Ах! Какое платьице у девочки. На рукавах воланчики, а на спине 35 пуговичек, обтянутых этой же сиреневой тканью, что на платье, и пришитых одна к другой искусно сделанными петельками. Подружки упадут в обморок от зависти. Пучок волос, туго стянутый на затылке. Аккуратно подведенные стрелочки в уголках глаз – слегка. Мама чтобы не заметила, а для остальных, чтобы славянская девочка не казалась молью. И вперед, на карнавальный бал в дом культуры. Ведь завтра Новый год, а сегодня танцы вокруг елки.
- «Мам, я пошла?»
- «Иди уже. В десять – домой! И никаких гвоздей!»
При чем тут гвозди? Но выяснять не стала. Скорей, бежать. Девчонки ждут.
Клуб рядом – рукой подать. Да и бежать-то не надо, ноги сами несут. Чуть заслышав духовой оркестр, скоренько найдя глазами подружек: Таня, еще Таня, Тоня и Валя, да вот же они! Прямо у оркестра. Наспех сняв пальто, пробираюсь к ним через весь зал. Где-то на полпути в толпе танцующих пар, передо мной вырастает фигура смелого улыбающегося парня. Не давая мне опомниться, он приглашает меня танцевать. Громко, обращая внимание танцующих, на нас. Чувствую, как предательски начинают краснеть щеки, выдавая мою стеснительность и робость. «Конечно потанцуем, только бы не кричал и отвязался поскорее» - мысленно говорю я, а наяву киваю головой в знак согласия. В ритме танго, шепча на ушко, какая я симпатичная и почему он меня раньше не видел, он окончательно смутил меня своими вопросами. Но музыка закончилась – ура! И отвечать на вопросы вживую стало не нужным. Мысленно-то я ответила ему сразу: «Что не симпатичная, а просто красотка. И как он мог видеть меня? Девятый класс. На школьные вечера я ходила, а в клуб меня мама не пускала». В мыслях я была смелая. А наяву робкая и вечно краснеющая девица. И должно было пройти немало лет, чтобы я сумела справиться с этим качеством. Проводив меня к девчонкам и поблагодарив за танец (так было принято), он ушел.
- «Танька, тебя на минуту оставить нельзя!» - это Таня Зубенко, самая шустрая из подруг вздумала меня отчитать.
- «Я тебя очень прошу, закрой рот. Совсем не хочется ссориться», - вполголоса говорю я ей, чувствуя, что теперь покраснели и мои уши.
Карнавал в разгаре. Звучит гордость станицы Ладожской: духовой оркестр. Тут тебе и вальсы под духовой, и танго. Но что это? Против духового оркестра располагается группа ребят старшеклассников. Достают лимон, режут его перочинным ножом на дольки и начинают его с аппетитом есть. Все! Музыканты играть не в состоянии: аскома на зубах и срочно посылают гонца пресечь это безобразие. Ровно через пять минут гонец и трое дежурных с повязками на рукавах вывели шутников из зала и праздник продолжился.
Возле елки возня: это ребята крепят у перекладины на шнурах призы в виде самолетиков, игрушек, транспортиров, готовален, конфет и шоколадок. И тут же выстраивается очередь из желающих поучаствовать в конкурсе-соревновании. Участнику завязывают глаза, дают в руки ножницы – и вперед! Все вокруг, подбадривая, комментируют, где нужно остановиться и сделать режущее движение ножницами. Попытки допускалось всего две. Кому-то везло, приз падал на пол и счастливый его обладатель снимал повязку и довольный уходил в сторону…
- «И долго ты здесь собираешься стоять? Забыла зачем ходят на праздники?» Я оглянулась. Все та же Зубенко командным голосом пытается привести мои мысли в свой, одной ей понятный, порядок. Повинуюсь. Это намного легче, чем спорить с ней.
- «Пошли танцевать, Танька!» - говорит она мне.
- «С тобой что ли?»
- «Да там полно ребят» - отвечает она мне. Наивная. Ничего то ты не знаешь. Не надо мне твоего «полно». А того, которого надо, тайна за семью печатями.
- «А сколько времени?»
- «Да уже 22 часа, то бишь 10 вечера».
- «Ой, девочки! Мне же домой пора. Кто идет в мою сторону?».
Тоня идет. Только мы вышли, за ней пришел провожатый – старший брат.
Мама: «Что, попрыгунья, понравилось тебе?»
- «Да».
- «Танцевали?»
- «Да».
- «Ну и хорошо. Ложись спать».
Какое там спать? Конечно же ложусь. Я же послушная. С фонариком под одеяло. В 16 лет, да как заснуть, когда столько впечатлений распирают тебя? Надо все описать в дневнике. Единственном верном друге, который никогда и никому не расскажет.
Наутро, проснувшись, бегу на кухню к маме. Мама встречает меня квадратными глазами: – «Дочь, как ты меня напугала! Захожу к тебе ночью в комнату, а там – свет фонарика. Подумала, что к нам кто-то залез. Вооружившись веником, подкрадываюсь к тебе, а ты спишь себе преспокойно. Фонарик выкатился из-под одеяла. Опять читала книги до утра? Сколько тебе говорить, ты же глаза портишь! Ну, хоть кол на голове теши!» Ура! Дневник мама не заметила.