Жили они, как говорится, не хуже других. Сразу после дня рождения Марии, когда ей исполнилось тридцать четыре года, переехало всё семейство в новый пятистенок, который красиво стоял в конце поселковой улицы на взгорке, где плотная зелень таёжных зарослей преградила путь широкой дороге. Дом резко выделялся бело-жёлтыми боками на фоне ёлок, которые стыдливо опустили свои тяжёлые мохнатые ветви до самой земли, так, что и ствол разглядеть невозможно.
Эта светлая стена дома из свежего бруса будет потом часто сниться Марии: она будет, охая, бегать вокруг дома, искать дверь, которой нет, а затем искать хотя бы одно окно, чтобы в него постучаться, но и окон не было в этом чудном доме. И она, испуганная, просыпалась в комнате общежития, вернее, в комнате казармы, где раньше долгие годы проживали американские солдаты, которые принесли в Германию свою демократию, а потом приглядывали за этой демократией, до тех пор пока население страны, не стало в массовом порядке отказываться от своего родного языка и переходить на английский, забывать свою национальность и называть себя просто европейцами.
Многие новые жильцы этого странного прибежища, которое было похоже и на общежитие, и на казарму, к вечеру оживлялись, и в поведении людей наблюдалась лёгкая нервозность. А причиной этому являлся телефон, установленный в телефонной будке, которая по российской традиции была лишена стёкол, но служила надёжным мостом между двумя державами, ещё недавно бывшими врагами. Радостные крики, длинные объяснения, пожелания и наставления, поизносившиеся только на русском языке, наполняли двор казармы и становились достоянием всех, кого ещё не свалило дешёвое баночное пиво, кто не заткнул уши жёлтыми пенопластовыми пробками, кто не залез в это время на свою Эрну или Ирму, хорошо откормленных в центральной Азии.
Воспользоваться этим современным средством связи, чтобы поговорить с сестрой, Мария не могла. На весь сибирский посёлок было-то всего два телефона. Проводная связь с внешним миром функционировала крайне неустойчиво, и зависела не только от частых магнитных бурь, которые обламывали верхушки ёлок, но и от настроения руководства районным телефонным хозяйством. И, слушая возбуждённую трескотню людей в телефонной будке, решила Мария написать письмо: «Вот уже полгода, как мы в Германии. Приоделись, наелись, детки здоровые. Всё у нас хорошо. Господи, как дальше-то здесь жить?»
1995 г.