Случилась у бабки Нюры оказия — аппендицит разыгрался. В деревне, где она проживала, из медиков только знахарка Пелагея. Она и чирей свести, и блудного мужа в семью возвернуть, и от пьянки полечить. Да только травками да наговорами бабкину болезнь не вылечишь – пришлось, хоть и вечер на дворе, «скорую» из города вызывать.
Скорая приехала быстро, быстро загрузила бабку с наспех собранным узелком в машину и также быстро уехала.
Никто бабку Нюру и не хватился, разве что Шарик, почуяв чужой дух, жалобно поскулил на прощанье да пытался ухватить санитара за край белоснежного халата.
Городские эскулапы из-за уважения к пожилому возрасту мигом подсуетились: быстро сделали рентген, быстро провели операцию и так же быстро отвезли бабку в палату, надеясь на благополучный исход…
Глубокой ночью очухалась бабка Нюра от наркоза, и приспичило ей «по нужде». Человек старой закалки, она не стала звать мамок да нянек, перевязала живот простыней, а голову (по привычке, чтоб боли утихли) полотенцем и потихоньку потопала в туалет.
При свете тусклой дежурной лампочки бабка Нюра, попутав двери, попадает в мужской туалет. Там, в полумраке, на одном из унитазов сидит выздоравливающий бухарик с урологическими проблемами. Бабка, не особо присматриваясь к соседству, присаживается рядом. Мужик, думая, что снова вернулась подруга-белочка, не промолвив ни слова, тут же теряет сознание и падает на пол. Справив свою нужду, бабка спокойно встала, не обращая внимание на лежащее на полу почти бездыханное тело, и пошарпала обратно в палату. Никто ж нашей бабке не доложил, что в больнице отдельные туалеты для женского и для мужского пола, а также и то, что мужские и женские палаты находятся рядом! Поэтому не удивительно, что, возвращаясь на свое законное койко-место, бабка Нюра снова ошибается дверью и попадает к мужикам.
На «бабкином», как ей казалось, законном, отведенном государственной медициной месте забылся тяжелым сном пожилой мужичонка, который пару лет не сгибался и не разгибался из-за тяжелой формы остеохондроза. Видя, что «её» койка почему-то занята, бабуся с перекосившимся полотенцем на голове, привыкшая действовать, а не рассуждать, молча сдирает с захватчика одеяло… Мужик просыпается. Бабка, не говоря ни слова, указывает ему плавным взмахом руки – пошел, мол, вон! Место мое, законное. Мужик, судя по всему, до конца не проснувшийся, посмотрев на бабкину измученную физиономию и поднятую вверх костлявую руку, ничего не поняв спросонья, закричал дурным голосом: «Мужики, смерть пришла!»
Первым среагировал молодой парнишка с загипсованной ногой. Считая, что с этим персонажем ему встречаться еще явно очень рано, в полной темноте махом прыгнул в дверь, которая оказалась створкой закрытого стеклянного шкафа. Шум, звон стекла, падающих пузырьков и костылей разбудили остальных обитателей мужской палаты. Кто-то спросонья заорал: «Пожар!».
И вот тут-то началось! Как говорится, народ повалил! Кто по стеночке, кто на костылях, кто на карачках, кто ползком… И все, как тараканы, устремились на тусклый свет лампочки в конце коридора.
Туда, где в самом дальнем углу за колченогим столом недвижимо сидела молоденькая медсестра, которой наконец-то удалось немного вздремнуть.
А бабуся тем временем тихонько улеглась на «свое законное» отвоеванное место, сказав про себя: «Даст Бог, еще поживу», и спокойно заснула…