Всюду пишут, что Мадагаскар – одна из самых бедных стран мира. Но можно ли сказать, что малагасийцы живут в нищете? Не уверена.
Да, уровень жизни здесь так же далек от европейского, как наша планета – от ближайшей черной дыры в космосе.
Средняя зарплата по стране составляет около 22 Евро в месяц. Соответственно, цены почти на все товары гораздо ниже, чем в Европе или в России. Нормально поесть можно за 1 Евро. А самый дорогой обед в ресторане вряд ли будет стоить дороже 10-ти. Земельные участки продаются по цене от 1 Евро за квадратный метр – почти бесплатно!
(Кстати, никогда, даже в эпоху коммунизма, малагасийцы не лишались права на частную собственность. Любой земельный участок кому-то принадлежит и передается из поколения в поколение).
Но есть и вещи, которые стоят на Мадагаскаре так же дорого, как и в какой-нибудь развитой стране. Например, за обычную тетрадку в клеточку, 30 листов, придется отдать 2 Евро. За бутылку лимонада – столько же. Бензин стоит в районе 1 Евро за литр.
Что любопытно, у них есть две валюты: одна настоящая, физическая, в виде бумажных купюр, а вторая – виртуальная, которая существует только в головах людей. Деньги, что имеются в обороте, называются ариари. Но зато все цены озвучиваются исключительно в мальгашских франках. Один ариари равняется пяти франкам. Поэтому когда продавец называет цену, допустим, «двадцать тысяч», нужно дать ему всего четыре тысячи ариари. Те, кто этого не знает, - в основном туристы, разумеется, - систематически платят в пять раз больше, чем следовало. И уж само собой, никто и не думает их поправлять!
Одежда для многих малагасийских карманов стоит дорого. В связи с этим, дети часто бегают голышами, а остальные носят одежду до дыр. Своего транспорта у большинства семей нет (если, конечно, не считать крупный рогатый скот).
Как ни странно, я заметила, что чем беднее малагасийская семья, тем она щедрее и дружелюбнее. В городе Диего, например, я гостила в доме одной знакомой. Сама она там редко бывает, поэтому, для эффекта присутствия, держит сторожа на участке. Построила ему хижину два на четыре, и он там круглый год живет с женой и дочерью. Казалось бы, беднее людям быть просто некуда. А они все время норовили мне сардин нажарить и пирожками накормить. И от денег упорно отказывались.
Хотя, конечно, глупо идеализировать. Экономический контраст между местными жителями и туристами порождает целую армию мошенников. Особенно в туристических районах, где любой белый человек («ваз;» по-малагасийски) – это в первую очередь сумка с деньгами, которыми все хотят воспользоваться. Что неприятно, речь идет не только о профессиональных карманниках. Самые навязчивые обиратели на Мадагаскаре – это полиция… Да и в быту нужно постоянно быть начеку. Обсчитать белого человека на рынке – незазорно. Ваз; ведь, от него не убудет. Это, конечно, отвратительно, но в какой-то мере это правда. Когда мне, например, пытались продать связку бананов за 1200 ариари вместо 300, я иногда даже не сопротивлялась. В конце концов, для них это существенная часть дневного заработка, а для меня – вопрос всего нескольких сантимов.
Кстати сказать, такие неприятности происходили со мной только в городе. То есть в тех местах, где уже нет первобытно-общинного строя, как в деревне, но где уровень жизни по сравнению с деревенским только упал. Вообще, малагасийский город – убогая вещь. Жить своим натуральным хозяйством, как это делается на хуторах, там, по понятным причинам, уже невозможно, но прелестей городской - в европейском понимании - жизни там еще не зародилось. Нет ни инженерных сетей, ни транспортных. Жилье такое же примитивное, что и в деревне, только плотность населения гораздо выше. Следовательно, и проблема мусора, и загрязнение воздуха ощущаются гораздо острее.
Горожане не могут обеспечивать себя всем необходимым, как это происходит и происходило испокон веков в традиционном малагасийском обществе, которому город чужд. А другой экономической модели, совместимой с городом, это общество еще не создало. Поэтому лично мне города на Мадагаскаре представляются инкубаторами маргинальных элементов и рассадниками нищеты. В голове не укладывается, как может существовать такая гигантская разница между добродушными, раскрепощенными и гостеприимными деревенскими мальгашами – и в большинстве своем подозрительными, утомленными, убогими горожанами.
На мой взгляд, такой неблагополучный перекос в малагасийском обществе – результат перенаселенности острова. 20 лет назад численность населения на Носи Бе составляла 3 тысячи человек. Сегодня – более 70 тысяч. По одной версии, этот всплеск связан со строительством международного аэропорта Фасене, который привлек как массу туристов, так и целый отряд малагасийцев из других регионов, более бедных и неблагополучных, желающих на этих туристах подзаработать. Согласно другой точке зрения, жители южных и центральных районов Мадагаскара издавна пополняют ряды островитян, приезжая на заработки на поля тростникового сахара и иланг-иланга. Как бы то ни было, эти внутренние мигранты устремляются на остров в надежде найти себе пропитание. Внедриться в устоявшееся островное сообщество, по большей части деревенское, они не могут (не оттого ли, что сами не в состоянии выкупать у местных земельные участки?) Так и продолжают умножать городскую бедноту, повышая вместе с тем уровень преступности и проституции. Некоторые же селятся отдельными хуторами в глухих лесах, наводя страх на коренное население.
Да, бедность и нищета на Мадагаскаре есть, но она определяется не годовым доходом и не ВВП. Разруха, как известно, в головах. В данном случае, в головах тех, кто не может жить автономно, как жили на Носи-Бе задолго до колонизации. Те же, кто продолжает вести традиционный образ жизни, еще очень крепко стоят на ногах. Словом, я настаиваю, что нищета существует в городе, но не в деревне.
Мальгаши-фермеры – не бедный народ. Земля щедро одаривает их всем самым необходимым, а большего им и не надо. Малагасийцам от природы несвойственно стремление стать богаче или влиятельнее. Им, в отличие от татар, например, плевать, будет ли у соседа дом выше или картошка вкуснее. Видимо, создатели забыли встроить в их ДНК чувство конкуренции. Малагасийская деревня – это почти коммунистический рай. Все равны, всем всего хватает. Равенство в нищете, конечно, но если она всех устраивает, то что же в этом плохого?
Моя мама любит повторять, что они, эти африканские люди, ленивы и неспособны к работе. Не знаю, можно ли с этим соглашаться. Конечно, представить малагасийца офисным работником очень сложно. Хотя бы потому, что нет у него привычки работать на кого-то. Он трудится ровно столько, сколько необходимо и достаточно, чтобы прокормить себя и свою семью. Не больше и не меньше. Накапливать состояние для будущих поколений, брать кредиты, заводить игрушки вроде норковых шуб и дорогих машин – это все ему чуждо. Но говорить, что он ленив – преувеличение. Он просто отличается от нас, вот и все.
Малагасийцы выглядят бедными лишь на фоне европейцев. Если бы их счастливая изоляция не была нарушена пришельцами из-за Океана, они бы и не догадывались, что живут в нищете. Все относительно, и бедность – тоже. Что такое деньги вне общества потребления? Суета и звон бубенчиков. Со всей ответственностью могу утверждать: в самой глухой и отдаленной малагасийской деревне люди ничуть не менее счастливы, чем жители Бордо или Москвы. А может быть, даже наоборот, куда счастливее их.