-Подпишешь согласие на госпитализацию?- спрашивает меня мужчина у которого всё лицо в угрях.
-Нет.- отвечаю я.
-Тогда поедешь насильно,- говорит он и смотрит на меня с сожалением.
Меня сажают в машину скорой помощи и везут в областную психиатрическую больницу. Я чувствую, что перестаю принадлежать себе. Моя плоть принадлежит двум санитаром. Они перевозят моё тело и я не могу ничего сделать. Единственное, что могу – рыдать. И я рыдаю. Громко. Внутри себя я ничтожно мала и ничего не значу, а еще час назад я была царицей своего тела. Я стояла на подоконнике и решала - жить ему или нет, моему телу? Швырнуть его на асфальт или?... Или жить? Выбрала. Жить.
Ну что? Довольно, тело??? Вот ты живо!! И что ты? Ничто! Я чувствую, как ты превращаешься в грязную половую тряпку.
Привезли в больницу.
Вначале потащили мое тело в приемный покой. Я как личность в своем теле стала совсем крошечной и спряталась в слепую кишку. Мне так страшно. Всё рыдаю, рыдаю. Будто пытаюсь умыть лицо от страха и утопить мысли о безнадежности ситуации.
С меня снимают одежду. Осматривают тело. Нет, не тело. Тряпку. Она рванная от порезов лезвий. То, что раньше было руками – теперь изрезанные лохмотья. Когда тело еще было моим я любила его резать. Вырезать узоры и выпускать наружу боль.
Санитарка кричит врачу в соседнем кабинете:
-На руках порезы, сыпи на теле нет.- Она опускает мою голову и роется в ней,-вшей нет.
Моё тело-тряпка совсем размякло. Об него вытирали ноги санитары, врачи и медсестры.
Мне выдали рваную сорочку и байковый халат в цветочек от которого пахло сыростью и отмершей кожей. Заставили это надеть. А какая мне разница? Я надеваю.
Слышу из кабинета врача как он кому – то говорит:
-Девушку, в седьмое отделение.
В комнату, где я сижу, заходит огромный человек. Он на столько толстый, что с трудом может дышать. Думаю: «Его вес раздавил его личность?»
Мы с толстяком выходим на улицу и он меня провожает в отделение.
За мной закрывается дверь. Медсестра проводит к своему посту и голосом, лишенным эмоций задает вопросы, работаю ли я, нужен ли мне больничный. Я всё рыдаю, рыдаю, рыдаю. Ничего не могу ответить. Тогда она смотрит на меня и говорит:
-Что ж ты ревешь? Такая красивая, молодая, а глазища та какие! Как две вишни!
А я и забыла, что у меня есть глаза, нос, рот, что я смотрю, дышу и могу говорить.
- Заходи в смотровую палату, первое время все там лежат. Анюта, дай девочке постельное белье.
Женщина в белом халате, как я далее поняла, нянечка, с недовольным лицом принесла мне белье.
Я постелила себе кровать и только сейчас почувствовала, что из моего тело высосали все силы и его слегка колотит изнутри от рыданий.
Ложусь. Кровать жесткая. Рядом со мной лежит привязанная буйная. Я ощущаю ее боль. Чувствую, как болят суставы рук от вязок, как тело хочет повернуться набок, но оно не твое – это тело. Это тело санитаров и врачей. Они решают, когда тебе повернуться, когда почесать лоб и когда поправит сбившиеся волосы.
Я стараюсь скорее заснуть. Но и во сне тело не мое, оно вытворяет сумасшедшие вещи – бросается в огненную лаву, летает по небу, курит траву.
В этот день я потеряла ощущение своего тела. Личность так и остается жить в слепой кишке, а тело мотается, мотается, мотается, как старая половая тряпка.