– Доброе утро.
Я еще сплю, но уже слышу его тихий голос, чувствую прикосновения. Он целует мое плечо, и я улыбаюсь ему. Я знаю, что сейчас он тоже улыбнулся. Мягко толкает меня в спину.
– Ну, просыпайся же.
– Послушай, – бормочу я, – ты всю ночь меня донимал, дай мне еще полчаса.
– Нет, ни полчаса, ни полминутки, – он толкает меня сильнее и начинает смеяться.
– Ну почему? – я резко поворачиваюсь к нему, обнимаю за шею и притягиваю к себе. – Почему ты такой вредный?
Я уже подмял его под себя, уселся сверху и прижался лбом ко лбу. Целую мягкие, но холодные губы, провожу языком, целую еще раз его улыбку.
– Потому что ты и так уже проспал, – отвечает он.
– Что?!
Я глянул на часы: в это время уже пора было выходить, а на мне даже трусов нет.
– Какого черта ты меня не разбудил? – вскакивая, спрашиваю я. – Ты же знаешь, мне нельзя опаздывать!
– Смешной ты, – он снова откидывается на постель, широко раздвигая колени в стороны и прикрывая свое возбужденное достоинство лишь пальцами; смотрит на меня, хищно и ласково одновременно, – ты же знаешь, что в моем мире нет времени.
– Да-да, но еще чуть-чуть и меня тоже переселят в твой мир без малейших сомнений.
Его лицо становится очень серьезным.
– Хорошо, я бы многое отдал за это.
– Дурак ты, – наклоняюсь, целую его пальцы, которыми он прикрывает пах, поднимаюсь выше по животу, к соскам, шее и заканчиваю на бледных губах. – Я люблю тебя. В любом времени.
– И даже без него?
– И даже без него.
– Тогда останься, – он уже обхватил меня и настойчиво тянул ближе к себе, – я так хочу тебя.
– Не могу, – мягко убираю его руки, – давай вечером?
– И что я буду делать до вечера?
– Ну, не знаю, – пожимаю плечами, – сходи, погоняй каких-нибудь старушек или на кладбище повой.
– А тебе все смешно, я смотрю.
– Ну, хорошо, одевайся, – скомандовал я. – Только быстро!
– Ты серьезно? Возьмешь меня с собой?
Я кивнул и пошел в ванную чистить зубы.
– Обещаю тебе, – затараторил он, следуя за мной по пятам, – ты не пожалеешь! Я буду сидеть тихо-тихо, клянусь! Даже не шелохнусь. Мне лишь бы рядом с тобой.
– Ну-ну, это как в прошлый раз, когда ты постоянно отключал Ленке телефон и ронял карандаши у зама?
– Ну, милый, мне было скучно, – он надул губы и стал облизывать мое ухо, – к тому же, этот урод орал на тебя все утро! Что, я должен был спокойно смотреть на это?
– Ну, выкинул бы его сразу из окна, чего мелочиться-то? – всерьез пошутил я.
– Хочешь, выкину?
– Сдурел?!
– Ты сам сказал!
– Послушай, – я вздохнул и обнял его за плечи. – Я знаю, как ты сильно любишь меня, но другие люди меня любить не обязаны, поэтому они не так бережно относятся ко мне, как ты. Но это еще не значит, что они заслуживают чего-то плохого, – я притворно нахмурился и посмотрел на него исподлобья, – или смерти. Понимаешь?
– Ладно-ладно, успокойся, – он примирительно закивал, а потом вышел из ванной. – Пойдем, тебе уже давно пора быть в дороге.
– Кто бы спорил…
Несмотря на все обстоятельства, которые правили моим миром последние месяцы, я был счастлив. И спокоен. И сейчас тоже все было прекрасно, кроме одной мелочи.
– Пристегнись, прошу тебя, – попросил я в третий раз.
– Перестань издеваться надо мной и над законами этой реальности, – умничал он. – Ты сам понимаешь, что мне это не нужно.
– Зато мне нужно! – кажется, я повысил голос. Выдохнул и более спокойным тоном попросил еще раз. – Пожалуйста, ради моего спокойствия.
Он закатил глаза, выдавил из себя не то рычание, не то мяуканье, но все-таки потянулся за ремнем безопасности и пристегнулся.
– Спасибо, – искренне поблагодарил я. – Правда.
– Это глупо.
– Не глупо. Это правильно. Ремень безопасности существует специально для того, чтобы…
Я осекся, но было уже поздно. Невысказанная мысль и без того ясна. Он смотрел немигающим взглядом на мои руки, сжимающие руль, потом усмехнулся.
– Чтобы такие, как я, не умирали? – закончил он.
– Прости.
– Ничего, – он как-то вымученно улыбнулся. – Мы же договорились с тобой, что ты не будешь бояться говорить на эту тему. Я не сойду с ума, не бойся.
– Но похоже, что я сойду.
– Ну, я-то при любом раскладе уже никуда не денусь.
– Откуда ты знаешь? – я начинал терять терпение, а разговор принял совсем не то направление. – Ты же не врач.
– И ты не врач, – спокойно указал он.
– Но я, по крайней мере, точно знаю, кто я.
– И кто ты?
– Я человек, понятно тебе? Я живой, твою мать!
Ненавижу эти разговоры! Почему все самое хорошее обязательно надо испортить какой-нибудь мелочью? Вот зачем мне надо было опять говорить об этом.
– Ну, это как посмотреть, – зло пробубнил он и стал исчезать.
– Нет, я прошу тебя, – я протянул к нему руку, – останься. Прости меня, слышишь?
Но уже в следующее мгновение я разговаривал лишь с самим собой. Он ушел.
– Черт!
День пролетел в спешке и суете. Несколько раз я набирал домашний номер, но он не подходил к телефону. Триста раз я раскаялся в своих словах, а под вечер совсем не мог работать, только о нем и думал. О том, как вернусь домой с его любимыми конфетами, крепко обниму и…
– Я дома, – крикнул я, убирая ключи в ящик и скидывая обувь.
Но никто не вышел меня встречать. В зале было темно и не прибрано – опять он злился и раскидывал вещи. На кухне нетронутый обед, из всей посуды только белая кружка с остатками кофе. В спальне тоже темно и тихо. Я стоял на пороге, вглядывался в очертания скомканных одеял на кровати.
– Прости меня, родной, – тихо сказал я и шагнул вглубь комнаты. – Я не знаю, что на меня нашло. Какая-то дурацкая привычка воспитывать тебя, словно ты маленький, а я самый умный, – я вздохнул, – но это же не так, ты и сам знаешь.
Он лежал очень тихо, казалось, что даже не дышал. Я положил руку поверх одеяла.
– Я люблю тебя. Может быть, только это оправдает меня… Ты ведь знаешь, я и минуты без тебя не могу прожить.
Ответа по-прежнему не было. Тогда я улегся рядом с ним.
– Пожалуйста, появись, – шептал я в подушку. – Мне так плохо без тебя. Или я тоже умру…
– Не надо, – послышался тихий голос. – Я здесь. Не надо умирать.
– Иди ко мне…
Он зашевелился, высунул из-под одеяла свою лохматую голову, а потом прижался ко мне всем телом.
– Наконец-то ты дома, – улыбнулся он.
– И рядом с тобой…