Часть II
Глава 12
Софья сидела за массивным письменным столом. В кабинете было тихо. Все здесь до мельчайших деталей оставалось таким же, как и в первый раз. Даже шкатулка с лепестками от чудной розы, явившей свету ключ, стояла на том же месте. Софья потрогала ее – закрыта. Книга на столе также закрыта. Девушка провела по ней рукой. Книга была заключена в красивую кожаную обложку с выпуклым растительным орнаментом из цветного металла. В уголках красовались небольшие самоцветы. Переплет ее старинный, страницы с золотым тиснением. По центру корешка небольшое пустующее полукруглое углубление. На фоне всех витиеватых украшений это место выглядело слегка неуместно. Поднять же этот предмет со стола оказалось невозможным. Он то ли прилип, то ли был намерено прикреплен к столешнице, поди пойми. Что же казалось действительно странным, так это отсутствие названия, хотя, где-то Софья слышала, о том, что в древности дорогие экземпляры и не подписывали. На ощупь, книга казалась бархатистой и теплой.
Левиофан Федорович ходил по кабинету, методично исследуя помещение. Некоторые вещи не вызывали у него никакого интереса, на иных же он иногда останавливал свой задумчивый взгляд, но тем не менее проходил мимо. Единственной вещью, заинтересовавшей кота в отличие от Софьи , стало большое зеркало в раме из металлических цветочных лоз. Он мог подолгу медитировать напротив него, по привычке томно щурясь и отводя уши назад. Однако, как бы фамильяр ни красовался перед зеркалом и сколько бы ни нюхал его, вещь оставалась всего лишь зеркалом.
Тем временем Софья, увлекшись бархатистостью книги, продолжала ее задумчиво наглаживать. Раздумья девушки прервал тихий кошачий шепот, раздавшийся прямо возле уха:
- Она живая!
- Кто? – очнулась Софья, поворачиваясь к Левиофану, сидевшему на подлокотнике ее кресла.
- Она! – снова зашептал фамильяр, округляя глаза на книгу.
Софья отдернула от предмета руку, и в этот же момент, ключ, спрятанный у нее на груди, начал заметно теплеть.
- Это еще что? – Софья нервно взяла ключ в руку. То ли ей показалось, то ли он действительно слабо светился.
- Ну, давай же, чего ты ждешь? – торопил Фамильяр, но Софья смотрела на него с немалым удивлением.
- Объяснений, Лёва!
- Он же ясно все показывает, давай же! – от нетерпения и любопытства у кота начали подрагивать усы.
- Я не знаю, что он показывает тебе, но мне не видно ровным счетом ничего.
Мгновение фамильяр смотрел на нее непонимающим взором, но скоро спохватился, тяжело вздохнул, и грустно глянув еще разочек на ключ, приготовился читать лекцию.
- Значит так, смотришь не на ключ, а на его суть…
- Чего? – тут же перебила Софья.
- Смотри, говорю! На него, но взгляд рассей, будто смотришь дальше. Раз ты видишь легкое свечение, то и остальное увидишь.
Скепсису ей было не занимать, и все же Софья повиновалась. Посмотри туда не знаю куда, узри то не знаю что… Небылиц в ее жизни в последнее время оказалось столько, что хоть на зиму суши. Софья пыталась и так, и эдак, но ничего не менялось. Наконец, будучи готовой бросить бездарное занятие, она напоследок свела двоившуюся в глазах картинку воедино, и наконец-таки увидела вначале один, а затем еще несколько еле заметных радужных лучей, которые тянулись дугами к шкатулке, откуда в свое время был извлечен ключ.
Софья потянулась к шкатулке и взяла ее в другую руку, стараясь не упустить чудное видение. На крышке процвели борозды, складываясь по форме ключа. Не мешкая, она приложила его к крышке и та со звоном отскочила. Внутри по-прежнему лежали лепестки былой розы, только сейчас они сбились в комок, образуя практически идеальный шар.
- Его надо перенести в книгу – безапелляционно заявил кот.
И откуда только он черпал столько уверенности, думалось девушке. Тельце тщедушное… Даром, что выглядит бегемотом – руку в шерсть запусти, а там щуплые кости. Правда, как он у нее поселился, так животом стал полнеть, бочка наливались еле заметным жирком, а взгляд становился более томным с каждым днем. Нашел свое пристанище – животина заморская…
- Это логично. Ты же хотела книгу открыть, так вот он, твой шанс, лови. Шар станет в корешок, будто самоцвет! Сама погляди.
Софья аккуратно вынула шарик из шкатулки и приложила его к углублению в корешке книги. Шар мгновенно притянуло, словно магнитом, и он прочно стал в отверстие, после чего легонько засветился.
На обложке тотчас начали проступать золотые с зеленым буквы, очевидно складываясь в ее название «Книга премудростей».
- Лёва, ты это тоже видишь? – шептала Софья возбужденно.
Не успел кот ответить, как книга совершенно безошибочно вздохнула и с немалым усилием открылась ровно посередине. Но мало странностей в копилке… Страницы оказались пустыми. И кому довелось так изощряться, чтобы пустые листы упрятать? Софья полистала их в одну и в другую сторону, но ничего не изменилось. Книга оказалась чистой, словно альбом для рисования.
- Вот те раз… - огорчилась девушка, глядя на пожелтевшие от времени страницы.
- Что-то мне говорит, что с ней необходимо вначале познакомиться – голос Левиофана Федоровича снова приобретал назидательные нотки.
- Что? Как познакомиться? Ну, давай поиграем в сказочку - представь нас друг другу: «Пудинг это Алиса! Алиса это пудинг» - но Левиофан Федорович лишь отмахнулся от нее.
- Это же ПУСТАЯ книга – он сделал лапкой рассеянный жест – отчего бы не написать в ней?
Идея была хороша, но на столе не предусматривалось ни ручки, ни карандаша, ни даже пера. В ящиках стола писчих принадлежностей также не наблюдалось. Лишь какие-то старые тетради с записями заполняли доверху один из них. На одной тетради стояла почти стертая надпись «Расходная книга». Вот ее-то и запереть бы на замок от прочих глаз, да нет, ведь, читай – не хочу! Софья задвинула ящик, рассеянно постукивая по пустой странице.
И тут вдруг в книге что-то щелкнуло, и из ее корешка выскочила на стол палочка с заостренным концом. На ней снова красовался витиеватый растительный узор. Новое дополнение к комплекту зеркало-шкатулка-ключ. Софья шумно втянула воздух, но палочку, тем не менее, ухватила. Ни грифеля, ни чернил, по всей видимости, не предусматривалось. Очевидно, палочка была призвана служить чем-то наподобие стилуса, и писать надлежало именно с ее помощью.
Палочка в руке слабо вибрировала, издавая еле слышный звон колокольчиков. Левиофан Федорович наслаждался зрелищем, обнимая лапы пушистым хвостом в своей привычной, напыщенной манере, но трепетание усов выдавало сдерживаемое им нетерпение.
С минуту Софья сидела в задумчивости, а затем стала аккуратно выводить на странице фразу «Софья Вячеславовна Громова. Хозяйка этого дома с недавнего времени». Пока она писала незатейливые слова, буквы в книге проявлялись зеленым цветом, но стоило ей прерваться, как они вспыхнули золотом, и исчезли. Софья смотрела во все глаза, стараясь не упустить ни единого мгновения. За место прежней надписи тут же возникла другая, но выведенная уже черными чернилами, почерком старинной закалки с завитушками и украшающими излишествами. Фраза гласила следующее: «Книга Премудростей. Рада служить верой и правдой хозяйке Дома на Изломе Миров и Времен».
- Ооо…- только и произнесла Софья. Так вот, как, оказывается, назывался Дом. Пожалуй, книга должна знать поболе кого-либо из ее новых знакомых.
Пока Софья восторгалась происшедшим, книга выдала новую надпись «Напишите свой вопрос».
- Ой, мамочки… и впрямь живая! - Софья откинулась в кресле, в нерешительности потирая виски. Левиофан, невозмутимый, как всегда, запрыгнул с кресла на стол, и принялся изучать фолиант, изредка касаясь его мохнатой лапкой и принюхиваясь. Затем он со стола слез и уселся насупротив зеркала, замирая точеной статуей.
- Спроси ее про зеркало.
- А что с ним?
- Не знаю, но что-то не так, как должно быть.
- Да брось! Это просто зеркало. Мы его уже не раз осматривали – Софья отмахивалась небрежно, поглощенная разбегающимися, словно тараканы, мыслями.
- Я бы так не сказал. Это не просто зеркало. От него так и веет…
- Чем же?
- Древними поверьями…
- Чем?! Как от зеркала может веять поверьями, Лёва?
- Хотел бы я сам знать «как»… - задумчиво бурчал себе под нос кот, не отрываясь от зеркала.
- Глупости – снова отмахивалась Софья – я про богатырей спрошу!
- Дались тебе эти древние стариканы.
Но Софья уже увлеченно выводила на странице «Три Богатыря». На этот раз слова не исчезли, а лишь переместились в верх страницы, освобождая свободное место, и сменили цвет с зеленого на черный. Книга снова глубоко вздохнула, словно собираясь с мыслями, а затем слова полились по странице, заполняя пустое пространство, постепенно набирая темп.
- Вот это – глупости! – ткнул в Софьин вопрос коготком, запрыгнувший на стол, кот.
Меж тем книга выдавала информацию, и Софья увлеченно читала написанное. Информация сводилась к тому, что три былинных богатыря – Илья-Моровин, Добрыня Никитич и Алеша Попович, состоят на службе у Родины-матушки, что в основном заключается в борьбе с нечистью, согласно договору, скрепленному кровью. Доколе богатыри несут службу, они обладают условным бессмертием, что является платой за службу Родине. Сие означает, что богатыря можно убить, но о сим незамедлительно станет известно супруге оного, и та, с помощью живой и мертвой воды может оживить его, равно как и всякий другой, знающий о местонахождении умерщвленного. Преимущество жены в том, что она чувствует местонахождение супруга всегда, в отличие от всех прочих. Брачный союз является обязательным на протяжении всего срока службы. Преимущество брака заключается в том, что доколе богатырь живет рядом со своей женой в согласии – оба они остаются молодыми. Стоит им разъехаться – старение начнется в два раза быстрее обычного, и поворотить вспять его сможет лишь воссоединение с собственной женой. Коли оного не произошло, оба рискуют умереть от старости. Разорвать договор можно либо добровольно наложив на себя руки, что в свою очередь обречет душу на вечные страдания, либо умерев от старости порознь с женой. Так же жена может не оживлять живой водой супруга, но в таком случае умрет сама в краткий срок от старости. Самый верный способ избежать неприятностей, это представить себе на замену добровольца, и после дожить свой век в привычном людском ритме.
- Так вот что Алёша имел в виду, когда об Алене упоминал. Вот почему они постоянно сходятся и расходятся. У них просто нет другого выхода! – Софья говорила вслух, ни к кому собственно не обращаясь. Но Левиофан высокомерно фыркал, демонстративно выказывая свое отношение к теме.
Софья же не унималась, и строчила вопросы один за другим: «Расскажи про Алёшу Поповича», требовала она у книги.
Книга покорно рассказывала ей, что, дескать, Алёша Попович, родился тогда-то и тогда-то в семье священника, среди прочих богатырей состоял на службе у Владимира Красное Солнышко, где и получил предложение служить Родине верой и правдой. Алёша – младший былинный богатырь, о чем информация имеется в шкафу №5 на полке №7 здесь же, в кабинете. Женат на Алёне, сестре Сбродовичей, вынужденно. Совершив тайное прелюбодеяние, тем не менее, открывшееся братьям Алены, Алеша стал перед выбором – либо позволить братьям убить девушку за осквернение чести и достоинства семьи, либо взять ее в законные жены. В данный момент детей, внуков, правнуков не имеет.
- Лёва, что значит «в данный момент детей-правнуков нет»? – вопрошала Софья, увлеченно читая.
- А то… - хмуро отвечал фамильяр – что, видать, перемерли все давно, а новых с тех пор не народилось.
- Господи помилуй! – восклицала Софья, озаренная страшным откровением – это что же, они пережили смерть своих детей, правнуков, пра-правнуков?…
- Все их потомки умерли – констатировал Левиофан Федорович отстраненно – Очевидное не всегда бывает приятным, да? Думаю, они давно смирились с таким положением вещей, раз сами до сих пор живы. Никто не говорил, что бессмертие можно получить за просто так, но на замену себе, заметь, никто покамест никого не привел.
Слезы застилали глаза, и Софья отчаянно пыталась их сморгнуть. Во взгляде фамильяра стоял не озвученный укор, дескать, говорил тебе - не лезь, не послушалась, вот и реви теперь… Но Софья скоро взяла себя в руки, переключаясь на другую мысль.
- Так вот почему они все на картине выглядят старше, чем сейчас. Они же в походе были. И где только Виктор Михайлович* их выискал, для картины-то своей… (* Васнецов В.М.) Чудеса!
Из рассказов книги следовало, что Илья и Злата жили сквозь века в согласии и уважении, и потомков у них было столько, что даже Злата зачастую путалась в том, кем дети ей приходились на самом деле – внуками или правнуками. Своих детей от внуков она отличить могла, да и только. С горечью утраты потомков она давно смирилась, и научилась не думать об их неизбежной кончине, радуясь настоящему. Многие отпрыски покидали родные края, разъезжаясь по свету, иные оставались возле родительницы, составляя основное население местного поселка. Илья, несмотря на сильную привязанность к семье все же изредка был вынужден покидать дом, отправляясь в походы на «охоту».
Чаще же всего находились в походах Добрыня Никитич с Настасьей Микулишной. Эти двое жили словно одной душой. Они были как две руки одного тела, не разлучаясь ни на мгновение. Если Добрыня был глазами, то Настасья ушами. Если Добрыня нападал, Настасья прикрывала его спину. Продолжалось это вот уже с тысячу лет, и конца края их союзу видать никому не приходилось. Ежели приходилось им разлучаться, то делали они это неохотно. Детей рожали редко и мало, но воспитание и образование старались давать наилучшее и самое разностороннее из возможных, благодаря чему чада их зачастую занимали высокие посты в обществе. В свою очередь дети и внуки обеспечивали самую обширную сеть влияния и осведомленности.
Увлекшись чтением, Софья решила узнать все про всех обитателей этого чудного места.
Про Василису книга ограничивалась довольно скупой информацией, в основном сводящейся к тому, что уже поведал Алёша.
Святозар Всеволодович оказался местным ученым и естествознателем. Как-то давно прибился к богатырям с Василисой и частенько служил местным смотрителем за оставляемыми хозяйствами, а в свободное время путешествовал немало, в том числе и по диковинным местам, коими природа щедро одарила Софрино и его окрестности. Василиса лечила его неизбежные болезни живой и мертвой водой, благодаря чему Святозару Всеволодовичу шла вот уже вторая сотня лет. Горета же Святозаровна была дочерью его приемной, подкидышем. За время, проведенное рядом с богатырями и Василисой, полюбить их она полюбила, но к чудесам привыкнуть так и не смогла, и в душе чуралась и ненавидела все сверхъестественное. Вероятно, по этой причине домового у них в доме не наблюдалось.
Сколь бы не интересовали Софью местные обитатели, но всю возможную информацию о них она у книги уже выведала, и все остальное было похоже на сударушкины сплетни и копание в чужом грязном белье. Софья расспросы прекратила, да и чувствовала, что Книга отвечать стала скупо и неохотно.
Единственной загадкой оставалась фигура прежнего хозяина. О нем Книга отказывалась выдавать какую-либо информацию вообще. Как Софья не изощрялась с вопросами, они исчезали со страниц книги ежемоментно. Единственное, чего ей удалось добиться, стало загадкой под стать предыдущим. Надпись появилась случайно, неохотно процветая зеленью с золотыми отливами. Гласила она следующее: 9.31,21.07.54, Кабинет. Почерк же сильно отличался от привычного книжного, и Софья с немалым удивлением обнаружила, что он как две капли воды похож на ее собственный.
Пока Софья дивилась на увиденное и пыталась осмыслить полученную информацию, Левиофан Федорович успел поспать, поесть, еще раз поспать и половить несуществующих мух. Наконец он окончательно потерял терпение и стал взывать к ее вниманию – ты, мол, давай, прекращай в чужих судьбах-то копаться. Поди, лучше, сюда, да на зеркало поглянь. Софья отмахивалась: «Далось тебе это зеркало!», но Левиофан Федорович настаивал, мотивируя тем, что и Книгу они осматривали не единожды, но покуда они ее не начали исследовать открываться она не желала. В его словах был определенный резон, и Софья подчинилась под суровым взором, но поднимаясь с насиженного места бурчала под нос недовольно «Да, чего смотреть-то. Зеркало, оно и в Африке зеркало».
- Тебе, упрямая, не кажется, что такая рама в данном интерьере немного не уместна? – вспылил кот – Кабинет не гардеробная, зеркало в пол здесь ни к чему!
Наконец Софья увидела откровенный резон в словах фамильяра, и дуться перестала. Она подошла к раме и начала присматриваться к «неуместному» предмету интерьера. Само зеркало, на первый взгляд, выглядело абсолютно обычным, но что-то ее все же настораживало. Пораскинув мозгами, Софья таки сообразила, что именно это было. Учитывая предполагаемый возраст артефакта, серебрение его должно было давно осыпаться, но вопреки законам старения, зеркало выглядело совершенно новым.
- В чем же дело? – шептала Софья, положив руку на прохладную гладь. Спустя мгновение, от ее руки стали расходиться «водяные круги». Софья отпрянула, натолкнувшись на путавшегося в ногах фамильяра и чуть было не покатилась по полу, но устояла. Навстречу, поднимавшемуся в ее душе, беспокойству пришло ледяное спокойствие, исходившее от Левиофана Федоровича.
Круги довольно быстро успокоились, а в зеркале, вместо своего отражения она увидела стол с книгой в увеличенной проекции.
- Лёва! – позвала Софья, но ответом ей было молчание. Не отрывая взгляда от открывшегося ей изображения, Софья продолжала шепотом обращаться к коту, пытаясь нашарить его рукой – Лёва! Лёва, что это?
После нескольких секунд раздумья Левиофан Федорович отозвался. Голос его звучал над самым ухом, словно торжествующая вешняя капель после затяжной зимы:
- Думаю, именно этот вопрос тебе стоило с самого начала задавать Книге.