Начало 1 - Оптимизм
Война давно закончилась. Никто не помнил, когда она началась и когда закончилась. Земля излечилась от шрамов и только внимательный взгляд мог заметить малоприметные изъяны в природе, порожденные какой-то внешней грубой силой, не подвластной гармонии противостояния во вселенной. Города разрастаются на глазах. Деревни с их своеобразной слепотой к переменам медленно тонут в нарастающем ритме жизни; многочисленные дороги, словно кровеносные сосуды, гонят через деревенские сердца потоки машин, беспардонно шумящих на извечно спящих тихих улочках. Жизнь – энергичная, властная, напористая – вот она: раскинула свои мощные крылья и парит над нами огромной могучей птицей.
Алеша сидит у окна и смотрит в окно. Напротив стена соседнего дома с одним единственным окном. Еще виден свинцовый кусочек неба с бесконечными крышами, сливающимися вдали в темную массу. Темнеет.
Алеша сидит в большой комнате. Мебели почти нет. Если бы вы захотели здесь поиграть в прятки, то спрятаться смогли бы только под большой кроватью, похожей скорее на семейное ложе, чем на кровать ребенка.
“Алеша! Ты меня слышишь? Пора идти есть. Все готово!” – нежный женский голос раздался из глубины квартиры. Через некоторое время перед Алешей появилась красивая молодая женщина.
Начало 2 -Пессимизм
Война только-только начиналась. О ней еще не писали газеты, её не обсуждали политики, не оплакивали потерянных, не радовались выжившим. Но шестым чувством, как обманутая жена чувствует измену благоверного, от непонятной слабости и дрожи в ногах до горячего ощущения пульсирующей крови во всем теле – мир жил предчувствием неизбежного начала…
Алеша сидит перед закрытой дверью. Дверь закрыта уже давно, очень давно. Сколько он помнит себя, она всегда была закрыта. У двери нет ручки, зато есть несколько замков. Сколько из них закрыто, может быть, все, а может всего только один, и вот если бы найти тот заветный ключ, и открыть…
Алёша сидит в крохотной комнатке, настолько заставленной мебелью, что и сам кажется частью этой мебельной свалки. Если бы вы захотели поиграть здесь в прятки, то вам и прятаться-то особенно не нужно было – достаточно только прислониться, либо к кособокому дивану, либо к высоченному шкафу с пестрыми, оклеенными картинками дверцами. А можно было лечь на Алёшину кровать, продавленную временем настолько, что сами года скрыли бы вас от постороннего взгляда. Нельзя только двигаться, так как голос у мебели год от года становился все пронзительнее и требовательнее, подобно женщине накапливающей недовольство на супруга.
«Ну и долго ты здесь будешь пялиться, сколько тебя можно звать, жрать давно готово, иди, а то собакам все выброшу»,- хриплый, скрипучий голос принадлежал приземистой, полноватой женщине запущенного вида. Она уже несколько минут стояла на пороге комнатушки и с мрачноватой ухмылкой смотрела на Алешу.