Обед. Вершина дня. Служенье муз не терпит суеты. Прекрасное должно быть величаво. Хорошо сказано то как! (Однако, друзья, Пушкин и вправду гений, так метко про простую процедуру приёма пищи, ясно как божий день, что писал он именно об этом!)
Сижу, ем. Книжка, салат, только что сваренная каша, накрытая прихватками и полотенцем, медленно остывает в кастрюле, постепенно доходя до нужных кондиций. Внезапно краем глаза замечаю на окне где стоят жонины цветы осторожное воровское движение. Всё ещё жуя и читая поворачиваюсь. Соня (наша старшая кошка) с чертовски подлым выражением глаз торопливо жрёт Ленкину молоденькую пальму, как стрижёт ножницами. Попалась гадина! Застукал таки! Не выпуская из рук вилки и книги страшным голосом рычу:
– Соня-а-а-а!
Соня как пехотинец в окопе приседает, норовя слиться со складками рельефа подоконника (цветочные горшки, микроволновка, пустая трёх литровая стеклянная банка) и выпучив наглые козьи глаза, с возросшей как минимум вдвое скоростью, продолжает жрать искромсанные пальмовы побеги. Вилка шваркается на стол, книга, утрачивая читаемую страницу летит за ней следом. Я, чувствительно щёлкнув по столешнице снизу коленной чашечкой (проклятая привычка сидеть нога на ногу) и шипя от боли как утюг, еле успеваю поймать устремившуюся на встречу с полом банку, грамотно скинутую Сонькой с подоконника в качестве отвлекающего манёвра.
- Крыса болотная !!!
Мой свистящий крик разносится по квартире, кончик серого хвоста мелькает между креслом и диваном так быстро, что я думаю - мне это показалось, теперь заразу так просто не возьмёшь, ладно… медленно остывая, хромаю обратно в кухню. Беру глубокую тарелку, начинаю наливать суп. В комнате резко включается пылесос. Плещу из половника и в тарелку и на стол. - Фу ты, чорт! Всё это весьма странно, дома я один. Выглядываю из кухни. (Я только что собирался начать пылесосить большую комнату, маленькую, я уже закончил и сделал перерыв на обед.) Вася сидит, выпучив глаза на диване, типа смотрит в окно. Понятно в чем дело, бандитский кот прыгнул со стола на пылесос прямо на кнопку, скотинка весит килограмм пять, так что включить очень даже запросто мог, хотя теперь ни за что не сознается. Бормоча хулигану ласковое «Вася котик», выключаю воющий прибор и иду вытирать стол и к прерванной трапезе. Спокойное течение праздника постепенно восстанавливается, повествование в книге тоже идёт своим чередом. На подходе дозревшая каша. Бог сегодня послал кашу пшеничную, и уродившуюся на редкость удачной, что ни говори, а еда это конечно святое. Нагибаюсь к свежезачерпнутой ложке открыв рот, и тут, чья то сильная и тяжёлая мохнатая рука резко толкая в шею, нагибает меня физиономией прямо в тарелку. Зубы лязгают о ложку и блюдо. Дико всхрюкиваю и отфыркиваюсь. Кончик носа, губы и рыло всё в каше, футболка почти не пострадала. Просто волосея от бешенства оборачиваюсь назад, сзади блестя магнитиками, замер в испуге холодильник, на холодильнике выпучив глаза сидит Вася. Паразит использовал мою согнутую к тарелке личность как трамплин в прыжке на вершину. В совершенстве владея даром предвидения, котище торопливо лезет, мелькая розовыми пятками, выше и выше на кухонный шкаф и полностью исчезает в дальнем углу за коробкой со старыми чашками. На загаженном лице липко остывает каша. Руки просто опускаются… Жалуюсь на всё чуткой старшей дочери по телефону, бессердечная ржёт. Господи, ну что же за день то такой сегодня…