начало здесь: http://www.proza.ru/2014/04/02/1082
Юрик вовсе не был «Юриком», он был вполне сформировавшимся Юрием Павловичем - человеком с определившимся характером и устоявшимися взглядами на жизнь. Он работал начальником смены в мехцехе на ХБК и, как писали раньше в характеристиках - «пользовался заслуженным авторитетом в коллективе». В быту он играл в демократию, представлялся Юриком, в своём дворе ходил в линялом трико с пузырями на коленях и таком виде заходил ко мне – он был моим соседом через сад. Был он неизменно приветлив, умел слушать и соглашаться, однако в вопросах требующих ясности проявлял несгибаемую волю. Причём волю эту он проявлял настолько тактично, что создавалось впечатление, что его оппонент сам идёт ему навстречу.
В зависимости от ситуации и окружения он был и своим в доску «Юриком», и уважаемым «Палычем».
Юрик имел способности художника, лепщика, архитектора; мог быть отъявленным лодырем и мог работать запоями, создавая из пластилина (которого он закупил тридцать упаковок) проект каминной решётки с уткой, собакой и камышами. Однажды он полгода создавал макет католического собора (по фотографиям из Италии), надеясь удивить им самого Папу Римского.
Около двух лет он работал над медалью «2000 лет от Рождества Христова», привлёк к работе гравёра Володю с «Шахтметалла», организовал тому рабочее место во флигеле своего двора, приобрёл ему подержанный «Запорожец» и сулил проценты с реализации.
Медаль была, наконец, готова и смотрелась весьма неплохо. Аверс медали был представлен мадонной с младенцем с гравюры Гюстава Доре, признанного иллюстратора Библии, на реверсе был изображён крест и надпись по кругу. Надпись была исполнена на английском языке (где имя Господа нашего читалось, как «Езус Крайст»), что свидетельствовало в пользу претензий на всемирность задумки. Крест был «католический», без перекладины под стопы распятого Спасителя. Я, с детства привыкший к православному кресту, испытал некоторый душевный дискомфорт при виде "не нашего" креста - однако всё было по науке, всё соответствовало историческим данным.
Сделаем небольшое пояснительное отступление.
В те времена страна ещё жила духовной жизнью, представляющей собой смесь атеизма с отделённой от государства церковью. Безбожники и верующие дружно праздновали Пасху и считали себя «добропорядочными христианами», нисколько не задумываясь о сути православия, католицизма и прочих ответвлений христианства. Мы сторонились баптистов, были в курсе, что мусульмане не едят свинину и этих знаний нам хватало для осознания своих духовных корней. Крест же на медали был точной копией креста с перепечатки канонического Синодального издания Библии, где он не мог быть иным, поскольку издание это предшествовало разделению христианства на православие, католицизм, протестантизм и бесчисленное множество сект самых различных толкований.
Юрий был более образован в предмете веры, чем все прочие верующие. Эта осведомлённость послужит ему идейной опорой в недалёком будущем. Потеряв надежду утвердиться в «светском» мире, Юрий обратил свой взор на мир духовный. Убедившись, что в православных структурах «все места блатные расхватали (В. Высоцкий)», он прислонился к заезжему католическому десанту из немецкого города Дюссельдорфа и в очень решительных интонациях стал проповедовать, что христианство едино и никакой разницы между православием и католичеством нет. (Именно на такую позицию и делалась ставка в разобщении нашей страны по религиозному принципу - так католицизм пробивал себе дорогу в нашей православной стране).
Юрий вполне реально рассчитывал пробиться на приём к Папе Римскому с медалью на раскрытой ладони. (Мой иронический тон, в данном случае, объясним тем, что полыхающий творческим вдохновением Юрий довольно часто терял реальность мировосприятия).
Так или иначе, никаких шагов в сторону холма Монте-Ватикано Юрий не сделал, а озабоченный внутренними проблемами Ватикан, не проявил встречного интереса к работе искусника из глубинки. Реализация же требовала непомерных начальных капиталовложений и Юрий ограничился интеллектуальным удовлетворением от сделанной работы.
Позже Юрий передал медаль вместе с пресс-штампами казакам города и те, с небольшими исправлениями (в виде ушка для подвешивания) превратили её в какую-то свою медаль.
Юрий был беспокойной натурой, он постоянно искал смысл жизни. Иногда в самых неожиданных местах.
Однажды он среди ночи пошёл на кладбище.
- Для чего? – спросил я.
- Выпил хорошо и решил характер проверить. В двенадцать ночи пошел и до света бродил между крестов, прятался за холмиками от проезжающей милиции.
- А милиция что там делала?
- Патрулировали территорию, чтобы вандализма не было… и прочих дел. Там же кладбище, пустырь.
В четыре утра Юрий вышел на остановку электрички у кладбища и никак не мог сориентироваться, в какой стороне город. Спросил у парня, доехал до вокзала и пешком добрался домой.
Остаётся добавить, что Юрий был физически крепок, в юности занимался борьбой. Однажды я затеял возню с ним, но не смог сдвинуть с места и только ушибался о его твёрдое, как из дуба тесаное тело.
На украинской таможне за Новошахтинском (она тогда имела статус ГАИ) нас остановили и попросили быть понятыми при обыске двух наркоманов. Парня и девушку взяли из такси, дежурным не понравился их внешний вид – у молодых людей был опустошенно-равнодушный взгляд и зеленоватая одутловатость под глазами. При обыске у них обнаружили пакет с маковой соломкой – сухие стебли мака с головками, бутылку ацетона и ампулу реланиума.
- Что это? – дежурный взял ампулу.
- Успокоительное, - ответил парень.
- Когда ломка, - явил я свою медицинскую суть и в свою очередь поинтересовался, - а ацетон для чего?
- «Дурь» из мака вываривают при помощи ацетона, - просветил меня сотрудник.
- Это свячёный мак, у бабушки в Платовке взяли, - пояснял парень, - за икону кладут, чтобы сон в дому был хороший.
Дежурные были рослые немногословные ребята.
- Тебе двадцать два года, - сказал парню один из них, а тебя уже ветром шатает. Что с тебя дальше будет?
Вызвали начальника смены.
Около получаса мы с Юриком топтались около машины, наблюдали равнодушно-скучающую манеру несения службы сотрудниками ГАИ. Было начало девяностых, тогда ещё постовые не облачались в бронежилеты и не имели на вооружении автоматов Калашникова.
Я присел перед машиной, оценил развал передних колёс. Заканчивая ремонт, я наугад подрегулировал развал вращением шаровых шарниров и перестарался – колеса имели «лихой» отрицательный развал в виде английской буквы W. Более того, в творческом порыве, я не поленился и перебортировал передние шины слева направо и опять зря. Колеса шли кромкой по асфальту, звонко пели и стирались вдвое быстрее - как ребро яблока на тёрке.
На попутном «Жигулёнке» подъехал начальник смены, невзрачный лейтенантик, засуетился, потребовал девушку наверх, на второй этаж для обыска. Ещё минут двадцать ушло на обыск. Постовые хранили равнодушное молчание. Потом лейтенант явился, ещё более суетливый, чем прежде и сел писать протокол.
Время перевалило за полдень. Юрий завёл было речь о больной и могущей с минуты на минуту умереть тетушке, но рослые гаишники смотрели вдаль, щурились от солнца и к неслужебным проблемам интереса не проявляли.
Ещё через час мы поставили свои подписи под протоколом и были с миром отпущены.
Через месяц мне пришла повестка – явиться в качестве свидетеля на суд в город Антрацит. Я возмутился - ближний свет ехать в другой город, за чей счёт и кто меня от работы освободит – и сел было писать язвительный ответ в адрес судебных инстанций. Виктор Федорович Валошин, мой бывший главный врач, ныне пенсионер-совместитель в рентгене, с трудом погасил во мне пыл борзописца.
- Вы за повестку расписывались? – убеждал он меня, - нет. Значит выкиньте, вы её не получали. Иначе вам пришьют отказ от дачи показаний.
Вторую повестку я тоже выбросил и так и не узнал судьбу наших наркоманов.
Впрочем судьбы их легко прогнозируются – ранняя гибель от сепсиса или гепатита.
- Видел я, как они это делают, - сказал мне Юрик, имевший способность бывать во всех слоях общества, - в пивную крышку «наркоша» кладет таблетку димедрола: «чтобы не трясло»; туда же из шприца муть бурую впрыскивает, потом через сигаретный фильтр обратно в шприц засасывает. Потом минут десять вену ищет. А сигарету без фильтра «на приход» оставляет. Жуть! Девчонке двадцать лет, красивая, а руки, как перчатки боксёрские, отекли-опухли. В четырнадцать лет впервые попробовала. Проклинает теперь этот день. Теперь и рада бы бросить, да всё! Знает, говорит, что её ждёт. Зашла, рассказывает, к приятелю Валере, а отец отвечает, что месяц назад Валера умер – «печень разложилась». А Валере двадцать четыре года. Мы, говорит, больше не живём. В сутки до сорока кубиков этой дряни получается. И не для кайфа, для более-менее нормального самочувствия.
На Маяковке «на дозу» такие подрабатывают. Милиция возьмёт, подержат и отпустят – что с них возьмёшь. «Крэк» у бабок на Бугроватом или на «Шанхае» берут – бабушки вроде сигаретами «с газетки» торгуют. Там «у них» всё схвачено, всё куплено, - закончил Юрий невесёлую информацию.
1989 г - 2015 г
далее:
http://www.proza.ru/2015/09/17/1180
http://www.proza.ru/2015/10/09/445
Фото - медаль работы Владимирв Прохорова и Юрия Кудрявцева, г. Шахты (фото автора с пресс-формы).