СЧАСТЬЕ
Как-то уже зимой в начале сорок пятого года вечером шло общее собрание колхоза. Обсуждали вопрос о зимовке скота и подготовке к весенне-полевым работам. На этот раз непременного участника всех собраний – Ивана Петровича - не было. Сказали, что приболел малость
Вдруг дверь резко распахнулась, впустив в избу густое облако морозного пара. Дверь захлопнулась и из облака, как архангел, появился Иван Петров и начал энергично пробираться к сцене, на которой был установлен стол для президиума. Сцена – на невысоких козлах были положены створки ворот от сожжённой немцами колхозной конюшни.
Почувствовав разрядку в скучном для них вопросе, молодые парни зашумели, послышались шутливые реплики. Кто-то, вспомнив осенний эпизод с ремнём, съехидничал.
—Что, Иван Петров, опять: «один схватил за горло, другой кричит: молчи».
— Нет. Он придумал, как быстрее взять в плен Гитлера.
Иван Петров, одетый в телогрейку, обычную и неизменную форму одежды всех в военное время, в шапке и с неизменной палкой в руке, не обращая внимания на реплики, молча и целеустремлённо пробирался к сцене. Собрание прервалось. Председательствующий с выражением недовольства и упрёка смотрел на нарушителя порядка.
А Иван Петрович быстро вскарабкался на сцену, сорвал с головы шапку и стоял освещённый неярким светом керосиновой лампы, запыхавшийся, с растрёпанными волосами. По лицу у него катились слёзы, которые он не вытирал. Подняв руку с зажатой шапкой вверх и как-то вперёд, он закричал в зал (если так можно назвать пространство избы, где на скамьях сидели колхозники) срывающимся голосом немного нараспев.
— Товарищи! Бдатцы мои! Первый сын Кирилл, самый старший мой сынок прислал нам письмо. Пишет: «Пап, мам, я пока ещё жив, нахожусь на хдонте». Бдатцы мои! Какое счастье. Жив мой сыночек, жив! Я говорил, что такие орлы нигде не пропадут.
Некоторые из зубоскалов захихикали, послышались реплики, но на ребят зашикали и они замолчали. Многие вспомнили своих убитых или пропавших без вести. Бабы зашмыгали носами и начали вытирать глаза уголками платков. Все притихли.
Председательствующий встал, подошёл к Ивану Петровичу, который так и стоял на сцене, размазывая шапкой слёзы по лицу, взял его за плечи.
— Ну что же плакать-то, Иван Петрович. Жив твой Кирилл, жив. Значит, радоваться нужно, а не плакать. Скоро войне конец. Вернётся твой сын. Иди, садись. Они там воюют, а нам нужно тут им помогать, кормить их.
И обращаясь в зал, сказал:
— Продолжим собрание, товарищи. Вопросов ещё много надо решить.
А сын Ивана Петровича в первые же месяцы войны попал в плен, дважды бежал, дважды ловили. В третий раз они с другом бежали уже из лагеря на территории Германии, но в этот раз пошли не на восток, а на запад.
В начале1945 года они оказались с другом на освобождённой союзниками территории. Там они попросили оружие и сражались вместе с американцами, а затем ушли на восток к своим через фронт. Ну а как только он оказался у своих, то сразу же написал письмо домой. Ведь три с лишним года не подавал весточки о себе.