Глава 61. Romanus Vulgaris
Когда было нужно, Роман умел просыпаться рано. Не дав будильнику даже пикнуть, он вскочил ровно в восемь утра. Одевшись, умывшись и не спеша позавтракав, снова поднялся на второй этаж и вежливо постучал в дверь комнаты Бергера. Не получив никакого ответа, он для приличия стукнул ещё пару раз и решительно взялся за дверную ручку – беспечный ботаник, конечно же, не потрудился запереть на ночь дверь. За что сейчас и поплатится…
– Подъём, – холодно отчеканил Роман, бестрепетной рукой рывком раскрывая шторы.
– Не сегодня, – не открывая глаз, пролепетал Кирилл. – Подождём, может ему самому удастся и нам не придётся вмешиваться…
Роман застыл. Потом осторожно приблизился, присел на корточки, так что лицо Кирилла оказалось практически напротив, и с интересом оглядел свежий младенческий румянец мирно спящего ботаника.
– Удастся – что? – чётко спросил он.
– Кофе! – воскликнул Бергер, внезапно открывая глаза.
– Что – кофе? – опешил Роман.
– Ты пил сейчас кофе! – Бергер приподнялся на локте и, обвиняющим, абсолютно ясным взглядом уставился на Романа. Из-под одеяла выполз Киллер и, потянувшись, принялся старательно вылизывать свой белоснежный мех.
Неизвестно, что поразило Романа больше: добровольно спящий под (!) одеялом Киллер или суровое обвинение Бергера.
– Ну да, я сварил себе на завтрак кофе… В чём криминал? – сухо поинтересовался Роман, (а как ещё, интересно, заставить себя проснуться в такую рань?).
– Который час? – вместо ответа спросил вдруг Кирилл.
– Половина девятого.
– Ясно. Тогда я ещё посплю. – И преспокойно отвернувшись к стене, непостижимый ботаник безмятежно уснул.
Роман в полном недоумении постоял над ним пару минут. Потом задумчиво покусал губы и, в конце концов, махнув рукой на гордость, уселся с книжкой в кресло, твёрдо намереваясь дождаться пробуждения Кирилла и продолжить кропотливую работу по приручению своевольного инструмента.
Ждать Роману пришлось долго. Он сам едва не уснул к тому времени, когда Бергер соизволил, наконец, открыть глаза.
– Уже почти двенадцать? – Кирилл, потягиваясь и зевая, недоверчиво взглянул на лежавшие на тумбочке наручные часы. – Почему ты не разбудил меня пораньше? – укоризненно бросил он утомлённому долгим ожиданием приятелю.
Роман поднял на него удивлённые глаза, а потом расхохотался – это была настоящая истерика – он сложился в кресле пополам и, уткнувшись в книжку своим благородным носом, весело хрюкал и всхлипывал до умопомрачения.
– Я рад, что у тебя хорошее настроение, – покосился на него Кирилл, застёгивая рубашку. – Но караулить меня больше не надо. Я никуда не денусь.
Роман мгновенно пришёл в чувство.
– Да? А вчера – что тогда было? – холодно спросил он.
– Ничего, – безразлично пожал плечами Кирилл. – Одному Богу известно, что тебе показалось.
– Ну, хорошо. – Роман внезапно почувствовал себя полным дураком. – Я просто хотел убедиться, что ты не улизнёшь с утра пораньше с тёткой на огород или к соседским старушкам чай пить. Сегодня мы идём с тобой на озеро – возражения не принимаются.
– Как скажешь, Рома, – сдержанно ответил Бергер. – На озеро – так на озеро.
Роман на мгновение устыдился своего деспотизма, но быстренько придушил в себе зарождающееся раскаяние. Гордо хлопнув дверью, он ушёл на террасу. Если Бергер захочет его кинуть, он это сделает в любом случае. Поэтому ничего не остаётся, как просто ждать.
Кирилл появился примерно через полчаса в сопровождении тётки, в руках у которой была приличных размеров корзинка для пикника и огромный пляжный зонт.
– Это что? – враждебно поинтересовался Роман.
– Я вам бутербродов положила и холодный чай. Яблоки вот ещё и печенье…
– Зачем? – тихо свирепея, уточнил Роман.
– На свежем воздухе Вы обязательно проголодаетесь, – строго сказала Лидия Вениаминовна. – Кирюша не позавтракал как следует…
– Кирюша, ты почему не позавтракал как следует? – Бергер был награждён мрачным неприязненным взглядом.
– Торопился, – спокойно пожал плечами Кирилл. Похоже, его эта сцена забавляла.
– Ладно. Хорошо. Это мы возьмём. – Роман забрал у тётки корзинку. Только переложи всё в рюкзак. – А это зачем? – он показал на зонт.
– Чтобы не сидеть на солнцепёке… Ой! Надо же ещё покрывало вам дать!
– Нет! – рявкнул Роман. – Я не сумасшедший – переть за собой целый обоз!!! Следующим пунктом ты предложишь нам мебель, подушки и телевизор?!!
– Телевизор? – растерялась тётка. – Ну и фантазия же у тебя, Роман. – Лидия Вениаминовна всегда называла племянника полным именем. – Но у меня есть складные шезлонги…
– Нет! – теряя терпение, заорал Роман. – Нам не нужны шезлонги! Мы просто идём ГУЛЯТЬ!!! – и он вылетел на крыльцо, пнув по дороге попавшийся под ноги стул.
Кирилл с тёткой понимающе переглянулись и молча принялись перекладывать провизию в лёгкий матерчатый рюкзак.
Когда спустя десять минут Бергер подошёл к калитке, Роман раздражённо забрал у него поклажу, закинул её на плечо и, не оглядываясь, пошёл по дороге к виднеющемуся впереди лесу.
– Ром, – жалобно позвал Бергер, едва они углубились в чащу. – Давай присядем. Я уже отвык от дальних прогулок. Да ещё в таком темпе. Всё-таки мне последнее время всё больше лежать приходилось…
Внезапно проснувшаяся совесть доставила Роману несколько неприятных мгновений. Он мельком взглянул на изрядно порозовевшего, запыхавшегося Кирилла, на мелкие капли пота, блестевшие у него на лбу, и резко остановился. Оглядевшись вокруг, шагнул с дороги и присел на ощетинившееся обломками сучьев поваленное дерево, за которым начиналась маленькая укромная полянка. Бергер прошёл чуть дальше и со вздохом облегчения вытянулся прямо на траве.
Впереди высились стройные меднотелые сосны. От покрытых солнечной мозаикой стволов рябило в глазах. Терпкий запах смолы стоял в нагретом воздухе густым благоуханным коктейлем, разбавленным травянистым настоем и пряным ароматом луговых цветов. Разомлевшие от жары бабочки лениво трепетали крыльями почти над самой землёй.
– А почему ты хотел пойти именно на озеро? – спросил Кирилл, переворачиваясь на живот и с интересом наблюдая за нарядной божьей коровкой, ползущей по травинке.
– Просто хотел показать тебе это место, – мрачно отозвался Роман. – Там красиво, и я всегда хожу именно туда.
– Люблю воду. Мы сейчас отдохнём немного и обязательно туда отправимся. – Бергер уронил голову на скрещённые руки и затих.
Роман подождал немного, потом подошёл поближе, сгрузил рюкзак в траву и сел с ним рядом. Кирилл лениво шевельнулся, приподнимая голову.
– Ты забросил Карту, – неожиданно заметил он.
– В смысле – забросил? – напрягся Роман.
– Скажешь, нет? Когда ты в последний раз там был? Не можешь даже и вспомнить…
Роман надменно выгнул бровь, готовясь достойно ответить, но Бергер опередил его, протянув руку ладонью вверх.
– Что? – не понял Роман.
– Держись.
Ничего не предпринимая, Роман подозрительно смотрел на раскрытую перед ним ладонь, пока потерявший терпение Бергер не схватил его с обречённым вздохом за руку сам. В следующее мгновение Роман увидел себя сидящим на берегу реки. Довольно широкой. И глубокой. Она медленно катила свои светлые воды по пёстрым гладким камням. Журча, омывала по пути корни деревьев. Вон они какие – раскидистые, высокие…
Бергер сидел рядом, спиной опираясь о могучий древесный ствол. Глаза его сияли от восторга.
– Ты понимаешь разницу между метафорой и соответствием? – он с наслаждением вдохнул полной грудью свежий запах речной воды и, широко улыбаясь, повернул голову в сторону Романа. – Ты понял, почему мы именно здесь?
Роман, всё ещё с удивлением озирающийся по сторонам, услышав этот вопрос, недовольно поморщился:
– Поменьше умных слов, Бергер. Где мы?
– Вода, – сверкая белоснежной улыбкой, Кирилл указал рукой в сторону блистающей на солнце реки. – Источник. В этом твоя проблема.
– Ты умеешь по-человечески изъясняться? – раздражённо прервал его Роман.
– Шойфет, ты ведь начал с Ливановым астрологией заниматься? – уточнил Кирилл.
– Причём тут астрология?
– Нептун. Это не только водная стихия, но и эмоции. Так вот: вода – эта не метафора, это соответствие…
– Бергер, я на тебя Радзинскому пожалуюсь, – зловеще посулил Роман. – И он сделает выговор Аверину. Возможно, они поссорятся на этой почве… Тебе своего учителя не жалко?
– Да я уже понял, что интриги и манипуляции – твой конёк, – сухо ответил на это Бергер.
– Обиделся – да? – усмехнулся Роман. – За то, что тебе придётся торчать в этой глуши всё лето…
– Нет, – нахмурился Бергер. – Но было бы неплохо, если бы предварительно ты потрудился спросить моего мнения по этому вопросу.
– Я же говорю – обиделся, – желчно заметил Роман. И, не дожидаясь, пока Бергер, уже открывший рот, осчастливит его ответом, стянул кроссовки и босиком пошёл к воде. – Ты плавать умеешь? – крикнул он, снимая футболку и джинсы – одежда была брошена среди группы живописных камней.
– Умею, – с досадой пробурчал Кирилл себе под нос, наблюдая, как Шойфет заходит на глубину и уверенно плывёт на другую сторону реки.
Выбравшись на берег, Роман, тяжело дыша, вскарабкался на громадный гладкий валун и разлёгся там, закинув руки за голову. Лёгкие белые облачка, проплывавшие над ним, незаметно начали менять форму. Бергер пристально смотрел, как одно облако трансформировалось в раскрытую ладонь, на которой вместо привычных линий жизни, сердца и ума, была ясно видна спираль. Она вдруг вспыхнула золотом, просвеченная насквозь солнечными лучами. Но облака двигались слишком быстро и уже в следующее мгновение другое – более тёмное, почти синее – облако наползло на белоснежную клубящуюся массу с очертаниями руки, сминая золотистую спираль угрожающим острием.
Кириллу это ужасно не понравилось. Властным жестом он отодвинул синее облако, а затем щелчком отправил его в свободный полёт за линию горизонта. Потом указательным пальцем аккуратно провёл по спирали, возвращая ей прежний идеально ровный вид. Увлекшись, следующее облако он превратил в солнышко с забавными лучами-ресничками. Ещё одно – в цветок. И тут обнаружил, что облака закончились.
– Так-так-так, – раздалось внезапно над ухом. – Развлекаемся, значит? – Роман стоял над ним, пытаясь натянуть футболку на мокрое тело. – Работаешь исключительно в стиле примитивизма?
Кирилл вздрогнул и опустил руки. Он ничего не ответил, молча наблюдая, как со слипшихся от воды романовых волос падают тяжёлые капли, оставляя на камнях тёмные, расплывающиеся следы.
– Слушай, Бергер, – внезапно замявшись, сказал Роман, и сел рядом на выступающий из земли корень дерева. – Я всё никак не могу понять, как ты ко мне относишься…
– К которому из вас? – ехидно уточнил Кирилл.
– Объяснись, пожалуйста, – серьёзно попросил Роман. – Не выводи меня из терпения.
Кирилл взглянул на него слегка насмешливо:
– Если ты о том Князеве, который частенько донимает меня по ночам, снисходительно рассуждая о том, какой я своенравный и несамостоятельный, и не проще ли было бы совсем от меня избавиться, чтобы не заморачиваться с моими капризами – то его я предпочитаю не замечать.
– Я не мог такого сказать, – стиснул зубы Роман.
– Почему же – не мог? Если ты так думаешь?
– Я так не думаю.
– Ну, обманывай себя дальше. – Бергер встал, отряхнулся, явно собираясь уйти, но Роман не дал ему этого сделать: схватил за руку и резко дёрнул вниз. Бергер не удержался на ногах и, ойкнув, с размаху шлёпнулся обратно.
– Хорошо, я понял, – с трудом сдерживая гнев, заверил Роман. – Руднев тоже говорил, что я не контролирую своего двойника – я даже не понял тогда, о чём он толкует… К своему однокласснику – Роме Князеву, который сидит здесь сейчас рядом с тобой – ты как относишься?
Кирилл поморщился и потёр ушибленное бедро.
– Ну, начнём с того, что, согласно моей условной классификации, рядом со мной сейчас сидит Рома Шойфет – пожалуй, наиболее симпатичный мне из всех представителей вида Romanus Vulgaris, – весело начал он. Роман, зло прищурившись, слушал его, не перебивая: пусть разгулявшийся ботаник выскажется, окоротить его мы всегда успеем. – Шойфет определённо безумен, – увлечённо продолжал Кирилл, – но при этом охвачен неподдельной жаждой знания и временами довольно мил. Человеческого в нём гораздо больше, чем во всех прочих представителях данного рода и вида. Рома же Князев – наименее приятный в общении (даже по сравнению с Господином в чёрном) индивид. Контакт с ним по ощущениям больше всего напоминает сильную зубную боль. И если уж выбирать: получасовую беседу с этим чванливым, раздражительным, абсолютно бесчувственным уродом или бессонную ночь в обнимку с пачкой обезболивающего, то я бы предпочёл… Стой! Куда же ты? Ты ведь не дослушал! – Кирилл со смехом обеими руками ухватился за князевскую футболку. – Я бы предпочёл беседу с Князевым, потому что я ужасно боюсь зубных врачей!.. – и он самозабвенно захохотал, не выпуская из рук уже изрядно помятой ткани.
– Футболку не рви. Умник. – Роман сдержанно дёрнул плечом. – Если ты уже закончил веселиться, то, может, ответишь теперь серьёзно?
– В каждой шутке… – назидательно начал Бергер.
Но Роман его одёрнул:
– …есть доля шутки – я знаю. Ну?
Кирилл сразу поскучнел и вздохнул – тяжело и печально.
– Рома, сказать по совести – мы же с тобой не друзья. Ни в каком смысле. Ты озабочен мыслью, как бы меня наиболее рационально использовать. А я всё жду, когда же ты, наконец, перестанешь биться в стекло и обратишь внимание на то, что рядом окно нараспашку открыто. Грустно мне, Рома. Понимаешь?
– Наверное, да, – прищурился Роман. – Но, думаешь, мне веселее? Мы, как я понимаю, оба в безвыходной ситуации. Поэтому давай договоримся.
– Договор кровью будем скреплять? – мгновенно заледеневшим голосом поинтересовался Кирилл. Лицо его застыло бесстрастной маской. Роман даже и не понял: Бергер разозлился или, скорее, обиделся? Но он никогда ещё не видел мягкотелого ботаника таким разъярённым. Казалось, воздух вокруг него уже трещит от сухих электрических разрядов.
Опасаясь, что неверно сформулированный и не тем тоном заданный вопрос только усугубит ситуацию, Роман сперва растерялся: как же себя вести, чтобы окончательно всё не испортить? Но в следующее мгновение он очень кстати вспомнил хитреца Радзинского – поди, разберись, то ли он и правда искренней отеческой любовью к тебе проникся, то ли задумал чего. Но ведь как приятно, когда он тебя к сердцу прижимает! Определённо, сейчас отличный повод опробовать дедовскую методику!
Роман улыбнулся так широко, как только мог, и уверенно обнял Кирилла за плечи. – Дурак ты, Кирюха, – ласково сказал он, проникновенно глядя ему в глаза. – Напридумывал себе непонятно чего… – Он крепко прижал его голову к своей груди и, ухмыляясь, энергично взъерошил его светлые волосы, как если бы это был не Бергер, а пушистая бестия Киллер.
Кирилл слегка отстранился и с удивлением глянул на него. Через секунду губы его растянулись в понимающей улыбке, а ещё через мгновение он звонко расхохотался, уткнувшись лицом в футболку на груди незадачливого приятеля.
– Ро-рома, – вытирая слёзы, простонал он, продолжая всхлипывать от смеха. – Если бы я не слышал, я бы купился – честное слово! Но я всё равно тронут, – он, в свою очередь, обеими руками обхватил голову Романа и с чувством поцеловал его в лоб. – Ты невероятно убедителен. Такая достоверная иллюзия живого человеческого чувства! Викентий Сигизмундович может тобой гордиться. Он и так всё время повторяет: мол, Шойфет, по моим стопам пойдёт, каналья он эдакая!
– Так и говорит? – небрежно переспросил польщённый этим сомнительным комплиментом Роман.
– Д-да… – продолжал ухохатываться Бергер. – Он в полном восторге от твоей сволочной натуры! Он так восхищается, когда за твоими подвигами наблюдает! Прям прослезиться готов от умиления! Вот, говорит, послал-таки Господь приемничка! А то Ливанов, дескать, слишком уж совестливый для такой грязной работы!..
Роман снисходительно щурился, лениво наблюдая за весельем товарища, и, как говорится, мотал на ус: может, Радзинский и шутит, но ведь в каждой шутке, есть доля шутки…