Глава 58. В чём подвох?
В кабинете главврача было тихо. Только ветер шуршал полосками тканевых жалюзи, которые рассеивали солнечный свет и окрашивали его в призрачный зеленоватый оттенок. Панарин, спрятав руки в карманы халата, с отсутствующим видом покачивал носком ботинка, сидевший напротив него Радзинский задумчиво перебирал чётки, а хозяин кабинета – Олег Иванович – в замешательстве переводил взгляд с одного на другого.
– Ну, хотите – консилиум созовём? – решился он наконец.
– Да, – сказал Радзинский.
– Нет, – сказал Панарин.
Олег Иванович схватился за голову:
– Боже, дай мне терпения! Знаете что – я сейчас покончу со всем этим кошмаром своим волевым решением! Будем тянуть жребий!
– Давай, – согласился Радзинский.
– Нет, – сказал Панарин.
– Да что же это такое! Евгений Алексеевич! Долго мы будем ещё препираться?!
– Я и в пять лет всегда вытаскивал тот жребий, который хотел. Да и Викентий Сигизмундович на простачка не похож. Вы бы ещё предложили мне с вами в карты сыграть, – хмыкнул Панарин.
Радзинский ухмыльнулся, не поднимая головы.
– Ладно, – Олег Иванович призвал на помощь всю свою выдержку. – Как насчёт испытательного срока?
– Согласен, – сказал Панарин.
– Нет, – сказал Радзинский.
Почтенный доктор просто взвыл.
– Разбирайтесь сами! – решительно заявил он и вылетел вон из кабинета.
– Угрожать будете? – сразу спросил Панарин, как только они остались с Радзинским наедине.
– А смысл? – пожал плечами Викентий Сигизмундович. Он поднял руку, как будто поправляя рубашку на груди, и незаметно сделал мизинцем движение, словно зацепил что-то и потянул на себя. В воздухе между ними мелькнула зелёная ниточка, обвилась вокруг пальца Радзинского и тут же пропала.
Женечка настороженно поднял голову, но потом вздохнул и с досадой щёлкнул по уху пушистого зайчика, сидящего на письменном столе главврача между телефоном и откидным календарём.
– Руди – человек, а не морская свинка! – в отчаянии воскликнул он.
– Да уж, на свинку он не похож, – хмыкнул Радзинский.
– Почему Вы не хотите отдать его мне на поруки?!
– Потому что он обведёт тебя вокруг пальца, – рассудительно заметил на это Радзинский. – Ты спрашивал у него, что он намерен сделать с диском?
– Спрашивал, – обречённо вздохнул Женечка. – Он сказал, что дождётся, когда этот Ваш жуткий мальчик явится, чтобы выторговать у него эту штуку, и тогда расквитается с ним по полной программе.
– Я думаю, он точно знает, о чём говорит, – подтвердил Радзинский.
– Так вправьте вашему мальчику мозги! Если он сам не полезет на рожон, то ничего с ним и не случится!
– Давай будем реалистами, – примирительно сказал Викентий Сигизмундович. – Мы оба прекрасно знаем, что Руднев не просто так считает, что мальчик к нему непременно придёт. Он знает это наверняка. Мы можем только предполагать, какие инструкции этот самый «мальчик» выдал твоему драгоценному приятелю, когда понял, что план провалился. Князевская миссия слишком важна для тех сил, которые пестовали его на протяжении столетий, чтобы просто так отступить при первой же неудаче. То, что я делаю, я делаю не для себя. И где я не прав?
– Да во всём Вы правы! Но я считаю, что это можно сделать по-другому. Не давить при этом человека асфальтовым катком! – горячился Панарин.
– Мне нужен результат, – внушительно произнёс Радзинский. – Руднев никогда не согласится ни на одно из моих условий, если не окажется в абсолютно безвыходном положении.
– И Вам не капельки его не жалко?! – ужаснулся Женечка.
– Я не сентиментален, – снисходительно заверил его Радзинский.
– Ладно. Как хотите, но Руди я Вам не отдам. – Панарин с непримиримым видом скрестил руки на груди.
– И не надо. Он сам придёт, – уверенно заявил вдруг Радзинский.
– С чего Вы взяли? – насторожился Женечка.
Радзинский только усмехнулся.
– Иди, Панарин. Работай. – Он не спеша поднялся и взял со стола свои ключи и мобильник.
– Постойте! Вы… что Вы задумали? Отвечайте немедленно!
– Ещё чего! – развеселился Радзинский, рассовывая вещи по карманам.
– Но я не позволю Вам Руди в блин раскатывать! – Панарин вскочил.
Радзинский возвышался над ним на целую голову, но доктор, сжав кулаки, бесстрашно сверкал влажными карими глазами и вид у него при этом был совсем не беспомощный.
– Уважаю благородных людей, Панарин. – Радзинский вдруг обнял доктора одной рукой за плечи, а другую запустил ему в волосы и нежно погладил большим пальцем его висок. Женечка оторопел. Пользуясь его замешательством, дед, насмешливо глядя растерянному доктору в глаза, пропустил его каштановые волосы сквозь пальцы, оставляя в них золотистые и розовые нити. – Повезло Рудневу, что у него такой преданный друг. Если есть на этом свете вещи, ради которых стоит на всё закрывать глаза, так это любовь. Согласен? – низкий бархатный голос Радзинского звучал как тихий шёпот морской волны, с отстранённым шелестом набегающей на прибрежный песок. – А настоящая любовь может быть только одна – христианская. Всё остальное – подпорченные грязными вибрациями суррогаты.
– И в чём подвох? – уже вполне мирно поинтересовался Женечка.
– Да расслабься! Подвох он ищет… – Радзинский крепко обнял Панарина уже обеими руками и нежно чмокнул в макушку. – Просто скажи мне, Женя, где бы ты был сейчас, если бы десять лет назад оказался таким же непринципиальным? Сколько сотен загубленных душ висело бы ныне на твоей совести, если бы из братской солидарности ты остался бы с Рудневым, а не порвал с ним, чтобы пойти по другому пути?
– Сейчас – другое дело, – глухо отозвался Панарин, не поднимая головы.
– Ага. – Радзинский, неспешно ведя левой рукой по спине доктора, незаметно крепил к его позвоночнику разноцветные нити, которые светящимися струйками вытекали из его пальцев и сразу впитывались: синяя – к синему, зелёная – к зелёному, жёлтая – к жёлтому… – Теперь ты неуязвим. Теперь на тебе броня… Сверкающие доспехи Истины, которые уберегут твоё добродетельное сердце от искушений, – с иронией кивал он.
– Вы что, во мне сомневаетесь? – Панарин недовольно отстранился. Лицо у него при этом было такое, как будто его не до конца разбудили.
– Господь с тобою! – ласково усмехнулся Радзинский. – Я даже в Рудневе не сомневаюсь, а уж в тебе… – И он принялся гладить Панарина по голове и по плечам. – Не бросай своего друга, Женечка. Я верю – ты сумеешь его вытянуть. Никто не сможет, а ты – сможешь. Потому что любовь – величайшая сила. Я знаю, ты приведёшь его ко мне…
Нерешительно заглянувший в кабинет Олег Иванович только головой покачал, глядя на довольного Радзинского и на сомнамбулически пошатывающегося перед ним Панарина, над которым дед колдовал уже совершенно беззастенчиво и открыто.
– Ты молодец, Евгений, – шептал он, упираясь указательным пальцем ему в лоб. – У тебя чистые мысли, благородное сердце, несгибаемая воля, – он поводил пальцем по часовой стрелке, потом приложил ко лбу ладонь. Когда он отодвинул её, между его рукой и лбом Панарина сияла голубая светящаяся сфера. – Руди мальчик внимательный – ниточки он сразу заметит. А мы ему не покажем… Правда, Жень? – Рука Радзинского спустилась ниже, и теперь его палец упирался Женечке в горло. Манипуляция повторилась. Между ключицами зажглась синяя сфера, и рука Радзинского двинулась к груди. Напротив сердца засветился зелёный шар, в районе солнечного сплетения – жёлтый. На этом Радзинский остановился.
Олег Иванович с нескрываемым восхищением глядел на цветные пульсирующие огни энергетических вихрей на теле Панарина.
– Жень, вдохни поглубже, – шепнул Радзинский и подул по очереди на каждый шарик. Панарин делал одновременно с его дуновением вдох, и светящаяся сфера исчезала, как будто втягивалась вглубь его тела. – Ну, вот и хорошо, – с облегчением выдохнул Радзинский. – А ты утверждал – не договоримся…
Панарин открыл глаза, и некоторое время смотрел в пол, потом цепко взглянул на Радзинского.
– Значит – договорились? – недоверчиво спросил он.
– Да, – просто ответил Радзинский. – Теперь Андрей Константинович Руднев – полностью твоя забота. Как ты и хотел. Олежек, извини за то, что нервы тебе потрепали, – обернулся он к хозяину кабинета. – Сам понимаешь – вопрос был не из лёгких… Жень, проводишь меня?
– А? – вышел из задумчивости Панарин. – Да, конечно! – Он последовал за Радзинским, налетев в дверях на главврача. – Извините, – смущённо пробормотал он.
– Пустяки, – до странности добродушно ответил этот замкнутый, сурового вида человек, почти невесомо касаясь его локтя.
Радзинский крепко обнял старого приятеля.
– Не расслабляйся, – шепнул он другу на ухо, похлопывая по спине.
– Понял, – так же шёпотом ответил тот.