— Джей, взгляни на птиц небесных. Они не сеют, не жнут, нигде не работают, но Отец наш небесный даёт им пропитание. У меня же благая тревога о тебе, не знающей Господа. Как можешь ты жить без его заступничества?
— Белый человек снова решил потроллить африканскую обезьяну. Правильно я понимаю, милый? — вопрошает моя супруга.
— Джей, вчера ты заснула на самом интересном месте: я собирался рассказать про истинный экзорцизм.
— Ты намеривался меня просветить? Также как раньше? когда просвещал про тахионы, центры удовольствия у крыс, глупую щуку и советских шпионов, которые помышляли впрыскивать яд через пенис?
— Ты глупа! Экзорцизм – это обряд, и в отличие от твоих шпионов и крыс он имеет практическое значение.
— Ну… положим, тахионы, крысы и щука тоже имели практическое применение. С их помощью я придумала для тебя три сессии, — заявляет Джей. — Помнишь: outdoor, эффект обломанной розги и порка пениса?
— Джей, ты идиотка!
— Ага, милый. Но пороть линейкой твой пенис было очень забавно.
— Ты – безумная обезьяна, — безо всякой экспрессии изрекаю я.
— Лучше зови меня эротической насмешницей.
— Я не буду именовать тебя шутовкой, а буду изгонять дьявола, засевшего в твоём теле. Живо раздевайся! — приказываю я.
На удивление, Джей беспрекословно подчиняется. В мире, где эталоном женщины являются девочки-дистрофики, моя африканская обезьянка просто идеал.
— Дорогая, — говорю я красивой нагой Джей, стоящей передо мной, — когда к власти придут православные попы вкупе с твоими советскими шпионами, они не станут церемониться с теми, в кого засел дьявол. Поэтому я и хочу изгнать сатану из твоего организма заранее, наперёд попов. Боюсь, правда, что за один раз это не удастся. Но когда-то же надо начинать?! — восклицаю я, беру жену за руку и веду в тёмную комнату для role plays.
Войдя туда, зажигаю свечи. Они резко трещат, словно сжигают нечистую силу. Мне кажется, что наша игровая комната мистически сексуальна.
— Джей, ты погибаешь от греха. Тебе нужен Спаситель, я же буду орудием Спасителя. Я беспокоюсь: ведь не знающая Господа ты пропадёшь. Ад – это реальность; ты умом и сердцем живёшь в аду. Дорогая, сюда тебе надо засунуть шею, а сюда кисти рук, — показываю я.
— Так? — покорно спрашивает Джей.
— Да, правильно, — говорю я, — опускаю верхнюю доску, навешиваю замок и запираю его.
— Дорогая, когда мы развлекались здесь месяц назад, кто-то обещал слушаться своего мужа. И что же? — вопрос повисает в воздухе и остаётся без ответа. — Сатана существует на самом деле. Он – величайший провокатор, и сейчас он искушает тебя. Знаешь, чем? — спрашиваю я у Джей, — молчишь... а искушает он тебя страстью к пеггингу и прочим непотребствам. Тебе, Джей, надо осознать дьявольский замысел и отказаться от участия в бесовских кознях.
— Ты же клялся, что согласен на пеггинг. Клялся в присутствии миссис Аманды, — жалобно пищит супруга.
— Миссис уехала в империалистическую Америку, ты сама говорила. Если вернётся, я её больно высеку. Так и передай. Миссис Аманда вкупе с дьяволом усилила твои худые наклонности африканской обезьяны. Джей, налагаю на тебя епитимью, а твой пеггинг предаю анафеме, — в этот момент действа мне дико хочется смеяться, но я понимаю, что тогда всё испорчу. Потому с серьёзным видом говорю:
— Как известно, нечистая сила изгоняется действием благодати Божией. Тебе, супруге моей, я добавлю ещё и порку. Пока не решил, чем лучше изгонять бесов из твоего организма: плетью, ремнём или, может быть, линейкой из зелёного пластика – той самой, которой ты по наущению дьявола терзала меня в брачную ночь.
— Милый, не надо пороть линейкой, — злобно шипит обездвиженная Джей.
— А почему?
— Женщин не секут линейкой. Эта линейка предназначена, чтоб пороть пенис мужа.
— Дорогая, грех твой очевиден: дщерь человеческая не должна повелевать мужем своим, даже помышлять о подобном не может. Грех так хитро влез в тебя, что ты не осознаёшь этого. Грех пленил твою душу, после чего и тело твоё впало в грех. Я не собираюсь тебя сечь. Однако живёшь ли ты истинной жизнью? — картинно вопрошаю я. Поскольку Джей молчит, то я сам и отвечаю: — Ты живёшь под сенью дьявола; посему все удары линейкой по твоей попе достанутся именно ему. После ста strokes демон выйдет из тебя.
…Джей орёт после первого же удара. Линейка оставляет на её аккуратной попочке ярко-красный прямоугольник. Не обращая внимания на крик, я некоторое время продолжаю процедуру, потом говорю:
— Дорогая, в царство Небесное надо идти медленно и постепенно, поэтому можешь немного отдохнуть, поразмышлять над своим поведением, задуматься о своих помыслах. Кстати, как ты думаешь: в тебя вселился один бес или их несколько?
Джей всхлипывает и злобно смотрит на меня. После чего изрекает:
— Ещё один удар линейкой, и я потом оторву тебе яйца.
— Дорогая, бесы говорят твоими устами. Но они уже трепещут. Значит, линейка выбрана верно, и надо продолжить порку.
— Только попробуй! — грозит Джей.
— Дарлинг, наверняка тебе известно о власти святых над зверями. Я не святой, но властью над обезьяной, помещённой в станок для порки, обладаю. Поэтому будь смиренна и покорись своему мужу. Спасение недалеко. Бесы, что вылетят из тебя, вселятся в стадо свиней и убьют их, а над тобой власть бесов прекратится, — рассказываю я и возобновляю экзекуцию.
Джей отчаянно визжит. Из милосердия через пару минут я прерываю порку жены.
— Дорогая, может быть, в тебя вселился шайтан?
— Ос-ёё-л!!!
— Джей, осёл не мог уместиться в твоём тщедушном теле. Методом дедукции я определяю шайтана. Именно шайтаны побуждают женщин к грехам и ошибкам, а также учат колдовству и прочим непотребствам, используя ваши плотские стремления. Вообще-то, я испытываю интерес чисто зоологический: хочу научиться укрощать африканскую обезьяну, и моё бремя белого человека заключается в освобождении её от власти шайтана. Когда почувствуешь, что освободилась, ты скажи. А до тех пор мне придётся нести подвиг экзорцизма, — объясняю я. — Кстати, дорогая, шайтан и бесы очень боятся, когда человек читает псалтырь. Ещё лучше петь псалмы, но в станке для порки тебе петь неудобно. Я же петь не умею. Остаётся продолжить порку линейкой.
— Ты осёл! Завтра чернокожая Тиффани из Натальиного салона излупит твой зад до крови, — шипит обездвиженная Джей, — я об этом позабочусь.
— Дорогая, до завтра удастся дожить, лишь завершив экзорцизм. У нас дилемма: либо белый человек завоёвывает африканскую обезьянку, либо наоборот. Или цивилизация, или варвары… Когда шайтан и бесы выйдут из тебя, все твои помыслы станут светлыми и будешь ты стыдиться своих угроз. Короче, пороть буду, пока не покаешься. Поняла, чёртова мартышка?
— Peace… door… ball, — с отчётливым received pronunciation изрекает Джей.
— Чего? чего?
— Ты – пиз**бол! — уточняет она, — факен шит!
Я понимаю, что имеются некоторые упущения в воспитании жены. Которые начинаю восполнять посредством порки. Разозлённый, я деру Джей линейкой, как сидорову козу. К тому же я знаю: Джей любит, чтобы попку её пороли крепко. Довольно быстро ягодицы жены становятся бардовыми. Попка Джей нервно дрожит, а сама она громко рыдает. Перестаю сечь, даю вволю поплакать, потом нежно шепчу ей в ушко:
— Ладно, моя девочка, успокойся. Ты же знаешь, я тебя очень люблю. Девочка, женщина, жена… – ты одновременно и то, и другое, и третье. Такой жены, нет ни у кого; только у меня.
Я протягиваю руки и глажу её жёсткую шёрстку на голове, шею, щёки. Потом мои руки забираются к ней между ног.
— Не н-ааа-до, — выдыхает Джей, но как-то неуверенно. Она по-прежнему в станке для порки, но уже перестала всхлипывать. Девочка, женщина и жена – триедино – смотрят на меня послушным взглядом. Я улыбаюсь, Джей широко раздвигает ноги и отдаётся мне всем телом.
Copyright © 2015 by Andrei E.Gusev