Саша проснулся от того, что некий твердый предмет, с небольшой тяжестью приземлился на его спящее тело.
Вот уже два твердых и продолговатых предмета ударились о его торс. Он поднялся и попробовал разглядеть, щурясь, что за предметы лежат на нем.
• «Хватай палки и за мной» - донеслось от медсестры, которая уже стоит у открытой двери в бокс.
Точно, это костыли.
Он быстро протер глаза, поправил повязку на икрах левой ноги, встал в тапки и взял костыли. Саша захромал за симпатичной сестрой в сторону выхода из противного, вонючего бокса кишащего гадкой, насекомной живностью.
Каждый шаг единственной работающей ногой отдавал жуткой вязью всех жил, одновременно с ломью, которая, как эхо раздавалась по всем его косточкам.
У выхода в коридор Саша остановился перевести дух от внезапных болей и заодно оглядел бокс. Все испытуемые еще спали.
Он сделал вдох носом, будто готовится лезть в гору, и вышел из бокса.
В конце коридора, у двери, о чем-то беседовали два здоровенных мед.брата. Да, те самые, что забирали Диму.
Нет, совсем не те, что выносили Зайца.
Они стояли у двери заведующего. А на двери виднелась табличка с надписью:
“Заведующий отделением …… Артемий Петрович” Восходящее солнце с восточной стороны здания отсвечивало фамилию так, что её совсем не разглядеть.
Саша подходит ближе и, прищурившись, пытается разглядеть полную надпись. Еще немного и угол, под которым он смотрит на табличку - изменится, а надпись станет полностью в поле зрения.
Однако, дверь любезно открывает один из медбратьев и табличку теперь не видно совсем.
• Проходи, - говорит он, показывая рукой в направлении открытой двери.
Саша зашел в кабинет.
Артемий Петрович сидел за письменным столом и что-то писал, склонив голову. На вид ему было около сорока лет. На груди белого халата был значок рок-группы “Кино”, а под этим халатом, расстегнутым нараспашку, была одета тельняшка. За спиной испытуемого закрылась дверь.
• «Добрый день!» - начал Саша.
Не отрывая глаз и руки, которая размашисто чирикала ручкой на бланках, Артемий Петрович вытянул свободную руку перед собой, указывая указательным пальцем напротив себя, где одиноко стоял старый деревянный стул.
Саша молча прошел в кабинет и сел на этот стул.
Они сидели друг напротив друга, между ними был только письменный стол, на который падал свет из окна.
Образовалась пауза.
• «Ну, рассказывай», - наконец-то сказал Артемий Петрович, по-прежнему что-то черкая на бланках.
• «А что рассказывать-то, я прошел испытание. Уже двадцать квадратов - мои, осталось дотянуть выходные и целая квартира, как и договаривались».
Саша не понимал, зачем его сюда привели, единственное, что тревожило - это возможные попытки лишить его заработанных квадратов.
• «А ты точно уверен, что понимаешь, где находишься?» - спросил Артемий Петрович, выглядывая на испытуемого из-под бровей.
• «Чего же не понимать, медицинский исследовательский центр, как-то типа “Литвинова” что ли, в договоре всё написано».
• «Да, конечно, вот твой договор», - Артемий Петрович вынул лист из папки, которая лежала на столе, и быстро вручил его Саше.
Саша взял лист и узнал его. Да, это именно тот договор, что он подписал пять дней назад.
• «Что бы было понятнее кто ты и где находишься, выгляни в окно, пожалуйста, и посмотри на нашу проходную», - продолжил Артемий Петрович.
Испытуемый подошел к окну. На проходной была небольшая, кирпичная, уже разваливающаяся будка и старые, ржавые ворота. Асфальт дороги, которая проходила через эти ворота, был безнадежно разбит, а пешая тропинка - вовсе не заасфальтирована. Во всей этой картине выбивался только один, очень бросающийся в глаза элемент. Он был будто чужеродным в этом мрачном пейзаже. Вывеска. На воротах висела двухсторонняя, белая вывеска с синими буквами. Она была в идеальном состоянии, будто новая.
И в этот раз солнце точно не отсвечивало надписи.
И в этот раз Саша полностью мог прочитать, что на ней написано.
На ней значилось: “Тверская областная психиатрическая больница №1 им. Литвинова”
• «Предупреждаю», - внезапно, громко, продолжил Артемий Петрович, - «от твоего дальнейшего поведения в этой комнате и результата нашей беседы, зависит твоя дальнейшая судьба. И в первую очередь, в какое именно отделение я тебя отправлю с нашего карантина».
• «Вы что, издеваетесь?», - возмутился Саша, - «я же вижу что табличка как с завода, по-вашему, я поведусь на это? Вам придется расплатиться со мной, так или иначе».
• «Саня! Пойми, ты спёкся. Тебя уже и так пожалели!» - уже полностью уделяя все свое внимание собеседнику, ответил Артемий Петрович.
• «Окей», - задумчиво продолжил Саша, - «в таком случае, зачем тогда это всё нужно было?»
• «А как ты хотел? Буйных - заряжаем передолом, спокойных -заманиваем хитростями. Пойми, ты оторван от реальности, тебя нашли грязного, бледного, с гниющей ногой, вшами в волосах, и где уже только не обколотого».
• «Так», - Саша, поглаживая свою лысину, перебил Артемия Петровича – «хорошо», - продолжил он, через некоторую паузу – «а как же тогда: мазь, таблетки, капли, уколы?»
• «Все просто», - отвечал заведующий отделением, - «мазь: что бы остановить гниль по ноге, таблетки и капли: от элементарной простуды, которая у тебя начала проявляться, уколы: обезболивающее от твоей ломки. Побрили тебя от вшей, режим недели - типичный недельный карантин, обычный для такого заведения как это. Я бы на твоем месте наоборот радовался», - продолжал врач, - «пока еще обошлось без галопередола, уж эта штука, может точно тебя добить полностью. Сядь и подумай хорошо, не торопись».
Саша сел обратно на стул, воткнул свои локти в коленки, опустил голову вниз и, глядя в пол, охватил ладонями свою лысину.
Эмоции и чувства не давали ему разложить все по полочкам, пот стекал по лицу, кости вязало, остатки мышечной массы были перенапряжены, вены пульсировали, будто просились вырваться.
• «А-а-а… сука, нет!» - закричал он, роняя тяжелые руки на стол – «что за дичь ты мне втираешь, шаман!» - орет Саша, заглядывает в глаза Артемию Петровичую Шея Саши не может удержать голову от нервной тряски.
• «Ну, я предупреждал», - спокойно отвечает Артемий, медленно опуская руку под стол.
Саша хватает один из костылей обоими руками и быстро замахивается. Костыль стремительно, в ударе, летит по направлению к уху Артемия Петровича. Врач закрывается руками. Внезапно Саша ощущает удар своей челюсти об пол. Он видит две пары сапог больших размеров и случайно дотрагивается до грязного пола своим языком.
Сквозь звон в ушах, Саша слышит голос Артемия Петровича: “Вот видите, не зря мы тренировались быстро реагировать по кнопке. Заряжайте его передолом и несите в тринадцатое”.
Через несколько секунд, в бледное полужопие Александра впивается вполне привычная игла и еще через несколько секунд Саша испытывает чувство затмения.
Утром следующего дня, в большой, тринадцатиместной палате лежало два человека.
Нет, один из них сидел на кровати, покачивался глядя себе в ноги и приговаривал, скалясь зубами: “Да, манаврот, да сссыка”.
Но второй и правда, лежал.
Это был Саша. Его глаза были широко открыты, а зрачки иногда двигались.
Сам он лежал неподвижно. Как бы вы себя ощущали, если бы были помидором на грядке?
А огурцом? А просто камнем, который лежит у тропинки? Вы бесконечный наблюдатель, без души и эмоций, без мыслей и настроения. Вы просто есть и всё. И просто на этом всё.
• «Не ссы, мужик, у тебя уже второй день, сейчас начнет отпускать», - продолжая покачиваться, вдруг сказал ему сосед.
Сначала приходят мысли. Позже, чувства. И наконец, возвращается душа.
Саша встает на ноги. Берет костыли. Начинает ходить по палате взад-вперед. Он думает. Неужели это все, правда, или его просто решили кинуть.
• «Эй, мужик, ты испытуемый или пациент?» - спрашивает Саша у соседа.
• « Конечно же, испытуемый», - отвечает ему тот, моментально.
Ладно, это ничего еще не доказывает. Если он и правда больной, любая информация не о чем толком не скажет. К тому же администрация, если хочет надуть на квадраты, уж точно позаботилась обо всем так, что комар носа не подточит.
Он ходит взад, вперед.
Он идет вдоль палаты. Он идет поперек палаты.
Его полуметровые шаги отбивают линолеум палаты то одним мягким ударом - ногой в тапке, то другим твердым - костылем.
Он идет вдоль палаты - 14 шагов. Он идет поперек палаты - 8 шагов.
Он идет вдоль палаты - 7 метров Он идет поперек палаты - 4 метра
Пифагор.
Стоп. Похоже палата площадью ровно 28 квадратных метров!
• «Совпадение?» - вдруг случайно, от удивления, вслух произносит Саша.
• «Не думаю», - отвечает себе в ноги его сосед.
Саша хмурится. Справа от двери палаты он замечает круглое изображение, похоже на картину. Он начинает движение в её сторону. Нет, похоже, это окошко, там кто-то движется.
Саша подходит ближе и понимает что это - зеркало.
Как же так. Ему на вид лет пятьдесят, а на деле всего двадцать семь. В отражении он видит палату, это палата психиатрической больницы. Он наклоняет голову и видит в отражении своего соседа, и он точно не в себе. Он выворачивает перед зеркалом руки и видит исколотые вены. Он смотрит на свое лицо, и все воспоминания проносятся в одно мгновение, где же они были раньше.
Его память будто кто-то высвобождает, а разум очищается. Внезапно, Саша вдруг всё понимает. Хорошо это или плохо. Он смотрит себе в глаза и все еще не может поверить, что человек в зеркале - это он.
Он не хочет быть собой, он не хочет быть таким. Саша все еще стоит неподвижно, с вывернутыми руками перед зеркалом и смотрит себе в глаза.
Бесконтрольно накинувшаяся злость разбивает его головой это круглое зеркало.
Падающие осколки, скользя по внутренним частям его рук, разрезают кожу, задевая выступившие вены. Рассечение, на гладко выбритой голове, наполняется кровью.
• «Васильеву галопередол, срочно!» - слышится громкий, женский, но грубый голос. Далее, хлопанье дверьми и звук быстро приближающихся шагов.
Сосед, наконец, поднял глаза и смотрит на Сашу, который так и замер у разбитого зеркала, в котором отражения больше нет и все осколки уже под ногами.
Он говорит испытуемому: «Ну, всё, торчок, теперь на вязки и в седьмое, а там держись».
Но Саша уже не слышит его, Саше снова тринадцать.
Он находится в закрытом гараже, но там светло.
Через щелины плохой сварки гаража пробивается яркое, уличное солнце. Всё видно. Он сидит на досках, а рядом с ним лежит связка книг, он явно держал путь из библиотеки, прежде чем здесь оказаться.
В гараже стоял мопед "Газуля". Да, тот самый мопед со сломанными тормозами.
Смотрите, он тут не один. Два одинаковых подростка, одинаково одеты, с одинаковым лицом. Это братья Морозовы, «двойняхи», его друзья детства.
Вместе с Сашей их трое. У всех троих по своей голове на плечах. У всех троих по своему пакету в руках. Во всех трех пакетах по сто грамм бензина. В гараже нечем дышать, только бензином.
Вдруг, он встает с этих грязных досок и отряхивает спортивные штаны.
Вдруг, он берет связку своих книг и выходит из гаража.
Вдруг, он просто продолжает свой путь домой.
Вдруг.