Николай сидел у самой кромки воды. Море было на удивление тишайшее. Лишь ленивые почти безпенные волны тихо накатывали к его ногам и также медленно отступали, будто боясь спугнуть задумчивого человека. Солнце в конце ноября в Крыму необычайно ласковое и дает возможность в некоторые дни ощутить бесконечность второго бабьего лета. Пустынный пляж располагал к воспоминаниям, полностью погружая в нежный шелест волн на мелкой гальке.
Время будто остановилось. Солнечная дорожка на море притягивала сверкающей магией, слепила глаза, но оторвать от нее взгляд было не реально. Вроде бы прямо над ним пролетела большая птица, оставив в воздухе дрожащий звук то ли всхлипа, то ли вздоха. Он боялся повернуть голову и взглянуть на отвесные скалы, что охраняли волшебную пещеру. Сейчас она была уже пуста...
По какой-то загадочной причине эта маленькая пещера долгие столетия хранила сначала Апостольскую тайну, а потом и тайну Звягинцева старшего. Она совсем не далеко устроилась, сокрытая буйной колючей растительностью, от Свято-Георгиевского монастыря, что на Фиоленте. Монастырь этот в последние годы стал весьма популярным среди туристов. В летнее время туда стекались толпы любопытных, желающих взглянуть на пещерку, где по преданию обитал Андрей Первозванный, совершая свой подвиг подвижничества распространения христианской веры в землях Тавриды.
Та небольшая пещера, что усилиями многих поколений монахов была превращена в миниатюрный храм, и вокруг которой обстроился мужской скит, а потом и монастырь, по случайности принималась за жилище Апостола. Место необычайно живописного высокого берега Черного моря и сказочный пляж под монастырем с россыпью разноцветной яшмы давно стали излюбленным местом отдыха как крымчан, так и приезжих.
Скорее всего, уверенность в том, что именно эта, найденная когда-то небольшая пещерка, приютила в стародавние времена Апостола, не давала повода заняться поисками иных возможных Его обителей. Никто давным-давно и не утруждал себя обследованием данных окрестностей Южного Берега. К тому же рядом с кельями монахов есть родник с великолепно вкусной водой. Однако, в целебных свойствах его так и не удостоверились, навсегда забыв о старых преданиях, что говорили о чудодейственной живой и мертвой воде рядом с диким жилищем Первозванного.
Именно микробиологу Николаю Звягинцеву пришла в голову мысль о не полном соответсвии преданий и действительности. Не остановили пожилого ученого трудности скалолазания. Он под конец своей жизни все-таки нашел то, что так долго искал. Настоящее жилище Апостола теперь находилось за спиной сидящего на берегу.
* * *
- Знакомьтесь, дорогая Наталья Львовна! Это мой бывший сотрудник фирмы Антон. Кстати, он занимался сетью аптек у меня. Фармацевт высочайшего уровня! Надо Вам воспользоваться... - с милой улыбкой говорил Николай, вошедший с сотрудником госбезопасности в квартиру на Московском проспекте.
Женщина засуетилась, помогая гостям раздеться и от радости видеть, наконец, в своей новой шикарной квартире дорогого Коленьку, не находила слов, только причитая: "Как хорошо, как хорошо.."
Несмотря на огромные метры помещения, волшебный запах свежеиспеченных пирогов доносился до прихожей.
- Мы с сестренкой напекли вам столько всяких вкусностей! И самый любимый пирог Ванечки, со свининой и картошечкой... - сияя глазами и всплеснувши руками, весело заворковала Наталия Львовна.
Мужчины многозначительно переглянулись и "фармацевт" Антон еле заметно кивнул Николаю, дав понять, что примет решение уже в этот вечер.
На следующий день две странные пары сели за праздничный стол в одном из лучших ресторанов Санкт-Петербурга, чтобы отметить так кстати подошедший день рождения Наталии Львовны. Разумеется, "Палкинъ" на Невском повидал всяких гостей, но этих четверых, кутивших допоздна, официанты запомнят. Две весьма пожилые нарядные дамы пользовались таким вниманием своих молодых кавалеров, что им наверняка завидовали экстравагантные красотки, заполнившие большой зал. Самый молодой и галантный кавалер беспрестанно целовал ручки Наталии Львовны, подливая время от времени в её бокал лучшее российское шампанское "Левъ Голицынъ". Бабули, как настоящие патриотки, наотрез отказались от французского.
Николай глядел на ретивые ухаживания Антона, которому на вид было не более лет тридцати пяти, и посмеивался, невольно восторгаясь эфэсбэшником, покорившем сердце своей подопечной. В успехе задуманного он уже не мог сомневаться. А чтобы не выглядеть букой на его фоне, взялся подыгрывать, усиленно ухаживая за младшей сестрой, что смущена была неимоверно такой дикой ситуацией. Но День семидесяти двухлетия явно удался. Довольны были все чрезвычайно. Правда, всё же смущала Николая дальнейшая судьба, оказавшейся подопытной Антона, пожилой дамы. Особо её состояние на следующее утро...
* * *
Николай вспоминал подробности праздника, устроенного им для Наталии Львовны и посмеивался. Настроение само-собой приняло игривый характер и он начал бросать камешки в воду, стараясь, как в детстве, попасть в одно и то же место, пока круги расходились по поверхности. Он зря беспокоился. Наутро обработанная, как он понял, специалистом высочайшего уровня, именинница чувствовала себя прекрасно. Чего нельзя было сказать о её сестричке, с которой ему пришлось немало повозиться, спасая от похмелья.
Антон уехал рано утром, успев до того, как проснутся сестры, положить в дорожную сумку Николая старый семейный альбом женщин с фотографиями Ивана. Уверил, что в ближайшие месяцы мать не вспомнит о существовании заблудшего сына. Но он не предполагал, что с этого дня вся нерастраченная материнская любовь Наталии Львовны опрокинется на дорогого её сердцу Коленьку. Она не отпускала гостя почти неделю.
Но и время неожиданной командировки в Питер не прошло даром. Эти дни он всецело был занят изучением карты, послания правнуку, что было написано на оборотной стороне, да расшифровке нестандартного ребуса деда. К большому удивлению помогла дама сердца старшего Звягинцева, которая вспомнила некоторые подробности их разговоров о поисках пещеры Апостола.
Солнечная дорожка все принимала и принимала однообразные послания Николая, что и на самом деле попадали почти в одно место, но не сбавляла своей мерцающей яркости. Глаза устали от ослепительного сияния и он опрокинувшись на холодные камешки, зажмурился. Калейдоскоп радужных кругов и ярчайших точек кружил в голове, сменяя узоры. Из глубокой темноты, проступающей сквозь затейливое цветное мерцание постепенно всплывала увиденная вчера картина...
В полумраке небольшой пещеры сильный фонарь выхватил драгоценную находку, которая почти один в один соответствовала его ожиданиям. Сын говорил, что старенький дедушка спит на каменной кровати в комнате с одним окном, которое служит и входом. Уверял, будто дедушка ему не раз показывал эту картинку и говорил, что только папа, то есть он, Николай сможет найти, где он прятался. Не доверять мальчику было уже невозможно.
Пахло сеном и высохшими цветами точно так же, как когда-то на веранде дедова домика. Дед лежал стройный и как бы сосредоточенный. Руки крест накрест сложены на груди. Никаких признаков тления. Его молочного цвета льняной костюм безукоризненно чист и словно только что отглажен. У изголовья догоревшая толстая свеча. Ровный, словно отшлифованный пол пещерки выстлан сухими травами. Покой и никакой печали. Умиротворением окутано все пространство. Будто попал в иную реальность...
Следом протиснулись люди генерала. Сам начальник ожидал с нетерпением доклада наверху, подложив под язык валидол. В небольшом пространстве удивительной комнаты искать было негде. Николай предпочел не присутствовать при досмотре.
Руки генерала тряслись, когда Звягинцев младший подходил к разочарованному эфэсбэшнику. Даже жалко стало мужика. Стараясь изо всех сил изобразить не меньшее разочарование, сопроводил тяжким вздохом свою краткую речь:
- Теперь мы с Вами, товарищ генерал, знаем совершенно точно, что рукопись моего деда у его ученика Никифора Владимировича в Америке. Сожалею!
Сейчас Николай думал о своем замечательном и умном сыне, которому через двадцать лет предстоит войти в старый английский банк и прикоснуться к страницам с гениальными прозрениями великого своего прадеда. Как же прав оказался шейх Мохаммед! Человечество еще не готово получить бесценный дар первооткрывателя. Его ученый родственник шейх Султан аль-Касими принял единственно правильное решение сделать дедову ячейку недосягаемой следующие два десятка лет. Настоящий мудрец! Бескорыстен, честен и абсолютно не тщеславен...
* * *
Похороны профессора Николая Владимировича Звягинцева устроили в меру торжественными и в меру официальными. От ректората и кафедры пришло много представителей, что почти затерялись среди толпы не известных Николаю людей, когда-то друживших и работавших с дедом. Обилие живых цветов среди заснеженного Ваганьковского кладбища будто протестовало против смерти и забвения. Блестящий гроб темного дерева торжественно под печальную мелодию виолончели лег рядом с дочерью...
К удивлению Николая прибыл и генерал. Подошел, поцеловал руку Наталии Львовны и с единственным вполне искренним "соболезную" тихонько отошел в сторону. Верная подруга покойного держалась отважно, лишь изредка поднося свой платочек к глазам. Уже усаживаясь в машину, проговорила печально:
- Тяжело хоронить близких. Слава Богу, что ты, Коленька, у меня есть. Да сестричка моя... Родные мои, да хранит вас Господь!
Послесловие: http://www.proza.ru/2015/09/18/461