж окружения охватывает, прежде всего, Военный совет Юго-Западного фронта, а затем командующего 37-й армией… Кирпонос занял позиции пассивного сопротивления противнику».
 
Тимошенко и Хрущёв были согласны с тем, что командование Юго-Западного фронта пассивно и не организует мощных контрударов по врагу.

И противник в лице сидящих в окопах пехотинцев дивизии Хубе, и советское  командование в лице Б. М. Шапошникова и С. К. Тимошенко ожидало одного и того же – удара с целью выхода из окружения.
Но М. П. Кирпонос даже не пытался его организовать.

И в тот же день, 15 сентября, ожидаемая «катастрофа» свершилась.
В районе Лохвицы под Полтавой соединились немецкие части 2-й танковой группы, наступавшей с севера, и 1-й танковой группы, прорвавшейся с кременчугского плацдарма. Немецкие бронированные «Клещи» сомкнулись. Гигантское кольцо вокруг Юго-Западного фронта замкнулось.
 В крупнейшем с начала войны окружении оказались соединения 5-й, 26-й и 37-й армий Юго-Западного фронта, а также 21-й армии Центрального фронта и частично 38-й армии. Всего, по советским оценкам, 452,7 тысяч человек.

Таким образом, образовался самый крупный «котёл» Второй мировой войны.

Для сравнения: Под Сталинградом советскими войсками была окружена немецкая группировка в 330 тысяч человек. То есть, более чем в два раза меньшая.

• Исследователь Юрий Мухин в своей книге «Если бы не генералы!» пишет:

«На тот момент об окружении говорить не приходилось: при прорыве немцы понесли большие потери и в наших тылах действовали, по сути, отдельными отрядами, для создания сплошной линии фронтов (внутреннего и наружного) немцам не хватало войск, соответственно и коммуникации их были уязвимы. То есть ситуация была такова, что ещё было неизвестно, кто кого окружил и чем это дело закончится.
Но формально территория, занятая Юго-Западным фронтом, была окружена с запада фронтом немецких пехотных дивизий, а с востока – отрядами двух немецких танковых армий. Не нужно быть генералом, да, по-моему, и военным, чтобы понять, что тут нужно было делать: нужно было ударами из кольца и снаружи перерезать коммуникации танковых армий немцев и тогда получится соединение окружённых со своими войсками, а прорвавшиеся немцы, в свою очередь, окажутся окружёнными советскими войсками. Это настолько очевидно, что немцы своим офицерам прямо объяснили что дивизии, вошедшие в прорыв, обязаны быть готовы к действиям в условиях окружения, т.е. предупреждали, что  в самом окружении не только для полководца, но и для солдата нет ничего необычного – это дополнительная трудность, но не более того…
…Кирпоносу уже 15 сентября нужно было приказать Власову выводить 37-ю армию из Киева, остальные армии, оказавшиеся в кольце, отводить на восток к местам, где будут нанесены удары, окружающие прорвавшихся немцев, а двум своим армиям (40-й и 38-й), оказавшимся вне кольца окружения, приказать готовить удары извне. Ведь Кирпонос считался полководцем, и только на нём лежала ответственность за то,  чтобы вверенные ему люди эффективно уничтожали врага, а не бездарно и бесполезно пали».


• Вот что писал Гудериан в своих мемуарах об этих днях:

«16 сентября мы перевели наш передовой командный пункт в Ромны. Окружение русских войск успешно продолжалось. Мы соединились с танковой группой Клейста…
С того времени, как были начаты бои за Киев, 1-я танковая группа захватила 43 000 пленных, 6-я армия – 63 000. Общее количество пленных, захваченных в районе Киева, превысило 290 000 человек».

А в окружении оставались ещё 4 наши армии!

• Кирпонос должил в Генштаб:

«Фронт перешёл к боям в условиях окружения и полного пересечения коммуникаций. Переношу командный пункт в Киев, как единственный пункт, откуда имеется возможность управлять войсками. Прошу подготовить необходимые мероприятия по снабжению армий фронта огнеприпасами при помощи авиатранспорта».

В сцену трагедии 16 сентября был добавлен ещё один штрих. Штрих, когда командующий фронтом Кирпонос не стал сразу исполнять устный приказ Тимошенко.

Утром того дня - 16 сентября - командующий Юго-Западным направлением маршал Тимошенко вызвал в Полтаву полковника Баграмяна (начальника оперативного управления штаба Юго-Западного фронта).

• В кабинете, где находился и член Военного совета Н. С. Хрущёв, Тимошенко, размышляя, сказал Баграмяну:

- Сейчас мы делаем всё, чтобы помочь фронту: стягиваем на Ромны и Лубны все силы, которые смогли собрать. В том числе усиленный танками корпус Белова и три отдельные танковые бригады. Через несколько дней к нам подойдут дивизии Руссиянова и Лизюкова. Этими силами мы попытаемся пробиться навстречу окружённым войскам фронта. Мы отдаём себе отчёт, что разгромить две прорвавшиеся танковые армии мы не сможем, но создадим бреши, через которые смогут выйти окружённые войска. Вот цель наших ударов. Мы уверены, что в создавшейся обстановке Верховный Главнокомандующий разрешит Юго-Западному фронту отойти к реке Псёл, поэтому и решили отдать сейчас приказ на организацию выхода из окружения. Сегодня же мы снова попытаемся поговорить с Москвой. Я надеюсь, что нам удастся убедить Сталина. А пока мы будем вести переговоры, Кирпонос и его штаб должны воспользоваться тем, что у противника ещё нет сплошного фронта окружения.

 И приказал вылететь к Кирпоносу и передать устный приказ:

 «Оставив Киевский укреплённый район и прикрывшись небольшими силами по Днепру, незамедлительно начать отвод главных сил на тыловой оборонительный рубеж. Основная задача – при содействии наших резервов разгромить противника, вышедшего на тылы войск фронта, и в последующем перейти к обороне по реке Псёл. Пусть Кирпонос проявит максимум активности, решительнее наносит удары в направлениях на Ромны и Лубны, а не ждёт, пока мы его вытащим из кольца».

 Позднее Баграмян вспоминал, что у него тогда появилась надежда, мелькнула мысль – не всё ещё потеряно.
С огромными трудностями Баграмян прорвался в кольцо окружения и передал приказ маршала.

И вот тогда случилось самое страшное. В присутствии членов Военного Совета фронта Кирпонос, наконец, получил приказ, которого добивался несколько дней. И не поверил в его достоверность. 

• Баграмян вспоминал, что:

 «…Кирпонос долго сидел задумавшись.
- Михаил Петрович, - не выдержал Тупиков, - это приказание настолько соответствует обстановке, что нет никакого основания для колебаний. Разрешите заготовить распоряжение войскам?
- Вы привезли письменное распоряжение на отход? – не отвечая ему, спросил меня командующий.
- Нет, маршал приказал передать устно.
Кирпонос зашагал по комнате. Потом сказал:
«Я ничего не могу предпринять, пока не получу документ. Вопрос слишком серьёзный… Всё! Закончим на этом…»
Затем он приказал связаться с Москвой и запросить: верить ли приказу Тимошенко? Как поступить ему, Кирпоносу?»

Как мы тут видим, Кирпонос требовал в бумажном виде приказ, который обязан был дать сам. Дать безо всяких там начальников.
 
«Ну, как же, скажут умники, а потом бы на Кирпоноса свалили вину за оставление Киева, вот он и требовал письменного указания, чтобы в этом случае бумагой оправдаться. Во-первых, будь Кирпонос хоть немного порядочным человеком, он бы в этот момент думал не о собственной заднице, а о тех 300 тысячах советских солдат, гибель которых он приближал и приближал.
 Во-вторых, такие полководцы РККА, как Кирпонос, когда речь идёт об их шкуре, плевать хотели на Сталина и его приказы».
(Юрий Мухин).

 Кирпонос фактически саботировал исполнение приказа. Приказа прямого, переданного, как говорится, из уст в уста, от маршала Тимошенко через полковника Баграмяна.
Он не стал трансформировать его в свой приказ армиям Юго-Западного фронта. И не стал передавать его войскам сразу же по получении.
 Кирпонос более суток цинично ждал, пока немцы окружат его армии основательнее!
К примеру. За это время немцы перерезали основные пути отхода из Киева 37-й армии. И в промежуток Яготин-Березань немцы успели ввести крупную группировку своих войск.

Только вечером 17 сентября, буквально за несколько минут до окончательной потери связи со штабами армий, Кирпонос, наконец-то, подписал  приказ.
Он приказывал  5-й, 21-й, 26-й и 37-й армиям идти на прорыв в восточном направлении.
Находившимся вне котла 38-й и 40-й армиям надлежало поддержать выход войск фронта из окружения ударом на Ромны и Лубны.

И только тогда наши войска стали пробиваться из кольца.
Но к тому времени возможность, сделать это организованно, была уже утеряна.
Кирпонос потерял управление армиями.
Теснимые со всех сторон противником, расчлененные и оставшиеся без управления части, понесшие большие потери в предыдущих боях, действовали разрозненно и беспорядочно, а чаще небольшими группами.
Войска 37-й армии Власова в это время продолжали оборону Киева.

В ночь на 18 сентября Кирпонос бросил полки и подразделения Юго-Западного фронта без командования.


И) Оставление Киева советскими войсками.


Удерживать Киев в такой ситуации не имело никакого смысла.
В ночь на 18 сентября Б. М. Шапошников, наконец, сообщил, что Ставка разрешает войскам 37-й армии оставить Киев.

19 сентября 1941 года они оставили Киев.

• Баграмян в своих воспоминаниях пишет:

«Защитников Киева не в чём было упрекнуть. Они выполнили свой долг. Киев остался непокоренным. Враг так и не смог взять его в открытом бою. Только в силу неблагоприятно сложившейся для войск Юго-Западного фронта обстановки по приказу Ставки наши воины  покидали дорогой им город и твёрдо верили,  что обязательно вернутся».

19 сентября,  оставляя Киев, советские войска, переправившись через Днепр в Дарницу, подорвали радиоуправляемыми фугасами все 4 моста. Также отступающие вывели из строя городскую электростанцию и водопровод, сбросили в Днепр тысячи мешков с продуктами. В тот момент никто не подумал о тех киевлянах, которые оставались в городе…

 По указанию партийного и военного руководства городские магазины и склады утром 19 сентября были отданы на откуп местным жителям. И киевляне ринулись сметать всё на своем пу¬ти...
В столице Украины наступил страшный хаос. Начался короткий период анархии. На улицах и рынках властвовали мародёры, которые разбивали витрины магазинов, проникали в отделения банков и госучреждения.
Впрочем, очень скоро на улицах города появились немецкие мотоциклисты из передовых частей.
19 сентября, после того как советские войска оставили Киевский укреплённый район, гитлеровцы заняли правобережные районы Киева.
 А утром 21 сентября – Дарницу, на левом берегу Днепра.


К) Гибель Юго-Западного фронта.


После сдачи Киева громадное количество людей и техники начало движение на восток и юго-восток. Но командование и штаб фронта потеряло все нити управления.
Необычайно ясная погода — после недели проливных дождей — была на руку немецкой авиации. Она буквально «утюжила» в степных просторах Киевщины и Полтавщины разрозненные группы отступающих войск. Те оставляли на полях десятки тысяч единиц вооружения и техники. Силы 2-го и 4-го немецких воздушных флотов действовали последовательными волнами, постоянно поддерживая танки и пехоту с воздуха.
Попытки свежих, но плохо обученных резервных дивизий с Дальнего Востока и кавалерийских корпусов, которые возглавил сам главком Юго-Западного направления маршал Тимошенко, прорвать извне кольцо окружения, оказались безуспешными.
Вся система материально-технического обеспечения и внут¬ренние коммуникации Юго-Западного фронта оказались в руках врага.
Отступление зачастую превращалось в беспорядочное бегство. Лишь отдельные группы солдат и офицеров пытались организованно прорваться на восток.

• Вот как описывал ситуацию с выходом из «киевского кот¬ла» Петр Вершигора в своей повести «Люди с чистой совестью».

 «Убедившись, что линия светящихся ракет пройдена без труда, мы, осмелев, пошли, под прикрытием копен, обратно и... увидели одного-единственного немца. Он сидел на высокой копне и через каждые три-четыре мину¬ты швырял в небо ракеты, а когда они гасли, он хватался за живот и ржал. Мне кажется, он видел, как шевелились копны, и ему доставляло большое удовольствие пугать многих людей одной-единственной ракетницей. Справа от него была куча выстрелянных гильз, слева — куча готовых ракет. Мы подкрались к нему, кто-то из бойцов сбросил тонкий ремень-очкур, и мы сообща задушили немца, получив от этого не меньшее удовольствие, чем он сам, когда он ржал над нами. Затем, прибавив шаг, мы до рассвета проделали десяток-другой километров, держась все время вблизи Гадячского шля¬ха».

В период с 16 по 20 сентября «киевский котёл» был расчленён на отдельные части.
Основных очагов, где стихийно скопились наши войска, к 20 сентября образовалось 6:

-   Очаг № 1 – из остатков 26-й армии в районе 20-30 километров к северо-востоку от Золотоноша.
Этот очаг, постепенно сокращаясь, держался до 24 сентября, пытаясь пробиться на восток в районе Оржица.

-   Очаг № 2 – из остатков 37-й и 26-й армий в районе 40-50 кимлометров к юго-востоку от Киева.
Этот очаг держался до 23 сентября.

-   Очаги № 3 и № 4 – из остатков 5-й и 21-й армий составляли так называемую «Пирятинскую группу».
Она вела борьбу до 23 сентября в районе 20-30 километров к юго-востоку и востоку от Пирятина.

-   Очаг № 5 – из остатков 37-й армии в 10-15 километрах к северо-востоку от Киева.
Продержался до 21 сентября.

-   Очаг № 6 – остатки 37-й армии в районе Яготина.
 Они сражались до последней возможности, стремясь нанести наибольший урон сомкнувшему кольцо врагу. И сумели организованно продержаться в кольце немецкого окружения до 24-26 сентября.

20 сентября сводная колонна штабов Юго-Западного фронта и 5-й армии подошла к хутору Дрюковщина, в 15 км юго-западнее Лохвицы.
Там она была атакована главными силами немецкой 3-й танковой дивизии. Потеряв несколько орудий и бронемашин, остатки колонны отошли в рощу Шумейково. В группе оставалось не более тысячи человек. Из них около 800 командиров. Прорваться из окружения группе не удалось.
Погибли: командующий фронтом генерал-полковник М. П. Кирпонос, члены Военного совета М. А. Бурмистенко, Е. П. Рыков, начальник штаба фронта генерал-майор В. И. Тупиков, генералы управления фронта Данилов, Панюхов, члены Военного совета 5-й армии Никишев, Кальченко, начальник штаба 5-й армии генерал-майор Писаревский.
Командующий 5-й армией генерал-майор М. И. Потапов был тяжело ранен и попал в плен.

Взорвав мост  через реку Днепр, 37-я армия генерала Власова отходила с тяжёлыми боями. И медленно, но упорно продвигалась к своим. Многие погибли во время этого отхода.
 Но, всё же, большая  часть наших бойцов и командиров пробилась сквозь вражеские войска.

• А. Б. Мартиросян:

«13-я дивизия конвойных войск НКВД… принимала участие в оборонительных боях на киевском направлении Юго-Западного фронта, в обороне самого Киева. Неувядаемой славой покрыли себя воины  33-го полка этой дивизии, которые в течение трёх суток сдерживали натиск танковой группировки вермахта, пытавшейся захватить мост  через реку Сулла,  через который переправлялись отступавшие на восток части Красной Армии. Располагая только винтовками и бутылками с зажигательной смесью, воины – чекисты  с честью выполнили свою задачу, обеспечив переправу наших войск. Вы  только вдумайтесь, насколько же была высока их выучка, насколько высока была их стойкость  в обороне, если всего лишь полк, вооруженный всего лишь винтовками и  коктейлем Молотова, трое суток противостоял танковой группировке противника, не подпуская её к переправе!..
         Потрясающее мужественно и героически воевали и их братья по оружию из   227-го полка конвойных войск, защищая в течение двух суток город Новоукраинка. Причём основная их задача состояла в том,  чтобы  любой ценой не допустить противника к киевским мостам. Мало того,  что они уничтожили свыше 500 гитлеровцев, так ещё и устроили на одном  из участков столь успешную контратаку,  что захватили даже знамя одной из  частей вермахта.  227-й полк уходил из Киева одним из самых последних, прикрывая, совместно с 4-й дивизией НКВД по охране железных дорог и железнодорожных сооружений, отход 37-й армии. И даже попав в окружение,  сумел  вырваться, перейти линию фронта и соединиться со своими войсками. Воины  этого полка воевали настолько стойко, героически и самоотверженно,  что к началу октября 1941 года в нём осталось всего 45 бойцов! Все остальные пали смертью храбрых!»
 (Из книги  «На пути к Победе»).


Бои в котле продолжались до 26 сентября.

• Когда сражение завершилось, немцам открылась страшная картина смерти и разрушения:

«На местах прорывов противник оставил полнейший хаос: сотни грузовых и легковых автомобилей были разбросаны на местности. Нередко люди в машинах были застигнуты огнём при попытке их покинуть, и теперь высовывались из дверей сожжённые, словно чёрные мумии. Вокруг автомашин лежали тысячи мёртвых, в полях – части женских тел, раздавленных танками, обрывки формы русского генерала, который, очевидно, скрылся в цивильном платье. Хотя ночи были уже холодными, теперь, днём, тёплое солнце сияло над полем, усеянном трупами, и последние дни казались кошмарным сном. Бои по очистке Киевского котла длились ещё до 4 октября».

 Разрозненные наши части выходили на восток до 2 октября.
 Всего сумели пробиться к нашим около 21 тысячи человек.

-   С большой группой войск с боями прорвались из окружения командующий 26-й армией генерал Ф. Я. Костенко, генерал Варенников и бригадный комиссар Д. Е. Колесников.

-   Конную группу численностью 4 тысячи человек вывел из окружения комбриг А. Б. Борисов.

-  Различные группы войск вывели генералы П. П. Корзун, А. И. Лопатин, К. С. Москаленко и комбриг Ф. Ф. Жмаченко.

-    Пробились на свою территорию около 500 офицеров и солдат, начальник штаба армии генерал В. Н. Городов и член военного совета генерал С. Е. Колонин из управления 21-й армии во главе с командующим генералом В. И. Кузнецовым.

-    В районе Гадяча вышла из окружения группа воинов во главе с заместителем начальника штаба фронта И. Х. Баграмяном.


26 сентября 1941 года Киевская стратегическая оборонительная операция советских войск была завершена.

Некоторые детали причин поражения советских войск под Киевом, неудачи прорыва на восток присутствуют в докладе Шапошникову и Тимошенко заместителя начальника штаба Юго-Западного фронта генерал-майора И. Х. Баграмяна.

В этом документе, написанном по свежим следам и под впечатлением от только что перенесённого поражения, 29 сентября 1941 года, Баграмян отмечал:

 «…Основной причиной окружения 4-х армий фронта и неспособности 5-й и 21-й армий к выходу из окружения является слишком запоздалое принятие решения на оставление Киева и на выход из окружения. Основным и грозным противником, приведшим к потере частями 21-й и 5-й армиями боеспособности, оказался не столь противник, вышедший в тылы, сколь сильная группа его войск, наступающая с севера против этих армий. Под ударами этой группы 5-я и 21-я армии непрерывно откатывались на юг, всё время неся большие потери.
Истощение дошло до такого предела, что ещё до выхода подвижных групп противника в тыл 21-й и 5-й армий, последние почти полностью потеряли свою боеспособность. Появление же мелких групп мотомехчастей противника в непосредственном тылу наших войск ещё в большей степени ускорили темпы их деморализации.
К началу выхода из окружения боеспособность сохранила лишь одна 289-я сд, оборонявшая район Пирятин. Из окружения выходила бесформенная и дезорганизованная масса, состоявшая главным образом из тылов».

С этими выводами генерала (впоследствии маршала) Баграмяна будет трудно не согласиться…


Л) Кто виноват?


Трагедия Юго-Западного фронта была одной из самых крупных неудач Красной Армии  в 1941 году.

Кто же виноват в этом?

Во все века, в любых войнах остаётся аксиомой: за свои войска перед народом, старшим начальником и историей в первую голову отвечает полководец, командующий. Именно он отвечает за жизнь каждого солдата и за каждый бой на участке его войск.
В данном случае командующим Юго-Западного фронта был Герой Советского Союза генерал-полковник Михаил Петрович Кирпонос.

Как считает украинский историк Дмитрий Табачник, именно он является главным виновником самой крупной, самой гигантской в истории Великой Отечественной войны - тяжелейшего разгрома наших войск на Левобережной Украине. Именно он погубил Юго-Западный фронт. И именно он должен нести моральную ответственность перед лицом потомков за самое большое поражение всей второй мировой войны.

Несколько строк из его биографии.
Родился Михаил Петрович Кирпонос 9 (21 января) 1892 года третьим ребёнком в украинской семье батрака в деревне Вертиевка, Нежинского уезда, Черниговской губернии.
С пелёнок познал Миша и бедность, и бесхлебье, и бесправие. Однако родители и старшие сёстры прилагали все усилия, чтобы дать хоть какое-то образование парню. И в 9 лет Михаила отправили в школу.
Когда закачался от революции 1905 года царский трон, Мише шёл 13-й. Революционеры пропагандировали идеи социального равенства среди рабочих и крестьян. Имели «своего» студента-революционера и вертиевские крестьяне. Побывал агитатор и в доме Кирпоносов. Жадно ловил каждое его слово Михаил. Но схватили агитатора жандармы и расстреляли прилюдно. Огилу же приказали сравнять с землёй. Но вопреки всему на могиле студента затрепетало красное знамя. В село снова прибыли жандармы. Кто-то указал на Михаила. Парня арестовали, допрашивали, избили розгами. А вскоре запылали в лесу помещичьи дрова, а на поле необмолоченный хлеб… Сахарозаводчик Терещенко, у которого батрачил и старший Кирпонос, на всякий случай защитил своё имение казаками. И не зря. Ибо молодой Кирпонос уже принял эстафету революции из рук убитого в селе студента.
Летом 1914 года началась 1-я мировая война. В 1915 году «забрили» и Михаила. «Солдатскую науку» он начал постигать в 126-м запасном полку, который дислоцировался в Козлове (ныне Мичуринск). В 1917 году окончил военно-фельдшерскую школу. В августе Михаил как ротный фельдшер 285-го Ольгопольского полка попал на Румынский фронт. Избирался председателем полкового комитета. Затем, после победы Великой Октябрьской революции - председателем Совета 26-го стрелкового корпуса.
Участвовал в Гражданской войне, являлся одним из организаторов повстанческих отрядов в Украине, сражавшихся с немецкими оккупантами, гайдамаками и белогвардейцами. За голову партизанского руководителя Кирпоноса немецкое командование обещало награду в 10 000 рублей – бешеные на то время деньги. Однако никто на них не позарился.
В 1918 году был назначен командиром батальона, затем Кирпонос поднялся до начальника штаба,  помощника командира и командира стрелкового полка.
Затем, с 1922 года, служил комиссаром Школы червонных старшин.
Окончив в 1927 году Военную академию имени М. В. Фрунзе, он до 1934 года возглавлял штаб 51-й Перекопской Краснознамённой стрелковой дивизии. А с 1934 по 1939 годы являлся начальником и военным комиссаром Казанского пехотного училища имени Верховного Совета Татарстана.
 В отличие от всех других командующих фронтами, в первые месяцы войны не имел за участие в Гражданской войне ни одной боевой награды – значит, ничем особенно себя не проявил, ни личной отвагой, ни военным мастерством.
Вскоре подошёл страшный и кровавый 37-й год – комбриг Кирпонос благополучно пережил на посту начальника училища и эту, и все последующие волны массовых репрессий.
М. П. Кирпонос участвовал в финской кампании 1939-1940 годов в должности командира 70-й стрелковой дивизии 7-й армии. Отличился, брал штурмом Выборг, за что и получил звание Героя Советского Союза.
Его заметил сам Сталин. И начался невероятный взлёт вчерашнего начальника провинциальной пехотной школы. Прокомандовав дивизией всего лишь 3 месяца, он в апреле 1940 года становится командиром стрелкового корпуса. Ещё через 2 месяца, в июне 1940-го – генерал-лейтенантом и командующим войсками Ленинградского военного округа. Проходит ещё полгода, и Кирпонос уже генерал-полковник и командующий войсками самого крупного приграничного военного округа – Киевского Особого.
Он сменяет на этом посту Жукова. Теперь у человека, не имеющего практически опыта командования дивизией, в подчинении оказывается десятки дивизий, сотни бригад, 8 механизированных корпусов.
А 22 июня округ становится фронтом длиною почти в 900 километров.
Вот так самым крупным фронтом Красной Армии командовал военачальник, ставший за 13 месяцев из преподавателей командующим!

О полководческих «способностях» и «дарованиях» генерала Кирпоноса как военачальника писал в своей книге «Солдатский долг» К. К. Рокоссовский.

• Первая запись – май 1941 года:

«Командующим КОВО была проведена полевая поездка фронтового масштаба, в которой принимал участие и 9-й мехкорпус.
…Надежда на то, что полевая поездка явится началом мероприятий по приведению войск в состояние боевой готовности, а их расположения – в соответствие с боевой обстановкой вероятного нападения немцев, не оправдалась.
Разбор полевой поездки, произведённый командующим округом, был весьма и весьма бледным, не дающим даже возможности определить, что преследовалось этим мероприятием. У меня лично, да и у многих генералов, сложилось весьма невыгодное впечатление о командующем округом генерале М. П. Кирпоносе. Не по плечу ему была эта ответственная должность».

• Вторая запись – 14 июля 1941 года:

 «Остаток ночи я провёл в штабе фронта, а утром представился командующему генерал-полковнику М. П Кирпоносу. Меня крайне удивила его резко бросающаяся в глаза растерянность. Заметив, видимо, моё удивление, он попытался напустить на себя спокойствие, но это ему не удалось. Мою сжатую информацию об обстановке на участке 5-й армии и корпуса он то рассеянно слушал, то  часто прерывал, подбегая к окну с возгласами: «Что же делает ПВО?.. Самолёты  летают, и никто их не сбивает… Безобразие! Что делает ПВО?»  Тут же приказывал дать распоряжение об усилении активности ПВО и о вызове к нему её начальника. Да это была полная растерянность, поскольку в сложившейся на то время обстановке другому командующему фронтом, на мой взгляд, было бы  не до ПВО.
Правда, он пытался решать и более важные вопросы. Так несколько раз по телефону отдавал распоряжения штабу о передаче приказаний кому-то о решительных контрударах. Но всё это звучало неуверенно, суетливо, необстоятельно. Приказывая бросать в бой то одну, то две дивизии, командующий даже не интересовался, могут ли названные соединения контратаковать, не объяснял конкретной цели их использования. Создавалось впечатление, что он или не знает обстановки, или не хочет её знать.
 В эти минуты  я окончательно пришёл к выводу, что не по плечу этому  человеку столь объёмные, сложные и ответственные обязанности, и горе войскам, ему вверенным».

• Украинский историк Д. Табачник писал:

«Понимал ли сам Кирпонос, что ноша ему не по плечу? Уверен, что понимал, не мог не понимать. Но – продукт своего времени – он был морально сломлен ужасом и преклонением перед Сталином, и не хотел признаться даже себе в собственной некомпетентности. Он больше всего на свете боялся Верховного, его гнева, а потому боялся рисковать, боялся самостоятельно думать, принимать сложные решения, отстаивать своё мнение или (при отсутствии такового) мнение своего штаба. Он боялся командовать, а командующий, который боится риска и ответственности, страшится сам решать – обречён на катастрофу».

• Авторитетный современный историк Мухин Ю. И., завершая в своей известной книге «Если бы не генералы!» детальный анализ причин трагедии ЮЗФ, в резюме в отношении командующего фронтом Кирпоноса отмечает:

«…Все советские генералы в  целом восхваляют храбрость Кирпоноса, ставшего Героем Советского Союза на войне с финнами, но даже из этих панегириков выпирают странности. В частности:
1. Накануне войны Кирпонос попытался воспрепятствовать приведению войск Киевского особого военного округа в боевую готовность. Напомню, что начальник штаба округа генерал Пуркаев вспоминал, что  Кирпонос запретил выводить дивизии на рубеж недостроенного и не имеющего оружия Владимир-Волынского укрепрайона.
2. Это Кирпонос с Бурмистенко убедили Сталина, что вопреки предложению Будённого не надо оставлять Киев и отводить войска Юго-Западного фронта на рубежи реки Псёл.
3. Кирпонос проигнорировал приказ Тимошенко об отводе армий фронта за Псёл, мотивируя этот отказ формальной причиной отсутствия письменного приказа, хотя тылы фронта уже были отведены на этот рубеж.
4.  Когда Кирпонос всё же отдал приказ о прорыве и отводе войск, то тут же обезглавил фронт, прекратив командовать им.
5. Кирпонос не выходил из окружения, а фактически ждал, когда в колонне штаба погибнет как можно больше вверенных ему людей, и этим фактически подставил их немцам для уничтожения.
      Если последние три пункта можно как-то объяснить трусостью и подлостью Кирпоноса в условиях предстоящего поражения вверенных ему войск, то как понять первые два пункта – ведь Кирпонос вредил советскому народу и тогда, когда угрозы поражения вверенных ему войск ещё не было. И остаётся вопрос: так это просто трусливая подлость Кирпоноса или ещё довоенный замысел помочь немцам?»

• А вот точка зрения А. Б. Мартиросяна, которую он высказал в  книге «Трагедия 1941 года»:

«Сорвали же возможность реального спасения группировки фактически три трагических обстоятельства. Во-первых, наиподлейший обман командующего ВВС Жигарёва, который, зная, что у него нет свободного истребительного полка в районе выгрузки Брянского фронта, бодро наобещал Сталину прикрыть войска Ерёменко с воздуха и даже умудрился ещё и по телефону подтвердить Сталину исполнение этого приказа! В результате   Брянский фронт был выбомблен гитлеровской авиацией. В гневе от происшедшего Сталин едва не ударил Жигарёва в своём кабинете, а затем выгнал его со словами: «Подлец! Вон!» Однако даже абсолютно праведный гнев Сталина уже ничего не мог исправить – Брянский фронт ничем серьёзным помочь ЮЗФ не смог. Да и Ерёменко был ещё тот брехун – уж так брехал, что Сталин впоследствии всю войну постоянно сомневался в нём, как в человеке, не способным отвечать за свои слова. А после убийства Сталина Ерёменко вулканом исторгал из себя лживые и клеветнические проклятия в адрес Сталина.
Во-вторых, командующий ЮЗФ генерал Кирпонос, получив вышеуказанную директиву лично от Сталина, отколол такой финт, что до сих пор все гадают - зачем? После получения директивы лично от Сталина, настаивавший на отходе и поддержанный ради этого Будённым, Кирпонос вдруг категорически отказался её исполнять, заявив Иосифу Виссарионовичу, что командование фронтом и не помышляло об отходе?! А ведь он же сам ещё 17 августа спрогнозировал ход будущего окружения возглавляемой им группировки!
В-третьих, посланный в самый критический момент на ЮЗФ Тимошенко, вместо того, чтобы немедленно организовать спасение Киевской группировки, изволил четверо суток валандаться вместе с Хрущёвым в доме отдыха обкома КП(б)Украины, что в 20 км от Полтавы! Видите ли, знакомился с обстановкой… четыре дня! Гитлеровцы прут как угорелые – как будто их хренов Адольф всем им зады скипидаром смазал, - Киевская группировка вот-вот попадёт в неразрываемые тиски гигантского «котла», а он в доме отдыха да на пару с Хрущёвым четыре дня знакомился с обстановкой! Отдыхать, что ли, приехал?!
Затем, как с печи свалившись, 16 сентября 1941г. – до начала трагедии Киевского «котла» оставались считанные часы, - направляет к Кирпоносу И. Х. Баграмяна с устным приказом на отступление! И это после того, как в войсках уже был оглашён суровый приказ Сталина № 270 от 16 августа 1941 г., который однозначно подчёркивал, что за отступление без письменного приказа – Расстрел неминуем?! После того как в войсках стало известно о суровом, но закономерном приговоре командующему ЗФ генералу Павлову и ряду его подчинённых?! Зачем надо было так подставлять командующего фронтом? Да и только ли самого комфронта, под командованием которого находились 627 тыс. чел., из коих 612 тыс. угодили в плен? Неужели столь трудно было напечатать приказ об отступлении – ведь включая всю атрибутику письменного военного приказа, это максимум полстраницы! Неужто при маршале не было ни одного адъютантишки, чтобы напечатать приказ?!
То есть, образно говоря, такими своими действиями Тимошенко самолично вогнал последний гвоздь в символический гроб для Кирпоноса и его войск – ведь отступать без письменного приказа он не мог, и не смел, как, впрочем, и не мог не  видеть, что трагический финал для возглавляемых им войск вот-вот  грянет со страшной силой. Подчёркиваю, что он видел его ещё с 17 августа. Хотя до такого положения дел дошёл он сам, приведя за собой к краю пропасти свыше 600 тыс. человек! Великий Рокоссовский ещё сорок лет назад указал на то, что Кирпонос то ли вовсе не знал обстановки, то ли попросту не хотел её знать! А когда командующий фронтом ведёт себя подобным образом, то, выражаясь словами Великого Полководца, «Горе Войскам, Ему Вверенным»! Что не знал обстановки – исключено – ещё раз обращаю внимание на то, что Кирпонос сам спрогнозировал ход грядущей катастрофы ещё 17 августа. Следовательно, попросту не хотел знать и учитывать (или что-то другое). Потому-то и неудивительно, что «Горе Войскам, Ему Вверенным» грянуло со страшной силой – Киевский «котёл» замкнулся!»



6. Итоги, последствия, значение.


На заключительном этапе  Киевской операции войска Юго-Западного фронта потерпели тяжёлое поражение и понесли большие потери.

В скрупулёзной сводке германского верховного главнокомандования от 26 сентября 1941 года сообщалось о взятии в плен 665 тысяч человек, захвате 3718 орудий и 884 танков.
Эти цифры приводит Курт фон Тип¬пельскирх в своей «Истории Второй мировой войны».

А. Исаев отметил, что данные немцев весьма точны, но охватывают они буквально все операции «в бассейне Десны и Днепра» (по немецкой терминологии). В том числе, и сражение в районе Го¬меля, и борьбу за Кремен-чугский плацдарм, а не только собст¬венно окружение войск Юго-За¬пад¬ного фронта. По его уточнённым данным всего враг захватил 665 212 пленных, 824 танка, 3018 орудий и 418 противотанковых пушек.

По другим данным, весь Юго-Западный фронт потерял безвозвратно в Киевской оборонительной операции с 7 июля по 26 сентября 1941 года 531 тысяч человек.

 Советские данные 1960 года — «оттепель» была в самом разгаре — говорят о потери пленными почти 335 тысяч человек, и столько же — убитыми.

 
По данным, опубликованным в 1993 Генеральным штабом Вооружённых Сил РФ, советские потери составили свыше 700 тысяч человек, из них 627,8 тысяч безвозвратно.

-   Поражение Юго-Западного фронта открыло противнику дорогу на Восточную Украину, в Приазовье и Донбасс.

-    В тяжёлое положение попали силы Южного Фронта РККА:

• 8 октября в Приазовье была окружена и погибла 18-я армия Южного фронта;
• 16 октября был оставлен врагу Одесский оборонительный район;
• 17 октября занят Донбасс (пал Таганрог);
• 25 октября захвачен Харьков;
• 2 ноября — занят Крым и блокирован Севастополь;
• 30 ноября — силы группы армий «Юг» закрепились на рубеже Миус-фронта.

Возвращаясь к целям, поставленным Гитлером 20 августа 1941 года, отметим, что первые две (захват Крыма, но без Севастополя, а также Донбасса) удалось достигнуть, но перекрыть до зимы пути подвоза кавказской нефти — нет…

«Успешный исход киевской битвы вскружил голову Гитлеру и его высшим генералам, усилив их оптимизм, но в тоже время побудив к дальнейшему рассредоточению сил. Вслед за решением Гитлера начать осеннее наступление на Москву последовало другое решение, которое привело к дальнейшим осложнениям и распылению сил. Ибо Гит¬лер оказался бессильным перед искушением развить успех на юге, не отказываясь в то же время от своего намерения захватить Москву», — пишет Базил Лиддел-Гарт в своем капитальном труде «Энциклопедия военного искусства. Стратегия непрямых действий».

Гитлер праздновал триумф. Он расценивал киевскую операцию как «наибольшую битву в мировой истории».

С другой стороны, отвлечение 2-й танковой группы Вермахта с центрального направления на юг замедлило продвижение группы армий «Центр» и позволило советскому командованию подготовиться к обороне Москвы.

• Как пишет Гейнц Гудериан:

«Бои за Киев, несомненно, означали собой крупный тактический успех. Однако вопрос о том, имел ли этот тактический успех также и крупное стратегическое значение, остаётся под сомнением. Теперь всё зависело от того, удастся ли немцам добиться решающих результатов ещё до наступления зимы, пожалуй, даже до наступления периода осенней распутицы. Правда, планируемое наступление с целью зажать Ленинград в более тесное кольцо было уже приостановлено...
…Однако главный удар должна была нанести усиленная группа армий «Центр» в направлении на Москву.
Осталось ли для этого необходимое время?»

• Танковый полководец Герман Гот отметил:

«Влияние русского периода распутицы, который начинается уже в середине октября, стало известно немецкому командованию слишком поздно».

Некоторые немецкие генералы достаточно скептически оценивали стратегическое значение победы войск Вермахта под Киевом. Они считали, что концентрация сил на юге вынудила, аж до осенних дождей, «топтаться на месте» войска фон Бока на центральном направлении…

• Комментируя итоги Киевского сражения, Типпельскирх признавал:

«Только исход всей войны мог показать, насколько достигнутая тактическая победа оправдывала потерю времени,  необходимого для продолжения операций. Если цель войны не будет достигнута,  то русские, хотя и проиграли это сражение, но выиграли войну».


Страшный парадокс — пожалуй, самое страшное и оглушительное поражение в степях на восток от Киева стало отдалённым предвестником общей победы Советского Союза в этой войне.
Впереди были горькие, унизительные поражения и блестящие, переломные победы под Сталинградом и на Курской дуге.
Но именно выигрыш времени ценой гибели всего Юго-Западного фронта в сентябре 1941 года позволил спасти Москву в преддверии очень суровой зимы 1941–1942 годов.
«Генерал Зима» окончательно похоронил все надежды Гитлера на блицкриг.

Героическая и длительная оборона столицы Украины от превосходящих сил противника имела огромное политическое и военно-стратегическое значение. 

И это неоднократно подчеркивало руководство СССР, и, в первую очередь, Иосиф Сталин.

; 73 дня войска Юго-Западного фронта под командованием генерал-полковника Михаила Кирпоноса, сдерживали атаки нацистских войск на подс¬тупах к Киеву и наносили противнику мощные контрудары.
Продвижение врага вперед на восток было задержано более чем на два с половиной месяца.
Задержка под Киевом не позволила врагу быстро захватить Левобережную Украину и Донбасс.

;    Было выиграно время для эвакуации на Восток сотен тысяч людей, оборудования промышленных предприятий, запасов сырья, продовольствия, многих материальных и культурных ценностей.

; В результате упорных и длительных боёв враг потерял под Киевом свыше 100 тысяч солдат и офицеров, около 200 самолётов и столько же танков.

; Отвлечение значительных сил группы армий «Центр» для удара во фланг Юго-Западного фронта задержало  наступление на главном – московском направлении. Это позволило советскому командованию сосредоточить здесь крупные стратегические резервы и создать мощную глубокоэшелонированную оборону. А это  имело решающее значение для успешного завершения битвы под Москвой.
       Киевская оборонительная операция, несмотря на неудачный исход, оказала серьёзное влияние на последующие события под Москвой, сорвав немецкие планы молниеносной войны против СССР.




; Как считает В. Карпов:

«Стойкость и мужество  частей Юго-Западного фронта, можно сказать, спасли страну, потому  что даже при больших успехах на главном направлении гитлеровское командование не решилось нанести последний удар на Москву, имея у основания клина такое мощное объединение войск, как Юго-Западный фронт».

;   Об этом свидетельствуют признания фашистских генералов.

 Вот что писал о Киевской операции Э. Бутлар:

 «Из-за неё немцы потеряли несколько недель для подготовки и проведения наступления на Москву, что, очевидно, немало способствовало его провалу».

Франц Гальдер назвал сражение под Киевом:

«Самой большой стратегической ошибкой в восточном походе».

«Задержка в середине июля под Киевом, как и на севере в Смоленском междуречье, - констатировал А. Филини, - оказала огромное влияние на дальнейший ход всей кампании».


За мужество и героизм, проявленные защитниками Киева, за подвиг в Великой Отечественной войне столица Украины была удостоена звания «Город-Герой» и награждена орденом Ленина.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 июня 1961 года была учреждена медаль «За оборону Киева». Ею были награждены участники обороны города.

В октябре 1965 года городу-герою Киеву была вручена медаль «Золотая Звезда».