Ты пришёл намного раньше условленного времени. Куда и подевалась хроническая привычка везде опаздывать? Теперь понимаешь, как чувствуют себя все те люди, которым вечно приходится ждать тебя. Начинаешь скучать. От чего ещё больше нервничаешь. Поправляешь солонку, комкаешь салфетку. Какое-то время сидишь, задумчиво разглядывая собственные руки. У тебя ладони интеллигента, даже чистоплюя. Только сточенные струнами затвердевшие подушечки пальцев левой руки выдают твой род деятельности. Пристально разглядываешь двойной крест на нижней фаланге безымянного пальца. Твоя бабка была первой гадалкой в области, и ещё в раннем детстве «прочитала» в пересечении этих линий огромную мировую славу. И не ошиблась. Если прислушаться, то в черепной коробке – как море в ракушке – гудит шум стотысячного стадиона, который ещё вчера рукоплескал тебе стоя. Четыре раза вызывали на бис, подпевали, помня твои тексты лучше тебя самого, превращали свои мобильные гаджеты в светлячков, тянули вверх зажжённые зажигалки. Ты стал для них богом на два часа. Жаль, что уже лет десять, как перестал кайфовать от подобных вещей. Моряк уходит в рейс, шахтёр – в забой, ты – на сцену. Обычное ремесло.
Официантка, кокетливо хихикая, просит автограф. Расписываешься на салфетке. Привычное: «Марине от Фрэнча». В уголке подпись: скрипичный ключ, переходящий на нижнем завитке в инициалы. Посетители то и дело любопытно поглядывают в твою сторону. Обычное дело, но порой всё равно чувствуешь себя диковинной мартышкой из зоопарка. Кто-то даже фотографирует тебя на телефон из-под стола, полагая, что ничего не заметишь. Ты и не замечаешь. Точнее, делаешь вид, что не замечаешь. Делать вид – это то, что умеешь виртуозно. Делаешь вид, что счастлив, что всегда и всем рад, что драйв с годами никуда не подевался. Иначе нельзя. Дохлой мартышке никто не бросит бананов. На её место просто приведут новую мартышку, благо, в музыкальных джунглях ещё много обезьян.
Ровно в пять появляется она. Делаешь несколько шагов навстречу, пытаешься помочь ей снять пальто. Получается неуклюже, именно в это время Юля начинает обнимать тебя, целует в щёчку. Так густо краснеешь, что след помады сливается с естественным цветом твоего лица. Обнимаешь в ответ. Ровно две секунды – не много и не мало. Господи, детский сад. Вешаешь пальто, помогаешь присесть.
Только теперь замечаешь мелкие морщинки у краешков Юлиных глаз. Как будто крохотный паук сплёл возле век свою паутину. Этот же паук времени однажды обернёт всех нас в свой кокон. Безжалостно и беспощадно. Ты удивлён, но думаешь, что морщинки ей идут.
-Здравствуй, Федя, - тон дружелюбный, но спокойный. Неужели ей всё равно? Двадцать лет не виделись вот так лицом к лицу.
- Привет. Меня Федей никто не называл уже, - изображаешь бурную умственную деятельность, - о-о-очень давно.
- Ах, да, великий и ужасный Фрэнч, - смеётся, - это же я придумала, помнишь? Круто, звонко и загадочно.
- Да, да, - оживляешься ты, - билеты на Фёдора Синенка едва ли удалось бы продать. А группа «Fire of life» и их солист Фрэнч – совсем другое дело.
Юля лукаво прищуривается.
- А не отсудить ли у тебя часть капиталов за идею псевдонима?
- Ты ничего не сможешь доказать. Впредь потрудись патентировать гениальные идеи.
Вместе хохочете. Заказываете вино и отбивные. Ты хочешь было заметить, что карта вин здесь препаскудная и ни в какое сравнение не идёт ни с одним из заграничных ресторанов, в которых ты бывал, но вовремя сдерживаешься, заслуженно посчитав это проявлением снобизма.
- Очень рада тебя видеть живьём. Так-то ты везде. По радио, в телевизоре, в интернете, даже на тетрадке у моей племянницы.
- У твоей племянницы хороший вкус. Восхищаюсь.
- Как и я твоей скромностью.
Расставания как и не бывало. Словно вышел в соседнюю комнату, а вернулся уже немного постаревшим и с кучей разных историй. Ты мгновенно хмелеешь. Становится тепло и уютно. Здесь, с ней. Хочется, чтобы этот вечер не заканчивался. А осознание того, что он рано или поздно закончится, делает каждый миг ещё пронзительнее и ценнее.
- Читала, что ты выступал в Вегасе. Понравилось?
Другим ты врёшь, что это был самый роскошный тур в твоей жизни. Но сейчас предпочитаешь честный ответ:
- Мишура и бутафория. Искусственный рай за настоящие деньги. Проиграл весь свой гонорар, а наш басист Сеня ещё и влез в долги к колумбийской мафии.
- Ого. И как он?
- Выйдет из комы – спрошу.
Вы опять хохочете как ненормальные. Кончики Юлиных ушей краснеют, её взгляд слегка туманится.
- Моя жизнь у всех на виду. Расплата за популярность. Как ты живешь? Я расспрашивал у общих знакомых, но и они давно уже пропали из поля зрения. А позвонить всё как-то не решался.
- Молодец, что позвонил. У меня всё хорошо. Рощу сына подростка. Работаю в юридической фирме. Жизнь, можно сказать, удалась. Вот ещё бы старые друзья не забывали названивать …
Ты пристыженно улыбаешься. Юля тактично промолчала про мужа. Но ты знаешь, что и с этим в её жизни полный порядок. И тебе бы очень хотелось порадоваться за неё. Но какое-то завистливое существо просыпается в тебе всегда, когда ты думаешь об этом человеке, которого даже не знаешь.
Собеседница внезапно становится серьёзной, берёт тебя за руку, продолжает тоном учительницы начальных классов:
- Я очень горжусь тобой! Не хотела подымать эту тему, но ты должен знать. Ты молодец! Нужно быть очень сильным, чтобы пойти на реабилитацию и побороть зависимость.
- Да брось. Я создал эту проблему, я же её и решил.
Но дело не в ложной скромности героической личности. Во-первых, это твой продюсер заставил тебя лечь в клинику, угрожая миллионными неустойками за срыв концертов. Во-вторых, на тебе рубашка с длинными рукавами не только потому, что на улице похолодало. Твоим венам есть что скрывать.
- А как твоя личная жизнь? Когда ты уже женишься? Подкинь прессе материалов, а то уже не знают, что выдумать.
- В океане ещё много рыбы. Так зачем довольствоваться одной единственной.
Звучит довольно убедительно. Ты предпочитаешь умолчать о том, что просто не желаешь довольствоваться планктоном, зная, что лучшая форель досталась другому рыбаку.
Представляешь Юлю в образе форели, и вновь удаётся совершенно искренне улыбнуться.
Вы много говорите о том, что было много лет назад. Ваша общая память медленно просачивается сквозь песок времени. В отместку его песчинки одна за другой падают в небытие, приближая час расставания. Когда у Юли звонит телефон, ты отчаянно не хочешь, чтобы она отвечала на звонок. И правда, договорив, она начинает собираться. Ты хочешь проводить её, но она не разрешает. «Нужно помочь сыну с уроками. А ещё заскочить в магазин».
Ты тоже не любишь прощаний, поэтому понимающе киваешь. Жутко обидно. Ты столько лет прокручивал в голове сцену вашей встречи и ни разу не удосужился придумать внятное прощание. Идиот. Достаёшь из кармана джинсов три ярких бумажки. Протягиваешь Юле.
- Это три билета в VIP-зону на наш следующий концерт в ближайшем городе. Приходите всей семьёй. Обещаю, не пожалеете. Каких-то пару часов езды, и незабываемое удовольствие гарантировано. Хочешь, я пришлю машину.
- Спасибо, не стоит. Но мы обязательно будем. Спасибо за всё. До встречи.
Тебя целуют во вторую щёку. Правила симметрии соблюдены. Только тебя это почему-то не радует. Физически остаёшься неподвижно сидеть на стуле, но твоя душа по пятам шагает за Юлей. Сначала идёте по узкой улочке, минуете каштановую аллейку, заходите в магазин за хлебом, чаем и печеньем, поворачиваете в уютный дворик, заходите в подъезд, подымаетесь на лифте на четвёртый этаж, Юля своим ключом открывает дверь … и захлопывает её перед самым твоим носом. В этой квартире места для тебя нет. Вмиг становится холодно и неуютно.
Залпом допиваешь вино. Закрываешь счёт, оставив на чай немаленькую сумму. Что-то в тебе изменилось. Пока ещё не знаешь, что. Тебе грустно и хорошо одновременно. Яркое и неудержимое чувство вырывается наружу. Чувство, которое больше тебя.
Сегодня в твоей жизни произойдёт два важных события: ты откажешься от дежурной дозы и напишешь новую песню, которой суждено будет стать абсолютным хитом и найти отклик в миллионах влюблённых сердец по всему миру.