Ветер задувал в открытые окна, за верхушками сосен догорал теплый майский вечер. Двадцатипятилетний Егор Шипов возвращался на побывку домой на предпоследней тверской электричке. Возвращался не один. В ногах у него невозмутимо лежала большая мохнатая овчарка. На станции Завидово они вышли и направились в сторону маленького бревенчатого домика. Там Егора уже с нетерпением ждали родители - Виктор Николаевич и Елена Владимировна. Вот уже целый год Егор не видел семью - служба не позволяла отлучиться. Бойцы второй роты, в которой он служил, стерегли Зеленоградскую тюрьму - работа ответственная и тяжелая. Но под праздник (близился День Победы) Егору всё же удалось выхлопотать себе отпуск.
"Здравствуй, сынок!" Не успел он переступить знакомый порог, как уже очутился в распростёртых объятиях. Искренняя радость светилась в родных глазах, слова здесь были бы излишни. Первые несколько минут они просто смотрели друг на друга - отец, мать и сын - и не могли наглядеться после долгой разлуки. Виктор Николаевич первым прервал затянувшееся молчание.
- Ну как служилось, солдат?
- Не беспокойся, пап, все хорошо. У вас-то как дела идут?
- Да у нас здесь все по-старому. Работаем потихоньку.
- И мы охраняем потихоньку.. Вот привез тебе подарок, чтобы ты не скучал. Валет, ко мне!
Валет вбежал за хозяином, весело виляя хвостом.
- Я уеду, а он останется здесь, на память.
Он потрепал Валета по лохматой голове.
- Какой большой, господи! Откуда ты притащил его, Егорка?
- Это сторожевой пес, очень умный. Вместе со мной стерег преступников, служил Советской Родине. Мы с ним так сработались, даже расставаться жалко. Только видишь, пора ему уже на пенсию, отработал свое. Вот я и забрал его с собой. Ты полюбишь его, и мама тоже...
На кухне засвистел кипящий чайник. Елена Владимировна позвала ужинать. За ужином Егор сказал, что приехал ненадолго и что вскоре, вероятно, будет переведен в Афганистан для борьбы с боевиками. Он сам давно хотел этого, и , когда представился случай, с радостью согласился.
- Поверь, - объяснял он папе, - здесь я приношу намного меньше пользы, чем, буду приносить там, защищая родную страну. Там настоящие испытания, через которые должен пройти каждый достойный боец, ведь правильно я говорю?
- Конечно, сынок, дело твое, хочешь - езжай, испытай мужество на войне. Только будь осторожен, помни: беспричинная храбрость никому не нужна...
Вскоре Егор отправился отдыхать с дороги, а мать с отцом еще долго сидели за столом в тлеющем свете керосиновой лампы, обсуждали сына.
Матери не нравились перемены, произошедшие в Егоре за последнее время.
- Он погубит себя, он идет на смерть, - говорила Елена Владимировна мужу, - Афганистан - горячая точка. Вот у Комаровых Костю туда отправили, так он не вернулся. Страшно мне за него, не дай Бог что случится...
Виктор Николаевич, однако, не соглашался.
- Чего бояться? Гордиться надо, что мы с тобой мужчину воспитали! Не у каждого такие мысли возникнут. А Егор-то наш.. Человеком вырос! И нечего его отговаривать, пусть идет, это его выбор, и я с ним полностью согласен. Не тряпка же он в конце концов! Пускай пороху понюхает. У нас в семье трусов не было. Помнишь, мой папаша в сорок пятом..
- Погиб твой папаша в сорок пятом! И не надо было Егору идти по его стопам в военную академию. Вот выучился бы на историка, сейчас бы раскопки изучал, тихо, мирно, никакой войны. Зато человеком вырос.. А историком быть чем хуже?
Виктор Николаевич молчал. В глубине души он был почти согласен с женой. Он так же, как и она, а может, еще сильней тосковал по сыну и пришел в отчаяние при мысли о том, что его единственный Егор подвергает себя такой опасности. Но свои чувства Виктор Николаевич, как правило, скрывал. Тем более, он прекрасно знал, уговаривать сына бесполезно : уж если что задумает Егор, так стоит на своем до конца.
Про Валета в этот вечер так и не вспомнили. Остаток дня и ночь он послушно прождал Егора в прихожей, охраняя хозяйские ботинки. Наутро, когда Егор вышел из комнаты, он звонко и радостно залаял.
- Понравился вам новый четвероногий друг? - улыбаясь, спросил Егор.
- А мы как-то забыли о нем вчера. Совсем забыли, - рассеянно проговорил Виктор Николаевич.
Мать нахмурилась.
- Егор, вот зачем ты привел этого пса с собой? Неужели нельзя было сдать его в приют? Ты же знаешь, у нас было три собаки, и все куда-то бесследно исчезли. Хочешь чтобы с четвертой что-нибудь случилось? Я, конечно, не стала тебе говорить ничего вчера, я все понимаю: ты устал, тебе нужен был отдых. Но сейчас я тебе так скажу: твоя овчарка здесь не останется. И чтобы завтра здесь ее не было!
Виктор Николаевич внимательно посмотрел на жену.
- Зачем ты так? Нам собака в доме всегда нужна - охранять будет территорию. Вытащим для него будку, пусть живет.
Егор понимающе кивнул головой.
- Но мам, если ты против, я отдам Валета товарищу. Только можно он останется здесь до конца моего отпуска?
Елена Владимировна ,помедлив, согласилась. На том и порешили : через две недели Егор уезжает и забирает Валета с собой. А пока Валет будет жить в маленькой дощатой будке в углу у забора.
Время шло незаметно. С каждым днем родители Егора все больше и больше привыкали к его псу. Рано утром Егор шел с отцом выгуливать Валета. Виктор Николаевич никогда не видел более послушной и дисциплинированной собаки. Все команды он понимал с полуслова.
- А главное, нюх у него отменный. Это собака-ищейка, она по следу выводит на преступника, по запаху. Валет у нас молодцом был, такие дела распутывал, за которые даже очень опытные сыщики не брались, - говорил Егор отцу.
Виктор Николаевич был заядлым охотником. Он все мечтал взять Валета с собой на охоту. И вот однажды Егор, Виктор Николаевич и Валет отправились в лес. Но вопреки всем ожиданиям отца, Валет оказался плохим помощником в поиске диких уток, и Виктор Николаевич ,свернув на тропинку, пошел один. Егор не любил охоту. Намного больше ему нравилось любоваться красотой дикой природы. Он отправился бродить с Валетом по чаще, отыскивая кустики несозревшей черники и пожелтевшие листочки. Встретиться с отцом договорились в два часа дня на большой поляне, со всех сторон окруженной соснами. Егор пришел ровно в два и прождал не меньше часа. Виктора Николаевича все не было. Он знал, что отцу известен здесь почти каждый уголок. Значит, приключилось что-то из ряда вон выходящее. Егор посмотрел на Валета, крутившегося у ног, затем снял с плеча старую отцовскую сумку. "Ищи, Валет!" Валет долго внимательно изучал шершавый серый предмет. Не успели пройти и ста шагов, как он напал на след и зарысил по шуршащей дорожке. Дорожка вилась вдоль узкого ручья, пересекая его, выходила на просеку, потом опять ныряла в лес. Валет все бежал, никуда не сворачивая. Наконец, он остановился и часто задышал. Рядом, в сухой куче бурелома, раздался глухой треск веток. Егор увидел отца. Правая нога Виктора Николаевича попала в капкан. Выбраться ему самому оттуда было нелегко, а просить о помощи в пустом лесу некого. Увидев Егора, отец, уже приготовившийся к самому худшему, радостно просиял.
- Егор! Откуда ты знаешь, где я охотился?
- Сначала давай я освобожу тебе ногу.
Егор с детства увлекался устройством капканов и силков. Его всегда поражала жестокость, с которой делались эти коварные ловушки. Однако капкан, в который угодил отец, не был очень тугим, и Виктор Николаевич отделался синяками.
- А я уж ночевать здесь приготовился. Вот молодец, сынок! Спасибо, не ожидал от тебя такой сноровки!
- Это ты Валету спасибо скажи, не мне. Он тебя и нашел здесь. Что бы я без него делал!
Виктор Николаевич восхищенно посмотрел на своего спасителя.
- Уж не знаю, как его отблагодарить,- сказал он Егору.
- Если не знаешь, то вот мой совет: оставь его себе. Он тебя еще не раз выручит. И мне будет спокойнее за него.
И Валет остался жить с семьей Шиповых. Елена Владимировна после случая в лесу больше не только не возмущалась по-поводу собаки в доме, а наоборот, подобрела к Валету. За это время она успела его по-своему полюбить, он уже перестал казаться ей лишним и ненужным.
Егор вскоре уехал, наговорив множество обещаний, что постарается писать каждый месяц, не будет подвергать себя излишней опасности и в сентябре обязательно вернется домой.
После его отъезда Валет целых десять дней ничего не ел, скучал. Но шли дни, и понемногу он начал привыкать к новым
хозяевам. Виктор Николаевич все больше привязывался к новому другу. Он почти везде брал Валета с собой: в магазин, в лес и иногда даже на работу.
Работал Виктор Николаевич электриком на железной дороге, ремонтировал провода, натянутые на высоких серых столбах, оберегал заземленный кабель от случайной искры.
Домик, в котором жил Виктор Николаевич, был казенным и располагался прямо около станции.
Поначалу Валет часто вскакивал и облаивал шумящие поезда, но со временем стал совершенно безразличен к стуку колес и паровозным гудкам.
Виктор Николаевич больше не казался ему чужим. Но и про Егора Валет не забыл. Он отыскал где-то в пыльной прихожей его тапочки и перетащил к себе в будку.
Длинными жаркими днями Валет чаще всего оставался один. Елена Владимировна с первым автобусом уезжала в школу на работу, Виктор Николаевич отправлялся бродить по путям.
Валет дремал. Но сон его был чуток. Пройдет ли почтальон и опустит письмо в железный ящик, промчится ли босоногий мальчишка по пыльной дороге - Валет встрепенется,
сделает круг-другой вдоль забора, проверит, все ли в порядке, и только тогда возвратится на место. Не собака - клад! Умный, спокойный, верный.
Приласкает его Виктор Николаевич за ужином и нет-нет, да вспомнит Егорку.
- Что-то писем от него все нет и нет,- вздыхала Елена Владимировна,- уже второй месяц пошел..
- Да не волнуйся ты. Думаешь, они там только и делают, что письма пишут? - утешал жену Виктор Николаевич.
Сам он ночами не спал, все думал о сыне. Мучительно проходили часы, дни ожидания.
"Как там Егор? Может, убили уже? - спрашивал себя в который раз Виктор Николаевич, - ...нет, жив сынок, не могло с ним ничего случиться. Правда, Валет?"
А Валет все ластился у ног, преданно заглядывал в глаза , как бы желая утешить хозяина.
Это случилось в ослепительный июльский полдень. Во вторник, тринадцатого июля, если быть точнее. Валет, как обычно, лежал в будке, изредка отгоняя ленивых мух.
В напряженно гудящем воздухе раздался глухой тревожный стук. Стучали в дощатую калитку.
"Эй! Есть кто-нибудь?" Валет подбежал к забору.
"А , Валет, дружище! Вот ты где! Ушли, значит, хозяева, по делам разбежались? Ну, ничего, я подожду."
Загорелое уставшее лицо длинного человека в гимнастерке мелькнуло на миг и пропало. И снова никого.
Человек отправился до вечера бродить по поселку. Когда он вернулся к маленькому домику у станции, в окнах уже догорал розовый закат. Калитка была раскрыта настежь.
Виктор Николаевич неспеша шел обратно после прогулки с Валетом.
- Максим Гончаров, сослуживец Егора, - представился солдат.
У Виктора Николаевича вдруг больно кольнуло сердце.
- Рад, очень рад,- пробормотал он, пожимая жилистую руку, - пришел навестить?
- Да вот с дороги... - Максим как будто замялся, - и зайти-то не к кому, а автобус до моей деревни только завтра утром отправляется.
- Ну ты не стой, проходи, заночуешь,- улыбнулась Елена Владимировна.
Не успел Максим расположиться поудобнее, как на него тут же посыпались вопросы.
- Ну, рассказывай, что там, на войне, страшно или не очень? А ведь мы о тебе от Егора наслышаны..
- Страшно там, очень страшно. Даже храбрецы трусили. Мы же с Егором в одной роте служили. Меня заставили ехать, он сам напросился.
Приехали мы туда, с вертолета нас перебросили. А там край жаркий, сухой. Земля раскаленная вот-вот расплавится. И на небе ни облачка.
Кругом пустыня, тишина, только выстрелы трещат изредка. У нас было задание - взять провинцию Панджшер...
Молодой, неопытный Максим и Егор всегда держались вместе. На двоих делили паек, вместе ходили в разведку. Вдвоем было легче переносить невзгоды военной жизни.
И эти пятнадцать страшных дней перестрелки, взрывов и переменных атак они выстояли.. В результате пятой крупномасштабной операции Панджшер был взят советскими войсками.
- Что же ты про своего товарища боевого молчишь? Расскажи нам о Егоре что-нибудь,- попросил Виктор Николаевич.
Наступила пауза. Как долго продолжалось молчание, никто не мог сказать в точности,
но Виктору Николаевичу показалось, что прошел челый час, не меньше.
- Я ему жизнью обязан. Когда выходили мы из ущелья глубокой ночью, обстреляли нас проклятые "духи", прошили тьму беспокойные трассеры. А Егор видя, что по нам стреляют, возьми да и прикрой меня..И.. Ранило его. В шею навылет.. Доктора не смогли спасти его жизнь, было уже поздно, когда подоспели...
Снова наступило молчание.
- Зато Егор теперь герой. Посмертно наградят орденом.. Да, я понимаю, это тяжело перенести, но его уже не вернуть.
Он остался лежать там, в пыльных, чужих степях, ему хорошо.. А мы..
Максим не договорил. По его щеке катилась слеза. Было странно видеть, как плачет этот человек, прошедший столько испытаний, насмотревшийся на смерть и увечья в далеком краю.
Виктор Николаевич не проронил ни слова.
- Он жив, я верю,- почти закричала Елена Владимировна, - это все ложь, зачем ты скрываешь от нас то, что было на самом деле?
- Нет, чистая правда. Мне тоже очень не хочется в нее верить, но.. Я бесконечно благодарен вам за то, что вырастили такого сына.. Этот человек спас мне жизнь, и теперь вы можете всегда рассчитывать на мою помощь…
На другой день Максим уехал, и Шиповы больше его не видели. Говорили, что вновь был он послан в кабульские степи и там пропал без вести.. Ужасная вещь – война. Не жалеет никого: ни старых, ни молодых – всех ровняет с сухой пыльной землей в далеких жарких краях..
Все, что рассказал Максим, оказалось достоверным. Вскоре после того памятного вечера, Шиповым пришла повестка, в которой сообщалось о гибели Егора и его посмертном награждении орденом мужества четвертой степени.
С тех пор прошло три года. Маленький домик у станции покосился, осел. Виктор Николаевич заметно постарел, стал много пить водку и кашлять. Смерть сына заметно повлияла на него, иссушила, сделала серым, морщинистым лицо, посеребрила волосы. Сначала он никак не отреагировал на печальное известие, только стал угрюмей, неразговорчивей. А потом не выдержал. Все чаще и чаще появлялся он в тверской закусочной на углу большого желтого дома, где заказывал копеечные вина, проводя короткие предрассветные часы со старыми знакомыми. При жене Виктор Николаевич не пил. Знал, что она не одобряет, не хотел раздражать. Знал, что много выпивать ему нельзя, сердце не позволяет. Но продолжал заливать свое горькое горе алкоголем, все думая отвлечься, забыться ненадолго. Работать бросил уже зимой, но остался жить на прежнем месте, так как другого жилья у него не было. Елена Владимировна уговаривала мужа устроиться заново, но безуспешно. Каждый вечер, когда Виктор Николаевич приходил домой нетрезвый, она устраивала скандалы и, наконец, будучи не в силах терпеть попойки мужа, однажды объявила о том, что уходит из дома навсегда. И ушла, и больше не вернулась.. Приютилась где-то в Москве у родственников в тесной коммунальной квартире.
Единственной привязанностью Виктора Николаевича остался Валет. Каждый вечер воскресенья Виктор Николаевич доезжал до Твери, там встречался с давнишними товарищами, выпивал рюмками, стаканами… Валет вместе с ним трясся в душной электричке, бродил по городском тротуарам, часами ждал у закусочной. Холод ли, дождь ли, ледяной ветер, он все так же послушно сидел у входа, глядя в горящие запотевшие окна. И Виктор Николаевич, выходя на улицу после очередной пьянки, знал: с Валетом не страшно будет идти по темным закоулкам, он знает дорогу и непременно доведет до дома. Сколько раз спасал Валет нетрезвую, висящую на волоске жизнь хозяина!
В одно из ноябрьских воскресений Виктор Николаевич, выходя из дома, очень спешил, боясь опоздать на поезд. Второпях он забыл про Валета и запер калитку на замок. Но пес побежал за хозяином. Пролез кое-как в дыру в заборе и дальше уже засеменил по знакомой вьющейся тропинке к станции. Когда Валет, тяжело дыша, очутился на платформе, поезд уже ушел. Зато скоро приехал еще один, гудя и звонко стуча колесами. В вагоне было жарко натоплено, горел свет. Электричка подъезжала к Твери, когда вошла широкая полная женщина в синей куртке. Валету она сразу не понравилась. По очереди подходя к каждому, она всем раздавала белые бумажки. Вот она приблизилась к Валету и с недоумением посмотрела на него. «Граждане! Чья собака?» Никто не ответил. «Чья собака? Или ничья? Пса необходимо немедленно отправить в приют! Я сейчас позову милицию!». Вдруг пассажир на крайнем сиденьи у окна встал и подошел к контролерше. «Не беспокойтесь, это мой пес. Мухтар, ко мне! Живо!» Валет, увидя устремленные на него с таким вниманием глаза, безошибочно понял незнакомца и осторожно подошел поближе. «Ну вот и отлично, скоро наша станция. Пойдем за мной.» Пассажир начал осторожно продвигаться к выходу. Не доезжая одной остановки до Твери он вышел, и Валет нехотя поплелся за ним. На улице уже было совсем темно. Незнакомец пошел по раскисшей дороге вдоль перелеска. Извилистый путь слабо освещала бледная луна. Валет начал заметно отставать от своего спутника. Когда же тот обернулся и крикнул: «Мухтар!», он побежал изо всех сил назад. Догнать его было почти невозможно. Незнакомец вздохнул и долго смотрел вслед. « А ведь хороший пес, в хозяйстве пригодился бы..Эх, был бы у меня поводок, он бы не ушел..» И ,поспешая, он зашагал прочь.
Валет вернулся домой только на следующий вечер. Виктор Николаевич уже успел обойти все окрестные приюты, но нигде ничего так и не выяснил. Он очень обрадовался своему мохнатому другу и весь остаток дня просидел с ним на террасе, угощая дешевой краковской колбасой. После этого случая пришлось посадить Валета на цепь. Больше Виктор Николаевич никуда не брал его с собой, боясь, как бы чего не случилось. Теперь отыскивать дорогу домой после вечеров в закусочной было намного сложней, зато за своего пса Виктор Николаевич уже не волновался .
Двадцать первого февраля Виктор Николаевич снова отправился в Тверь. Это был особенный день – день рождения Егора. Валет с утра вел себя очень странно: к еде даже не притронулся, норовил приласкаться к хозяину. Ему все не сиделось на месте, и он наматывал круги около будки, бренча цепью. Когда Виктор Николаевич уходил, Валет жалобно заскулил. «Не взять ли с собой?» - промелькнула случайная мысль. Но тут же на ум Виктору Николаевичу пришла другая, более благоразумная : «Не дай бог случится что. А так он же на цепи, все равно не убежит никуда.»
В этот раз Виктор Николаевич долго и громко рассказывал о сыне, вспоминал счастливые моменты из прошлой жизни. Пил он намного больше, чем обычно, и становился все более багровым. Под конец его так разморило, что он с трудом встал из-за стола и , шатаясь, побрел к выходу, а затем и дальше – по скрипучему, чуть сверкающему снегу. Но дойти до вокзала ему было уже не суждено – по пути с ним случился сердечный приступ. В глухом переулке, где по ночам никогда не зажигались фонари, никого не было, поэтому нашли Виктора Николаевича только под утро. Но в больницу везти его было уже поздно..
Как только хозяин ушел, Валет заметался по двору. Он дергал цепь, рвался прочь изо всех сил, грыз металлические кольца. Наконец, цепь жалобно звякнула, и Валет оказался на свободе. Он побежал к станции, волоча цепь за собой. Горела огнями пустынная платформа, знакомая электричка, спешила навстречу. Перепрыгнуть пути – и скорей в вагон.. Еще чуть-чуть.. Но вот беда - цепь зацепилась за железный узел крепления рельса. Как выбраться? Снова и снова Валет пытался бежать вперед, но ничего не выходило. А машинный рев становился все ближе и ближе, и вот уже какие-то метры отделяли собаку от несущегося поезда. Сумасшедший свист, пар, свет.. А потом все погасло. На перроне остались кого-то поджидать маленькая девочка с мамой. Девочка с ужасом посмотрела вниз, через край платформы и сказала, чуть не плача: «Мама, мама смотри, там песика задавило!» «Пойдем, дочка!»… И снова никого. Только поземка еще быстрее закружилась в неистовом вальсе, заметая лохматую голову Валета.