Опасное лето-киноповесть

Миша Тамбовцев
В переполненном зале дискотеки гремела музыка, вокруг все полыхало, мигало, светилось. И среди всей этой грохочущей вакханалии, подчиняясь общему настроению, ритмично двигалась молодежь. В разноцветных брызгах огней мельтешили их потные лица.
Волосатый  диск-жокей на возвышении корчил из себя суперзвезду: сжимая в кулаке микрофон, он делал недвусмысленные поступательные движения у своей ширинки.
Музыка ударила в лицо вошедшим, на миг ослепив и заложив уши. Паренек и девчушка, его ровесница, застыли у порога. Ее огромные, кажущиеся испуганными глаза словно говорили о том, что они попали на чужой праздник жизни. Первым определился мальчишка. Он что-то прокричал, немо открывая рот, и потянул слабо упиравшуюся девчонку в круг танцующих. Однако стена из живых людей их не приняла. Эти двое не были завсегдатаями подобных заведений, и толпа это почувствовала. Они растерянно затоптались в сторонке. Мальчишку звали Костик, девчонку Аня.
Через некоторое  время, освоившись, парочка несколько расслабилась. Аня уже не так стеснялась в незнакомом месте. Тоненькая, еще по-детски угловатая, она выразительно виляла худенькой попкой, обтянутой джинсами. Ее лицо слегка порозовело. Костик не сводил с нее зачарованного взгляда. Занятые собой, они не видели чужих недобрых глаз, глядевших в их сторону.


У дверей туалета стояли трое. Не таясь, курили марихуану, передавая папиросу друг другу. Макс и двое его подручных, Лысый, а если коротко Лыс, прозвище которого соответствовало его внешнему виду, и Сява – лопоухий, похожий на зверька малый с задиристым характером, сегодня были не в духе. Чтобы скрасить свой досуг, они и зашли на дискотеку, по случаю прихватив у знакомого пацана травки. Травка оказалась «беспонтовая», что окончательно усугубило их и без того дерьмовое настроение.
В каждом заведении имеются люди типа этой троицы, которые ходят туда регулярно, как на работу. Посетители, зная их вздорный характер, предпочитают с ними не связываться – себе дороже. Даже обслуживающий персонал предпочитает не замечать их мелкого хулиганства.
- … конкретный навоз подсунул, - продолжал возмущаться Сява, стараясь заглотнуть дыма как можно больше.
Лысый досадливо покосился на него:
- Харэ душу травить, и без тебя тошно.
- Вот и повеселились, - съязвил Сява, передавая папиросу.
Макс, не глядя, принял у него. Хотел было в очередной раз затянуться, но неожиданно швырнул ее прямо на пол, густо размазал подошвой:
- Удавлю паскуду!
- А я о чем толкую, - обрадовался кровожадный Сява.
И лишь Лысый не одобрил поступок своего вожака.
- Ну зачем так-то?
- Заткнись! – оборвал его Макс. – Тебе вся туфта в кайф.
Сява тотчас захихикал и как дурачок начал кривляться, будто ему стало очень весело:
- Макс, помнишь, как он в прошлый раз?..
А что в прошлый раз? – взвился Лысый. – Что?
Назревал привычный разговор на повышенных тонах. Но Макс обвел их глазами, и они замолчали, деланно уставясь опять на странную парочку.
- Что-то раньше я их здесь не видел, – сказал Макс, с непонятной улыбкой глядя на танцующих.
- Залетный молодняк веселится, - сказал Лысый, причисляя свой  возраст едва ли не к пенсионному. – А телка ничего. Ишь ты, как жопой вертит.
Они с повышенным вниманием уставились на Анину попку. А вот скромный вид Костика в светлой рубашке, заправленной в коротковатые для его роста брюки, выдавил на их лицах лишь насмешливо-злобные ухмылки. Они его как-то сразу невзлюбили.
Обрадованный предоставившейся возможностью хоть на ком-то сорвать злобу, агрессивный Сява внес предложение:
- Может, дать этому очкарику по соплям!
Но Макс его затею не поддержал:
- Он тебе мешает?
- А чего он сюда приперся? – с вызовом спросил Сява. – Есть другие дискотеки, пусть туда и ходит.
Лысый молчал, прислушиваясь к их трепу. Ему не верилось, что хитрый Макс не придумал какую-нибудь подлянку. Мастер он был на это дело. Кажется, впереди предстояло не слабое времяпрепровождение. И он в своих ожиданиях не обманулся.
У Макса нервно повело губу, на мгновенье, оголив хищный оскал, что означало крайнюю степень недовольства:
- Двигаем, - приказал он и, не сводя глаз с  Ани, вразвалочку пошел к ней.
– Привет!
- Привет!
Аня перестала танцевать, удивленно разглядывая незнакомого парня. Он улыбался, но глаза его при этом оставались холодными.
- Меня зовут Макс.
- Аня.
Он пожал ее теплую ладошку.
- А это Костик, - представила Аня своего парня.
Макс поглядел на него мельком, как на пустое место, даже руки не подал.
- Пренебрегаем компанией? – спросил он, обращаясь к Ане.
- Как это? – не поняла девушка и на всякий случай улыбнулась.
- Вы здесь, народ там, - кивнул Макс.
- А, это. Нам места не хватило.
- Места, – поразился Макс, - для такой красавицы?
Он откровенно оценивающими глазами оглядел ее хрупкую фигуру. Его взгляд, неприлично долго задержавшийся на крепеньких грудках, упруго выделявшихся под тесной маечкой, основательно смутил Аню. На ее щеках проступил предательский румянец. Она готова была провалиться сквозь землю.
- Сейчас мы это дело поправим, - пообещал Макс и за руку потащил ее в круг.
Плотная стена из людских спин, минуту назад казавшаяся непроходимой, на удивление легко расступилась.
Аня беспомощно оглянулась на Костика. Тот шагнул было следом, но стена перед ним опять сомкнулась. Костик растерянно, как слепой щенок, стал соваться то в одно, то в другое место.
- Куда прешь? – оглянулась на него размалеванная в прах девица. – Не видишь люди колбасятся?
Костик натянуто улыбнулся:
- Там это… моя девушка.
Девица смерила его уничижительным взглядом и еще энергичнее затрясла перед его лицом мясистым задом.
Костик поднялся на носки, вытягивая тонкую шею, старался разглядеть поверх голов танцующих, что там происходит внутри. Он не видел, как Лысый, под шумок протолкнувшись к диск-жокею, о чем-то с ним договаривался.
Внезапно музыка стихла. Все замерли в нелепых позах.
- У-а-у! – завыла толпа на разные голоса.
- Внимание, народ! А теперь по многочисленным просьбам трудящихся – медленный танец, - объявил диск-жокей. – Кавалеры приглашают барышень, – и заорал во все горло: - Да-а?
- Да-а-а! – дружным ревом отозвалась толпа.
Макс притянул к себе Аню, облапив ее со спины. Интимный танец превратился для нее в пытку. Он прижимал все сильнее и сильнее. Она почувствовала, как что-то твердое уперлось в ее бедро. А когда догадалась, словно электрический разряд прожег ее насквозь.
- Пусти! – дернулась она.
- Да ладно тебе, - вконец обнаглел Макс и, уже не церемонясь, залез ей под маечку. Откровенно издеваясь, прикрыл глаза:
- Я тащусь!
От его холодных и мерзких пальцев у себя за пазухой в голову Ани плеснуло жаром. Изловчившись, она отвесила ему звонкую пощечину:
- Подонок! Наглец!


- Аня! Ну, Аня же! – не поспевал за ней Костик.
Город спал. На безлюдной улице звуки шагов слышались далеко, гулким эхом отдавались в лабиринтах панельных домов. Неисправные фонари мрачно чернели в череде горевших, словно у человека во рту не доставало нескольких зубов.
Костик тронул ее плечо:
- Аня!
- Отстань! – движением плеча она скинула его руку.
Довольно долго шли молча. Торопливо стучали каблучки. Костик искоса глядел на нее сбоку. У перехода, где мигал желтый глаз светофора, остановившись, схватил ее за руку и развернул к себе:
- Скажи, Аня, я в чем виноват?
В её широко распахнутых глазах стояли слёзы:
- Что вам всем от меня надо?
- Ничего, - сказал Костик. – Успокойся, все позади. Я тебя в обиду не дам.
- Правда?
- Правда.
Уголки ее губ предательски дрогнули, неожиданно из глаз брызнули слезы. Размазывая дешевую тушь по лицу, она уткнулась в его грудь.
- Извини меня, ладно? Я дура… дура… Зачем пошла с ним танцевать. Его же видно… какой он.
Неловко, сам стесняясь проявления своих чувств, Костик гладил ее по голове, словно маленького беззащитного ребенка. Он нашептывал ласковые слова, набредавшие из самого сердца. От его теплого дыхания было щекотно. Аня тихонько засмеялась. Они обнялись и, глядя в глаза друг другу, потянулись навстречу губами.
За поцелуем не услышали шума мотора иномарки. Навороченный джип «Чероки» остановился возле них. Внезапно в глаза резанул яркий свет.
- Ха, вот они голубчики! – обрадовался знакомый голос.
Из-за света, как черт из табакерки, вынырнул вертлявый Сява.
- Что, целуемся? – спросил он деловито.
Фары погасли. От машины подходили еще двое. В свете далекого уличного фонаря они узнали Лысого и Макса. Вся компания была изрядно выпивши.
- Костик, пойдем отсюда, - быстро сказала Аня.
- Куда пойдем, куда пойдем? – Сява зашел со спины, отрезая путь к отступлению.
Поигрывая ключами, подошел Макс.
- Какая неожиданная встреча, - сказал он, мрачно глядя на Аню. – Ты так быстро слиняла, что я не успел вернуть причитавшийся тебе должок…
- А долг, как известно, платежом красен, - блеснул интеллектом Лысый.
Костик нутром почувствовал нависшую над ними опасность. Блуждая тоскливыми глазами вокруг, стоял, ни жив, ни мёртв.
Громко матерясь, из джипа вылезла девушка в кожаной юбке и тяжеленных ботинках:
- Бросили меня тут одну… сволочи.
Она присела возле колеса, упруго зажурчала струйка мочи.
- Урою! – запоздало заорал Макс и сорвал злость на Лысом. – Чего лыбишься, гад. Как дам щас по фейсу.
- А я чо? Я ничо, - Лысый на всякий случай отступил от разъяренного вожака подальше.
Заметно покачиваясь, подошла девушка, поправляя на ходу задранную юбку.
- Привет, мальчики, - она сделала в воздухе жест, будто перебирая пальцами. – Что за проблемы?
Костя узнал в ней Настёну Графскую, которая училась с ним в одной школе и даже в параллельном классе. Дочь известного в городе начальника была на редкость стервозной особой.
- Что, от тачки подальше нельзя было отойти? – грозно спросил Макс.
- Может мне еще и туалет в два часа ночи пойти поискать? – огрызнулась Графиня. – Ничего с твоей тачкой не случится.
Аня под шумок хотела увести Костика, но бывший начеку Сява заорал:
- Стоять!
Макс переключился на Аню:
- Короче, соска…  сейчас ты  исполнишь  одно  моё маленькое желание, и вы можете катиться на все четыре стороны, – он демонстративно потрогал свою промежность.
- Ты… ты… ты знаешь кто? – возмущенным срывающим голосом крикнула Аня.
- Кто?
- Мразь!
В наступившей гнетущей тишине громко икнула пьяная Графиня.
Губа Макса поползла вверх, обнажая волчий оскал. Он вдруг цепко ухватил Аню одной рукой за волосы и, притягивая к своей ширинке, другой начал торопливо ее расстегивать.
- Отработаешь, и все дела.
Костик насмерть перепуганный, не мигая и не дыша, глядел на вырывавшуюся Аню. Желтый подмигивающий глаз светофора придавал происходившему мифическую нереальность.
- Не смей ее трогать! – завизжал он и сам испугался своего противного голоса.
От неожиданности Макс упустил момент, и вырвавшаяся Аня сумела таки укусить его за палец.
- Тварь!
Макс одним ударом опрокинул девушку навзничь. Размахивая рукой от причиненной боли, дико заорал, надвигаясь на Костика неумолимо, как асфальтовый каток.
- А может, ты за неё отработаешь?
Костик в ужасе закрыл глаза. Предательский удар между ног поставил его на колени. Невыносимая боль взорвалась изнутри.
- Ну, так что?
Макс придавил его ногой.
Костик скулил по-щенячьи, сожалея о содеянном.
- Ну!
Макс пнул его в согбенную спину.
- Пусть он у меня полижет, - подала голос пьяная Графиня. – Обувь…
Затея всем понравилась. Подручные Макса подволокли Костика к ее ногам. Кто-то наступил на его очки, хрустнуло стекло. Графиня царственно выставила ногу вперёд.
Лысый не мог скрыть распиравшей его радости:
- Ну, чего ты, давай, давай! Если сама графиня просит, отказывать  западло.
Макс напомнил о себе носком ботинка по его печени. Испуганно вздрогнув, Костик крепко-накрепко зажмурился и с обреченностью утопленника приник губами к пыльной обуви царственной особы.


Макс иногда был добрым. Прежде чем уехать, он похлопал Костика по плечу:
- Эх ты… ботва.


Покачиваясь на ослабевших ногах, поднялась Аня. Из уголков ее припухших губ тянулись две кровяные дорожки.
Раздельно, сквозь стиснутые зубы она процедила:
- Видеть тебя не могу.
Во рту у нее что-то хрипело и булькало.
Костик сидел прямо на асфальте, уронив голову на колени. От пережитого страха его колотил озноб, подпрыгивающие зубы вызванивали частую дробь.
Аня с ненавистью оглядела его трясущееся тело:
- Трус!
Короткое и обидное слово из уст его бывшей девушки жигануло Костика крапивным укусом. Крепким, рассчитанным ударом упало обвинение. Он с усилием оторвал от колен голову и, близоруко щуря глаза, снизу вверх поглядел на Аню. Губы его что-то беззвучно шептали.
Но не было у Ани прежних чувств к нему, от жалости не дрогнуло некогда любившее сердечко. Этот сидящий на асфальте парень ничего, кроме презрения, сейчас не вызывал.
Аня чему-то усмехнулась, тряхнула челкой, и высоко подняв голову, пошла, припадая на одну ногу. Остановилась. Видно, при падении был сломан каблук. Сняла туфли и, держа их в руках, ушла, не оглядываясь. Одинокая худенькая фигурка на пустынной улице. Девочка-свечечка, мечтавшая о большой и светлой любви.


Костик долго провожал ее глазами, пока далекие огоньки запоздалого такси не остановились возле нее. Затем неловко, словно старый и немощный человек, помогая себе руками, поднялся. Морщась от боли в паху, неуклюже сделал шаг, второй. И вдруг подступившая тошнота будто вывернула его нутро наизнанку. Он обнял спасательную стойку светофора. Скорбно горбясь, давился, дергаясь всем телом. Клейкая узорчатая вязь слюны изо рта вытянулась  до самого асфальта.
Фонари уже не горели. И только одинокий глаз светофора равнодушно мигал, периодически окрашивая ночь в желтый цвет разлуки.


Свет автомобильных фар выхватил из темноты табличку «Общежитие медицинского колледжа». Желтое такси «Волга» остановилось возле подъезда.
Беспокойный водитель, всю дорогу хохмивший и донимавший Аню сальными анекдотами, торопливо рассказывал:
- Она, значит, и говорит: «Ой, мама, я, кажется беременна». А мать ей: «Вот, дурёха! Где ж была твоя голова?»
Зная, чем закончится анекдот, поскольку рассказывает его не первый раз, таксист заранее давился смехом, значительно поглядывая на Аню:
- А она… она ей и отвечает…
Аня на грани истерики судорожно шарила рукой по двери, нащупывая ручку.
- Не помню! Кажется, под рулем! – всхлипывая от смеха, выкрикнул водитель, прежде чем Аня успела хлопнуть дверью.
Неоновая реклама через улицу пятнила ее лицо цветными бликами.
Она поднялась на порог, дернула входную дверь – заперто.


Отъезжая, таксист всё сокрушённо мотал головой, дивился, бормоча:
- Надо же… Кажется, под рулем.


Аня забарабанила в дверь кулаком. Ночную тишину колыхнуло частое эхо, как если бы на улице выбивали ковер.
Сверху злой девичий голос крикнул:
- Дадите вы, наконец, спать или нет?
Дребезжа плохо закрепленным стеклом, оконная створка захлопнулась.
Стоять на цементном пороге босиком было холодно. Аня надела туфли и с такой силой саданула в дверь уцелевшим каблуком, что он, не выдержав, отломился. Сегодня, кажется, был не ее день. Бессильная злость выжала в уголках ее голубых глаз слезы:
- Блин!
Но тут у подъезда загорелся свет. По ту сторону скрипнула внутренняя дверь и изнутри к застекленному окошку, заменявшему глазок, приникла заспанная физиономия вахтерши Юлии Ивановны.
- Свои, - сказала Аня, с ненавистью глядя на нее.
Вахтерша, недовольная тем, что ее разбудили среди ночи, не менее враждебно пробурчала:
- Свои давно все спят.
Она долго возилась с тугим засовом. Аня помогала, налегая со своей стороны худеньким плечиком.
- Все что ли? Или мне здесь ночевать оставаться?
- Ишь ты, цацка какая, - сипло отзывалась из-за двери Юлия Ивановна. – Придется, и на улице ночуешь. Ничего с тобой не случится. Чай не зима.
- Да? А если я заболею, кто отвечать будет? – огрызалась Аня.
- Ты помолчать можешь? – потеряла терпение Юлия Ивановна и так надавила на засов, что он с жалобным визгом выскочил из скобы.
Аня шмыгнула в приоткрытую дверь, но толстая некрасивая вахтерша загородила собой дорогу:
- Стой, Ивановская!
От нее разило не выветрившимся запахом алкоголя.
- Стою, - Аня демонстративно тяжело вздохнула и закатила глаза.
- Ты глаза-то не закатывай, - Вахтерша уставилась на нее долгим не моргающим взглядом и со зловещей сдержанностью спросила: – Ты во сколько должна была вернуться?
- Ну в двенадцать, - помедлив, ответила Аня.
- А вернулась? – в голосе Юлии Ивановны слышались торжествующие нотки.
- Ну в три.
- Задницу подотри, - грубо съязвила вахтерша. – Вовремя надо приходить. Тогда, глядишь, и морду бы не разбили, - разглядела она испачканный кровью подбородок. – Давай, плати штраф.
- Сколько? - упавшим голосом спросила Аня, пытаясь слюною оттереть бурые пятна.
- Полтинник.
- Пятьдесят рублей? Но… но у меня нет сейчас таких денег. Я… я еще не ездила к родителям.
- Ладно, - неожиданно сжалилась вахтерша. – Со стипендии отдашь.
- Отдам… Ну, конечно, отдам, – облегченно вздохнула Аня, обрадованная отсрочке.
- Смотри у меня, - пригрозила Юлия Ивановна. – Иначе из общаги ни ногой. Так-то.
Аня, вдруг сразу уставшая от пережитого напряжения, сникла, словно из нее вынули скелет.
- Мне уже все равно.
- Ну, это твои дала – все равно, не все равно. А про полтинничек не забудь, - и отключив у подъезда свет, пошла спать, почесывая через платье обвислый живот.


Аня вошла в свою комнату, осторожно прикрыв за собой дверь. Девчонки беззаботно дрыхли. Не раздеваясь, как была в пыльных джинсах и туфлях, легла поверх одеяла. Уткнувшись лицом в подушку, дала волю слезам. Плакала так горько, как не плакала с самого детства.
Ее приглушенное всхлипывание разбудило Софку. Подруга приподняла голову, прислушалась:
- Ива, ты чего?
Аня не отозвалась, только громче всхлипнула.
- Ива!
Софка сползла с кровати и, как привидение в белой ночной рубашке подошла.
- Ты чего, а? Дома что-нибудь случилось?
В мутном свете неона сочившего в окно, она разглядела, как Аня отрицательно мотнула головой.
- С Костиком поругалась, - догадалась Софка.
Бурные рыдания прорвались наружу.
- Да забей ты на него, - проявляя девичью солидарность, успокоила подруга. – Было бы из-за кого.
Аня повернула к ней мокрое лицо:
- Он… он… он трусом оказался, - и заплакала еще горше.
- Ха! А ты что от него ожидала? По нему же видно, что он маменькин сыночек. Шагу не сделает, чтобы не проявить свою дурацкую интел… интелли… ин-телли-гент-ность. Здравствуйте, извините, пожалуйста, - косноязычна, передразнила она. – Типичный хлюпик, - подытожила Софка. - Плюнуть и растереть! – Сама мечтавшая удачно выйти замуж и родить троих детей, пообещала: - Я тебя, знаешь, с каким парнем познакомлю, закачаешься.
Неизвестно, что больше подействовало на Аню. То ли ярое обличение подругой некогда любимого парня, то ли ее бесхитростное желание помочь, но она перестала плакать, только иногда, глубоко всхлипывая, вздрагивала всем телом.
По-детски ладошками вытирая слезы, попросила:
- У тебя курить есть?
- Ты что, мать? – обалдевшая Софка вытаращила на нее глаза. – Из-за этого прыща свое здоровье портить?
- Но ты ж… портишь.
- Ха! Сравнила хрен с пальцем. У нас с тобой разная весовая категория.
Полненькая, вся из себя какая-то набивная Софка курила специально, чтобы похудеть.
- У меня видишь, какие окорока, - она шлепнула себя по бедрам. – Во!
Хлопок получился звучным. Заворочалась на своей кровати Галка. Сиплым спросонок голосом возмутилась:
- Девки, кончайте треп.
- Увянь, - огрызнулась Софка.
С головой накрываясь одеялом, Галка съязвила:
- Опять душевные страдания.
- А если и так.
- Было бы по ком… дуры!
- От дуры слышу!
- Девочки, - жалобно попросила Аня, - ну не надо.
- А чего она, - мотнула в ее сторону головой Софка, - вечно умничает. Да еще и обзывается по-всякому.
- Ну, пожалуйста, Соф.
- Ладно, пусть спит, - великодушно разрешила Софка. – Матрос ребенка не обидит.
- Давай покурим, - напомнила Аня.
- Давай. – На этот раз Софка была менее категорична. – Траванись!
Галка молча лежала под одеялом, но заснуть уже не получалось.
- Вот так всегда!
Она сбросила одеяло. На ходу, накидывая халат, шаркая тапками, ушла в туалет. Когда вернулась, девчонки сидели на подоконнике, передавая сигарету друг другу.
- Дай затянуться.
Она, как ни в чем не бывало, взяла у Ани сигарету, глубоко затянулась, изящно отставив мизинчик. Округло раззявив рот, выпустила дымное колечко.
Софка и Аня на фоне светлеющего неба были похожи на двух воробышек: один воинственно взъерошен, другой поникший, словно озябший.
Проследив, как медленно тают колечки в воздухе, Галка усмехнулась:
- Так и надо вам…  дурам!
Девчонки взвизгнули и навалились на нее, лупя кулачками по спине.
- Опять?!


В предрассветных сумерках пустынный парк выглядел пугающе угрюмым. Мертвые аттракционы, похожие на огромных неведомых чудовищ, словно стерегли припозднившегося одинокого прохожего. Высоко над деревьями с жутким стоном качались на ветру люльки «Чертова колеса».
Вселяя страх, на расстоянии человеческого роста от земли медленно перемещалось светлое пятно. В размытых очертаниях призрачного существа с трудом угадывался Костик. Порванная на нем рубаха болталась поверх брюк.
Он бесцельно брел по аллее, часто оступаясь в невидимые во тьме ямки. Ночная птица, неожиданно сорвавшись с дерева, дико ухнула, улетая. Ее огромные крылья едва не задели его лица. Костик даже не отшатнулся, только сильнее вжал голову в плечи.
Незаметно для себя он вышел на Набережную. От воды потянуло знобкой прохладой. Костик машинально запахнул порванную рубаху и, ежась от холода, пошел берегом. Его била крупная дрожь. У перекидного моста через реку на минуту стал, задумавшись, потом решительно шагнул вперед. Металл гулко отозвался на его шаги. Выйдя на середину, Костик снова остановился. Еще никогда он не чувствовал себя таким одиноким. Чернеющая внизу вода притягивала его немигающий взгляд. Униженный, раздавленный недавним позором, стоял долго. И вдруг с торопливой решимостью, не отрывая глаз от воды, взобрался на перила. Крепко-накрепко зажмурившись, с обреченностью камикадзе оттолкнулся и беззвучно полетел с десятиметровой высоты вниз.


На окраине города в спальном районе, где ютились старые панельные дома с разрушенными от дождей и времени бетонными козырьками над подъездами, в страхе вскрикнув, проснулась женщина. В ее некрасивом припухлом со сна лице не было ни кровиночки, белое лицо напуганного человека. Она села на кровати, глазами с расширенными зрачками напряженно огляделась. Рядом спал муж.
За окном теплился рассвет. Утренняя зорька, окрашенная в насыщенные розовые тона, похожая на кровавую, сорвала с места. В ее торопливых движениях, какими она надевала свой дешевый ситцевый халатик, сквозила тревога. Растрепанная, с развевающимися полами, женщина выскочила из спальни, пересекла тесный коридорчик. У двери в другую комнату задержалась, прислонилась ухом, прислушиваясь. Почти уверенная в том, что в комнате никого нет, резко распахнула дверь. Ее слегка безумный взгляд из всех вещей стремительно вырвал кровать. Выпукло, словно в фокусе, она увидела аккуратно заправленную постель с лежащей на ней гитарой. У нее подломились ноги, и она медленно по стене сползла на пол. Сидела на корточках, схватившись одной рукой за сердце, другую бессильно свесив между оголенных острых колен. По лицу текли слезы.
Со стен, увешанных цветными постерами, на нее глядели супергерои с мощными торсами: Ван Дамм, Шварценеггер, Сталлоне, Сигал, Динамит, Чак Норрис…
Под их пристальными взглядами ей стало не по себе. Женщина хотела было встать и уйти, но тут ее плеча коснулась чья-то ладонь. От неожиданности она вскрикнула и так резко вскинула вверх голову, что в шейном позвонке что-то явственно хрустнуло.
- Лиза, что с тобой? Опять сердце?
Над ней стоял муж – тощий, в семейных трусах до колен и в болтавшейся свободно майке. Тщедушный Костик с тонкой шеей был очень похож на своего отца.
- Лизонька, - повторил он и присел рядом, заглядывая в ее бледное лицо. – Может, тебе нитроглицерин принести?
Она отрицательно качнула головой, сказала совсем невпопад:
- Костик…
- Что… Костик?
- Рассветает… а его все нет… и нет.
Муж пожал плечами:
- Дискотека… Наверное, и девочка есть… Все, как у всех.
- Но он никогда не задерживался так долго, - стеная, воскликнула она.
- Все когда-то происходит в первый раз. Парню уже давно семнадцать…
- Ты ничего не понимаешь, - перебила она. – Я видела ужасный сон… Будто он… будто его…
Но муж не дал договорить,  ладошкой прикрыл её губы.
-  Это всего лишь сон.
- Дай-то  Бог, - сказала женщина.
Муж  помог ей подняться, мягко, но настойчиво увлек на кухню, такую крошечную, что и повернуться было негде. Заботливо усадив на табурет, он протянул жене таблетку нитроглицерина. Из-под крана налил пахнувшей хлоркой степлившейся воды.
- Лиза, - подал кружку, - запей.


Под обрывистым берегом, в том месте, где густо нависала ракита, спали бомжи. В бесформенной куче отжившего своё вещей трудно было определить их количество – двое, трое ли. Рядом дымился догоравший костер. В почерневших углях кое-где еще сохранялся жар, время от времени вспыхивавший дьявольскими красными глазами.
Тощая бродячая собака со свалявшейся шерстью рылась в остатках вчерашнего ужина. То ли от холода, то ли от страха вздрагивая всем телом, она шуршала мятой газетой.
Из-под лохмотьев появилась грязная рука, пошарила вокруг. Вслед за ней показалась бородатая нечёсаная голова.
Поджав хвост, собака испуганно скакнула в сторону.
Бородатый, слезливо помигивая, огляделся. Заметив возле себя несколько пивных бутылок, весь затрясся от желания. Взял одну, поболтал и, не услышав характерного плеска, поглядел на свет, с выхрипом выдохнул и, отбросив порожнюю поллитровку, стал лихорадочно проверять остальные бутылки. По мере их убывания его обветренное прокаленное солнцем лицо искажала мучительная гримаса разочарования. Как ненормальный, ползая на коленях, он хватал то одну, то другую бутылку. Наконец удача ему улыбнулась, и он торопливо воткнул в рот горлышко. Пил неряшливо и с такой жадностью, будто боялся, что кто-то ее отнимет; проливая, мочил бороду вонючим зельем. Сглотнув остатки, подождал, когда последняя капля упадет ему в рот, и лишь тогда с сожалением выкинул бутылку. Громко отрыгивая, в блаженстве прикрыл слезящиеся глаза, прислушиваясь к себе. Но пиво подействовало на него не так, как  хотелось. Похмельный синдром не отпускал, а вот помочиться ему захотелось. На ходу расстегивая ширинку, он пошел к воде. Гулкую утреннюю тишину нарушило журчание ручейка. Справив малую нужду Бородатый под пластавшимся над рекой туманом, вдруг увидел что-то непонятное плывущее по воде. Он заволновался. Пока спали остальные, это можно было выловить и, смотавшись в город, продать. Бородатый заметался по берегу в одну сторону, в другую, не зная, что предпринять. Нашел сухую палку, попробовал достать – не получилось. Тогда он, как был  - в брюках, вошел в воду. Изловчившись, всей пятерней вцепился в надутую пузырем тряпку, поволок ее к берегу. На мели обернулся, почувствовав тяжёлое. То, что он увидел, вселило в него ужас.
- Макинтош! Скрипач!
Разбрызгивая воду, он побежал прочь, упал, на четвереньках выбрался на берег.
- Там это… - голос его осекался. – Там утопленник…
Лохмотья под ракитой зашевелились, на него с недоумением уставились два опухших лица.
- Утопленник, говорю, там… Я думал, вещь нужная… можно ее продать… А это утопленник… Я его почти вытащил… Думал вещь… А это утопленник… - твердил он перепуганно.
- Мать твою! – наконец сообразил Макинтош и поковылял к воде, припадая на хромую ногу. – Точно утопленник! – сказал он обрадованно. – Ну и дела!
Втроем, мешая друг другу, они вытащили его на берег. В их бестолковых и лишних движениях заметна была какая-то радостная суета. В жизни бомжей - серой, обыденной, с постоянными страхами за себя - вдруг появилось хоть какое-то разнообразие, пусть даже и такое. Им-то что.
- Пацан совсем, - сказал Макинтош, вглядываясь в лицо утопленника. – И чего им всем не живется?!
- Думаешь, самоубивец? – засомневался Бородатый. – Может, все-таки драка в парке была?
- Здесь и думать нечего, - отверг его предположение Макинтош. – Неразделённая любовь. Вон он, мост любви-то… Помнишь, в прошлом годе один тоже вот так сиганул с моста? Ему повезло, что мы оказались в нужное время в нужном месте…
- Любовь – это диагноз, - философски заметил Скрипач.
Вдруг Бородатый, подчиняясь какому-то внутреннему порыву, упал перед парнем на колени и начал, как умел, делать ему искусственное дыхание. Накрывая его посиневшие губы своими, потрескавшимися, со следами белой заеди по углам, он стал изо всех сил вдувать в его рот зловонный запах пива и перебродившей пищи, размахивать его руками крест-накрест, хлопать по щекам…
- Какая любовь, - орал он скалясь. – Из-за бабы жизни себя лишать?  Мудила! Тебя, идиота, что, для этого рожали? Ты, сволочь, в земле будешь червей кормить, а она в это время другому давать. Нет, на этом свете… понимаешь, нет ничего, из-за чего можно себя убить. Живем один раз, падла! Второй раз не родишься. Если только в судный день не воскреснешь. Но это еще не факт. Таких мымриков, как ты, даже там… даже там не привечают.
Он с ожесточением мял податливое тело. И случилось чудо. Изо рта парня бугристым валом поползла зеленоватая вода, он закашлялся, его начало рвать. Ресницы его дрогнули, и он медленно открыл глаза.
Тяжело дышавший Бородатый кулаком смахнул выступившую от усердия соплю.
- С возвращением… мудила!
Очнувшегося парня начала бить крупная дрожь.
- Ему бы сейчас водочки, - пожалел его Скрипач.
Макинтош исподлобья огляделся и, отвернувшись, стал копаться в своих лохмотьях. Когда опять повернулся, в руках он держал одеколон. Двое, не мигая, уставились на флакон.
Макинтош стряхнул в прыгающие губы парня несколько капель. Тот поперхнулся, выпучив глаза, замотал головой.
- Вот это и есть настоящая жизнь, - поучительно сказал Макинтош и, задрав на нём мокрую рубаху, стал натирать одеколоном озябшее тело.
При этом все трое, глядя на процедуру, глотали слюну.
Через несколько минут лицо парня покрылось румянцем. Он прикрыл потяжелевшие веки и мерно засопел.


Над рекой плыли чарующие звуки скрипки.
Костик открыл глаза. Над ним нависал зеленый полог ракиты, пронизанный солнечным светом. Костик лежал голый, заботливо укутанный в вонючие лохмотья. Брезгливо морщась, он воровато повел вокруг близорукими глазами, пытаясь вспомнить, где находится.
На ветвях вокруг догоравшего костра сушилась его одежда. Трое бомжей сидели на выловленном в реке бревне: двое курили, глядя на него, третий, прикрыв глаза, играл на скрипке.
- Где я? – негромко спросил Костик.
- Там, где тебя ждут, - ответил Макинтош и, прихрамывая, подошел. – Ты, парень, на будущее имей в виду, что мы здесь спасателями не работаем.
Краска стыда залила лицо Костика.


 Ранним утром дом привычно наполнялся различными звуками, которые легко проникали сквозь тонкие стены квартир. Где-то хрипло проурчал неисправный  сливной бачок, а потом ещё долго продолжал кашлять и сопеть, как старый больной человек. У соседей справа  прозвенел будильник и тут же смолк. Какое-то время спустя, послышалось хлопанье дверей, приглушённые разговоры, шарканье ног на лестничной площадке, и опять стук двери, но теперь наружной. 
В крохотной прихожей отец Костика собирался на работу. Не расшнуровывая, надел   разношенные ботинки, выправил подвернувшиеся задники указательным пальцем, как обычно делают дети, накинул линялый пиджак  с заметно короткими для его роста рукавами.  Взглянув на жену, которая с потерянным  видом стояла напротив, наблюдая за  сборами,  болезненно поморщился:   
- Лизонька, дорогая, не переживай… Всё обойдётся…  Доверься  мне…
Жена качнулась ему навстречу. Он приобнял,  поцеловал её в  лоб.
- Всё обойдётся, - повторил он как заклинание и, мягко отслонив жену,  вышел, ободряюще кивнув напоследок.
Оставшись одна в пустой квартире, женщина  беспомощно  обвела глубоко запавшими  от  бессонной ночи глазами прихожую. Что-то надумав,  быстро подошла к тумбочке с телефоном.  Ссутулившись, села на низкий табурет.  Несколько раз  она протягивала руку, собираясь  куда-то позвонить, но так и не решилась.
Телефон зазвонил сам. Женщина торопливо  схватила трубку и, чувствуя, как сердце проваливается в холодную пустоту,   громко ответила:
- Я вас слушаю! Ради Бога, не молчите!
Когда  звонок раздался  вторично, женщина догадалась, что звонят в дверь. Выронив трубку, которая с грохотом упала на пол, путаясь в проводах, отчего на пол свалился уже весь телефон, она метнулась к двери. На площадке, безвольно опустив  руки, стоял Костик. Вид у него был такой, что мать торопливо зажала рот ладонями, подавив готовый вырваться  крик.
На бледном, осунувшемся лице Костика  пугающе синели круги под глазами, ранее за очками не столь заметные. По щеке тянулся розовый след  царапины. Из разорванного  ворота  мятой рубахи  выпирали  костлявые   ключицы, неухоженные  брюки висели, будто на пугале, став отчего-то ещё короче. И пахло  от  Костика  так, словно он  ночь провёл на помойке.   
 Безучастно глядя перед собой, Костик  прошёл мимо  посторонившейся матери в свою комнату. Не решаясь с ним заговорить, она в гробовой тишине двинулась следом, жалко прижимая руки к груди. Вздрогнула всем телом, когда  за сыном с громким стуком закрылась  дверь.  Постояв в нерешительности, мать  несмело приблизилась к двери,  приложила ухо. Измученная неизвестностью, с замиранием сердца стала прислушиваться к каждому шороху, доносившемуся изнутри. 


Костик обессиленно привалился спиной  к двери, прикрыл глаза и неожиданно  беззвучно заплакал, некрасиво кривя лицо. Постоял так,  кусая губы до крови, вытер слёзы  и с ненавистью оглядел своё жильё, которое теперь показалось ему неуютным и  зазорным.  Непонятно, чем ему не угодила   любимая гитара, но он вдруг  подскочил к ней, схватил  за гриф и со всего маху  грохнул о пол. Музыкальный инструмент легко развалился на фанерные составляющие, жалобно прозвенев в последний раз оборванными струнами.
Резко распахнув дверь, перепуганная мать  ворвалась в комнату.
Костик яростно срывал со стены плакаты с изображениями  своих  мускулистых кумиров.
- Смешно вам?! –   бормотал  он  исступленно. – Жлобы!  Ненавижу!
Он набрал полные горсти мятых портретов, швырнул  их на пол и принялся  злорадно топтать:
- Вот вам! Вот!
- Сыночек, - беспомощно спросила мать, - что случилось?
Костик на мгновение обратил на неё своё безумное лицо.
 - Ничего не случилось! Всё нормально!
Мать вымученно улыбнулась:
- И ты считаешь это…  нормальным?
- Оставь меня в покое! – заорал Костик, снова обернувшись к ней. – Все оставьте меня в покое!
У матери ноги вдруг сделались ватными,  покачиваясь, подошла к кровати, села, хватаясь за сердце.  Болезненно морщась, тоскливо произнесла:
 - Что ж ты со мной делаешь?
-  Это вы делаете! – зазвеневшим от напряжения голосом выкрикнул Костик. – Кто вас просил меня рожать? Кто? Что б рожать ребёнка, надо иметь деньги!  Понятно?
- Но мы не бедные, - растерянно забормотала мать, оправдываясь. – Мы просто не богатые.
- Это мы-то не богатые? –  возмущённо затряс головой Костик. - Да мы просто нищие! Только  назвать себя нищими вам с отцом  не позволяет гордость!
- Зачем ты так, -  тихо произнесла мать. – Ведь мы желаем тебе добра… Мы только и живём ради тебя…
- А почему ж тогда в своё время не бросили  работу? – въедливо поинтересовался   Костик. -  Не занялись, как все, бизнесом?
- Нам работа наша нравится…
- Вот только не надо отговариваться работой! – усмехнулся понимающе Костик и выпалил  матери прямо в её бледное  подавленное  лицо:  -  Просто вы с отцом - самые обыкновенные неудачники!
- Спасибо… сыночек… - мать мучительно сжала виски ладонями, -  просветил.
- Что, скажешь не так?
 Мать молча смотрела  на него  бессильным  взглядом.
- У всех есть всё! – продолжал обвинять Костик своих родителей во всех смертных грехах. - А у меня даже телефона нормального нет. А который был, и тот туфтовый!  Сейчас таких ни у кого нет. Отстой полный.
- У нас с отцом вообще  никаких нет, - заикнулась мать.
Костику, видно, и в голову не приходило, что родители тоже вправе были иметь   личные сотовые телефоы.. Он на мгновение остолбенел:
- Вам-то он зачем?!
Мать не нашлась, что ответить, и пожала худенькими плечами:
- Мало ли…
- Вот! - торжествующе воскликнул Костик. - Сами не знаете, как жить, а меня ещё учите жизни! «Учись, учись» - скосоротившись, передразнил он кого-то, видно, родителей. - «Учение свет, а неученье тьма». Как будто сами не знаете, что  для этого  деньги нужны. Потому что в наше время без них никуда! – он вопросительно уставился на мать: - А они у вас есть?
- Видишь ли… - осторожно начала мать, -   некоторую сумму для поступления в институт мы уже набрали…
Костик снисходительно ухмыльнулся:
- И какую, если не секрет?
- Более двухсот  тысяч…
- Долларов?
- Рублей… - виновато улыбнулась мать.
- Обсмеяться можно! – нервно хохотнул Костик. – Вот если бы ты сказала, что вы набрали хотя бы миллион, то это куда бы ни шло! – и отозвался презрительно: - А то двести  тыщь!
- Между прочим, это тоже деньги, - в отчаянии возразила  мать. -  Чтоб их скопить, мы с твоим отцом  много и тяжело работаем…
- Вижу, как вы работаете, -  пренебрежительно скривился Костик и  выразительно огляделся, давая понять, что, как живут они, сейчас никто уже не живёт. – Прямо обработались!..
Мать заторможенно повела вокруг  взглядом, будто впервые всё это видела: и ветхую мебель, доживающую свой долгий век, и выцветшие обои, которые давно требовали  замены, и линялые занавески на окнах, которые тоже не мешало бы обновить. И  даже жёлтое пятно на потолке, оставшееся после устроенного соседями потопа,   до ремонта которого всё никак не доходили руки.
  Костик тем моментом специально потоптался на рассохшихся половицах. Раздался   протяжный  противный  звук, будто скрипела ржавая  калитка в  заброшенной деревне.
- Не квартира, - сказал он неприязненно, -  а какая-то  халупа!
 У матери задрожали губы, и она горестно не произнесла даже -  простонала:
- Не всем же всё легко даётся…
 Она закрыла лицо руками и  заплакала, вздрагивая.
  Костик покосился на мать, худенькую, растрёпанную в этом её  ситцевом  дешёвеньком халате и ощутил вдруг внезапный прилив нежности к ней.  Боль, стыд, жалость, любовь - всё  перемешалось в его непутёвой голове. Костик  в отчаянии упал перед матерью на колени и, обняв её  талию, уткнулся лицом в подол.
- Мам, ты прости меня! – всхлипывая, забормотал он торопливо. - Мам, прости! Что-то нашло на меня на кретина! Прости!
Его сотрясал крупный озноб.
Мать с готовностью отслонила руки от своего лица и стала гладить  его по свалянным русым волосам.
- Ничего, сыночек, бывает, - успокоила она. -   Всё пройдёт. Видно, уж жизнь у нас  такая… невесёлая.
Не слушая, Костик без конца повторял, с силой вжимаясь в материнские колени, как бывало в детстве:
- Что ж я натворил, мама? Что ж я натворил? Я больше никогда не буду тебя обижать! Я  же не такой, ты сама  знаешь! – он резко приподнял голову, взглянул в её припухшие от слёз глаза и с беспокойством спросил: - Правда, я не такой?
У матери заметно посветлело лицо, сказала  с любовью:
- Конечно, нет.  Уж кто-кто,  а я-то  тебя знаю как облупленного.
- Мамочка! – воскликнул Костик и с жаром принялся целовать её руки. – Ты такая хорошая! Ты такая добрая! Ты…  как солнышко!
Слышать такое матери было приятно. 
- Я всю ночь переживала за тебя, - грустно рассказывала она, ласково глядя на своё чадо. - Ты первый раз не ночевал дома. Что я могла подумать? А ты мог бы догадаться и сам позвонить…
Растерявшийся Костик отвёл глаза в сторону – ну никак не мог он сейчас признаться, что потерял свой телефон. А уж сказать о том, что телефон уронил в воду, когда  топился,  вообще немыслимо.
- У меня это…  - начал он с трудом  подбирать слова, - сотовый что-то заглючил. Да-да… - обрадовался он найденному выходу, - сотовый заглючил.  Я его в ремонт сдал. Обещали, как бы через неделю отремонтировать.
Мать сделала вид, что поверила, а может, и вправду поверила и сказала:
- Ну раз обещали, отремонтируют.
Костик прижался  щекой к её тёплым ладоням. Мелкий озноб его уже не сотрясал. На душе было покойно и легко.
- Скажи, сынок, - понизив голос, осторожно завела  мать разговор на тему, давно её волновавшую, - а вот царапина на лице… порванная рубашка…    очки…  Это что?
- Это из-за девочки одной, - чуть помолчав, ответил Костик, почти сказав правду. – Ну, сама понимаешь, драка, то, сё…
  Слегка отслонив от себя  его лицо, мать посмотрела на сына долгим, как Костику показалось, каким-то другим взглядом. Потом  со  вздохом сказала:
 –А ты, оказывается, у меня уже мужчина.
В ответ Костик что-то невнятно пробормотал.
 - Там в тумбочке твои  старые очки, - сочувственно сказала мать. – Пока походи   в них…   А там, глядишь, и  новые  закажем.
Костик вымученно улыбнулся:
- Мам, ты только это…  не говори папе, что я…  Ну,  что я тут вёл себя  плохо…
 Мать заговорщицки помотала  головой, а вслух сказала:
- А сейчас иди в школу. Время уже поджимает.
Костик благодарно боднул мать в колени.


Девчонки только успели задремать, как уже пора было просыпаться и собираться на занятия.
- Эй, сони, подъём! – разбудил их голос в коридоре, сопровождавшийся  громким стуком в дверь.
Софка разомкнула  тяжёлые веки, взглянула на электронный будильник.
- Ну, Валюха, - зычно заорала она, - я тебя убью! Ещё пять минут осталось!
Галка, не открывая глаз, поморщилась и сунула голову под подушку, отсекая все звуки. Аня с протяжным всхлипом вздохнула, повернулась на бок,  вновь мирно засопела. На её щеках были заметны подсохшие дорожки от слёз.
 Софка через силу стянула с себя одеяло,  полежала, и вдруг задрав свои толстые ноги, стала быстро делать движения, будто ехала на велосипеде. Потом энергично помахала руками в разные стороны. Получив  минутный заряд бодрости, она решительно вскочила с кровати,  подхватила  полотенце и убежала в ванную  приводить себя в порядок. Вернулась она гладко причёсанная и окончательно посвежевшая.
- Доброе утро, страна! – весело крикнула Софка от переизбытка  чувств. – Начинаем утреннюю гимнастику!  Впрочем, которую я уже сделала! А вот кое-кто другие забили на неё по полной… А ну, подъём, клуши сонные! – она поднесла руки ко рту, будто держала пионерский горн, и голосисто пропела: - Та-та-та! Тата-а!
- Да замолчишь ты, наконец? – сердито отозвалась Галка и, понимая, что всё равно уже не заснуть,  кинула в неё подушкой.
 Ловко  поймав подушку, Софка с таким решительным видом ею замахнулась в ответ, что Галка посчитала лучшим не связываться.
- Всё, всё, - торопливо проговорила она, выставив  перед собой  руки, -  встаю, встаю!
 Софка  с победной улыбкой вернула  подушку на место и занялась Аней.
 - Как самочувствие нашей красавицы? - осведомилась она, осторожно наклонившись над спящей подругой.
Галка усмехнулась. Софка недобро на неё покосилась, но промолчала.
- Ива, - обратилась она опять к близкой подруге, -  вставать пора. На занятия надо идти.
Аня наконец проглянула.
- Да, конечно, - едва слышно произнесла она, глядя в потолок. - Уже встаю.
- Молодец! – одобрительно заметила Софка и ушла за самодельные занавески переодеваться, односложно напевая: - Нас не догонишь!.. Нас не догонишь!..
Галка, на дух не переносившая с утра холодной воды,  достала из прикроватной тумбочки салфетки, густо пропитанные каким-то пахучим веществом. Взяв одну, она тщательно протёрла помятое лицо, освежая его после проведённого в бесконечных разговорах  рассвета. Потом, глядясь в зеркальце, принялась подводить  брови, ресницы. Округлив рот, подкрасила губы.
Появилась Софка, непонятно, с какой радости напялившая на свои сдобные телеса тесную короткую юбку, выставив напоказ бледные лодыжки с едва намечавшимися признаками целлюлита. Крутнувшись  посреди комнаты, она  поинтересовалась:
- Ну, как я вам?
- Сойдёт для сельской местности, - съязвила Галка, мельком взглянув в её сторону.
- Ой-ё-ёй, - пропела недовольным голосом Софка. – Понимала бы ты чего…
Она перевела взгляд на Аню, ожидая хоть от неё услышать слова поддержки. Но Аня даже не шелохнулась. Софка подошла и помахала ладонью у неё перед лицом. Аня не отреагировала.
- Ну ты, мать, даёшь! – поразилась Софка её умению спать с открытыми глазами.- Я просто в отпаде!
  Она стала тормошить её:
- Вставай, подруга! Кончай раскисать!
С вялым интересом наблюдая за ними, Галка сказала:
- Да оставь ты человека в покое. Не видишь, страдает.
- Увянь! – грубо оборвала её Софка. – Без тебя как-нибудь!
Вымученно улыбнувшись, Аня тихо попросила:
- Девочки, не ругайтесь, пожалуйста…
- Не будем, - заверила её Софка. – А  ты вставай.
Зная Софкин настырный характер, Аня вздохнула и  обречённо стала подниматься.


C рюкзаком за плечами Костик подходил к школе, когда увидел, как из черной иномарки выпорхнула Настёна Графская. Он так стремительно метнулся к стене, которая ограждала школьный двор, что едва не повалил мирно шагавшего на уроки первоклашку. Удержав его за шиворот и при этом на ходу успев дать подзатыльник, Костик злобно зашипел, вжимаясь в спасительную стену:
- Чего встал? Ну-ка вали отсюда! Вали, кому сказал!
С вытаращенными от изумления глазами первоклашка заторопился прочь, то и дело оглядываясь.
Вихляющей походкой прошла и Настёна, на прощание помахав отцу.
Осторожно выглядывая между просветами в узорчатой кирпичной кладке, Костик напряженно ждал, пока Настёна отойдет на приличное расстояние и можно будет незамеченным пробраться в класс.
Во дворе в ожидании начала уроков тусовались разномастные компании школьников. Старшие ребята в открытую курили, время от времени отпуская матерком. Возле них крутилась пацанва помоложе, которые во избежание скандала, когда вызов родителей в школу становится неизбежным, дымили не так наглядно. Девчонки, как всегда, трепались о нарядах, в очередной раз обсуждая предстоящий выпускной бал. Лишь очкастая Люська зубрила: заглядывала в учебник, захлопывала и, закатив близорукие глаза под лоб, неистово шептала, будто молилась. Две пухлые девчушки из младших классов, стоя друг против друга, соревновались в надувании жвачных розовых шаров, пока они не лопнули, заляпав клейкой массой  им по пол-лица. С визгом носилась мелюзга, затеяв дурацкую игру в «поймай и надери уши». Не переставая, ныли мобильные телефоны, жалуясь на своих хозяев, одержимых скачиванием рингстонов.
Неожиданно в эту разноголосицу ворвался сердитый голос завуча Эльвиры Викторовны – женщины немолодой со следами былой увядающей красоты, которую и сейчас она тщетно пыталась сохранить: красила волосы в рыжий цвет, подкрашивала губы с жесткими морщинами по углам, густо пудрила дряблую шею. Между собой школьники называли ее не иначе как Мамзель, или просто Эльвира.
- Графская, эт-то что такое?
К ней спешили Мамзель и охранник в черной униформе. Высокая старомодная прическа Эльвиры подрагивала в такт ее быстрым шагам.
- Графская!
Совсем уж раздраженный окрик заставил Настёну остановиться. Она демонстративно тяжело вздохнула и закатила глаза.
Мамзель смерила ее суровым взглядом.
- Это что такое? – повторила она, тяжело дыша.
Настёна невозмутимо, даже с интересом, оглядела свой вызывающе легкомысленный наряд: короткий облегающий топик, под которым заметно выделялись соски, красные стринги, оголенный живот с пирсингом в пупке, порванные по моде джинсы, чудом державшиеся на бедрах, и в довершение ко всему - яркая миниатюрная сумочка.
- А что здесь такого? – пожала плечами Настёна. – Подумаешь?
- Вот именно, Графская, - нравоучительно заметила Мамзель, - не мешало бы иногда думать, прежде чем идти в школу в таком, - она поморщилась, - наряде.
- А кого вообще-то колышет мой прикид? – воинственно спросила Настёна.
- Твой прикид никого не колышет. Только, к твоему сожалению, здесь не дом терпимости, а учебное заведение.
- Ага, еще скажите - храм науки.
Холодно глядя в ее лицо, Мамзель угрожающе сказала:
- Не надо ёрничать.
- А кто ёрничает? – привычно огрызнулась Настёна.
Тут, на свою беду, в разговор влез охранник – отставной военный, который все это время неодобрительно поглядывал на Настёну. Он резко сказал:
- Они сейчас такие… Они сейчас все грамотные… Им сейчас палец в рот не клади – отгрызут и не заметят. Зверьки настоящие. Жаль, что баб в армию не берут. Я бы из нее дурь там вмиг выбил. Не таких гоблинов обламывал.
Настёна презрительно усмехнулась:
- Случайно не вы Сычева обломали?
- Какого Сычева? – опешил охранник.
- Того самого… У которого ноги отрезали после издевательств в армии.
Охранник аж задохнулся от возмущения:
- Да я…я всю свою жизнь служению Родине посвятил. Я до подполковника дослужился. У меня одних благодарностей от командования восемь штук. И медали есть…
- Ты что такое говоришь? – ужаснулась Мамзель. – Как можно так бесцеремонно оговаривать уважаемого человека?! Иван Игнатьевич, как он справедливо заметил, всю свою сознательную жизнь посвятил защите нашей прекрасной Родины…
Настёна скучала, задрав голову в небо, будто считала проплывающие над ней облака.
Насупленный охранник пристально смотрел на нее, играя желваками.
- Иван Игнатьевич защищал даже таких, как ты… Лишь бы вы учились… растили детей… жили счастливо… А вы… вы… вы просто неблагодарное поколение, которому на все наплевать…
Настёна, видно что-то задумав, натянула короткую майку на живот, кое-как заправив ее в джинсы, и вдруг совершенно переменив тон, кротко спросила:
- Эльвира Викторовна, я могу идти?
Мамзель осеклась, удивленно уставившись на Настёну.
- Ступай! – махнула она рукой, немного озадаченная.
Настёна незаметно с облегчением вздохнула и направилась к своей компании. Нравоучения закончились.
Но едва Мамзель с охранником отвернулись, Настёна привела себя в прежний вид.
Из компании девчонок, которые все это время с интересом наблюдали за происходящим, кто-то крикнул:
- Их сиятельство Графиня!
Настёна на ходу поправила стесненные топиком груди, придав им объемность, и царственно подошла к девчонкам. Ее встретили ликующими воплями.


Костик немного постоял, сосредоточенно о чем-то раздумывая, потом повернулся и решительно зашагал в противоположную от школы сторону.


Аня, Софка и Галка вышли из дверей общежития в белых халатах, держа под мышками учебники.  Старинное здание из красного кирпича, в котором  размещался медицинский колледж, находилось в нескольких шагах от общежития. А вот сам  вход в него был устроен таким образом, что приходилось пройти вдоль всего здания, прежде чем  в него попасть. Одним словом, на другом конце.
- И когда они только подземный переход доделают, - привычно возмутилась Софка, озвучив общую мысль.
- Доделают, - ухмыльнулась Галка. – Когда рак на горе свистнет, а мы колледж окончим.
У парадного входа стояли несколько девчонок также в белых халатах и, не стесняясь прохожих, курили.
- Совсем оборзели первокурсники, - опять возмутилась Софка.
Она вырвала сигарету у одной из девчонок, на ходу пару раз затянулась и тут же выбросила её в урну.
- Ты чего? – опешила девчонка от подобной наглости.
- Курить - здоровью вредить, -  через плечо обронила Софка. – Первый раз слышишь?
- А сама? – неприязненно заметила девчонка.
Софка, не оборачиваясь,  молча показала  ей средний палец.


В аудитории было многолюдно, стоял шум.
- Салют, коллеги! – громко поприветствовала всех  Софка.
- Привет… Салют… Хай… - вразнобой ответили коллеги.
 Довольно полный   парень с лоснящимися тугими щеками, больше похожий на учащегося кулинарного училища, чем на студента медицинского колледжа, дурачась, склонился в поклоне:
- Моё почтение будущим светилам медицины.
- Кто бы сомневался, - сходу отреагировала Софка.
Парень хитрыми глазами-буравчиками оглядел всю троицу. Остановив  свой взгляд на Ане, которая без интереса прислушивалась к их трёпу, он  торжествующе воскликнул:
- А вот Ива сомневается в своём предназначении!
- Отва-али, - отшила его Совка. – Ей сейчас не до тебя-а.
- Да я  это уже понял, - не стал спорить толстяк. - Просто тут ей пакет какой-то передали.
Он суетливо достал из своего стола газетный свёрток:
- Во, видели?
 - Какой ещё такой пакет? – насторожилась Софка и, протянув руку, грозно потребовал: – А-ну, дай сюда.
- Не имею права, - замотал головой парень и даже прижал свёрток к своей пухлой груди. – Сказали, передать лично в руки Анне Борисовне.
- Да ладно? - не поверила Софка.
- Вот тебе и ладно, - как-то поучительно сказал парень и передал свёрток Ане. – Держи.
Все,  разом замолчав,  выжидательно  уставились на счастливую сокурсницу.
Аня чуть приподняла брови, пытаясь понять, чего от неё ждут.
- Давай, давай, разворачивай, - нетерпеливо потребовал толстяк. – Не томи.
В гробовой тишине Аня медленно развернула свёрток, тотчас вскрикнула и выронила его из рук.
На стол упала окровавленная отрезанная человеческая кисть.
 Даже славившаяся отчаянным характером  Софка, внимательно следившая за Аней, и та непроизвольно отшатнулась. Чего уж говорить об остальных, которые подняли такой визг, что впору  затыкать уши.
Довольный произведённым эффектом толстяк  захохотал.
- Эх вы, медики! – ликовал он, вытирая выступившие от смеха слёзы.
При ближайшем рассмотрении кисть оказалось вовсе и не настоящей кистью, а умело изготовленным учебным наглядным пособием: под отсутствующей кожей ясно виднелись красное мясо, мышцы, голубые вены и даже сама жёлтая  кость.
 - Какая мерзость, - Галка пренебрежительно скривилась и двумя пальчиками брезгливо сбросила кисть со  стола на пол.
На радостях, что все так легко поддались на шутку, толстяк поделился:
- А вместо крови я использовал самый обычный соус для шашлыка!
 И в подтверждении своих слов он с нарочитой тщательностью облизал газету, причмокивая от удовольствия, как настоящий вампир.
- Заколебал ты своими шутками, Ёрик! – заорала опомнившаяся Софка,  схватила кисть и,  размахивая ею, как дубиной, бросилась за весёлым парнем. – Убью! Кровосос!
Скача по стульям, столам, будто австралийский кенгуру, парень, оправдываясь,  выкрикивал:
- Через неделю Ива будет проходить практику в операционной!.. Надо же ей когда-то привыкать к виду всего этого дерьма!..

Глубоко засунув руки в карманы брюк, Костик бесцельно слонялся по городу. Жмурясь на водную гладь, сверкавшую на солнце, постоял возле пруда, где безбоязненно плавали дикие утки. Неизвестно, чем приглянулось им многолюдное место, но утки с завидным постоянством возвращались в заросший травой пруд. В воде отражались пухлые, похожие на вату облака.
Наискосок от главпочтамта, через дорогу, внимание Костика привлекли женщины в синих забрызганных краской комбинезонах и не менее заляпанных косынках. Они стояли на лесах и размеренно водили кистями вверх и вниз – красили фасад старинного здания в желтый цвет. Их суконные брюки были наполнены огромными подвижными ягодицами. Нимало не заботясь о том, что подумают о них прохожие, женщины громко разговаривали:
- Люськ, а Люськ, ну а дальше-то что было? – спросила одна из женщин, самая пожилая из них, наверное, бригадирша.
- А что дальше? – ответила курносая, но довольно-таки симпатичная Люська. – У них там, в ткацком, одни бабы. Представляете себе?
- Одних баб представляем! – задорно крикнула молодая женщина с глазами, крашеными так густо, что издали можно было принять их за синяки. – Вот одних мужиков не представляем.
 И все радостно с готовностью рассмеялись.
- Причём большинство из них не замужем, - продолжала рассказывать Люська. – А Толика моего вы видели. Мужик собой видный, веселый, умный. Не скажу, что изменяет, всегда дома ночует…
- Ну а раз ночует дома, чего это ты сразу в панику вдарилась? – перебив, резонно спросила четвертая женщина.
- Он частенько с работы задерживается. Часа на два-три, - пояснила Люська. – У них в цехе постоянно у кого-то день рождения, и все проставляются. А я как представлю, как он с кем-то крутит любовь, так аж с ума схожу.
- Так поговорила бы с ним, - опять подала голос четвертая.
- Говорила. А он только смеётся и глупой меня обзывает.
- Может, он и правда ни с кем шашни не крутит? - предположила пожилая.
- Может, и не крутит, - ответила Люська. – Только на душе у меня всё  равно как-то неспокойно…
- Любишь, наверное? - вздохнула пожилая.
- Люблю, - призналась  Люська и вдруг сказала то, что от нее никак не ожидали: - Уж так люблю, что любую сучку своими руками из-за него удавила бы!
- Неужели правда удавила бы? – не поверили ей.
- И рука не дрогнет! – решительно заявила Люська.
- Да выпроводи ты его к чертовой матери! – с безмятежным удовольствием посоветовала крашеная. – И дело с концом!
Пожилая укоризненно покачала головой:
- Это ты так говоришь, потому что у самой мужа нет.
- А зачем мне муж?! – беспечно фыркнула крашеная. – Стоит мне только поманить пальцем, и вот они… штабелями у моих ног валятся!
Тут она заметила Костика.
- Эй, ухажёр! – смешливо отреагировала крашеная. – Влезай сюда! Поможешь одинокой женщине время скоротать!
Костик резко повернулся и торопливо пошел прочь, то и дело оглядываясь.
- Эй, куда же ты? – закричали и захохотали женщины.


У стадиона, где толпились безбилетные поклонники футбола, Костик немного поболел за своих, глядя на зеленое поле между металлическими прутьями. А когда один из футболистов вырвался вперед, пиная перед собой мяч, у Костика аж побелели суставы пальцев –  так он крепко вцепился в прутья. И хотя ноги спортсмена на самом деле двигались с такой невероятной скоростью, что можно было подумать будто у него не одна пара ног, как у обычных людей, а, по крайней мере, не менее двух, Костику странным было видеть все это как в замедленной съемке – во весь экран крепкие мускулистые ноги в ошипованных бутцах поочередно мнут искусственный газон. Парень вышел один на один с вратарем, ловко провел обманный финт, после которого вратарь позорно растянулся на газоне и с сокрушительной силой послал мяч в ворота.
Рёв десяток тысяч глоток был подобен шторму.
- Го-о-ол!
Виновник торжества на ходу сорвал с себя майку и, вращая её, как палицу, побежал по полю. Его догнали одноклубники, и через минуту на поле образовалась куча-мала.
В порыве радости незнакомый парень хлопнул Костика по плечу, у самого уха проорав:
- Мы это сделали, чувак!
Глядя исподлобья на бесновавшихся болельщиков, Костик выбрался из пёстрой толпы, вытянул за собой рюкзак и, устраивая его за спиной, пошел от стадиона. Позади еще долго не смолкал ликующий шум. Со счетом 1:0 вела местная команда.


На аллее Славы было не многолюдно. Молодой негр, типичный африканец в яркой рубахе навыпуск, весь в ожерельях фотографировался у гранитной стелы с выбитой на ней потускневшей позолоченной надписью «Никто не забыт, ничто не забыто». У основания, где располагалась звезда, в центре которой раньше горел вечный огонь, а теперь чернела многолетняя копоть, лежали увядшие гвоздики.
- Пачему нет агонь? – спросил он на плохом русском.
Его светлая подружка пренебрежительно отмахнулась, протянув:
- А-а… Его зажигают сейчас только на большие праздники. Бабла нет.
- Как? – не понял парень.
- Мани.
Негр ухмыльнулся и деловито, будто охотник на поверженного льва, водрузил ногу на звезду.
- Супер! – воскликнула девчонка и было нацелила на него фотоаппарат, как вдруг раздалось оглушительное:
- Уроды!
Девчонка тревожно оглянулась.
К ним на инвалидной коляске быстро приближался парень в голубом десантном тельнике. Защитного цвета брюки у него были обрезаны ровно по культям и с изнанки зашиты.
- Ногу убрал! – заорал он на остолбеневшего негра. – Быстро!
Африканец с такой поспешностью принял ногу со звезды, будто его ударило током.
- Скинхед! – прошептал он с почтенным ужасом. – Скинхед!
Коляска сходу ударилась в гранитную плиту, едва не опрокинувшись.
Безобразно разевая перекошенный злобой рот, инвалид-десантник орал, брызгая вокруг теплой слюной:
- Ты что, морда черномазая, делаешь?! А? Обезьяна ходячая! Ты на кого свою волосатую ногу задираешь? Тварь мокрогубая!
Видно было: доберись он до негра, и тому  было бы несдобровать.
Девчонка заслонила собой африканца.
- Тебе чего надо? – угрюмо спросила она. – Мы тебя трогали?
Но парень, кажется, не слышал обращенных к нему слов, его заметно трясло:
- А-ну пошли отсюда.
Негр, благоразумно отступая, потянул за собой девчонку.
- Пусть он убирается из моего города в свои сраные джунгли! – потребовал парень.
- Ты не очень тут, - огрызнулась девчонка. – Видали мы таких!
- Ах ты, сучка!
Парень сорвал голос и трескуче закашлялся, складываясь в коляске пополам.
Прежде чем свернуть за угол, девчонка издали покрутила пальцем у виска, крикнула:
- Лечиться надо, придурок!
Парень в бессильной ярости плюнул в ее сторону и с ожесточением одним мощным движением рук развернулся на месте. Костик во все глаза смотрел на него. Парень откинулся в коляске, играя желваками. На вид он был не намного старше Костика. Вот только лицо его – загорелое, обветренное, как бывает у человека, которому долгое время приходится находиться под открытым небом, было обезображено шрамом. Под его немигающим взглядом Костик отвел глаза в сторону. Постоял, не зная, что делать, и нерешительно двинулся дальше.
- Стоять! – приказал парень.
Костик вздрогнул от окрика и съежился.
- Не бойся! – услышал он. – Ты пацан нормальный.
Костик провел языком по пересохшим губам. И вдруг парень совершенно спокойным глухим голосом попросил:
- Слышь, пацан, сходи за водкой.
Костик растерянно оглянулся. Парень протягивал ему скомканные бумажные деньги. Отказать  инвалиду без  ног, к тому же  находящемуся   не в духе, Костик не осмелился.


На стеклянных дверях магазина  висела табличка, гласившая, что продажа спиртных напитков разрешена только  лицам, достигшим двадцати одного года. Костик  прочитал её, вздохнул, отошёл в сторонку и с видом,  что кого-то ждёт, стал поглядывать по сторонам.
- Дяденька, - жалобным голосом попросил Костик проходившего мимо мужчину  с портфелем, - купите мне, пожалуйста, водки.
Мельком взглянув на него,  мужчина с усмешкой   обронил:
- Молоко ещё на губах не обсохло! 
- Я не себе, - покраснел Костик.
- Знаю, как не себе, - не поверил мужчина.
- Друг у меня из армии вернулся, - попробовал объяснить ему Костик.
- А чего же он сам не пришёл? – въедливо допытывался мужик.
- Он это… - Костик помялся, потом  мучительно выдавил, - без ног…
- Инвалид что ль?
- Десантник.
- Ну и врать ты здоров, парень, - покачал головой  мужчина и ушёл.
Костик понуро  вернулся на место высматривать более сговорчивого человека.
Увидев старушку, которая ему показалась добрее прочих, Костик застенчиво попросил:
- Бабушка,  купите мне, пожалуйста, бутылку водки.
- Не рано пить-то? – поинтересовалась старушка.
- Это отцу, - сгорая от стыда,  соврал Костик.
 Парень имел  скромный вид, и старушка поверила. 
- Сильно пьёт? – участливо спросила она.
Костик  с готовностью кивнул.
- Ну, давай свои деньги, - сказала доверчивая старушка.


Руки у десантника хоть и были тренированные, управлять коляской на выщербной дорожке, которая к тому же вела вверх по аллее, ему приходилось, подавшись вперед всем туловищем, напрягая мышцы. При этом синий парашютист на левом плече шевелился, будто живой. Между лопаток на тельнике расплывалось мокрое от пота пятно. Он угрюмо курил, держа сигарету в зубах.
Костик шел, чуть приотстав, воровато стреляя глазами по сторонам, стесняясь соседства с инвалидом.
У фонаря, сделанного под старинный светильник, парень остановился.
- Пузырь доставай, – потребовал он.
В упор глядя, как Костик долго возится с рюкзаком, парень от нетерпения жевал сигарету. Наконец Костик справился с заевшей молнией и протянул ему водку. Выплюнув сигарету, парень тотчас жадно присосался к бутылке, сказав:
- Десантура, вперед!
Болезненно морщась, словно надкусил яблоко-кислицу, Костик наблюдал, как его острый кадык ползает вверх-вниз. Опорожнив бутылку наполовину, парень вытер пятерней губы и протянул ее Костику.
- Пей!
- Я не пью, - смутился он.
- Больной что ль?
- Просто… не хочу.
- Бре-е-езгуешь?! – догадался парень.
Костик отрицательно замотал головой.
- Тогда пей!
Парень пристально смотрел на него из-под тяжелых век, в одно мгновенье вдруг ставшими холодными колючими глазами.
Костик растерянно оглянулся: немногочисленные посетители парка проходили мимо, равнодушно скользнув по ним взглядом, пестрая компания подростков располагалась на скамейке, вызывающе забравшись на нее с ногами, бабушки - божьи одуванчики, выгуливали своих непослушных внучат. Молодая девчонка на виду у всех невозмутимо курила, элегантно отставив мизинчик. Она мельком глянула на Костика и отвернулась, пуская дымные колечки в небо.
Костик нерешительно взял бутылку, сделал большой глоток. Горло перехватило удушье. Вылупляя глаза, он стал ртом хватать воздух.
- Ништяк, братан! – оживился парень. – Это по-нашему. Тебя как звать-то?
- Ко… Ко… Ко… Кос-с-тик…
- Костян значит, - по-своему перевел парень. -  А меня Лёвка. Лёвка-снайпер. Держи краба.
Костик вцепился в его руку, будто в спасательный круг. Он как-то быстро опьянел. Громко икнув, спросил:
-  А ты зачем на негра-то  наорал? Иностранец всё ж...
- А мне насрать, кто он, - грубо ответил Лёвка - снайпер. – Люди на войне погибли, им память… а он, сволочь, ногой.
- Так ведь давно  не горит, - заикнулся Костик.
- А мне плевать, что не горит! – Лёвка-снайпер поднял на него остекленевшие глаза. -  Я чту! Понял?
- Понял, - отвернулся Костик.
- Ты не отворачивайся, ты  в глаза смотри!
- Понял, - сказал Костик, взглянув на него.
- То-то же, - успокоился Лёвка-снайпер, отнял бутылку и  выпил ещё. – Мы в детстве с матерью сюда приходили салют смотреть. А она, когда замуж за отца  выходила, цветы на этот постамент приносила…  Только отца  я совсем не помню, одну  мать. А теперь и она только в моей памяти живёт. Потому как  умерла моя мама. Из-за меня, урода, понимаешь? Сердце не выдержало страданий. А я вот живу. Но тебе про это знать не обязательно.
 Больше Лёвка-снайпер Костику  водки не предлагал, пил сам,  часто запрокидывая голову и неряшливо проливая  на подбородок.
- У нас вся рота полегла…  Сотня пацанов против двух тысяч «чехов»…  Это как?  А он ногой на память. Дать бы ему в рожу, чтобы красными соплями умылся… червь. 
 Изрядно уже поднабравшись, Лёвка-снайпер говорил всё медленнее, язык у него  заплетался, речь становилась невнятной. Скоро  он так с недопитой бутылкой в руке и уснул, печально свесив голову на грудь.
Костик побыл ещё какое-то время и, видя, что новый знакомый просыпаться не собирается, пошел прочь, заметно  покачиваясь и часто оглядываясь. 


Пронзительный звонок, который слышен был даже  на улице, оповестил об окончании занятий. Из тяжёлых старинных дверей медицинского колледжа хлынула возбуждённая толпа студентов. За зиму им до того надоело находиться внутри угрюмого толстостенного помещения, где круглогодично стоял тусклый свет из-за ещё допотопных окон с замазкой, что каждому хотелось быстрее оказаться на улице. Городские, отличавшиеся разнообразием в одежде, не задерживаясь, расходились в разные стороны. И только  проживающие в общежитии, которые переодевались в своих комнатах, в  белых халатах направлялись в одну сторону.
Жизнерадостный толстяк, выкинувший утром шутку с «отрезанной кистью», по всему  видно, не мыслил свою жизнь без приключений и опять устроил переполох: упёрся руками в дверной проём, сдерживая толпу. Его напрасно пытались выпихнуть из дверей.
- Навалились! – командовал чей-то нетерпеливый девичий голос.
В ответ  парень ещё сильнее вытаращивал глаза от натуги, отчего его  толстощёкое лицо  медленно, но неуклонно   напитывалось  бурым цветом.
Неизвестно, как надолго хватило бы его сил сдерживать разъярённую  толпу сокурсниц,  если бы вновь не вмешалась Софка. Она, как тяжёлый танк, протиснулась к двери  и стукнула его сзади по голове учебниками.
- Ёрик, - закричала она, - опять ты тут со своими идиотскими шуточками!
- Ой, ой! – шутливо завопил Ёрик и выскочил наружу под ликующие возгласы высыпавшей следом за ним толпы.
- У, кровопивец! – погрозила ему кулаком Софка. – Уж я до тебя доберусь!
 Ёрик придал свому  лицу напускную серьёзность, поднял руки и чётко отчеканил:
 – Сдаюсь на милость победителя.
 Софка отнеслась к сдаче противника снисходительно и брать в плен не стала.
 - Ладно, живи пока, - великодушно разрешила она. - Пользуйся моей добротой… Временно.
- Я беременна! - сразу подхватил Ёрик. – Это временно! Я беременна! Это временно!
Подошли Аня с Галкой.
- Чего ты с дураком связалась, – сказала Галка, окинув кривлявшегося Ёрика пренебрежительным взглядом.
- Не такой уж он и дурак, - заступилась Софка, блеснув в его сторону смеющимися глазами.
- Запала что ль? – равнодушно поинтересовалась Галка.
- Ну, ты тоже скажешь, - неожиданно смутилась Софка. – Нужен он мне…
Галка была сосредоточена на чём-то своём и смущения, не свойственного отчаянной и безалаберной подруге,  не заметила. А то тоже извела бы ее,  как и Аню,  насмешками. Потому что сама она выискивала жениха безмерно богатого, эдакого денежного мешка, и красивого, как Ален Делон. Ну,  а если и не такого красавчика, то, по крайней мере, мужика денежного.  Во всяком случае не такого пустомелю, как Ёрик.
- С этими придурками только жизнь свою портить, - привычно завелась Галка, которой пока не повезло встретиться с известным олигархом, а те, с кем она успела переспать, особо не торопились её озолотить, даря кое-что по мелочи. - Западёт такой  на красивую тёлку, а у самого денег  только на вонючий беляш и накоплено. А такую, как я, длинноногую красавицу содержать надо в роскоши…
- … лелеять и холить! – подсказала Софка, наизусть выучив все её несбывшиеся мечты, и уже от себя добавила.  – А также целовать в попу и пить воду, которой ты будешь каждый день мыть свои прекрасные-распрекрасные ноги.
Галка злобно зыркнула на неё из-под наращенных  по последней моде ресниц:
- А даже если и так?!
- Кто ж против, - развела руками Софка. – Только что-то мне подсказывает, что с такой мыслью ты и состаришься. А то, глядишь, и копыта откинешь. Извиняюсь, свои прекрасные ножки.
Галка остановилась на дороге и с тупой ненавистью  уставилась на Софку.
Настороженно поглядывая на Галку, чтобы успеть отразить нападение, если она вдруг отважится наброситься (что, впрочем, было маловероятно, потому что Галка очень сильно дорожила своей безупречно красивой внешностью и портить её по всяким пустякам в ближайшее время не собиралась), Софка извлекла откуда-то  из-под халата пачку сигарет, достала одну себе, остальные  протянула  Галке:
- Закури, подруга.  Остынь слеганца.
Помедлив, Галка двумя ноготками вытянула сигарету.
- Дай огоньку, - без прежней злости попросила она.
Изящно держа сигарету двумя пальчиками, Галка глубоко затянулась,  округлила свои развратно-припухлые губы буковкой «О» и выпустила дымное колечко.
- Полегчило? – участливо поинтересовалась Софка, не сводя с неё насмешливых глаз.
- Я и не заморачивалась особо, - совсем уже спокойно ответила Галка. – А вы о чём подумали?
Софка незаметно толкнула Аню в бок. Они переглянулись, и Софка так громогласно  захохотала, что Аня тоже невольно улыбнулась.
- Вы чего? –  Галка некоторое время переводила недоумённый взгляд с одной на другую, а потом  вдруг  захохотала сама.
Всеми забытый Ёрик, стоявший в стороне и наблюдавший за подругами, разочарованно покрутил пальцем у виска, повернулся  и ушёл, насвистывая и кривляясь по дороге.


Через какое-то время Костик обнаружил себя стоящим у общежития медицинского колледжа. С изумлением прочитав двоившуюся в глазах вывеску, он пьяно ухмыльнулся. Потом, покачиваясь,  нагнулся, поднял камешек и неловко бросил в окно. Камешек попал в стену. И только третий или четвертый точно угодил в цель, отчего едва не пострадало  стекло.
 Окно тотчас распахнулось, и высунулась разъярённая Софка. Увидев внизу Аниного бывшего парня, она грубо спросила:
- Тебе чего надо?
- Аню пзви… - сказал Костик и громко икнул.
Софка впервые видела примерного Костика в таком состоянии  и даже растерялась.
- Ты что… пьяный что ль? – вылупила она глаза.
- Аню пзви…
- Нет её! –  резко ответила  Софка. – И не будет!
- Пжлста…
- Говорю тебе, нет её! –   выкрикнула, закипая, Софка, до последнего стоя на страже интересов  своей подруги. – И вообще, вали отсюда!
Костик хотел что-то сказать, но к горлу вдруг подступила тошнота. Он едва успел сложиться напополам, как содержимое его желудка  вывернуло  наружу. Ещё не успев до конца проблеваться, Костик поспешно направил свои неуверенные шаги подальше от общежития, не желая  в очередной раз  претерпеть позор.
 Острая на язык Софка, чтобы ещё больше унизить, крикнула:
 -  И не приходи больше! Ухажёр хренов!
И она со стуком захлопнула оконную створку. Но тут же быстро распахнула и злорадно выкрикнула:
- Она тебя не любит!
Створка опять с грохотом захлопнулась.
- Твой приходил, - не замедлила доложить Ане Софка. И, пылая праведным гневом, пообещала: - Пускай он только ещё раз сюда сунется, я ему прямо сама не знаю, что сделаю! Тоже мне, герой-любовник выискался!
Аня, которая всё это время молча сидела на кровати, с чрезмерным вниманием  углубившись в раскрытую на коленях книгу, неожиданно всхлипнула, уронив книгу на пол.
- Ив, ты чего? – спросила недоумённо Софка.
Аня порывисто  упала на кровать, отвернулась к стене и, свернувшись калачиком, затихла, время от времени трогательно вздрагивая плечиками.
Галка бросила сочувственный взгляд на Аню, потом на Софку и недвусмысленно покрутила пальцем у виска: мол, думать надо, прежде чем свой язык распускать.   
Галка  собиралась на очередную охоту на богатеньких ухажёров и была разодета по всем правилам обольщения:  короткая юбочка, из-под которой, если умело нагнуться,  пикантно виднелся самый верх ажурных чулок, тесная маечка на тонких бретельках,  подчёркивающая остро стоящие грудки и заметно торчащие соски. И в обязательном порядке - туфельки на высоченных каблуках. Как же без них.
Сообразив, что сгоряча действительно ляпнула не то, простодушная Софка неумело стала выправлять ситуацию, пылко заявив:
 – А вообще, девчонки, если хотите знать, никакой любви и в помине нет. Ответственно вам заявляю. Трында это всё, а не любовь. Самая обыкновенная химия.  Железно. Умные люди доказали. Дело в том, что химические вещества – альфа-меланоцит, окситоцин и окись азота, несущие возбуждение, в итоге добираются до глубин мозга и потихоньку начинают провоцировать выброс сексуальных гормонов, отвечающих за влечение…
- Ты сама-то поняла, что сказала? – вскинула на неё глаза  Галка, едва не выронив от изумления  губную помаду.
- Чего тут не понятного, - пожала плечами Софка. – Например, объятия стимулируют выработку гормона окситоцина, который усиливает взаимное влечение и выводит на прямую дорогу к сексуальной разрядке…
- Вот с этого места поподробнее, - заинтересовалась Галка.
Софка важно заложила руки за спину и, прохаживаясь по комнате, заговорила внушительным голосом, будто она была  преподавателем по сексологии:
 -  Более того, именно окситоцин, сохраняясь в крови ещё долгое время, а именно двадцать три часа, вызывает желание заснуть в объятиях, в них же проснуться, а потом продолжить. Окситоцин связывает людей друг с другом. Иногда на всю жизнь.
- Это что ж получается, - задумчиво проговорила Галка, выслушав тираду, - чем больше я этого самого ок-си-то-ци-на выделю, тем быстрее захомутаю понравившегося мне мужика?
- Любого!
- На всю жизнь?
- На всю оставшуюся! – авторитетно подтвердила Софка.
- А ты не знаешь, как его выделить? – не на шутку заинтересовалась Галка. – Не буду же я на приглянувшегося мне мужика сразу на шею кидаться и целовать его до умопомрачения.
- Главное - его в постель затащить, - мечтательно  проговорила  Софка, страдавшая отсутствием внимания парней из-за своих  пышных форм, - а уж там…
- Лабуда  всё это! – неожиданно отвергла сомнительные доводы Галка. - Вечная проблема в том и состоит, чтоб после постели  удержать мужика возле себя! А в кровать затащить, это мне раз плюнуть! Поняла? Так что все эти твои учёные - самые настоящие шарлатаны.
 Столь пренебрежительное отношение к мнению авторитетных  учёных начитанную Софку возмутило до глубины души.
 -  Учёные тут не виноваты, - в резкой форме заявила она, - раз ты в постели мужика не можешь ублажить как надо!  У них мозги получше твоих будут. Потому что они устроены по-другому. В отличие от твоих… пустопорожних. Учёные, они вон сколько лет учатся без перерыва! Правда, Ива? – обратилась она за поддержкой к близкой подруге.
- Это я-то в постели не могу? – возмутилась Галка, которой эти слова показались обиднее всего. – Да я, если хочешь знать…
- Прекратите! – крикнула Аня, быстро повернулась и села в кровати, бросая испепеляющие взгляды на подруг. – Вас послушать, так это не любовь, а сплошной химфак!
- Это я не сама придумала, - торопливо оправдалась Софка. – Так написано в одной умной статье.
- А ты по меньше их читай… эти самые умные статьи, а больше уделяй практике насмешливо сказала Галка, намекая на отсутствие интереса к ней противоположного пола.
У Софки полное лицо пошло красными пятнами.
- Та-а-ак… Значит, ты вон как заговорила? Да я тебе сейчас всю морду попорчу так, что ни один бомж  ввек не позарится! – она схватила первое, что подвернулось под руку – маникюрные ножницы со стола, и, выставив их перед собой, решительно двинулась на обидчицу.
- Дура что ль? – запаниковала Галка,  резво  выскакивая из комнаты.
- Да уж, во всяком случае, поумнее тебя буду! – огрызнулась Софка.
Галка торопливо захлопнула за собой дверь и подпёрла её задом, приготовившись сопротивляться до последнего. Потому что на высоких каблуках особо не разбежишься.
- Оставь её в покое, - попросила, остывая, Аня, которая  за год совместного проживания уже успела привыкнуть к подобным сценам.
- А чего она? – не могла успокоиться Софка. – Вечно со своими дурацкими советами суётся!
Аня промолчала,  глядя на Софку пустыми глазами и задумчиво покусывая губы.
- Эй, ты чего? – с тревогой спросила  Софка, заглядывая в её глаза.
- Он теперь не придёт, - наконец проговорила дрожащими  губами Аня. – Никогда.
- Если любит по-настоящему, придёт – успокоила её Софка. – Или позвонит.
- Ты правда так думаешь? – Аня вскинула на неё напитанные слезами глаза.
Думала ли Софка так в действительности или просто не хотела огорчать подругу, осталось  неизвестным. Потому что  в это время тихо приоткрылась дверь, в щель просунулась Галкина голова  и жалобным голосом попросила:
- Девочки, не будете ли вы так  любезны подать мою сумочку.
Софка тотчас схватила оставленную на столе модную сумку и бросила её прямо в лицо своей обидчице:
- Держи! Мымра!
 - Спасибо, - вежливо откланялась  голова и скрылась, будто её сроду и не было.

Костик, может быть, и позвонил бы, даже скорее всего обязательно позвонил, если бы не потерял  свой  телефон.
Сотовые телефоны лежали повсюду. Целое телефонное царство. Костик медленно продвигался вдоль  стеклянных витрин и, покусывая губы, разглядывал ценники.
- Молодой человек, - обратилась к нему девушка в брендовой одежде одной из ведущих сотовых компаний. – Я могу вам чем-то помочь?
 После короткого замешательства Костик  стыдливо указал на телефон,  который располагался в витрине с броской надписью «Телефоны по сниженным ценам».
 – Этот вот телефон, -  пробормотал Костик,  - он дешевле означенной цены уже не будет стоить?
- Скорее всего, нет, - ответила девушка, покачав головой. – Модель довольно ещё не устаревшая. – и, увидев на лице парня разочарование, неожиданно предложила: -  Хотя…  можете поинтересоваться у нашего старшего менеджера по продажам.
- Нет, что вы, - испугался Костик. – Я как-нибудь в другой раз... 
И он торопливо покинул магазин.
Проводив его  взглядом, девушка пожала плечами.


Вот уж который день Костик целенаправленно бродил по улицам, подыскивая временную работу. В одном месте ему едва не повезло: требовался подсобный рабочий для погрузки, разгрузки и других мелких поручений. Но толстая строгая тётка, которая заведовала «забегаловкой», как только узнала про его довольно юные  годы, так сразу замахала руками:
- Что ты, парень! Придут вот так с проверкой, а у меня тут малой… среди пьянчуг-то. Точно  штраф мне тогда светит. А оно мне надо?!
- Я спрячусь, - попробовал уговорить её Костик. – Мне  хотя бы на неделю.
- Деньги что ль нужны? – прозорливо поинтересовалась тётка.
- Деньги, - не стал кривить душой Костик.
- Я бы с радостью, - развела руками тётка. - Только помочь ничем не могу. Так что не взыщи, парень.
 Костик заглядывал и в магазин самообслуживания, и на рынок, и в пекарню, и даже в охрану одного крупного предприятия, где ему посоветовали вначале поднабраться силёнок, а уж тогда, да и то только по достижении совершеннолетнего возраста, приходить. Одним словом, везде он получил отказ.
- Эй, пацан! – неожиданно услышал Костик, проходя неподалёку от кирпичной арки, ведущей куда-то во дворы. - Денег хочешь заработать?
Костик замедлил шаги и огляделся вокруг, не веря в такое везенье. Потом указал на себя пальцем и спросил:
- Вы мне?
- А что, здесь  кто-то другой имеется? – язвительно поинтересовался  обросший щетиной мужик, небрежно одетый в несвежую клетчатую рубаху и  затёртые до дыр джинсы, и поманил его пальцем: - Иди сюда.
Костик недоверчиво подошёл.
- Напарник мой приболел, - объяснил свою доброту  незнакомец, от которого за версту разило перегаром. – А тут одна работёнка срочная подвернулась.  Ты как, не против, подзаработать?
-  Не против, - ответил Костик. - А что мы будем делать?
- Ничего особенного, - отмахнулся  мужик. – Машину с апельсинами разгружать.
- И всего-то? – Костик облегчённо вздохнул.
- Всего-то, - буркнул мужик, повернулся и крупно зашагал вглубь двора. Костик следом, поминутно оглядываясь. Так, на всякий случай, чтобы не заманили, куда не следует, а заодно уж запомнить обратную дорогу.
 Перед входом в подвал стояла крытая «Газель», груженная до самого верха  коробками. Как Костик понял - теми самыми апельсинами. Возле неё, раскорячив ноги и сунув руки в карманы, с «барсеткой» под мышкой, покачивался с носков на каблуки какой-то  человек кавказской наружности. По всему видно, это был  сам хозяин груза и по совместительству их с мужиком работодатель.
- Это ещё что за мумия? – спросил он,  презрительно оглядев сухощавого Костика.
- Племяш мой, - соврал мужик и подмигнул Костику. – Пускай с детства приучается деньги зарабатывать. Нечего по девкам шляться. А то ещё подхватит какую-нибудь  птичью болезнь…. А тут на глазах… оно как-то спокойнее…
- Ну-ну, - ухмыльнулся предприниматель-работодатель, которому, видно, было всё равно, кто на него будет горбатиться. Главное, чтобы машину вовремя выгрузили.
- Ты наверх, я здесь, - распорядился мужик. - Потом поменяемся.
Костик ловко забрался в кузов и стал подавать коробки. Они хоть и были на вес не особенно тяжёлые, но зато их было столько, что он сбился со счёта, который проводил  для интереса, чтобы работа не казалась скучной. Через некоторое время они с мужиком поменялись местами.
Деловито поплевав на ладони, будто всю жизнь занимался разгрузкой, Костик преувеличенно бодро скомандовал:
- Подавай!
 Ступеньки в подвал оказались на редкость крутыми, приходилось передвигаться чересчур осторожно, практически на ощупь. Но как Костик не берёгся,  он всё равно один раз оступился, чуть не покалечив себе ногу, и выронил коробку, рассыпав апельсины по всему двору.
- Эй, ты что творишь? У тебя что, руки или что?.. – гортанно выкрикнул кавказец, с беспокойством наблюдая, как он торопливо собирает апельсины обратно  в коробку. – Кто их тэпэрь купит мятые? Ты мэня так по миру пустишь! Из зарплаты вычту!
- Ты его, Бала, на первый раз прости, - заступился за Костика напарник. - Молодой ещё, не опытный.
Кавказец досадливо вскинул руки:
- Какой маладой! Какой не опытный!  Осторожнее надо быть!
- Ты, правда, это самое,  поаккуратнее, - вполголоса предупредил Костика  мужик. – А то он точно денег не додаст.
Наконец машина была полностью выгружена. Бала извлёк из «барсетки» пухлую пачку денежных купюр, отделил от неё несколько сторублёвок и протянул мужику.
- Держи.
Затем он сел в стоявший поодаль чёрный джип, который Костик вначале ошибочно принял за принадлежащий кому-то из проживающих в этом доме,  и уехал следом за «Газелью». Наверное, за новой партией.
Мужик не спеша пересчитал деньги и довольно осклабился:
- Не вычел… козляра.
С Костика пот лился ручьём. Он то и дело вытирал дрожащими руками красное лицо. Потом догадался снять рубашку и ею вытереться.
 - Так-то денежки достаются, - нравоучительно изрёк мужик, взглянув на распаренного Костика. – Это тебе не девок щупать.
Костик промолчал. Его взгляд неумолимо притягивали  сотенные купюры в руках у недавнего напарника.
- Не бойся, - ухмыльнулся мужик, заметив его переживания. – Не кину, - он честно поделил заработок поровну: - Бери!
Костик трясущимися пальцами взял свою долю и торопливо сунул её в карман, промямлив:
- Спасибо.
- Ты это брось! – озлился мужик. – «Спасибо»… Ты их честно заработал. Понял, нет?
-  По-нял… - хрипло пробормотал Костик.
- А ты, парень, ничего! – вдруг заключил мужик, глядя на выступавшие у него рёбра. – Хоть и тощий, а  сноровка у тебя имеется. Хочешь ещё денег заработать?
Костик криво усмехнулся:
- Кто же не хочет?
- Это правильно, - согласился мужик. – Лишние деньги ещё никому не помешали. Короче, дело такое… Мой напарник в запое, и мне на этот срок нужен человек. Деньги пополам, не обижу. Ну так как, по рукам?
Костик, обрадованный, что  нашёл работу, пускай и тяжёлую, порывисто ответил:
- По рукам!
- Значит, завтра на этом же месте, -  мужик значительно притопнул ногой,  - и в этот же час. Извини, сам я, правда, часов не имею, - развёл руками мужик. – Они как-то мне без надобности. Счастливые часов не наблюдают? Слыхал такое выражение?
Костик не успел ответить, как мужик сорвался с места.
- Трубы горят! – уже на бегу объяснил он свой торопливый уход.
 Когда мужик скрылся за аркой, Костик быстро огляделся. Не заметив ничего  подозрительного вокруг, он извлёк из кармана мятые  деньги, тщательно расправил их, пересчитал, аккуратно сложил пополам, потом ещё раз пополам и опять спрятал в карман.


По дороге домой Костик не утерпел и заглянул в знакомый офис по продаже сотовых телефонов. Телефон, который он накануне присмотрел, находился  на месте. Конечно, Костик мог выбрать и более дешёвую модель из бывших в употреблении, если б не одно но… Чтобы мать не догадалась о пропаже, телефон следовало приобрести в точности такой, какой имелся ранее. Тем более Костик уже обмолвился о том, что телефон находится в ремонте. Доставлять новые переживания матери ему не хотелось. Сам заработает и купит.
 Костик облегченно вздохнул.  Нетерпеливо сунув руку в карман, он с трепетом нащупал деньги.  Будто телефон обладал разумом, Костик негромко сказал, пообещав ему:
- Лежи, лежи. Скоро я тебя выкуплю.


Больничный комплекс располагался через дорогу от общежития, что было очень удобно. Но и в этом случае  особо нетерпеливые студенты пренебрегали пешеходным переходом, дополнительно оборудованным в целях безопасности светофором. Бездумно перебегая улицу в любом подходящем для себя месте, будущие специалисты не столько сокращали путь, чтобы вовремя успеть на практику, сколько сами рисковали стать пациентами  травматологического отделения.
Развевая полами белого халата, первой из дверей общежития вылетела Софка, сбежала  с порога, обернулась  и заполошно крикнула:
- Быстрее! Да быстрее же вы, клуши!
За ней выскочила Аня, потом Галка.
- Вы что, опоздать хотите? – испуганно округлила глаза Софка, подхватила нерасторопную  Галку под руку, которая и сегодня не могла расстаться со своими туфлями  на высоких каблуках, и почти силой потащила за собой. – Шевели ногами!
У проезжей части дороги, уже полной машин, Софка с отчаянной решимостью замахала рукой  подъезжавшей белой «семёрке»:
- Стоять! Кому говорю, стоять! – и она даже притопнула ногой.
 Резко затормозив посреди дороги, обескураженный владелец «Жигулей»  высунул голову:
- Вам чего?
Позади него тотчас образовался затор из автомобилей, разъярённые водители которых  принялись нетерпеливо сигналить.
 Софка вдруг беспечно отмахнулась от поддавшегося на провокацию мужика, как от назойливой мухи,  и компания благополучно перебежала улицу.
- Лярвы! – обозвал их рассерженный  водитель, дал по газам и умчался. Следом за ним  рванулся по улице поток застоявшихся машин.
- Сам козёл! – не осталась в долгу Софка, как будто это не они должны были уступить дорогу водителю, а он им. 
 Аня на мгновенье обернулась, тактично крикнула:
- Извините!
 Софка на ходу  ухватила её за руку и с такой силой  потянула, что Аня едва не упала, потеряв равновесие.
- Поздно, батенька, пить боржоми, - досадливо воскликнула Софка, - когда печень уже отвалилась! - и прикрикнула: - Быстрее!  Горе ты моё!
Ухоженная территория больницы скорее напоминала парк культуры и отдыха, чем лечебное учреждение: по вымощенным дорожкам среди цветников и газонов неторопливо прогуливались больные с навестившими их родственниками и  знакомыми, по служебным  делам  в разных направлениях передвигался многочисленный персонал в белых халатах. Одни из них были похожи на праздно шатающихся отдыхающих, а другие, отдуваясь за них, деловито катили перед собой тележки с медицинским оборудованием и  инструментами.
Запыхавшиеся подружки вбежали в хирургический корпус, на лифте поднялись на третий этаж. В коридоре за столом сидела дежурная медсестра и что-то писала.
- Девчонки, вы к кому? – подняла она голову.
- Практика у нас, - вразнобой  ответили они. – У доктора Коваля.
 Медсестра с любопытством оглядела их распаренные бегом лица и поинтересовалась:
- Что, первая практика в операционной?
- Первая! – эхом отозвались практикантки.
- Оно и видно, - понимающе кивнула медсестра, и неожиданно через плечо голосисто позвала: – Елизавета Артёмьевна, тут к вам студентки-практикантки пришли!  - и доверительно пояснила, подавшись вперёд: - Это наша старшая операционная медсестра… настоящий мастер, я вам скажу,  в своём деле… Медсестра от Бога.  Так что,  девчонки, вам сильно повезло, что у вас будет такой наставник. Вы ещё не один раз ей скажете  - спасибо.
В этот момент из дверей ординаторской появилась худощавая женщина в голубой униформе медика, очень похожая на Костикову маму.  Бесшумно ступая мягкой обувью по линолеуму, она  быстрой походкой направилась в их сторону.
- Здрасьте, - торопливо поприветствовали её девчонки,  уважительно вглядываясь в  усталые черты лица.
- Здравствуйте, коллеги, - вежливо произнесла Елизавета Артёмьевна. – Значит, на практику? Ну что ж, очень хорошо. Пожалуй, начнём с того, что вначале я познакомлю вас с общей практикой, так сказать, с альфой и омегой…  А уж потом, когда вы поближе узнаете всю подноготную нашей работы, займемся непосредственно ассистированием  хирургу Ковалю. Под моим началом, естественно. Дина, - обратилась она к дежурной медсестре, - вы сделали то, о чём я вас просила?
- Конечно, Елизавета Артёмьевна, - Дина с готовностью протянула журнал, в котором только что писала. -  Вот, всё как вы говорили.
Костикова мама  взяла у неё журнал, быстро полистала.
- Спасибо, Дина! Очень толково всё сделано!
От похвалы лицо медсестры зарделось, будто у первокурсницы медицинского колледжа. Видно, и вправду Елизавета Артёмьевна обладала здесь огромным  непререкаемым авторитетом.
- Видала? – уважительно прошептала Софка, локтем толкнув Аню. – Вот бы тебе такую свекровь…
Недобро покосившись на неё, Аня промолчала.
- Пойдёмте, - сказала Елизавета Артёмьевна,  обернулась и с журналом под мышкой энергично зашагала в глубь длинного, как чулок,  коридора.
– Удачи в профессии вам, - напутствовала подружек дежурная медсестра, - кол-леги.
- Спасибо, - хором ответили почти уже состоявшиеся практикантки и устремились за старшей медсестрой, едва за ней поспевая.


Как обычно в последние дни, Костик шёл на разгрузку. Устоявшаяся в конце мая жара топила асфальт, нагревала стены домов так, что близко не подойти.  Люди находились на улице лишь по крайней необходимости. Изнывающий от жары Костик выбирал места потенистей. Но даже и здесь облегчения не наступало.
Костику  оставалось пройти какой-то квартал, как он неожиданно столкнулся нос к носу  со знакомым бомжем. Бородатый в одной руке держал пластиковый пакет, куда собирал всё съедобное, в другой сучковатую палку. Неторопливо двигаясь навстречу, он заглядывал во все урны, которые попадались ему на пути. Покопавшись в очередной урне, Бородатый нагнулся, достал оттуда одноразовую тарелку с остатками какой-то пищи и с жадностью её облизал.  Бросив чистую тарелку опять в урну, он вытер ладонью губы.  Тут Бородатый поднял голову и встретился глазами с Костиком.
- Кого я вижу, - хрипло протянул он, явно обрадованный нечаянной встречей со старым знакомый, которого однажды  спас от неминуемой смерти.
Костик растерялся настолько, что застыл на месте, как изваяние.
 Бородатый, одетый в рваные лохмотья, которые источали на жаре ужасающий запах, подошёл ближе и протянул Костику испачканную в красный соус  руку:
- Здравствуйте, молодой человек.
Костика охватила паника: вокруг находились люди, которые могли подумать, что они знакомы. Спрятав руки за спину, Костик попятился.
- Как ваше драгоценное здоровье? -  заинтересованно спросил Бородатый, будто не заметив его замешательства.
- Да пошёл ты! – вдруг истерично выкрикнул Костик. – Нет у меня денег!
 Он перебежал на другую сторону улицы и понёсся, задыхаясь от жары и поминутно оглядываясь, словно боясь, что бомж будет его преследовать.
Бородатый, подслеповато глядя ему вслед, осуждающе покачал головой. Потом равнодушно отвернулся и опять приступил к своим нерадостным обязанностям, что-то бурча себе под нос.


На следующий день Софка стала приводить свои мечты  в действие. Уж такая была она по натуре: если что взбредёт в её непутёвую голову, то пока она не набьёт себе в этом деле шишек, ни за что не успокоится.
 - Елизавета Артёмьевна, - поинтересовалась она как будто невзначай, - скажите, а у вас дети есть?
– Есть, - не сразу отозвалась старшая медсестра, которая в это время занималась тем, что самолично демонстрировала практиканткам,  как правильно замачивать в дезрастворе  медицинские  инструменты
- Много?
- Один… Сын… Семнадцати лет…
- О как! -  воскликнула  не сдержанная Софка..
 Елизавета Артёмьевна слабо улыбнулась:
- Что, довольно молодой  для моего возраста?
- Вообще-то я не о том, - смутилась Софка.
- А о чём? – взглянула на неё наставница, приподняв брови.
- Ну и об этом тоже, - совсем запуталась Софка.
- Просто он у нас поздний ребёночек, - доверчиво поделилась  с подружками-практикантками Елизавета Артёмьевна. – Всё как-то не было детей и не было… А потом Бог взял да и послал нам радость…
 Аня с Галкой заинтересованно прислушивались к разговору.
- А муж ваш где работает? – спросила Галка, которую всегда  волновал главный вопрос - денежный.
- На заводе. Инженером.
- Главным? – сразу задала дополнительный вопрос практичная Галка.
 - Нет. Просто обычный  инженерно-технический работник.
Галка тайком  разочарованно вздохнула.
- А у вашего  сына девочка есть? –  опять проявила заинтересованность Софка.
- Да кто ж его знает, - задумчиво ответила Елизавета Артёмьевна. – Была, насколько я знаю. Потом будто бы какая-то драка у него с кем-то из-за этой девочки произошла… Пришёл под утро и с синяком… Теперь приходит вовремя… Стало быть, рассорились…
 Софка скрестила за своей спиной два пальца – на удачу.
- Видите, какой он у вас  мужественный, - сказала она льстиво. – Не то, что некоторые бывают. И красивый, наверное, - после паузы добавила она с затаённым вздохом.
- Для любой матери свои дети всегда самые красивые да умные, - поучительно произнесла Елизавета Артёмьевна.
- Тут я с вами полностью согласная, - знающе подтвердила  Софка, будто сама уже имела нескольких детей. Потом  покосилась на Аню, которая помещала в сухожировой  шкаф  для термообработки паром инструменты, и торопливо зашептала: - Елизавета Артёмьевна,  а давайте его с Аней познакомим! А то у неё был один парень, но такой трус оказался! – поделилась она по секрету и тяжело вздохнула, - А Аня у нас хорошая девчонка, просто отличная! Сами видите! А вот без любви  совсем погибает.
- Думаешь, получится? – засомневалась Елизавета Артёмьевна, тая в уголках губ улыбку.
- Получится! – горячо заверила её Софка. – Железно получится! Вот увидите!
Галка демонстративно закатила глаза, как бы осуждая прыткую Софку за её сомнительные способности  всё время лезть не в своё дело. 
- Ну что ж, давай попробуем, - не стала капризничать Елизавета Артёмьевна, потому что миленькая доброжелательная  Аня ей тоже понравилась.
Софка ликующе растянула губы в улыбке и за спиной старшей медсестры победно вскинула вверх кулак.


Выгружали большегрузную машину «КамАЗ» с сахаром. Огромные пятидесятикилограммовые мешки без привычки Костику казались неподъёмными. Они давили на плечи  так, что его всё время мучила  одна мысль – как бы не опозориться и не рухнуть на глазах у всех  на колени. Держась из последних сил, Костик  с черепашьей медлительностью  передвигал свои налитые чугунной тяжестью ноги. Ощущение было такое, как если бы они были закованы в кандалы. А где-то ближе к концу выгрузки, Костик настолько ослаб, что  уже едва держался на полусогнутых ногах. Его немилосердно болтало из стороны в сторону, будто он находился на палубе корабля в сильнейший шторм, а не на твёрдой земле.
Бала, с пренебрежительной ухмылкой наблюдая за ним, цокал языком. Изредка  качал головой и говорил::
- Вай, какой джигит!.. Совсем плохой!..
Наконец наступил момент, когда был выгружен последний ненавистный мешок.
- Ля фита комедия! – подвёл итог долгой работе напарник Иван, торжественно вскинув кулак вверх. По его чересчур довольному  виду  даже и не скажешь, что человек сильно устал, в отличие от его юного компаньона. – Мы рождены, чтобы сказку сделать былью! Правильно, Бала?
- Конечно, дорогой.
 Костик облегчённо вытер пятернёй потное лицо, оставив на нём мокрые разводы. Покачиваясь, добрёл до деревянного ящика из-под пустой тары, перевернул его днищем вверх  и обессиленно плюхнулся сверху.
 Бала стал рассчитываться с Иваном.  Принимая купюры, тот весело покрикивал:
- Давай, давай, не жадничай! Отстёгивай больше!
- Зачем больше давать? – удивился прижимистый кавказец. - Всё равно пропьёшь.
- Зачем так говоришь? – передразнил его Иван, оскорбившись на, впрочем-то, разумное замечание. - Это уж не твоя забота.
- Коэшна нэ моя, - охотно согласился Бала, и после короткого раздумья добавил ещё сотенную. – Прэмия, - объяснил он свой щедрый жест.
- Это по-нашему! – обрадовался  лишней  сотне Иван. – Дай я тебя за это поцелую, – он с дурашливой бесшабашностью протянул руки для объятий.
Бала плюнул и торопливо пошёл к  своему джипу. Проходя мимо Костика, безвольно облокотившегося на колени, он  демонстративно хлопнул его по плечу.
- Джигит! – ухмыльнулся Бала.
Костик проводил его недобрым взглядом.
Подошёл Иван.
- Сегодня прилично заработали, - сказал он, значительно потрясая  купюрами.
Костик пустыми глазами посмотрел на деньги и отвернулся.
 Иван присел рядом, закурил. Пуская дымные  колечки, доверительно сказал:
 – Устал…понимаю. Зато сколько бабла срубили.
Он помялся, потом, не глядя на Костика, сказал:
- Напарник мой выходит… Так что не в обиду…  это последняя наша совместная работа. Ну ты сам понимаешь, напарнику я отказать не могу, друг всё-таки… А втроём нам здесь делать нечего. Копейки они никому не нужны. Так то… – и, нервно замяв окурок жёлтыми прокуренными пальцами, добавил: -  Хотя иногда можешь подработать с нами. Когда с деньгами совсем уж будет туго.
  Не поворачивая головы, Костик спросил:
- А сегодня…  мы сколько заработали?
- Ах да, - спохватился Иван, торопливо отсчитал Костикову долю. – Держи.
 Костик взял деньги и, слюнявя пальцы, принялся тотчас их пересчитывать, шевеля губами.
- Ты мне не доверяешь что ль? -  обиделся Иван, глядя, с какой сосредоточенностью его юный напарник перебирает  купюры.
- Что вы, - покраснел Костик. - Просто я проверяю,  хватит мне на одну вещь…  На которую я всё это время копил…
 – Ну и что,  – спросил  Иван, -  хватит?
- Почти.
- Сколько не достаёт? – поинтересовался Иван.
- Двести.
 Иван молча протянул две сотенные из своей доли.
- Не надо, - смутился Костик.
- Дают - бери, а бьют – беги! -  поучительно изрёк Иван и насильно сунул купюры ему в руку.


Костик спешил к знакомому офису. За две недели, что  копились деньги, Костик успел с ним  сродниться,  каждый день забегая сюда удостовериться, что сотовый телефон всё ещё находится на месте. Сейчас он боялся, что в самый последний момент его  кто-нибудь опередит, и  телефон, который он по праву  уже считал своим,  купит. Костик влетел  внутрь и быстро направился к витрине. Телефон лежал на месте, как миленький. 
- Я его покупаю, -  во всеуслышание объявил торопливо Костик, чтобы у других и мысли не возникло даже прицениться.
Несколько посетителей, которые находились в помещении, недоумённо  оглянулись. По одному  виду было понятно, что до этого им  не приходилось  сталкиваться с человеком, имевшим довольно странную привычку докладывать всем о своих намерениях.   
- Я про этот вот телефон говорю, - посчитал нужным уточнить чудаковатый парень, пальцами побарабанив по стеклу.
Подошла та  самая девушка, которой довелось первой   общаться с Костиком.
 – Ну что, молодой человек, – спросила она с дежурной улыбкой, - всё-таки надумали?
- Надумал! – порывисто ответил  Костик. – Ещё как надумал!
Не успела девушка  блестящим ключиком отомкнуть стеклянную дверцу витрины, как Костик  нетерпеливо схватил долгожданный телефон, который в последнее время даже по ночам стал сниться. Он долго обстоятельно рассматривал телефон со всех сторон, видно, не имея сил  расстаться с ним даже на короткое время.
- Молодой человек, – потеряла девушка терпение, - так вы берёте или нет?
- Конечно, беру, – счастливо выдохнул Костик.
Он неохотно вернул телефон девушке для оформления, а сам торопливо направился  в кассу, то и дело оглядываясь: видно, беспокоясь о том, как бы  девушка не обманула, и его телефон не уплыл в другие  руки.
Перед кассой  Костик  ещё раз тщательно пересчитал деньги.
- Здесь ровно та сумма, - сказал он слегка осекавшимся голосом.
- Догадалась, - снисходительно усмехнулась молоденькая кассирша, с любопытством сверху вниз разглядывая тощего парня.
С профессиональной сноровкой пересчитав деньги, она уже готовилась было убрать их в ячейку кассового аппарата, как этот ненормальный парень вдруг ни с того ни с сего взял да и вырвал у неё из рук купюры, которыми только что сам и расплатился.
 – Я передумал! – громко выкрикнул он,  метнулся к выходу и тотчас скрылся за дверью.


Не решаясь войти в магазин «Секонд хенд», Костик прошёл мимо. Потом развернулся и опять прошёл мимо, бросая косые взгляды на дверь, в которую пока ещё никто не удосужился войти: у людей видно имелись деньги, и зариться на вещи, бывшие в употреблении, особой нужды ни у кого не возникало. Неизвестно, как долго Костику пришлось бы  отираться возле магазина, если бы не один мальчишка с ярко выраженной принадлежностью к некой субкультуре. В ней, по-видимому, просто улётным  считалось носить рубашку с длинными рукавами на несколько размеров больше,  чтобы рукава полностью закрывали руки, свисая, как у сказочного Пьеро. Рваные джинсы, сложенные гармошкой, будто «кирзачи» у «дембеля», и ботинки на толстой рифлёной подошве. Этому    «фрику», видно,  недостаточно было  того, что  уже имелось, и захотелось ещё что-нибудь прикупить к своему и без того нелепо-вызывающему  имиджу.
Костик улучил момент и прошмыгнул следом, сделав вид, что зашёл просто с ним за компанию, а по собственной воле он, мол,  ни за что бы сюда не пришёл – даже пускай  никто и не уговаривает. Первое, что поразило Костика, так это стоявший повсюду затхлый запах и ворохи разноцветного тряпья на полу. 
- И…  в какую это всё цену? – спросил Костик, растерянно озираясь.
 Толстая накрашенная тётка,  которая  в одиночестве чаевничала в углу, молча кивнула на клочок бумаги на стене,  где от руки коряво была написана цена за килограмм.
- На вес что ль всё продаётся? – поразился Костик столь экзотичной торговле.
- Как видишь, - с набитым ртом  пробубнила тётка.
Костик несмело приподнял с пола коричневого цвета пиджак - чувство было такое, что только за ним все и наблюдают, надсмехаясь над его бедностью. Незаметно поглядывая по сторонам, Костик с удивлением отметил,  что редкие посетители,  которые находятся вместе с ним в магазине, внимания на него не обращают, а увлечённо копаются в старых вещах. Через какое-то время Костик и сам освоился, увлёкшись настолько, что потерял всякую осторожность и стеснительность. Он придирчиво рассматривал пиджаки, брюки, рубашки,   один раз ему даже попались на глаза  белые кальсоны,  неизвестно откуда тут взявшиеся.  Нужные вещи Костик откладывал в сторонку,  и вскоре их набралась целая куча.
 Тётка, которая продолжала звучно прихлёбывать и хрустеть сушками, равнодушно поглядывая в его сторону, наконец соизволила проявить интерес.
- Неужели всё берёшь? – полюбопытствовала она.
- Беру, - сказал Костик, пожав плечами: мол,  чему тут удивляться.
- Отличный выбор, - поощряющее заметила тётка.
Она отставила бокал с недопитым чаем, отряхнула крошки с огромной колышущейся груди, тяжело поднялась. Боком протиснувшись в захламленном  тесном помещении к Костику,  она враскорячку нагнулась и охапкой разом бросила вещи на весы.
- Минутку, - спохватился Костик и спешно добавил к разноцветной куче несколько  пар слегка поношенной обуви разных фасонов.
- Пятнадцать кило,  – сказала тётка и подозрительно быстро убрала вещи с весов, запихав всё  без разбора в один огромный чёрный пакет, которые используют  под мусор. - Держи своё добро.
  Костик взял пакет за хохол, как берут мешок с картошкой, и поволок к выходу.
- Приходи ещё, - напутствовала  тётка, довольная неожиданной выручкой.
 На улице светило солнце, остро чувствовался  запах цветов. От этого настроение у Костика заметно улучшилось. К тому же оказалось, что он хоть и сильно поистратился, всё же некоторая сумма в наличии оставалась: выходит, отовариваться в «Секонд хенде» очень даже удобно.
 Костик  остановился на краю тротуара и стал высматривать такси. Не желая попасться на глаза кому-нибудь  из знакомых, он нетерпеливо поглядывал в один и в другой конец улицы, по-гусиному вытягивая свою тонкую шею. Увидев жёлтое такси «Волга»,  Костик отчаянно замахал руками над головой.
Такси, которое ехало по второй полосе, нарушая правило, с резким креном свернуло в его сторону, опасно подрезав другие машины. Пронзительно визжа шинами, «Волга» затормозила точно перед Костиком. Переговорив с таксистом, Костик  по-быстрому затолкал мешок в багажник, а сам побежал в продуктовый магазин. Вскоре  вернулся, неся в обеих руках   пакеты с провизией.
- В гости что ль? – поинтересовался таксист, вновь распахивая багажник.
- А вам-то что? – беспричинно грубо ответил  Костик.
- Просто спросил, - пожал плечами таксист, который, видно, привык к подобному отношению со стороны пассажиров, потому что не успел он расположиться за рулём, как сразу предложил, будто ничего и не случилось: - Хочешь,  анекдот расскажу?
Костик хоть и на дух не переносил всякие дурацкие анекдоты, быстро кивнул, заминая не свойственную ему  доселе грубость.
- Тебе покороче или подлинней? – осведомился таксист.
-  Желательно… короче.
- Тогда слухай… - начал своё повествование беспокойный таксист, успевая при этом  одновременно глядеть на дорогу,  в зеркала,  на Костика, замечать проезжавших мимо женщин-водителей,  да и  просто глазеть по сторонам. – Одному мужику очень хотелось петь и плясать. Но сделать это мешал давивший на плечо гроб с тёщей… - таксист  осклабился: - Нет, ты понял? Гроб с тёщей! – он вдруг начал стучать руками по баранке, рискуя угодить в аварию, хохотать, как ненормальный, и выкрикивать: -  Во даёт! Придумают же люди! Гроб с тёщей! Стало быть, это её зять был! Довела-а, старуха!
Вцепившись побелевшими пальцами в дверную ручку, Костик бросал испуганные взгляды то на водителя, то на дорогу, боясь вымолвить слово, чтобы не отвлечь таксиста  ещё больше. Когда они почти впритык проносились мимо машин, между которыми лавировал новоиспечённый гонщик, Костик невольно зажмуривался и ждал столкновения. Но сегодня судьба, видно, хранила рискового таксиста от всякого дорожно-транспортного происшествия, или он был заговорённый на удачу, а только  до места добрались они без происшествий. Если, конечно, не считать страха, которого Костик натерпелся по дороге.
- Если что, звони, -  по-дружески  распрощался таксист и, срочно вызванный по рации, мигом умчался к какому-то клиенту, который пока  ещё с ним лично был не знаком и переживал, что не успеет в аэропорт. А переживать ему надо было о своём здоровье.
- Размечтался, - буркнул Костик.
 Проводив глазами такси, которое едва не сбило на переходе зазевавшегося пешехода, Костик перевёл взгляд на реку. С высокого берега хорошо было видно всё, что происходило на воде. Частные быстроходные ослепительно белые катера бездумно бороздили реку в разных направлениях. Прогулочные невзрачного зелёного цвета вёсельные лодки, катамараны и головы слишком далеко заплывших пловцов опасно качались на волнах. На другой стороне реки, где был оборудован  пляж, на жёлтом песке люди загорали целыми семьями  и играли в волейбол.
 С мешком за спиной, с пакетами в руке, согбенный Костик был похож на Деда Мороза с подарками. Он подошёл к краю обрывистого берега, нашёл место, где можно спуститься, и полез вниз, иногда съезжая ногами по глинистой земле. Очутившись внизу, Костик огляделся. Здесь во множестве росли кусты и крапива, а у самого берега из воды торчали стреловидные засохшие  камыши вперемешку со вновь отросшими, цвела  зеленая ряска и было полно тины. Поэтому сюда редко кто забредал, если только какой-нибудь ненормальный, да и то по личной нужде.
Костик пробрался между кустами и вышел на крошечную полянку. Под берегом, в том месте, где они первый раз повстречались, под раскидистой ивой в живописных позах располагались старые знакомые бомжи. Они были изрядно выпивши. Бородатый полулежал, опираясь на локоть, который время от времени подкашивался, и тогда он утыкался носом в траву. Макинтош сидел с вытянутыми ногами, сильно подавшись туловищем вперёд для равновесия. Но самое интересное было в том, что  перед ними на коленях стоял Скрипач, видно, совсем не надеясь на свои ноги, и дирижировал смычком. Скрипку он бережно прижимал к груди, чтобы случайно не сломать. Все трое  пытались петь  жалобными голосами:

-По диким степям Забайкалья-а, где золото-о роют в гора-ах …

- Стоп, мужики, - сказал пьяно Скрипач и сделал рукой круговое движение. – В этом месте надо чуточку… музыкальнее. Этак, как бы   тянуть требуется… П-п-пняли?
Бородатый с Макинтошем дружно кивнули.
Скрипач тылом ладони вытер под носом соплю и энергично, насколько можно было в его пьяном состоянии,  взмахнул смычком:
- Тогда начали.
И они опять нескладно затянули:

По диким степям Забайкалья, где золото роют в горах,
Бродя-ага, судьбу про-клиная-а, тащился с сумой на плеча-а-ах…

- Здрасть, - негромко сказал Костик, подойдя к певцам.
Но трио разошлось не на шутку, самозабвенно пело, не замечая никого и ничего вокруг:

Бродя-ага к Байкалу-у подходит, рыбацкую лодку бере-от
И гру-устную песню заводит, о Родине что-то поё-от…

- Здравствуйте, - повысил голос Костик, продолжая всё так же стоять с мешком за спиной.
Наконец на него обратили внимание.
- А мы тут вот… гуляем, - сообщил  Скрипач, перестав играть на скрипке.
- Я вижу, - польстил им Костик.
- Имеем полное право, - по-петушиному вскинул голову Бородатый, видно, припомнив Костику недавнюю встречу. – Потому как мы тоже являемся гражданами великой России.
- Кто бы сомневался, - пробормотал Костик и сбросил с плеча мешок. – Я вам вот тут одежду принёс.
- Каку таку одежду? – спросил капризным голосом  Макинтош.
- Самую обыкновенную, - ответил Костик, взял мешок за углы и вытряхнул его содержимое на траву.
- Это чего?.. Это кому?.. – спросил непонимающе Бородатый.
- Вам, кому же ещё! – сказал Костик, начиная слегка раздражаться от их бестолковости. – Неужели непонятно? А здесь в пакетах еда.
-  Еда - это хорошо… Просто отлично, - согласился Скрипач, пристыв красными слезящимися глазами не к пакетам с провизией, а к вороху разноцветных шмоток. – Значит, говоришь, это нам? Одежда? О-о-очень хорошо… Просто замечательно, – он аккуратно отложил скрипку в сторону, положил на неё сверху  смычок, потом на четвереньках подобрался к вещам и вдруг принялся торопливо хватать все подряд, прижимая к себе.
- Эй, эй! – заволновался Бородатый, тоже на четвереньках приблизился и быстро стал набирать вещи в охапку.
 Макинтош, который считался среди них главным,  такого стерпеть не мог: приподнялся на колени и со всего маху упал вперёд, стараясь  вытянутыми руками  охватить всё сразу.
- Не трожь! – хрипел он страшным голосом. - Моё!
- Дяденьки, дяденьки! - перепугался Костик, не ожидавший такого спроса на принесённые  вещи.  – Здесь на всех хватит. 
После короткой стычки между бомжами все вещи были поделены в соответствии с негласным  рангом. Правда, тут вышла одна заминка: низкорослому, но достаточно ширококостному Макинтошу достался узкий длинноватый пиджак, который ему понравился больше других, а тощему  Бородатому, наоборот, - широкий и в плечах, и в талии, висевший на нём мешком.
- Вы бы это… поменялись что ли пиджаками, - посоветовал Костик, разглядывая их преобразившиеся до неузнаваемости фигуры.
- Ага, щас! – не хотел уступать Макинтош понравившуюся вещь  более слабому коллеге. – Все дела брошу, и свой пиджак  отдам.
- Ну не идёт он вам, - принялся горячо убеждать Макинтоша Костик со всей своей приобретённой дипломатией. – Вы в нём как… корова в седле. Извините уж за сравнение…
Столь убедительный довод неожиданно подействовал,  и обмен состоялся, что, естественно,  пошло на пользу обоим. 
Только Скрипач, хоть и был в сильном подпитии,  быстро сообразил  отойти в сторону, выбрав одежду себе по душе.
- Скрипачи всегда должны блистать во фраке, - едва держась на ногах, гордо объяснил он свой выбор. – А раз фрака нет, то я буду носить этот костюм. Всё-таки он чем-то похож на фрак, – он до того расчувствовался, что даже сгоряча пообещал: -  Вот возьму и вернусь к жене навсегда. Если она, конечно, примет меня…  забулдыгу.
 – Примет, - обнадёжил его Костик.
- Дорогой ты наш человек, - пустил слезу Скрипач и полез целоваться.
Как Костику было не противно, но он, помня о своей спасённой жизни,  хоть и скривился, но стойко перенёс унижение. Видя, что Макинтош с Бородатым тоже собираются последовать примеру  благодарного Скрипача, быстро заторопился:
- Ну ладно, я пошёл!
Костик скрылся  за кустами, оглянулся - не видят ли  бомжи, спешно кинулся  к воде и принялся с ожесточением тереть щёку, будто хотел протереть её насквозь. 


Костик проснулся рано, в окно  заглядывало утреннее пока не жаркое солнце. Он с хрустом  сладостно потянулся.  Слышно было, как мать гремела на кухне кастрюлями, тарелками, готовя завтрак для всей семьи.  Костик потянул носом,  вкусно пахло жареной картошкой, кофе и ещё чем-то таким, чего он так и не смог определить.
Костик некоторое время понежился в постели, потом,  не спеша, поднялся и вялой походкой направился  в ванную. Проходя мимо кухни, заглянул. Мать с отцом уже сидели за столом, пили крепкий кофе, какой они любили, и  тихо вели беседу.
- Привет, мам! Привет, пап! – сделал Костик им ручкой.
- Доброе утро, сын! – ответила отец, а мать сразу начала проявлять заботу: - Быстренько приводи себя в порядок и завтракать.
- Успеется, - буркнул Костик и закрылся в ванной.
Вскоре родители стали собираться на работу. Отец ушёл первым, потому что  трудиться он начинал  раньше матери, да и находился его завод в другой стороне от больницы.
Уходя на службу, мать наказала:
-  Загляни ко мне на работу к двенадцати часам. Я с тобой кое-что  отошлю домой.  Сам понимаешь, мне одной  тяжело нести. А ты молодой, тебе всё по плечу, – схитрила мать,   рассчитывая познакомить сына с понравившейся ей  девочкой.
-  Конечно, мам,- заверил Костик, уплетая за обе щеки яичницу - вот, оказывается, что так непривычно пахло.


Костик вышел из подъезда, держа в одной руке рюкзак, в другой - связанные за шнурки ботинки на роликах. Тут же у дома сев  на скамейку, он  переобулся, надев ролики вместо  сандалий.  Потом закинул рюкзак с сандалиями за спину и ловко  покатился по пешеходной дорожке.
Выехав на оживлённую улицу, Костик увидел  мороженщицу,  бойко торговавшую под синим тентом ходовым товаром, упакованным в яркие обёртки. Костик свернул в её сторону. Недолго отстояв в очереди, купил своё любимое эскимо на палочке. Умело лавируя между пешеходами, неторопливо поехал дальше на ходу облизывая шоколадную глазурь. 

Вскоре Костик выехал к музыкальному фонтану. Упругие струи воды взметались высоко вверх и с журчанием падали вниз. В водяной пыли на мгновенье вспыхивала радуга. Всё пространство вокруг фонтана было заполнено отдыхающими. Они располагались на скамейках, на бордюрах, на парапете самого фонтана и даже на газоне,  что делать категорически воспрещалось. По крайней мере, так гласили надписи на табличках, размещённых в нескольких местах посреди газона. Только, видно, тень от деревьев и декоративных кустарников  в жару была намного притягательней, чем штраф в пятьсот рублей. Правда здесь в основном размещалась молодёжь, которой, как известно, - закон не писан. А вот мелкие ребятишки разноцветной гурьбой носились везде, где только желала их беззаботная душа. Они заразительно смеялись, набирали воды в игрушечные ведёрки,  лейки и брызгались.
Костик подставил ладонь под освежающую струю, сполоснул лицо.


На одной из скамеек, которая примыкала торцом к развесистой липе, устроилась неразлучная троица - Макс, Лыс и Сява. Разглядывая картинки на экране своих сотовых телефонов, они довольно громко  комментировали их содержание, ни капли не стесняясь окружающих.
- Макс, ты здесь на боксёра похож… На этого… как его? Ну этот… который у другого боксёра ухо откусил? Черномазый такой! –  нервничал Сява на своих дружков остолопов, которые не помнили имя известного чернокожего боксёра. – Он ещё бабе одной в бубен дал!..
- Майк Тайсон, - подсказал Лыс, наконец вспомнив имя неуравновешенного экс-чемпиона мира по боксу.
- Точно! – ликующе воскликнул  Сява. – Только у Макса  здесь спарринг-партнёром   наша Бессектриса! Смотри, как он ей под зад пинком отвесил!
- Достала уже, - с ленцой отозвался на похвалу Макс. – Под семьдесят лет старухе, а он всё работает.
- Так ей и надо, дуриле этой! – охотно поддержал своего атамана Лыс, находившийся  с математичкой в натянутых  отношениях из-за своей непреодолимой тупости.
- А вот вы с Лысом Гимнаста завалили, - опять возрадовался Сява, у которого обострённые отношения были уже с  учителем  физкультуры.
- А не будет из себя делового корчить, - сквозь зубы процедил Макс, пренебрежительно ухмыльнувшись. -  Подумаешь, он только после института. Я тоже после школы в институт поступлю. И что? Если, конечно, в армию не забреют. Но, думаю, отец отмажет. У него бабла навалом.
 Лыс,  которому все издевательства над  учителями пока безнаказанно сходили с рук, гордо заметил:
- Здорово мы его перед девчонками опозорили!
- Респект и уважуха! - сказал Сява, и они с Лысом ударили по рукам.
Тут  Сява  заметил чистоплотного Костика, аккуратно  доевшего эскимо и теперь вертевшего головой в поисках урны, чтобы бросить в неё несъедобную палочку и обёртку.
- А вон и терпила! - обрадовался старому знакомому  Сява.
- Пацаны, - осенило Лыса. – А давай его  заснимем. Ну, там в какой-нибудь улётной позе. Вот потеха будет!
Затея им понравилась.
- Окружаем, – заволновался Сява, которого от нетерпения даже охватила мелкая дрожь.
 Они  дружно поднялись со скамейки и расторопно двинулись к не подозревающей  ни о чём жертве.
Костик собрался было уезжать, намереваясь выкинуть мусор по дороге, как сзади  кто-то неожиданно положил руку ему  на плечо, громко крикнув в самое ухо:
- Попался, который кусался!
Увидев перед собой троицу отъявленных негодяев, Костик, понятное дело, сразу обомлел. От такой непредвиденной встречи он даже выронил злополучную обёртку  на мокрый, блестевший на солнце  кафель парапета.
 Пожилая  женщина, которая стояла неподалёку  с непокрытой седой головой, подставляя опутанное паутинками морщин лицо под брызги, наверное, подумала, что он сделал это намеренно.
- Ребята, - по-доброму заметила она, - ну нельзя же так по-хамски вести себя.  Зачем разбрасывать мусор, где попало?
- За собой почаще присматривай, - тотчас нагрубил  ей Сява, как бы заступившись за Костика и  обнял того за плечи, будто  самого близкого друга.
Другая на  её месте обязательно бы стала  ругаться, а эта только осуждающе покачала головой.
- Извините, - промямлил Костик, быстро подобрал обёртку и, не зная, куда её деть, зажал в кулаке.
- Он больше не будет, - кривляясь, ухмыльнулся Сява, увлекая Костика подальше от людного места, чтобы совершить расправу без свидетелей, от которых бывает только одна морока.
  – Совсем молодёжь  распоясалась, - услышал Костик за спиной чей-то возмущённый голос и покраснел.   
- Катаешься? – интересовался по пути  Сява, рассчитывая одолжить ролики на неопределённый срок.
Костик на всё с готовностью кивал, а сам незаметно посматривал по сторонам, выбирая удобный момент, чтобы  сбежать от хулиганов, общение с которыми не сулило ему ничего хорошего. Можно сказать, даже  могло крепко навредить  здоровью.
 - А мы смотрим, ты катаешься, - откровенничал Сява. – Думаем, чего ему одному кататься. Давай компанию составим… Точно я базарю, пацаны?
- А то, - поддакнул Лыс, насмешливо растягивая  мокрые  губищи.
Макс, который до сего времени  особо не проявлял агрессии, вдруг с грубой бесцеремонностью   толкнул Костика  своим крепким плечом.
- Ну что, ботан, - сказал он многообещающе, - продолжим знакомство? 
Костик на своём горьком опыте уже один раз убедился, к чему это приводит. Поэтому он не стал дожидаться дальнейшего развития событий, а, решительно оттолкнув Макса двумя руками в грудь,  резко рванул с места. Макс, не ожидавший от него подобной прыти, взмахнул руками и позорно свалился прямо под ноги  отдыхающим.
- Ах ты, гад! – возопил разочарованный Сява,  готовый было уже в самое ближайшее время обзавестись дармовыми роликами.
Макс вскочил на ноги, снова упал, поскользнувшись на брошенной Костиком обёртке из-под мороженого.
- Ну, паскуда, - злобно выругался он, - удавлю!
Выставленная на посмешище троица бросилась в погоню за  Костиком. Макс, Лыс и Сява хоть и вели себя довольно нагло, бесцеремонно расталкивая людей и перескакивая через детские игрушки, которые то и дело попадались на пути, догнать Костика на роликах  им было всё же не так просто.
С каждым шагом убыстряя бег, Костик  всё дальше и дальше отрывался  от своих преследователей.  В одном месте ему для этого даже пришлось перелететь над головами  компании подростков, которая весело проводила время  на скамейке с гитарой. Остолбеневшие на миг  от подобного безрассудства, они только и успели вовремя пригнуться.
- Камикадзе! – сделала вывод рыжая девчонка с косичками-трендами, когда ненормальный мальчишка благополучно приземлился позади скамейки. 
 Территория парка закончилась, и путь Костику перегородила высокая кованая ограда.    Не сбавляя скорости, Костик умело подпрыгнул почти на высоту ограды, ухватился за её верх и легко перелез. Очутившись по другую сторону, он оглянулся и с усмешкой помахал рукой. Но, увидев разъярённые лица запыхавшихся преследователей,  которые, подбежав, без всякого промедления решительно  полезли на ограду, опять пустился в бега.


Пробежав пару сотен метров, Макс спешно вернулся, рассудив, что догнать человека на роликах - затея не самая лучшая. Вскочив в припаркованный на улице джип, он с пробуксовкой рванул с места, оставив дымящийся след на асфальте.
- От меня не уйдёшь, - процедил он сквозь зубы.
Нагнав за парком Лыса и Сяву, которые упорно преследовали свою жертву, несмотря на то, что отстали на целый километр, а то и больше, Макс резко затормозил, одновременно длинно посигналив.
– Садитесь, - диким голосом заорал он, распахнув переднюю дверцу. – В темпе!
Долго уговаривать Лыса и Сяву не пришлось. Тяжело дыша, они торопливо забрались  в джип, и Макс так вдавил педаль газа, что их бросило назад, на спинки.
Скоро они увидели далеко впереди неказистую мальчишечью фигуру. Он ехал не спеша, вполне уверенный, что оторвался от преследователей.
– Ты быстрее можешь? – заорали в одну глотку  неуравновешенные пассажиры, хотя Макс и без того рисковал, несясь по городу  с превышающей скоростью.
 Услышав позади себя шум мотора и противный визг колёс, Костик обернулся -   джип со знакомыми номерами быстро приближался. Надвигавшаяся опасность так подействовала на успокоившегося было Костика, что он в один момент набрал такую скорость, что дома, деревья и редкие прохожие, которые прогуливались по тротуару, мелькали перед его глазами,  будто в калейдоскопе.
Возбуждённые преследователи почти по пояс высунулись из окон и принялись размахивать руками.  При этом они страшно улюлюкали и кричали:
- Врёшь! Не уйдёшь! Дави его! Дави!
Костик хоть и находился в полуобморочном состоянии, но сообразил завернуть в проулок, где джипу было не проехать. Джип действительно остановился, и из него выскочили ужасно раздосадованные этим обстоятельством Сява и Лыс. Пробежав недолго за Костиком, Сява позорно расписался в собственном  бессилии. Он уселся прямо на асфальте, вытянув ноги и привалившись спиной к стене.
- Всё, - признался  он, задыхаясь, - больше не могу.               
Лыс, по всему видно, тоже был не дурак напрягаться в одиночку. Он остановился,   упёрся руками в колени и, тяжело вздымая всем корпусом, проговорил:
- Перекур.
Запоздало подбежал  Макс.  Увидев своих  подчинённых без пойманного мальчишки, досадливо сказал:
- Всё-таки упустили гада.
- Ничего, - кровожадно пробормотал  Сява, – В другой раз не уйдёт, – и криво ухмыльнулся: - А то потом делать будет нечего…
- Дела всегда найдутся, - возразил Лыс и вяло сунул перед собой кулаком, будто кого-то  ударил.


Софка с самого утра ходила мимо Ани  с таинственным видом, со значением на неё поглядывая и чему- то  загадочно улыбаясь, даже пробовала напевать:

Я платье сшила белое, когда цвели сады,
Когда однажды вечером в любви признался ты…

Галка, которая стала невольным свидетелем интригующей любовной завязки,   тоже  старалась надолго не отлучаться, чтоб случайно не пропустить что-нибудь  интересное:  любому ведь любопытно узнать, чем закончится эксперимент.
Когда стрелки часов в ординаторской стали показывать половину второго, Софка сильно заволновалась.
- Елизавета Артёмьевна, -  шпионским шёпотом обратилась она к старшей медсестре, воровато следя глазами за Аней, которая, ничего не подозревая, самозабвенно училась обрабатывать рану на манекене,  - время вышло, а его нет. Вы бы позвонили ему.
Старшая медсестра тоже не понимала, что происходит, и оправдывалась:
- Софочка, я уже звонила домой. Никто не отвечает, значит, он уехал. А ему позвонить не могу по простой причине - телефон  у него в ремонте.
- Засада, - сквозь зубы процедила Софка и, видя, что Аня направляется в их сторону,  с нарочитой озабоченностью принялась осматривать зажимы и лангеты.
Галка, которой случилось находиться рядом, быстро обронила  с гадкой ухмылочкой:
- Полный облом?
- Да иди ты!


Костик мчался  какими-то путаными улочками, потом незнакомыми дворами и,  наконец, очутился  неподалёку от крытого рынка. Только здесь он осмелился притормозить и осмотреться. И хотя готовое выскочить из груди колотившееся сердце ему подсказывало, что погоня безнадёжно отстала, Костик не стал затягивать время,  а  быстро продолжил путь, то и дело  тревожно оглядываясь.
Когда проезжал мимо жёлтой привозной бочки с квасом, его громко окликнули:
- Костян!
Костик испуганно дёрнулся и резко обернулся на голос.
На углу заброшенного фруктового сада,  обречённого под снос в пользу расширения территории рынка, в своей инвалидной коляске располагался его вчерашний знакомый. Он был в военной форме защитного цвета и с орденом на груди. В  тени  зелёного забора, через который свисали  цветущие яблоневые ветки, Костик его даже не сразу заметил.
   Костик облегчённо вздохнул, подъехал. Они по-мужски крепко поздоровались за руки.
- Куда это ты так торопишься? – спросил Лёвка-снайпер, пытливо разглядывая его белое бескровное лицо и глаза с расширенными зрачками.
- Да так, - ответил неопределённо Костик.
Видя, что он время от времени поглядывает по сторонам, Лёвка-снайпер тоже оглянулся и спросил:
-  Проблемы, брат?
Костик натянуто улыбнулся:
- А у кого их нет?
- У меня нет! – жизнерадостно заверил Лёвка-снайпер.
- Понятно… А ты чего здесь делаешь? – спросил Костик.
- Работаю, - невесело усмехнулся Лёвка. – А это  моё рабочее место.
- Как это работаешь? – не понял Костик.
-  Милостыню собираю, - небрежно обронил Лёвка.
Только сейчас Костик обратил внимание, что возле коляски лежал голубой берет, а в нём мелочь. Несколько монеток бесхозно валялись  на асфальте.
Костик машинально их подобрал и бросил в общую кучу.
Лёвка поморщился:
- Не суетись… брат.
Отводя глаза в сторону, Костик дрогнувшим голосом пробормотал:
- Как же так…
 - Жить-то надо как-то, - пожал плечами Лёвка. – А тебя, собственно, что не устраивает?
Костик не нашёлся, что ответить, и просто мотнул головой.
- Есть у меня пенсия, - снизошёл до объяснения Лёвка. – Только её вот не хватает на житьё-прожитьё.  Да и вообще…  я здесь приятное с полезным совмещаю… На народе веселее всё-таки. Согласен, нет?
Костик быстро-быстро закивал.
Лёвка, явно проникнувшись к нему симпатией, приветливо похлопал по подлокотнику  коляски:
- Садись!
- Не, я так, - отказался Костик.
Он хотел присесть напротив, на корточки, но его качнуло и, не удержавшись, он смешно опрокинулся на спину.
- Садись, садись, - сказал Лёвка более настойчиво, не найдя в этом ничего смешного.
От долгого пребывания на роликах, к тому же усугубленного непривычным затяжным бегом, у  Костика действительно сильно устали ноги, его покачивало.  И тогда Костик бросил рюкзак на землю, сел на него и стал переобуваться в более привычные удобные  сандалии. 
- Слышь, Костян, - через какое-то время услышал он  шёпот Лёвки-снайпера, - живём.
Костик поднял голову и увидел в руках Лёвки сто рублей. Оказывается, пока он возился с обувью, кто-то  успел щедро «отвалить» на пропитание безногому инвалиду.
Значительно прошуршав сотней, Лёвка заговорщицки щёлкнул себя пальцем по горлу.
 – Ну, ты как? – спросил он,  однозначно намекая на выпивку.
- Даже… и не знаю…- замялся Костик от столь неожиданного предложения.
- Зато я знаю, - заявил Лёвка тоном, не допускающим возражения. – Держи. Одна нога здесь, другая там.
Костик с неохотой взял у него деньги, но отправиться за водкой  не успел: от жёлтой  бочки, где торговали  квасом, подошла  молоденькая продавщица. Одета она была в белый несвежий халат, поверх которого болтался клеёнчатый фартук. От того, что девица находилась целыми днями на свежем воздухе, у неё было обветренное загорелое  лицо.  Но даже на нём особенно ярко выделялись без меры накрашенные глаза и  губы.  В руках она держала одноразовую полиэтиленовую кружку с пенящимся   напитком.
- Привет, герой, - обратилась она к Лёвке-снайперу по-свойски. – Кваса не желаешь?
- Можно, - преувеличенно бодро ответил Лёвка и незаметно подмигнул Костику.
- А это кто? – кивнула девица на Костика.
- Это мой друг Костян, -  с гордостью доложил ей Лёвка. 
- Ну что ж, - улыбнулась девица и  протянула узкую ладонь, - будем знакомиться. Меня Лилька зовут.
Общительный характер новой знакомой Костику очень понравился.
- Костик, - ответно улыбнулся он, подав, в свою очередь, руку.
- Хочешь тоже попить?  - осведомилась щедрая на квас Лилька.
- Я его как-то не очень… - стеснительно признался Костик.
- Как знаешь, - не стала настаивать Лилька. - А то смотри, если  захочешь, подходи. Всегда угощу, – она оглядела их смеющимися глазами, задержав взгляд на Лёвке. – Ну ладно, мальчишки, я пошла. А то уже вон очередь набралась, – она жеманно вздохнула и пошла, с нарочитой соблазнительностью  виляя бёдрами.
- Видал? – восхищённо сказал Лёвка-снайпер, не сводя с неё зачарованного взгляда. – Царица! – и тотчас необычайно  оживился, придумав, как потратить сто рублей: – Костян, слетай, цветы купи!
Костик с готовностью сорвался с места. Скоро вернулся, неся их за спиной, чтобы раньше времени не увидела Лилька.
- Дорогие цветы, – доложил  он таинственным шёпотом. - Только на одну розу и хватило.
 – Ну-ка, покажи, - распорядился Лёвка.
Придирчиво оглядев розу со всех сторон, Лёвка остался сильно довольный: и длинным толстым стеблем, и капельками воды на лепестках кофейного цвета.
- Ништяк, братан! – выставил он большой палец. - А теперь давай быстренько неси её Лильке.
  Только Костик теперь не проявил такого рвения, как минуту назад, а остался стоять, переминаясь с ноги на ногу.
- Иди, иди, - Лёвка  насильно подтолкнул его в сторону продавщицы.  – Или ты  хочешь, чтобы я в таком виде поехал цветы дарить?
Костик  вздохнул и вялой походкой  направился к бочке с квасом, возле которой, очередь не только не уменьшалась, а по какому-то неведомому закону прямо на глазах  продолжала довольно заметно увеличиваться.
Костик подошёл, оглянулся на Лёвку, с интересом наблюдавшего за его мучениями, и протянул розу продавщице. Они о чём-то поговорили,  девушка поглядела на Лёвку, улыбнулась и, вдыхая аромат, поднесла бутон к лицу. А через мгновение Лилька уже весело покрикивала на очередь:
- По-одходи-и! Смелее по-одходи-и!  Холо-одный ква-ас!..
И при этом то и дело постреливала влюблёнными глазами на безногого Лёвку- снайпера.



На третий день настал долгожданный момент, которого Аня, Софка и Галка ждали с  нетерпением.
- Сегодня, коллеги, мы приступим непосредственно к ассистированию хирургу Ковалю, - несколько торжественным голосом оповестила их с утра Елизавета Артёмьевна.
- Здорово! –  заликовали девчонки,  потрясая кулачками от переполнявших чувств. – Наконец-то!
  В ординаторскую заглянул сам доктор Коваль. Увидев возбуждённые лица  практиканток, сдержанно поинтересовался:
-  По какому случаю веселье?
- По случаю первого ассистирования, - бойко доложила  Софка.
- Это повод, - согласился пожилой хирург. – Что ж, до встречи в операционной.
 Глядя сочувствующими глазами на девчонок и, наверное, вспоминая себя в их возрасте, Елизавета Артёмьевна с нарочитой строгостью приказала:
- А сейчас быстренько переодеваться!
 Девчонки  наперегонки кинулись исполнять указание старшей медсестры, будто только и ждали этой команды.  Облачившись в голубые костюмы, надев шапочки и бахилы,  они принялись вертеться друг перед другом, словно собирались выходить на подиум в качестве моделей, а не участвовать в операции.
- Мы готовы! – наконец доложились  они, когда посчитали, что подготовились довольно тщательно, и теперь ни один злобный микроб со стороны не проникнет в тело оперируемого больного. Потом, видно, всё же засомневались в этом и осторожно спросили: - Мы всё правильно сделали, Елизавета Артёмьевна?
Окинув их  скрупулёзным взглядом опытной старшей медсестры  с  долголетним стажем, Елизавета Артёмьевна  сказала:
 – Порядок.
С трудом сдерживая волнение, девчонки вошли в блиставшим белым операционный блок.  На операционном столе лежал  накрытый простынёй человек. Когда девчонки робко приблизились к нему и заглянули за барьер, который закрывал лицо (чтобы больной не увидел свои внутренности, если вдруг очнётся от наркоза, - как впоследствии остроумно пошутила Софка), выяснилось, что это была средних лет женщина. 
- Подготовьте место к операции, - негромко сказала  Елизавета Артёмьевна сквозь марлевую повязку.
Дрожащими  руками практикантки, то и дело поглядывая на старшую медсестру,  несмело смазали оперируемое место  специальным раствором и йодом.
Елизавета Артёмьевна, которая внимательно следила за  действиями своих подопечных, поощряюще кивнула:
- Молодцы.
Доктор Коваль, стоявший возле них с поднятыми вверх руками в резиновых перчатках, коротко бросил:
- Начинаем операцию.
И протянул руку в сторону слегка растерявшейся Галки:
- Скальпель.
Хирург сделал надрез, и когда открылся вид на розового цвета мясо,  из раны густо потекла кровь. Лица всех трёх практиканток, у которых между колпаком и повязкой  виднелись  лишь часть лба, глаза да переносица, стали бледными, как мел, и стремительно покрылись мелким бисером  пота.


В нижнем ящике стенного шкафа, где у отца хранились   инструменты, Костик разыскал клей по дереву. Уединившись за столом  в своей комнате, он принялся сосредоточенно пристраивать друг к другу разрозненные части гитары, с тщательной аккуратностью смазывая их клеем.
В комнату заглянула мать, вернувшаяся с дежурства. Увидев сына с высунутым от усердия кончиком языка, она не утерпела и поинтересовалась:
- Сынок, чем занимаемся?
- Я, мам, гитару хочу склеить, - не оборачиваясь, отозвался Костик, увлечённый работой. – Ребята просили на выпускном поиграть, - добавил он, чтобы исключить лишние вопросы.
- Дело хорошее, - одобрительно заметила  мать и тихо прикрыла дверь.
Клей затвердевал быстро, и вскоре гитара  выглядела вполне сносно: если не сильно приглядываться, нельзя было даже различить швов в местах склеивания.  Только вот  звук заметно фальшивил.
 Костик взял гитару в руки, долго её настраивал, подкручивая колки,  то и дело прислушиваясь то одним ухом, то другим. А так как не всякий человек имеет музыкальный слух и не каждый разберёт фальшивые нотки,   Костик в конце концов остался удовлетворён звучанием сломанного по своей дурости  инструмента.
- Сойдёт для сельской местности, - проговорил он вслух и свободно ударил  пальцами по струнам.


… Ещё вчера, мой друг, с тобой, ещё вчера  мы были вместе,
Летишь в тюльпане ты домой холодным грузом, грузом двести.
Ещё вчера ты на гитаре играл свои простые песни,
Но сегодня едешь к маме холодным грузом, грузом двести, -


 с приятной хрипотцой проникновенно пел Лёвка-снайпер под аккомпанемент шестиструнной  Костиковой гитары.
Вскоре вокруг них собралась довольно приличная толпа, а люди всё продолжали подходить и подходить. Они стояли со скорбным молчанием, будто на похоронах, и внимательно вслушивались в незамысловатый текст самодельной песни.

Под могильною плитой в родной земле вечным сном ты будешь спать,
Так зачем же пацанов, скажите мне, посылают воевать? -

с надрывом закончил Лёвка, и его глаза влажно блеснули.
Костик с чувством поставил последний аккорд, волнительно вытер испарину со лба.
Раздались жидкие аплодисменты и быстро стихли, почувствовав всю неуместность ситуации.
Вперёд протиснулась согбенная беззубая старушка. В руках она держала  хозяйственную сумку, облезлую и потрёпанную до такой степени, что они со старушкой по всему видно,  были ровесницами. 
 - Спасибо тебе, сынок, - сказала, шамкая, старушка и поклонилась безногому десантнику в пояс. Потом достала из порожней сумки, с которой направлялась в магазин за продуктами,  завёрнутые по-старинке в носовой платок деньги, подпрыгивающими пальцами развязала узелок и протянула ему пятьдесят рублей. – Это тебе на гостинцы.
- Мать, ты чего? – всегда отчаянный Лёвка был в замешательстве: одно дело, когда человек подаёт работающий, и совсем другое дело - безработная старуха, скудной  пенсии которой и так едва хватает на проживание.
-  Уж ты, сынок, не обижай старуху, - сердечно попросила она.
 Лёвка запротивился:
- Я же не нищий, мать.
- Молчи уж, - сердито взмахнула на него рукой старушка, сунула ему в ладонь купюру и шаркающей походкой торопливо отошла, вытирая платком повлажневшие глаза.
За ней стали подходить другие слушатели и с неловкостью, свойственной простым людям, класть Лёвке  в голубой берет, который он держал на культях, деньги.
- Спасибо, парень…
- Извини…
- Крепись…
Лёвка яростно вытер  ладонью глаза, с нарочитой бравадой выкрикнул:
- А ну, Костян, давай что-нибудь весёлое!
И, не дожидаясь, когда Костик под него подстроится, зло запел:

Прощай, комбат, дружище, будь здоров!
Ты за бутылкой вспоминай своих орлов.
А нас ждут девушки, бульвары и кино, и кино,
Сюда мы больше не вернёмся всё равно.

Мимо  проехал чёрный джип «Чероки», остановился, сдал назад. В том, что тонированные окна не опустились и пассажиры внедорожника стали наблюдать за музыкантами сквозь них, таилось какое-то зловещее предзнаменование. Дождавшись, когда все разойдутся и музыканты останутся одни, из джипа появилась неразлучная троица известных негодяев. Намеренно оставив машину стоять прямо на дороге, создав тем самым неудобства другим водителям, потому что на узкой дороге разъехаться было затруднительно, они развязной походкой  двинулись в их сторону.

О город мой, как хочу тебя обнять, тебя обнять,
Упасть на землю и щебёнку целовать, -

пел Лёвка.
 Увидев ухмыляющиеся лица своих давних врагов, Костик перестал играть, испуганно вытаращив на них глаза. Лёвка тотчас сбился и замолчал, посмотрел на Костика. Проследив за его взглядом, он сразу всё понял:
- Прошлый раз от них улепётывал?
Далее скрывать от проницательного Лёвки свою тайну не имело смысла, и Костик торопливо кивнул, с трудом сглотнув комок в горле.
- Разберёмся, - сказал Лёвка, оставаясь спокойным в отличие от Костика.
Троица остановилась перед ними в непринуждённой нагловатой позе.
- Ты смотри, как он здорово пристроился, - сходу стал глумиться Сява, бросая быстрые взгляды  попеременно на Костика и своего вожака. – Ничего себе, бабла напобирались! – воскликнул он, вдруг увидев берет с деньгами.
- Что надо? – угрюмо спросил Лёвка.
Макс пожал плечами:
- Да так, знакомого  терпилу  вот встретили.
- Он не терпила, -  тотчас возразил отважный Лёвка, - он мой друг.
- Кто, кто? – Лыс приставил к уху ладонь, сделав вид,  будто он ослышался.
- Друг, - с металлом в голосе повторил Лёвка.
- Это что, хохма такая? – не поверил  Лыс. – Нет, вы видели? – обратился он к своим корешам. -  Друга нашёл! А я всё время думал, что гусь  свинье не товарищ.
- А кто из них пернатый, - заинтересовался Сява, - а кто животное?
- А это они пускай уж сами разберутся, - ухмыльнулся Макс, не сводя  холодных глаз с Костика.
- Слышь, пацаны, -  Лёвка сурово сдвинул брови, - двигали бы вы отсюда от греха подальше.
- А то что будет? – опять заинтересовался Сява, состроив дурацкую физиономию.
- А то не поздоровится вам, - неожиданно даже для Костика, на полном серьёзе пообещал безногий Лёвка.
- Оппаньки! – воскликнул Сява радостно. – Приехали, братва! Теперь нам каждый урод начинает угрожать. Как жить дальше, даже и не знаю. А ты знаешь? – спросил он с насмешкой у Макса.
 Проигнорировав вопрос своего холуя, Макс перевёл колючий взгляд на Лёвку:
- Он нам денег должен.
Лёвка, не раздумывая, приподнял голубой берет за края:
- Этого хватит?
- Врут они всё! – выкрикнул Костик, наконец обретя дар речи. – Ничего я им не должен! И не был никогда должен! Это из-за девчонки они на меня… взъелись, - сказал он уже тише.
- Пускай будет так, - не стал настаивать на своём Макс. – Только у тебя сейчас есть возможность откупиться…
- А дальше мирное сосуществование на века, - блеснул интеллектом  двоечник Лыс.
Будь у Костика в этот момент  деньги, он, скорее всего, так бы и поступил, чтобы только они быстрее от него отстали. Но деньги были в руках у Лёвки, а Лёвка, как тут же выяснилось, в таких делах  разбирался, будь здоров, потому что  сказал:
-  Мне денег не жалко. А только на этом всё не закончится, вы ещё больше его станете презирать и всячески изводить. Свободны.
- Умный, да? – окрысился Сява, которого такой ответ не устроил. – Так и мы не лохи.
- Вам же хуже, - особо не расстроился Макс, видя в безногом инвалиде и трусоватом мальчишке лёгкую добычу, и кивнул Сяве: -  Отними у него бабло, всё равно оно им без надобности.  А ты, - приказал он Лысыму, - этому очкарику дай по соплям, чтобы в другой раз знал, кто в этом городе  хозяева. А то нашёл себе защитника.
Не успел кровожадный Сява сделать и двух шагов, потирая в предвкушении денег свои потные ладони, как Лёвка извлёк откуда-то из-под себя гранату и спросил:
- Знаете, что это такое?
Сява оторопело замер, испуганно вытаращив свои наглые глаза на рубчатый смертельный металл в руках, как до этого им казалось,  безвредного инвалида, который, если слегка  подтолкнуть,  вместе со своей  коляской и опрокинется на землю.
- Т-ты чего? – он даже стал  заикаться.
Лыс криво ухмыльнулся и тоже стал, не зная, как поступают в таких случаях, потому что  ещё ни разу ему не приходилось попадать в подобные ситуации.
- Не взорвёшь, - не поверил Макс, нервно дёргая  щекой, - сами погибните.
- Мне терять нечего, - сказал Лёвка и, не оборачиваясь, посоветовал товарищу: – А ты, Костян, зайди за угол забора.
- Ты что, дурак, да? – сказал дрожащим голосом  Сява, не сводя своих растерянных глаз с гранаты. – Уж и пошутить нельзя.
 - От вас я шуток не принимаю, - Лёвка был категоричен. – Так что попрошу на выход.
- Мы ещё встретимся, - пообещал Макс, задом  отступая к машине вместе со своими подручными.
- Не советую, - предупредил Лёвка.
- Неужели взорвал бы? – спросил Костик, когда эти придурки спешно ретировались  на джипе,  из под колёс которого даже сноп искр вылетел, когда они трогались с места.  Уж так они сильно переживали за свою никчёмную жизнь.
- Её если и захочешь взорвать, не взорвёшь, - рассмеялся Лёвка. – Потому что это муляж, а не настоящая боевая граната РГД – 5.
Костик нервно хихикнул.
- Здорово ты их напугал.
Лёвка внимательно пригляделся к его бледному, как мел,  лицу и с отеческой заботой, будто он был  на много лет старше, произнёс:
- Никогда не жалуйся на судьбу…  И не сдавайся…  И тогда удаче придётся быть твоей спутницей.
- Я думал, это их мир, - стеснительно произнёс Костик, опустив глаза.
- Нет, - с твёрдой убеждённостью заверил опытный Лёвка, - мы просто позволяем им это делать.



С пакетами в руках Костик подошёл к реке. Прежде чем спуститься к воде, он с высокого берега привычно взглянул на реку. На проплывающем внизу белом катере находилась весёлая компания молодёжи. Приглядевшись, Костик угадал в загоревших до бронзового цвета ребятах Макса, Сяву, Лысого и Графиню. А вот другие  две девицы Костику были  не знакомы. Играла громкая музыка. Девицы, выделываясь перед пацанами, танцевали что-то чересчур вызывающе-раскованное, рискуя каждый миг свалиться за борт. Макс, как всегда, обнимал Графиню, с удовольствием лапая её за самые интимные места. Сява бурно жестикулировал, то ли дирижируя доносившейся из динамиков музыкой, то ли  самим  себой, потому что было видно как он, разевая рот,  что-то орал.  Лысый, которому было доверено управлять,  в небрежной  позе  стоял за штурвалом, одной рукой правил, а в другой держал  банку с пивом, время от времени из неё отхлёбывая.
Костик быстро спрятался за дерево, прижался спиной, переживая, чтобы его не заметили. Катер проплыл  мимо, Костик с облегчением спустился вниз и только одному ему ведомым маршрутом двинулся сквозь густой кустарник.
Уже на подходе к месту обитания знакомых бомжей он почувствовал что-то неладное: костёр, в котором всегда поддерживался огонь, был затушен, дымились разбросанные по полянке головешки.  Обустроенное ранее логово бомжей, где они спали и проводили большую часть времени, также было раскидано.
 Возле куста цветущей жимолости на коленях стоял Скрипач. Он горько плакал, бережно прижимая сломанную скрипку к груди, и убаюкивал её,  словно младенца.
- У-у-у… - на одной ноте тянул он что-то гнетущее, будто тронулся умом.
- Что случилось? – спросил Костик, подходя.
 Скрипач поднял на него напитанные скорбью глаза, лицо его ещё больше исказила гримаса и из глаз с новой силой брызнули слёзы.
- Что случилось? – опять спросил Костик, видя, что до Скрипача вопрос доходит с  превеликим трудом.
-  О… о…отморозки, - отозвался с всхлипом Скрипач. – На… напали на наше жи… жильё… Чего мы им такого сделали, чтоб нас, как каких-нибудь зверей, травить?
Костик с содроганием в душе осмотрелся вокруг, спросил:
- А где все остальные?
Скрипач махнул рукой куда-то в сторону:
- Макинтош в городе, а Борода  где-то там… лежит.
- Как лежит? – перепугался Костик и, выронив пакеты, бросился в указанном направлении.
У воды на корточках сидел Бородатый, черпал воду ладонью и смачивал своё задубевшее на солнце лицо.
- С вами всё в порядке? – подскочил к нему Костик.
Бородатый обернулся, снизу вверх  взглянул на Костика и невесело усмехнулся:
- Бороду вот подпалили, негодяи.
Но оказалось, что у него подпалена не только борода: было обожжено лицо, а также  руки - кожа  вздулась водянистыми пузырями, что даже глядеть страшно.
- При ожогах подорожник помогает, - сообразил быстро Костик.
Он спешно сорвал несколько листиков подорожника (благо, его находилось здесь во множестве), намочил водой и приложил к обожжённым местам. - Хорошо было бы ещё  чем-нибудь перевязать, -  Костик  мигом вытянул подол рубахи из брюк и хотел оторвать полоску ткани, но сразу осилить не смог, а потом не дал Бородатый, цепко ухватив его за руку своими заскорузлыми пальцами.
- Не суетись, - отговорил он. – На мне всё заживает, как на собаке. Так что жить буду.
 Неохотно заправляя рубаху на место, Костик принялся горячо расспрашивать:
- Кто это вас? Что за ублюдки?
- Да одни тут только что на катере были, - с тяжёлым вздохом ответил Бородатый. – Перед девчонками выпендривались, геройство своё показывали… Сволочи.
Костик сразу догадался, что это были Макс, Сява, Лысый и те самые девчонки, которые нет, чтобы их остановить, так еще, небось, и сами их подбили на это подлое дело. Вот стервы. Таких подонков ещё поискать.
- Я там еду вам принёс, - сказал Костик, переводя разговор на другое. – И выпить.
От такого сообщения Бородатый сразу воспрянул духом:
- Это то, что сейчас нам всем просто необходимо!
Обрадованно суетясь, он разыскал на полянке слегка помятые пластиковые стаканы, быстро сполоснул их в воде и в один миг организовал небольшое застолье.
- Прошу всех к столу! – торжественно объявил он, величественно поведя рукой в сторону разложенного на газете съестного.
- Я только что из-за стола, - отказался Костик по понятной причине.
- Нам больше достанется, - не стал настаивать рассудительный Бородатый и торопливо разлил водку в стаканы. – За помин души твоей упокоившейся навеки скрипки! – поднял он первый тост и, не чокаясь, жадно выпил.
Угрюмо проследив за ним, Скрипач тяжело вздохнул и тоже выпил.
- Какая была скрипка! – воскликнул он, не выдержав торжественности момента. – Как она играла! Не хуже Страдивари!
Через минуту опьянев, они принялись спорить, кто понёс наиболее существенный  урон: Скрипач, у которого погибла скрипка, или Бородач, у которого пострадала роскошная борода. Насчёт роскошества он, конечно, сильно преувеличил, потому что на самом деле борода  была у него в таком запущенном состоянии, что при еде ему приходилось её в прямом смысле раздирать пальцами, чтобы просунуть в рот пищу.
- Понимал бы ты в колбасных обрезках, - доказывал с твёрдой убежденностью Бородач. – Борода это… - он показывал нечто непонятное рукой, шевеля пальцами, словно кальмар щупальцами, - у-у-у…
- Скрипка - жизнь моя-а-а!.. – нараспев отвечал ему Скрипач, не веря  ни в какие  доводы  малообразованного в музыке коллеги.
Тут из кустов с шумом, будто это был  медведь шатун, появился Макинтош. Припадая на хромую ногу, он довольно сноровисто подошёл, окинул импровизированный стол быстрым взглядом и с обидой заревел:
- Без меня пьёте, басурмане!
- Там ещё одна бутылка осталась, - поспешил успокоить его Костик.
- Тогда другое дело, - сразу успокоился Макинтош, проигнорировав разруху, которая в его отсутствие произошла на поляне.
Он бесцеремонно отнял стакан у Бородатого, налил в него водки до краёв, выпил, вытер мокрые губы и только тогда соизволил спросить, окинув слегка изменившуюся местность  хмурым взглядом:
- Что случилось?
- А то и случилось, – с надрывом проговорил Бородатый. – Нас тут чуть не похерили.
- А у меня вот, скрипку поломали, - опять пустил слезу Скрипач. – Теперь уж основательно…
Макинтош, который в прошлом слыл военным,  в действиях был решителен:
-  Меняем  дислокацию.
Он  вновь налил себе полный стакан, залпом выпил по-прежнему,  не закусывая, пнул  развалившегося  на траве Бородатого в бок и скомандовал:
- Подъём! Твою дивизию!


На Набережной Костика охватила бессильная ярость: он ногой опрокинул ни в чём не повинную урну, но этого ему показалось мало, и он закинул её далеко в сторону от дорожки. Потом оторвал от  одинокой скамейки голубую рейку и стал крушить вокруг себя всё подряд, благо, что, кроме крепких деревьев, там больше ничего не находилось.
-  Сволочи! Сволочи! – выкрикивал он, словно заведённый. - Нашли, кого обидеть! Бездомных людей! Им и так в жизни не повезло! Сволочи!
- Эй, - вдруг услышал он насмешливый голос Графини, - ты чего буянишь?
Недалеко  от  берега в тихой  заводи,  где росли жёлтые кувшинки и белые лилии, стоял катер с его знакомыми. По всему было видно, что  компания устала от бурного времяпрепровождения и теперь отдыхала в тенёчке. На шее у всех членов шайки висели, будто кулоны, кувшинки, а огромный букет лилий охапкой валялся на баке.
-  Веселитесь, гады! – сходу возмущённо закричал Костик и, размахнувшись,  запустил в них  рейкой.  Но рейка, к его досаде, не долетела и упала в воду.
- Что, опять по соплям хочешь? – с ленцой осведомился Сява.
Костик сжал кулаки и, приседая, чтобы выходило громче, заорал:
- Знаете, что вам за цветы будет, придурки? Они в красную книгу  занесены…  Потому как редкие стали…
 - Полегче на поворотах! – окрысился Сява, перегнулся через борт и принялся  демонстративно  обрывать головки цветов и бросать их обратно в воду.
 – Их здесь вон сколько… - куражился Сява. – На всех хватит.
- Ты, ты знаешь, кто? – задохнулся от возмущения Костик. – Живодёр, вот кто!
- Нет, вы только послушайте чего несёт этот паралитик? – изумился Сява.
- Он не паралитик, - заступилась за Костика пьяненькая и оттого улыбчивая Графиня. – Он юный защитник природы. Жаль вот только, значка не хватает.
Лыс, не принимавший участия в разговоре, но с интересом прислушивавшийся, допил пиво и выбросил пустую банку в воду.
- Невоспитанный хам! - сразу отреагировал на его поступок Костик.
Лыс на это сообщение ничего не ответил, лишь ухмыльнулся. Зато вмешался сам Макс.
- Слышишь, ты, - Макс ковбойским жестом, а если точнее, то  указательным пальцем,  приподнял широкополую шляпу, которая прикрывала его лицо до самого подбородка, - вали отсюда, пока я не разозлился.
- И вообще, вы все живодёры и… и фашисты! – заявил  Костик.
- Что ты сказал? – разом подались вперёд Макс, Сява и Лыс.
- Что слышали! – пренебрежительно отозвался Костик и храбро повторил:. – Живодёры и фашисты! Вот кто! А знаете, почему? Потому что вы над людьми издеваетесь! А над живыми людьми знаете, кто издевается? Только живодёры и фашисты!
- Это над кем же мы издеваемся? – изумился Лыс.  – Уж не над тобой ли?
- А хоть над бомжами!
- Тоже нашёл людей! – презрительно фыркнул Лыс, и все, как идиоты, захохотали, даже те две девчонки, которые вначале Костику показались более порядочными.
- А ещё вы   трусливые шакалы! – безжалостно обличил их Костик. - Самые настоящие!
- Это уже перебор, - поморщился Макс. – За такие слова надо бить морду.
- А кто вы есть, если мой друг десантник вам гранату показал, а вы и обделались. А граната не настоящая! Поняли вы, придурки?
Ребята на катере значительно переглянулись.
 -  Муляж это! –  торжествующе выкрикнул Костик и, видя, что Лыс собирается заводить мотор, спешно поднялся по косогору и пропал из вида.
 

Как-то Костик возвращался с экзаменов по математике и  увидел выходящую из дорогого ресторана Галку. Она была не одна, а с каким-то пузаном под ручку. Мужик  выглядел солидно, в возрасте, одет  был в твидовый костюм в полоску, а  его пухлую руку  украшала золотая печатка, тесно надвинутая на толстый, как сарделька, мизинец. Что, видно,  по соображениям   великовозрастного ухажёра, должно было  подчёркивать его особый статус. Только вот пиджак нараспашку и небрежно выбившийся из-под  брюк уголок белой рубахи слегка портили его имидж.
Мужик опрометчиво оставил Галку дожидаться его на тротуаре, а сам принялся ловить такси.
Поколебавшись, Костик подошёл к скучающей в одиночестве Галке.
- Привет, Галь! – смущённо произнёс он.
- Привет, - ответила Галка, скользнув по нему равнодушным взглядом, – коль не шутишь…
От неё сильно несло запахом алкоголя, который не перебивал даже запах табака.
Костик помялся, потом едва выдавил из себя:
 – Как там…  Аня?
Галка ухмыльнулась:
- Тебе-то какая разница?
Костик опустил глаза, пожал плечами, промямлил:
- Да так…
- А раз так, - заключила  Галка, покачнувшись, - давай вали отсюда.
Костик некстати увидел у неё на колготке небольшую прореху.
- Галь, - стеснительно произнёс он, прежде чем уйти, - у тебя  это… колготка на ноге  порвана.
- Вима-ательный, - язвительно заметила Галка, неуверенно нагнулась, при этом уронив жёлтую сумочку и чуть сама не упав своим кукольным личиком на асфальт, и двумя руками нарочно разодрала  прореху ещё больше. – Мне по фиг!  Понял?
Костик кивнул и с торопливой угодливостью  подал ей  сумочку:
-  Вот… уронила…
 Галка размашисто закинула за плечо сумочку и опять не преминула съязвить:
- Да ты ещё и обходительный… как я погляжу.
 Наконец мужчина поймал такси, вернулся, подхватил свою молодую подружку под руку и бесцеремонно потянул  за собой.
- Извини, пацан, - дыша перегаром прямо Костику в лицо, с наглой ухмылкой  заявил он, - сегодня не твой день.
- Да пошёл ты! – вдруг окрысилась Галка. – Всё! Ля фита комедия! Понял ты…  Борюсик? – с сарказмом закончила она.
Мужчина  возмутился:
- Это что, динамо?
-  Как хочешь,  так и понимай, - зло обронила Галка. – А меня кавалер помоложе дожидается.
 Она подхватила Костика под руку, покачнулась, едва не сломав высокие каблуки,   выровнялась и пошла, величественно неся свою прекрасную головку, которая поминутно клонилась то в  одну, то в другую сторону.
Оставшись не твёрдо стоять на месте, мужик проводил её  растерянным взглядом.
- У-у, данамщица! – прохрипел он, довольно сильно покачиваясь.
Усадив Костика на скамейку, которая очень кстати оказалась неподалёку, Галка участливо спросила:
- Давай рассказывай, что у вас там с ней произошло?
- А она разве ничего вам не рассказала? – подозрительно спросил Костик, затаивая дыхание и морщась от перегара.
- Рассказала, - не стала хитрить Галка. – Что ты трус.
Костик судорожно сглотнул.
 -  А в чём проявилась…  моя  трусость…  она сказала?
- К сожалению, нет, - искренне ответила Галка.
- Галь, - слегка успокоившийся Костик заглянул в её глаза, - что  мне теперь делать?
- Хочешь спросить, как реабилитироваться? – Галка долго копалась в сумочке, достала сигарету, прикурила. Потом,  отстранённо глядя куда-то вдаль, задумчиво сказала: – Любви надо добиваться.
- Но  Аня меня избегает! – с горечью признался Костик. 
- И правильно делает! – неожиданно зло заключила Галка. – А ты что хотел? Ты, значит, накосячил,  и в сторону? Нет, так не бывает! Она, может быть, с тобой всю свою сознательную жизнь хотела прожить. Может, она замуж за тебя собиралась. Нет уж, парень, позор надо смывать. Может быть, даже  кровью! А ты как думал?
Костик сидел, закусив губу, и слушал, хоть и было ему слышать о себе такое очень неприятно.
  - Эй! -  Галка внезапно переключила внимание на мужика, который не ушёл, а нервно курил одну сигарету за другой, поглядывая исподлобья на сидевшую парочку.  – Я передумала!
Мужик радостно засуетился, бросил сигарету и радушно развёл руками.
- Цыпочка моя! – пропел он нежно.
 Галка   поднялась со скамейки.
 – Чао, малыш, - сделала она ручкой Костику  и, чрезмерно  вихляя бёдрами,  пошла навстречу несказанно счастливому  мужику.
- Божественная! – протянул мужик,  с восхищением глядя на вьющуюся в походке её стройную фигуру.


А  всего лишь  спустя   какую-то пару   дней, Костик сам  увидел    Аню.
Они, как всегда, сидели  с Лёвкой-снайпером на своём обычном месте и болтали о всяких пустяках. Вдруг появился полицейский  наряд -  два человека. Стояла жара,  полицейские  шли с ленивой развязностью.  Резиновые дубинки  болтались у них на поясах, металлические наручники грозно позвякивали в такт  шагам.
- Сейчас прогонят, - запаниковал Костик. – А то и по голове дубинками наширяют.
- Всё путём, - успокоил Лёвка.
С приближением полицейского наряда Костик волновался всё сильнее, он то привставал с корточек,   то вновь приседал.
- Лёва, привет! – поздоровались молодые полицейские.
- Привет, пацаны! – помахал им рукой  Лёвка-снайпер и, видно, с умыслом на будущее,  для того, чтобы Костик  напрасно не переживал, представил его своим знакомым полицейским. – А это мой друг – Костян.
Полицейские без всякого интереса окинули щуплого мальчишку  взглядом и молча кивнули.
- Здрасть! – тотчас с готовностью отозвался Костик.
Проводив глазами рослых полицейских, Лёвка обратил своё одухотворённое лицо к Костику:
- Ты, Костян, не думай, что все менты сволочи. Есть среди них и нормальные пацаны. В принципе, нормальных даже больше, чем отморозков. Всё дело в том, для чего они пришли в полицию. Одно дело, если наводить порядок, и другое - если бабло срубать. Усёк мою мысль?
- Вообще, что-то не похоже, чтобы они больше о порядке пеклись, - скептически отнёсся Костик к  его невероятному сообщению. – Всё больше гастарбайтеров да пьянчуг трясут.
- Не отрицаю, бывает, - не стал спорить Лёвка. – Но уверяю тебя, что нормальных пацанов предостаточно. Кое-кто из моих сослуживцы тоже  в полицию подались. Вот подойдёт второе августа, день воздушно-десантных войск, я тебя с такими пацанами познакомлю, - сказал он мечтательно, - закачаешься, - и вдруг неимоверно оживился: -  прошлый наш праздник мы встречались с пацанами в парке! Как всегда, набухались, а потом в фонтане устроили купание. Сам понимаешь, без купания в фонтане праздник не праздник. А тут праздник удался на славу, я тебе скажу. И знаешь, почему? Потому что пацаны взяли меня с двух сторон за руки и в фонтан, как в купель, тоже пару раз окунули. Прямо в одежде, представляешь? Это было что-то!  Я уж и не думал, что когда-нибудь наш славный обычай исполню. Так что коляска мне не помешала веселиться!  - он торжественно выставил большой палец. – Вот такие пацаны, я тебе скажу, мои сослуживцы!
В этот момент Костик  и увидел Аню в компании её подруг  - Софки и Галки. Точнее, поначалу  услышал её весёлый смех, а уж потом разглядел их.
Костик растерянно заметался, пригнувшись, рванул в одну сторону, в другую – Лёвка быстро вертел головой с недоумением следя за его судорожными перемещениями.
-  Знакомые что ль? – наконец улучил момент  спросить он.
- Моя бывшая девчонка, - коротко объяснил Костик и догадался юркнуть под свисавший через забор яблоневый сук, густо усеянный незрелыми зелёными плодами.
Когда смех отдалился,  Костик опасливо выглянул:
- Ушли?
- Ушли.
- Далеко?
- Отсюда не видать, - пошутил Лёвка. –  Вылезай, не бойся.
Костик  с превеликой осторожностью, готовый в случае чего опять мгновенно спрятаться,  вылез на свет.
- Из-за неё весь сыр-бор? – спросил, посерьёзнев Лёвка
Костик кивнул.
- А хочешь, угадаю, которая из них твоя? – предложил Лёвка.
- Кто? – Костик заинтересованно уставился на Лёвку, не забывая всё же время от времени бросать беспокойные взгляды в ту сторону, где продолжали ещё маячить фигурки девчонок.
- Даю голову на отсечение, что это вон та  худенькая, которая идёт  в середине. Ну, которая  прямо тростинка.
 - Точно, - с довольным видом подтвердил Костик.
- Красивая девчонка, - сказал Лёвка.
- Красивая, - эхом отозвался Костик.
- Любишь?
- Люблю, - смущённо признался Костик после паузы. – Очень.
Лёвка загадочно пригляделся к нему  и неожиданно ошарашил:
- А ты знаешь, я, кажется, Лильку тоже люблю.
Но для Костика это не стало новостью.
- Я это сразу заметил, - ответил он, растянув рот  в улыбке. – Ещё в прошлый раз.
- И всё это время молчал? – удивился Лёвка.
- А что я тебе должен был сказать? – тоже удивился Костик.
-  Ну, например, что она красивая, - подсказал Лёвка.
- Она очень, очень красивая! - с нажимом  воскликнул Костик. – И добрая, добрая!
 Лёвке даже стало за себя неудобно, что ему повезло влюбиться в такую отличную девчонку.
- Ладно, проехали, - оборвал он восторженные отзывы в адрес понравившейся ему продавщицы кваса.
- Вспомнил,  - вдруг спохватился Костик и ударил себя по лбу. – Мне домой надо. Совсем забыл.
- В разведку что ль собрался? – понимающе спросил Лёвка-снайпер, чьи зоркие и внимательные  глаза всё успевали примечать.
- Вроде того, - смутился Костик.
Они ударили по рукам.
- Добро! – напутствовал его Лёвка.
 Костик  стремительно развернулся на одних каблуках и во весь дух помчался догонять девчонок, которые пока не успели скрыться. Догнал и, стараясь не попадаться им на глаза, на порядочном расстоянии двинулся следом.
Вскоре девчонки вошли в летнее кафе. Оно было огорожено рейками, сквозь которые густо проросли какие-то  ползучие растения, образовав  живую зелёную стену с вкраплениями мелких розовеньких цветочков.
Костик подкрался  вплотную к стене, нашёл небольшой просвет между листьями и стал подглядывать и подслушивать.
- А я тут недавно одного парня встретила, - неожиданно заявила Галка, когда они расположились за столом. Он тобой интересовался, - она хитро взглянула на Аню.
- Что за парень?-  осведомилась вместо Ани Софка.
- Угадай с трёх раз, - предложила Галка с иезуитской насмешкой.
- Ёрик! – почему-то  ни с того, ни с сего  ляпнула Софка.
- Сама ты – Ёрик! – безжалостно надсмеялась над ней Галка.
- А кто ж тогда? – вскинула брови Софка
- Её…  - Галка кивнула на Аню, - бывший.
- Про это мне не интересно знать, - разочарованно произнесла  Софка  и без всякой логики полюбопытствовала:  - А что он спросил?
- Спрашивал, как поживает Аня.
- Обсмеяться можно, - фыркнула Аня, но было видно, что она была довольно.
Софка значительно подняла палец вверх:
- Устами младенца глаголет истина?
- А мне так вообще по барабану, - отрубила Галка.
Паренёк официант принёс им три  вазочки с нарядным мороженым:
- Пожалуйста.
- Спасибо, - поблагодарили  девчонки и принялись крошечными ложечками аккуратно расправляться с содержимым вазочек. Наступила недолгая пауза.
За соседним столиком сидели два парня,  деловито уткнувшись носами в ноутбук. Полные стаканы с  апельсиновым соком, небрежно  отодвинутые на край стола, говорили о том, что  парням пока не до них -  есть дела и поважнее. Время от времени парни хватались за головы и сокрушённо бормотали невнятными голосами:
- Акции… Котировка облигаций…. Зелёные…
Софка,  с любопытством косившая на парней глаза,  вполголоса сказала:
- Сечёте, какие умные?
- И поумнее видели, - пренебрежительно скривилась Галка
Софка  опять бросила быстрый взгляд на парней, потом на Аню, и внезапно её осенило:
- Хочешь, я тебя вон с тем симпатичненьким познакомлю? Мальчишки! – обратилась она громко к парням.
- Уйду, - зашипела  растерянно Аня и даже слегка поднялась со стула.
- А что вы там такое интересное смотрите? – тотчас схитрила Софка.
Мальчишки оторвали от монитора головы, с недоумением уставились на девчонок.
- Интересуюсь, - кокетливо сказала Софка. – Чем вы там  таким серьёзным занимаетесь? Или секрет?
- Никакого секрета нет, - улыбнулся высокий парень в жёлтой лёгкой майке. – Здесь стоит специальная программа, с помощью которой мы играем на бирже.
- Что, и деньги можно выиграть? - спросила Софка.
Мальчишки переглянулись и засмеялись:
- И деньги.
 - А нам можно хоть одним глазком взглянуть на это ваше чудо? – набилась к ним Софка. – А то мы ни разу ещё не видели.
Мальчишки охотно переместились к ним за стол. Даже не забыли прихватить с собой стаканы с соком.
- Угощайтесь, - предложили они щедро.
Костик сильно заволновался, ревностно начал шарить вокруг глазами, собираясь чем-нибудь в них запустить. Только он успел обнаружить увесистый камень, взять  его в руку, как Аня неожиданно тихонько поднялась и двинулась к выходу.
Костик быстро отбросил камень и  двинулся параллельным курсом, чтобы успеть перехватить её на выходе. Но всё испортила Галка, которая тоже догнала Аню.
- Ива, я с тобой.
- Ты-то чего не осталась?  - спросила устало Аня.
- Не мой контингент, - усмехнулась Галка.
Они одновременно оглянулись. Софка так увлечённо смотрела в монитор, сидя посреди парней,  что, скорее всего, она вряд ли заметила отсутствие подружек.
- Давай не будем им мешать, - сказала Аня.
Галка пожала плечами: мол, мне-то что.
Они, не спеша, двинулись к автобусной остановке.
 Убедившись, что девчонки дождались своего автобуса, Костик в приподнятом настроении отправился домой. Судя по поведению Ани, она ни с кем не собиралась знакомиться. По крайней мере – пока. Что уже радовало.
 


Костик едва дождался следующего дня, чтобы поделиться своими наблюдениями с другом.
Лёвку он нашёл на прежнем месте, он  что-то подбирал себе на гитаре. Костик в весёлом настроении вышел из-за угла и  вскинул руку, чтобы его бурно поприветствовать, как вдруг увидел Макса, Лыса и Сяву. Они неспешной разболтанной походкой, свойственной людям без определённых занятий, направлялись в сторону Лёвки. Костик быстро отступил назад и спрятался за бетонным ограждением. Через некоторое время он собрался с духом и выглянул из-за угла. Компания остановилась возле  Лёвки, который, не подозревая  об опасности, увлечённо возился с гитарой, подбирая аккорды. Как назло, вокруг не было ни души, так как по понедельникам рынок не работал. Не было надежды и на полицейский наряд, который   в связи с этим обстоятельством, скорее всего, выберет другой маршрут.
- Какая встреча! – преувеличенно бодро воскликнул Сява. И поинтересовался. – Что играем?
Лёвка перестал бренчать на гитаре, поднял голову и сурово сказал:
- Вам-то какое дело?
 - Нам по фиг, - радостно согласился Сява.
- Вот и идите, куда шли, - холодно заметил Лёвка.
- Место не куплено, - нагло заявил Лыс. – Где хотим, там и стоим.
- Ну, стойте… - пожал плечами Лёвка.
Только Лысу этого показалось мало, и он, внимательно приглядевшись к  гитаре в руках у Лёвки,  с кривой улыбкой попросил:
- Слышь, пацан, дай поиграть.
Не дожидаясь разрешения, самовольно взял у него гитару и, на удивление стройно, сымпровизировал какую-то старую блатную песенку:
- Гоп со смыком  - это буду я, воровать - профессия моя!..
 Сява  тем моментом выкинул коленце: хлопнул в ладони, потом ладонями по бёдрам и как-то с вывертом, притопнул ногой.
- Э-эх, мама родная! – воскликнул он, подражая кому-то из отрицательных героев недавнего фильма о послевоенных годах, когда полно водилось всякой блатной шушеры.
- Это я уже понял, - хмыкнул Лёвка, кивнув на свою гитару в  руках у Лыса, имея в виду его воровскую профессию.
Лыс заметно смутился, но вида не подал, не желая выглядеть в  глазах своих корешей добреньким. Резким жестом вернув  гитару её хозяину, он грубо нахамил:
- Нажрись своей мандалиной!
Лёвка протянул было руку, но Сява его опередил, первым выхватив у Лыса  гитару.
- Учись, студент! – поучительно воскликнул Сява и стал дурачиться: бить изо всех сил по струнам и орать своим визгливым голосом:
- Чижик-пыжик, где ты был, под фонтаном жопу мыл…
- А ну верни гитару, -   приказал Лёвка-снайпер и презрительно добавил, - малёк.
- Чего ты сказал, - сразу полез в занозу  Сява. – Ты кого мальком обозвал?
- Тебя, - жёстко ответил бескомпромиссный Лёвка.
Сява подскочил к нему, намахнулся гитарой, но, встретившись с холодным взглядом  Лёвки, нанести удар не осмелился и в отместку  лишь пнул носком кроссовки  голубой берет с деньгами.
- Опять напобирался?!
- Не тронь берет, - грозно предупредил Лёвка-снайпер.
- Да ладно  разводить тут нюни! – окрысился Сява и уже сильнее поддел берет пинком. Бумажные деньги тотчас разлетелись на ветру,  мелочь  рассыпалась по асфальту, а сам берет отлетел далеко в сторону.
Угнув лобастую голову, Лёвка быстро подкатил на своей коляске к Сяве в упор и молча ударил его под дых, ни капли не заботясь о последствиях.
У Сявы перехватило дыхание, он  выронил гитару,  схватился за живот и присел на корточки, словно рыба, заглатывая воздух широко открытым ртом.
Лёвка спокойно поднял гитару, положил себе на колени,  собираясь уезжать.
Макс, с интересом наблюдавший за инцидентом, нравоучительно изрёк, обращаясь к Лёвке:
- А вот драться нехорошо, ой как нехорошо.
Он двумя пальцами  брезгливо приподнял пыльный берет и блином положил его на голову  десантника.
 - Честь имею…  - сказал Макс, глумясь над  беспомощным десантником.
Лёвка резко перехватил его руку и стал сильно  сжимать, холодно глядя в нагло ухмыляющуюся физиономию. Когда лицо у Макса сделалось бордового цвета и он почувствовал, что не осилит и вот-вот позорно станет перед инвалидом на колени, он  быстро оглянулся и исподтишка коротким тычком ударил Лёвку в грудь.
- Падаль!
Удар был такой силы, что Лёвка вместе с коляской опрокинулся  на землю.
- Догеройствовался? – сказал со злобой Макса, наклонившись над увечным человеком и растирая занемевшую руку.  – Запомни: здесь мы герои, а ты никто…
Лёжа на спине, Лёвка боковым зрением увидел откатившуюся  в сторону  гранату. Он проворно перевернулся на живот, по-пластунски подполз и цепко ухватил гранату своими зачерствелыми от долгого пребывания на коляске пальцами.
– А теперь что вы скажете? – спросил Лёвка, с ненавистью глядя снизу вверх на своих мучителей.
Но, к его удивлению, сегодня граната никакого впечатления на отморозков не произвела.
  - Я своего мнения не меняю, - сказал с ухмылкой Макс – Можешь меня муляжом не пугать.
Неожиданно  Макс сорвался с места и принялся ногами наносить Лёвке удары,  стараясь угодить в  наиболее болезненные части туловища.
- Чего стоите? – крикнул он своим подручным. – Мне что, больше всех надо?
 Лыс почему-то в драку ввязываться не стал, а всю дурь  обрушил на инвалидную коляску: приподнял и шарахнул об асфальт так, что мгновенно погнулось  одно колесо.  А вот низкорослый корявый Сява разошёлся не на шутку: подскочил к свернувшемуся калачиком  Лёвке, который прикрывал руками лицо,  и начал вокруг него скакать, нанося удары руками и ногами куда попало.
- Малявкой меня обзывать? – выкрикивал он при этом злобно, видно, сильно обидевшись на прозвище. – Да ещё под дых?.. Урою!
Костик, глядя, как издеваются над его товарищем, плакал, заткнув рот кулаком, чтобы не разреветься в голос и не дать себя обнаружить. Когда совсем уж стало  невыносимо, Костик принялся дубасить кулаками в бетонное ограждение, в кровь сбивая костяшки пальцев.
- Сволочи! Сволочи! – как заведённый, бормотал он. – Фашисты!
Вскоре крики за  углом прекратились и  слышались  лишь  сочные удары во что-то мягкое и податливое да сиплые геканья отморозков, которые они издавали при нанесении увечий беспомощному человеку. Если смотреть со стороны,  казалось, что парни танцуют на дискотеке. Только вот сама дискотека почему-то находилась в неподходящем для этого месте.
Хищно скаля зубы, Макс снимал экзекуцию на камеру мобильного телефона, не переставая наносить удары.
- А-а-а! – вдруг вырвался  из нутра Костика какой-то не человеческий, а прямо звериный рык.
 Он рванулся из-за угла и, беспорядочно размахивая кулаками,  понёсся на обидчиков.


По коридору бежала дежурная медсестра и кричала:
 - Елизавета Артёмьевна! Елизавета Артёмьевна!  Там мальчишку привезли с ножевой  раной в боку! Доктор Коваль приказал срочно готовиться к  операции!
- Девчонки, - незамедлительно распорядилась Елизавета Артёмьевна, -  быстро всё готовьте для приёма пострадавшего!
Такой суматохи практиканткам видеть ещё не приходилось: распахнулись двери грузового лифта, и появилась бригада «скорой помощи», бегом везя на каталке мальчишку. На этаже их заменили медсёстры операционного блока и также бегом доставили пострадавшего  в операционную. Здесь быстро его подключили к всевозможным аппаратам, и операция началась. Только и  слышалось: «скальпель», «ножницы», «зажим», «лангет», «шприц».
Время тянулось неумолимо долго. Прошло не менее двух часов, и вот, наконец, на обезображенное юное тело подростка  лёг аккуратный операционный шов - важные органы были спасены.
 Хирург Коваль облегчённо вздохнул:
- Жить будет.
Когда вышли из операционной, у впечатлительной Ани некрасиво прыгали белые бескровные губы, не находили себе места руки у Галки,  которая их совала то в карманы, то вновь вынимала. А Софка та вообще нервно закурила,  не стесняясь присутствующих.  Пальцы у неё заметно дрожали, и она  не могла сразу высечь огонь из  зажигалки. И никто ей не сделал замечания. Даже строгая Елизавета Артёмьевна отвела глаза, сделав вид, что не заметила её минутной слабости.
 - Вот вы и стали самыми настоящими операционными сёстрами, - устало сказала Елизавета Артёмьевна. – Спасибо вам, девчонки.
 И она медленно пошла по коридору, вялым движением  стянув с головы голубой колпак.  Отчего стало всем очевидно, что растрёпанные волосы у старшей медсестры  не густые, как бывает в молодости, а довольно жидкие и ломкие. 


Первому досталось Сяве, который оказался  к Костику ближе всех. Костик налетел на него сзади и, что есть силы,  замолотил кулаками по спине. После того,  как перепуганный Сява  на карачках отполз в сторону, вбирая голову в плечи, Костик набросился на Макса, холёная физиономия которого давно уже  не давала ему покоя. Непонятно, как  Костику удалось изловчиться, но удар в лицо тренированный Макс пропустил. И хоть удар у Костика получился слабым, потому что он был далёк от спорта, у Макса под глазом тотчас возник фиолетовый синяк.
- Это тебе за товарища! – спешно пояснил Костик, понимая, что долго ему не продержаться и тут же кувырком полетел на землю, сражённый увесистым кулаком Лыса.
- Русские не сдаются! –  завопил Костик,  почувствовав, как в нём вдруг проснулся инстинкт первобытных соплеменников, которым приходилось всю свою короткую жизнь бороться то с саблезубыми тиграми, то с огромными мамонтами, то с другими древними племенами. – Бей фашистов!
- Десантура, вперёд! –  выкрикнул Лёвка, обнадёженный неожиданной поддержкой.
Костик резко поднялся, но опять был сбит с ног стоявшим наготове Лысым.
- Врёшь, не возьмёшь! – хрипел Костик, катаясь по земле, чтобы  успеть увернуться от болезненных  ударов ногами и одновременно стараясь схватить кого-нибудь из противников  за ноги и повалить  или хотя бы укусить, пока те его  нещадно мутузили.
Через какое-то время главный отморозок выдохся, а может быть, просто испугался, когда увидел, что  асфальт и земля на месте побоища стали мокрыми от крови.
- Пацаны, кончай, - сказал Макс, тяжело дыша.- На сегодня довольно. Поучили деятелей и хватит! На будущее будут иметь в виду, что мы шутить с ними больше не намерены…
Только мстительному Сяве  этого оказалось мало, и он дополнительно  выместил  злобу на гитаре.  Взял её за гриф и принялся колошматить вначале  о коляску, а потом об асфальт, после чего от гитары у него в руках  остался один гриф с оборванными струнами.  Бросив его на грудь извалянному в пыли Лёвке, он сказал:
- Чтобы больше мы вас здесь не видели.
 И, неприязненно глядя на распростёртые на земле тела, демонстративно  сплюнул в их сторону густую  и тягучую слюну:
 – Усекли?
- Да пошёл ты, - ответил ему непреклонно Лёвка, - малёк!
Сява было дёрнулся опять пнуть его, но Лыс не дал, оттолкнув сильно неуравновешенного кореша  в сторону:
- Угомонись!
Быстрой суетливой походкой троица направились к своему джипу, поминутно оглядываясь. Очень им  было любопытно поглядеть, что будут делать избитые ими инвалид и его малосильный товарищ, который сам напросился.
Костик, морщась от боли, приподнялся и, сидя на земле, молча показал им  вскинутый вверх  кулак, резко обрубив руку в локте.
Макс, Сява и Лыс, не сговариваясь, замедлили свои шаги. Но потом, видно, передумали, решив, что ребятам и без того досталось крепко. Влезли в стоявший у дороги джип и укатили, длинно посигналив на прощание.


Костик тяжело, медленно поднялся  на ноги и первым делом поставил коляску на колёса. Покачав её, чтобы проверить на устойчивость,  сказал, шепелявя из-за выбитого зуба:
- Коляска-то в чём виновата?
Опираясь на локти, Лёвка проворно к ней подобрался, окинул колесо оценивающим  взглядом, и  тут же на глазах удивлённого Костика  сильными руками её выправил:
- Вот уроды, - сказал он. – Мало им нас, так они ещё коляску поломали, - и грубо пошутил: - А я без неё, как без ног, – его самообладанию можно было  позавидовать.
 Он  подтянулся на руках, ловко закинул своё худощавое тело в коляску, поелозил, находя удобное место, потом задумчиво сказал:
- И откуда они узнали, что граната не настоящая, а обыкновенный муляж?
Виновато отводя глаза в сторону, Костик неохотно признался:
-  Это я по глупости им ляпнул…
И тотчас  встрепенувшись,  глядя прямо Лёвке-снайперу в глаза, горячо заговорил:
- Ты не думай, я не специально! Просто так вышло! Ну, вырвалось!.. Хотел их унизить!
- Проехали, - отмахнулся необидчивый Лёвка, который, по всему видно изначально знал, что Костик проболтался, и хотел проверить его на честность. – А здорово мы их! – неожиданно криво засмеялся Лёвка, рукой ощупывая подбородок. – Кажется, не сломали, - остался он доволен своими исследованиями. – Будут теперь знать, как с нами связываться. А, братишка?
Костик был  счастлив, что его новообретённый друг, воевавший на той страшной прогорклой войне, где просто так словами не разбрасываются, посчитал его братишкой. Вытирая сочившуюся из носа кровь, он ответно улыбнулся разбитыми губами.
- Да уж, - сказал Костик значительно, - этот день они запомнят надолго.
- А здорово ты отдубасил этого малька! – неожиданно похвалил Лёвка. -  Как он от тебя на карачках рванул? Да и главному их досталось! Видел, какой фингал ты ему поставил?
- Вообще-то я… я драться не могу, - со стыдом признался Костик.
Лёвка с любопытством пригляделся к нему:
- Да ты что, Костян?.. Всё нормально! Если честно, то какой в драке толк… Махай рычагами и махай… Не-е, это просто…  Учиться, вот это да-а… это вот круто.
- Шутишь? – искоса взглянул на него Костик.
- Да какие здесь могут быть шутки, - с печальной интонацией в голосе сказал Лёвка. – Было бы у меня образование, я бы ни за что в армию по контракту не пошёл. Хотя, с другой стороны, Родину кто-то должен защищать. А кто, если не мы? Никто кроме нас! Девиз воздушно-десантных войск, -  гордо произнёс Лёвка-снайпер.
- Лёв… - тихо спросил Костик, - а тебе не было сегодня страшно? Ну…  одному против троих?
Лёвка немного помолчал, потом с горьким сожалением признался:
- Мой страх остался на войне…
- А мой…  здесь, - вполголоса пробормотал Костик и осторожно потрогал разбитые губы. – Ведь зло должно быть наказано…  Иначе всё в этой жизни теряет смысл… Верно?
И Лёвка с ним охотно согласился:
- Верно!


До окончания учебной практики оставалось всего каких-то два дня. Подруги-практикантки Аня, Софка и Галка, которые до этого составляли старшей медсестре дружную компанию, вдруг повели себя более чем странно. Они всё время о чём-то шептались с таинственным видом, будто заговорщики, но как только на глаза им показывалась Елизавета Артёмьевна, быстро прекращали свои девичьи разговоры  и торопливо расходились, чтобы  с нарочитой сосредоточенностью взяться за дела, которые могли и подождать.
 Конечно, для опытной в житейских делах старшей медсестры эти изменения не остались незамеченными. Просто  Елизавета Артёмьевна отнесла всё  это на их усталость. Потому что находиться большую часть времени среди кровавых простыней и разрезанных вдоль и поперёк человеческих тел  непросто даже медсестре со стажем.  А уж тем более  что говорить о  девчонках с неокрепшей ещё психикой.
Однажды, застав их всех в сборе, она поинтересовалась:
- Устали, девочки?
Но девчонки оказались с характером и не дали заподозрить себя в слабости, горячо заверив:
- Нет, что вы Елизавета Артёмьевна, нам нравится наша работа!
Сочувственно покивав, Елизавета Артёмьевна проникновенным голосом сказала:
- Я понимаю, трудно даётся профессия. Тут любой сойдёт с ума…
-  Просто пока мы не совсем привыкли, - доверчиво объяснили девчонки. -  Но это дело времени…
А в день, когда  практика завершилась, неожиданно выяснилась истинная причина подобной скрытности.
Девчонки, расфуфыренные по такому случаю в праздничные платья,  подлетели к старшей медсестре, каждая со своим особым   букетиком (видно, специально договорились, чтобы цветы не оказались одинаковыми, пройдохи!), и подарили, наперебой, будто сороки-балаболки, благодаря за практику. Потом девчонки  между собой переглянулись и вперёд вытолкали Аню, которая  была у старшей медсестры на лучшем счету.
- Елизавета Артёмьевна, - торжественным голосом начала Аня под лучистыми взглядами притихших подруг, – нам очень понравилась практика под вашим чутким  руководством… Мы приобрели очень ценный опыт… Такой ценный, что даже решили на каникулах не разъезжаться по домам, а ухаживать за больными… В благодарность за такое… можно сказать, особое отношение к нам… простым практиканткам…   мы  приготовили вам  скромный презент… 
Елизавета Артёмьевна сделала испуганные глаза:
- Что вы говорите, девочки? Какой презент? Не надо мне никакого презента!
- Нам лучше знать, нужен вам этот презент или нет, - впервые не согласились с ней девчонки. – Тем более он вам обязательно когда-нибудь пригодится.
Заинтригованная Елизавета Артёмьевна упавшим голосом проговорила:
- Прямо не знаю, что и сказать.
Аня протянула старшей медсестре коробочку со словами:
- Благодарим вас за все, что вы для нас сделали.  И дарим вам…
 – Сотовый телефон! – хором воскликнули студентки-практикантки.
- Да вы что, девочки! - всплеснула руками Елизавета Артёмьевна. – Это же очень дорого!
- Не дороже денег, - философски заметила  Софка. – Пользуйтесь на здоровье. Мы вас очень любим.
Елизавета  Артёмьевна растрогалась до слёз.
- Спасибо, девочки, - сказала она дрогнувшим голосом. -  Ещё никогда меня так никто не удивлял.
Продвинутые практикантки-студентки принялись наперебой  посвящать отсталую старшую медсестру в научные познания современной беспроводной связи:
-  Сотик подключен!
- В нём уже вставлена симка!
-  Можете уже начинать  звонить!


- Мама! Мамочка! – Костик ворвался в прихожую, как вихрь. –  Я сдал экзамены! Теперь я самостоятельная, самодостаточная личность! Ура-а!
- Потише, - выглянула из кухни мать. – Соседей переполошишь.
- А пускай все знают, - радостно закричал Костик, - что я сдал экзамены!
 Елизавета Артёмьевна вышла из кухни, на ходу вытирая руки о передник.
Костик кинулся ей навстречу, обнял, пытаясь поднять.
Отслоняя от него руки, чтобы не испачкать жирными пятнами его белую рубаху, мать  нарочито испуганно вскрикивала:
- Ой, уронишь! Ой, поставь на место!
Наконец оставив мать в покое, Костик от переполнявших его чувств принялся ходить взад-вперёд по комнате и вслух мечтать:
- Теперь  осталось куда-нибудь поступить… И все дела! Только вот куда?..
- В университет… - осторожно подсказала мать. - На медицинский факультет.
- Мам, а вот как ты думаешь, - Костик замер посреди комнаты, - поступлю я на него или нет?
- Конечно, поступишь, - ответила мать. – Не зря же мы  с отцом деньги копили. Вот видишь, пригодились…
- Точно! – стукнул себя по лбу Костик. – Как я забыл! Очень даже замечательно, что вы их копили. Ура-а!
С любовью глядя на сына, который никак не мог угомониться, мать снова его удивила.
- А у меня для тебя подарок имеется, - сказала она, тая в уголках губ улыбку. 
Костик  так и  подался  к матери, нетерпеливо воскликнув:
- Какой?
- Сейчас узнаешь, - мать вышла из комнаты и вскоре вернулась, с таинственным видом  держа руки за спиной.
- Мам, не томи, - как маленький, заканючил Костик.
- С окончанием школы тебя, сынок, - голос матери дрогнул. - Думаю, тебе это больше пригодится.
Костик нетерпеливо выхватил у матери  коробку.
- Ура-а! – заликовал Костик,  увидев дорогой навороченный телефон, о котором и  мечтать не смел. - Круто! Где взяла?
- Девчонки подарили, - не стала утаивать   мать. – Я тебе уже про них говорила. Отличные, кстати, девочки! Особенно одна… - мать незаметно вздохнула, переживая, что так и не смогла познакомить своего единственного сына с понравившейся ей девочкой.
Обследовав телефон, Костик восторженно сказал:
- И звонить уже можно!  Молодцы  твои девчонки!
 Он торопливо скрылся в своей комнате. Но через мгновение дверь распахнулась, он высунул голову и крикнул:
- Спасибо, мам!


Какое-то время мать ещё постояла, потом сняла фартук и, оставив его на кухне, прошла в спальню. Там она нашла кошелёк, заглянула в него. Что-то прикинув в уме, мать с кошельком в руке украдкой вышла из квартиры.


Поминутно оглядываясь на дверь, Костик принялся спешно набирать номер. Несколько раз от волнения он сбивался, чертыхался и снова упорно набирал. Наконец номер был набран правильно.  Костик приложил телефон к уху и, затаив дыхание, с нетерпеливым беспокойством  стал вслушиваться в гудки вызова.
На другом конце города в сумочке, которая висела на стуле, заиграла приятная мелодия. Через некоторое время изящная женская кисть потянулась к сумочке и извлекла из неё телефон.
- Девчонки, - обрадовано воскликнула Аня, увидев на экране знакомый номер,  - Елизавета Артёмьевна звонит!
Подруги Софка и Галка, которые занимались тем, что одна  на  кровати читала  любовный роман, а другая гладила  шорты, готовясь к очередному походу в город,  быстро оставили свои дела  и подбежали  к столу. Облокотившись на его поверхность, они с девичьим любопытством  навострили   уши.
-  Елизавета Артёмьевна! – весело закричала Аня, - мы так по вас соскучились! Видите, вот и пригодился телефон! Мы правы оказались! Это ты? – вдруг удивлённо пробормотала Аня, и на её щеках выступил румянец, который стал медленно переходить на шею, плечи, грудь.
 Увидев, как изменилась в лице  подруга, девчонки заволновались.
- С тобой всё в порядке? – спросила Софка.
- Что-то случилось с Елизаветой Артёмьевной? – попробовала догадаться Галка.
- Да не молчи ты! – Софка энергично затрясла Аню.
Аня расширенными глазами оглядела своих подруг и, наконец, сказала:
- Это не Елизавета Артёмьевна.  Это… это… - она безвольным движением руки опять приложила телефон  к уху и спросила: - Ты что, нашёл чужой телефон?
Костик был ошарашен не менее самой Ани.
- Елизавета Артёмьевна - моя мама, -  тихо сказал он.  – Выходит… телефон вы ей подарили, - догадался он.
Неожиданно Аню словно прорвало, и она во весь голос закричала:
- Верни телефон матери, трус! Верни телефон! Кому говорю!
- Аня! Аня! – тоже громко закричал Костик. – Я тебя люблю! Я тебя люблю!
Но Аня его не слушала и продолжала  кричать:
- И никогда мне больше не звони!  Слышишь, ни-ког-да!
И отключилась.
- Я не поняла, - развела руками Софка, - это сейчас что было?
- Чего тут непонятного? – объяснила догадливая Галка. – Её бывший оказался тем самым знаменитым сыном нашей старшей медсестры Елизаветы Артёмьевны.
- Правда что ль? – поглядела на Аню Софка.
Аня молча кивнула.
- Ни фига себе! – воскликнула Софка, поражённая таким оборотом дела. - Вот это Санта Барбара!
- А-а-а! – вдруг завопила Галка и кинулась спасать  свои эксклюзивные  шорты,  которые уже вовсю чадили, быстро заполняя комнату едким чёрным дымом.
- А иначе как это всё понимать? – пробормотала  Софка и пошла распахивать оконную створку, недоумённо разводя руками и пожимая плечами. – Умереть, не встать. Санта Барбара отдыхает.


- Я тебя люблю, - сказал Костик в уже отключенный аппарат и безвольно уронил руку с телефоном. – Люблю ведь… - пробормотал он, и по его щеке скатилась одинокая слеза.
Костик опустился на кровать, потерянными глазами  оглядел комнату. Потом, видно, что-то надумал, потому что резко поднялся и осторожно приблизился к двери. Приложив ухо,  он какое-то время прислушивался, затем приоткрыл  дверь и негромко  позвал:
- Ма-ам!
Не услышав ответа, Костик выскользнул в коридор. На цыпочках прошёлся по квартире, заглядывая во все комнаты -  матери нигде не было видно. Тогда Костик кинулся в спальню и принялся торопливо копаться в бельевом шкафу. Он хватал всё без разбора, энергично тряс и  бросал чистое белье себе под ноги.
- Да куда же их спрятали? – бормотал он. – Куда?
Когда осталась последняя полка, Костик в отчаянии выкрикнул:
- Неужели, на счёт положили?!
Костик схватил в охапку  оставшееся бельё,  швырнул его на пол и со злостью поддел ногой. В сторону отлетело что-то тщательно завёрнутое в полотенце. Костик присел на корточки, суетливо развернул новенькое полотенце, украшенное  детским рисунком. Увидев толстую пачечку зелёных банкнот, Костик аж затрепетал от удачной находки.
- Вот они, мои дорогие!
 Он, не считая,   сунул доллары в  карман, быстро попихал бельё обратно в шкаф и  выскочил из квартиры.
На площадке Костик неожиданно столкнулся с матерью. Она возвращалась из магазина с  огромным тортом в руках и была сильно удивлена его растрёпанным видом и уж тем более столь поспешным уходом.
- Ты куда? – только и успела произнести  она, застыв на месте.
- Я сейчас! – быстро сказал Костик,  ловко её обогнул и понёсся вниз.
- Сейчас вернётся с работы папа, и мы будем отмечать твои экзамены, - запоздало крикнула она вслед.
-  Начинайте пока без меня! – снизу отозвался Костик, и тут же донёсся  громкий стук входной  двери.
Мать покачала головой:
- Ох уж эта бедовая молодёжь.
Она коленом распахнула дверь, которую заблаговременно успела придержать ногой, и боком вошла в квартиру.


Костик передвигался по улице довольно странно: поминутно  останавливался, оборачивался  и при этом всё время вертел головой по сторонам. Его цепкий взгляд выхватывал  названия магазинов: «Одежда», «Нижнее бельё», «Закусочная», «Кафе», «Бар», «Продукты», «Соки-воды». И вдруг его взгляд остановился на  нужной вывеске «Рекламное агентство». Костик скользнул глазами по витрине,  где прямо на стекле красной краской были  написаны предлагаемые агентством услуги: баннеры, растяжки, визитки, доставка цветов, значки, открытки. И другие не менее востребованные деловыми людьми услуги.
Костик резко свернул в его сторону, вошёл внутрь. За  компьютером сидела миловидная девушка.
- Я вас слушаю, молодой человек,  – сказала она, продолжая отстукивать  наманикюренными пальчиками  по клавиатуре.
- Мне бы рекламу заказать!.. Баннер там… или какую-нибудь растяжку, - торопливо проговорил он. – Сможете сделать?
- Вы юридическое лицо или частное? – поинтересовалась девушка.
- Частное, - выпалил Костик.
Девушка перестала стучать, оглядела его критическим взглядом и с некоторой долей иронии сказала:
- Мы всё можем. Только на это нужна крупная сумма. Очень крупная, -  подчеркнула она, чтобы этот скорый на заказ паренёк  не рассчитывал, что ему здесь что-то смогут сделать за три копейки.
Костик судорожным движением  вывернул карман вместе с деньгами, развернул перед ней веером зелёные банкноты с портретом американского президента.
- Этого хватит? – спросил он с надеждой.
У девушки тотчас загорелись глаза, даже щека слегка стала нервно дёргаться. Сглотнув вмиг пересохшим горлом, она ответила:
- Вполне.


На рассвете, когда особенно сладок сон, по городу проехала внушительная колонна машин. Во главе заграничный автофургон – запоминающийся, яркий, за ним «Газон» с раздвижной монтажной площадкой, следом автокран. Замыкал ночную таинственную автопроцессию «ЗИЛ» - панелевоз» груженный огромных размеров щитом. Они долго двигались серединой пустынных в это время улиц, сворачивая то в одну, то в другую.
В кабине фургона сидели двое парней, одетых в одинаковую ярко-оранжевую униформу. Негромко играла музыка. Водитель в надвинутой козырьком назад бейсболке также под цвет униформы дергал головой, отстукивая ритм ладонями по баранке.
- Там, там, тара-рам, там, там…
Его сосед дремал, уронив голову на грудь.
Водитель глянул на него и резко повёл руль в сторону. Парень повалился на дверь.
- Эй, дружище, поаккуратнее! – воскликнул он.
Но, увидев ухмыляющееся лицо водителя, догадался, что тот проделал это нарочно.
- В бубен дать? – предложил.
- Да ладно, расслабься.
Парень отвернулся, не проронив больше ни слова. Разговаривать в такую рань ему, видно, не хотелось. Он глядел вперед в лучи фар, но засыпать уже не решался.
Скучающему водителю молчаливая езда надоела. Он бросил несколько взглядов на соседа и протянул ему банку спрятанного за спинкой «Спрайта».
- Не дай себе засохнуть!
Парень вскрыл банку и отхлебнул освежающего напитка.
- Ништяк!
- Это то, что тебе сейчас нужно, - засмеялся водитель.
- Угадал.
- Кто заказ сделал, не знаешь? – между прочим спросил водитель, переводя разговор явно о работе.
- Оно мне нужно, - пожал плечами парень, как бы отстраняясь от чужих проблем. – Мало сейчас богатых придурков развелось.
- Это точно. Но ты все-таки прикинь, заказ чумовой.
- Ну да, не без фантазий.
За разговорами они как-то незаметно доехали до нужного им места.
- Вот он двигатель торговли! – хохотнул водитель, исподлобья глядя куда-то вверх.
Фургон остановился. Вслед за ним встала колонна.
Парень первым выпрыгнул из кабины. Запрокинув голову, стал глядеть на рекламный щит, освещенный сверху голубым дрожащим светом неона. От машин подходили еще рабочие. Погодя вокруг него собралось человек десять.
- Бугор, что будем делать? – спросил кто-то.
Парень из фургона, оказавшийся бригадиром, постоял еще немного, раздумывая. Наконец, ответил:
- Придется размонтировать. Иначе нам его не снять.
- Долгая история, - опять сказал тот же голос.
- Долгая, не долгая, а до рассвета надо успеть.
Среди толпившихся вокруг него рабочих, произошло заметное оживление, раздались шутливые голоса:
- Бугор, мы как Деды Морозы!
- Ага… только летние!
- Нет, ребята… как Красная Шапочка с пирожками.
Неожиданное веселье грозило перейти в соревнование по острословию.
- Кончайте треп, - остудил их пыл бригадир. – Принимаемся за работу.
Рабочие, посмеиваясь, стали расходиться.
- Дорога ложка к обеду, - заметил кто-то глубокомысленно.
 

Водитель в бейсболке вышел из фургона, стоял, облокотившись на крыло. Невозмутимо отхлебывая недопитый бригадиром «Спрайт», наблюдал за работой.
На фоне светлеющего неба кран поднимал огромный рекламный щит.


Утро было ясное, солнечное. Первой, как всегда, поднялась Софка. Гибко потягиваясь, подошла к окну. Солнце просвечивало белую сорочку, и Аня видела очертания ее крепкой фигуры.
- Ой, мамочка! – неожиданно вскрикнула Софка и быстро прикрыла ладошками рот.
- Чего там? – с ленивой зевотцой спросила Галка.
Софка, не в силах оторвать глаз от происходившего за окном, стояла, словно глухая. Даже повторный вопрос не сдвинул ее с места.
Вообще-то Галка была не из любопытных, а тут не выдержала, уж больно вид у Софки был идиотский. Укутываясь в длинную простыню, она семенящей походкой поплыла к окну.
- Ни фига себе! – вырвалось у нее.
Девчонки глянули друг на друга и расширенными глазами уставились на Аню.
- Чего это вы? – встревожилась она.
- Иди… сама увидишь, - бесцветным голосом сказала Софка.
С опаской, словно боясь увидеть что-то страшное, Аня приблизилось. Оттого, что она увидела, у нее обмерло сердце.
На противоположной стене дома, где еще вчера располагался рекламный щит «Прокладки - это ваше все», сегодня, закрывая почти всю кирпичную стену, висел огромных размеров цветной банер. Аршинными буквами на нем было выведено «Аня, я тебя люблю!». Через минуту перед ошарашенными девчонками возникла новая надпись, но уже с фотографией самой Ани «Моя любимая…». Не успели девчонки опомниться, как ее сменила картина пульсирующего сердца с трогательным слоганом «Любимая, прости меня…» и в уголке мелко «Костя».
Но даже это все меркло с картиной открывшегося перед ними роскошества. Все пространство, на сколько хватало глаз: крыши домов, улица, тротуар, кроны деревьев -  все было усеяно розами. Даже отсюда были видны их упругие тяжелые бутоны с капельками росы на лепестках и длинные не менее метра толстые стебли.
Стали собираться машины. Никто не решался первым проехать по усыпанной цветами улице. Ранние прохожие, спешащие по своим делам, в изумлении останавливались, озираясь. Погодя, их озабоченные лица расцветали улыбками.
И тут кто-то из водителей догадался посигналить, то ли из озорства, то ли в поддержку незнакомого Кости. Что тут началось! Десятки клаксонов подняли такой невероятный шум, что из окон общежития высунулись все его обитатели. Через минуту, сориентировавшись в обстановке, жильцы, едва не вываливаясь наружу, старались увидеть окно Аниной комнаты. Неизвестно, что они смогли разглядеть вдоль стены, но вдруг все дружно и весело стали скандировать:
- Ива! Ива! Ива!
Люди на улице рассеянно заскользили глазами по фасаду, а догадавшись, кто является виновницей утреннего переполоха, начинали махать ей руками.
- Ива-а, он тебя лю-ю-у-би-ит! – вдруг заревела Софка и полезла целоваться. Наверное, так она хотела выразить свое отношение к близкой подруге.
Галка поджала губы, завидуя, сказала:
- Дурак твой Костик. Такие бабки за здорово живешь отвалил!
- Не твое дело, - обиделась за Аню Софка.
- Конечно, не мое, - согласилась Галка. – Но все же…
- Чего все же, а? Чего? – Софка встала перед ней руки в бока. Даже плакать перестала. – Вечно ты норовишь все опошлить.
- Фи!
- Ты не фикай!
- Еще неизвестно, где он деньги взял… нищий-то, - со зловещей значимостью произнесла Галка. – Может, украл… а может, и убил кого.
- Тебя саму мало убить!
- Заткнись!
- Сама заткнись… мымра!
Оскорбленная Галка кинулась драться. Соскользнула на пол простыня, оголив ее груди с вишневого цвета засосами. Девчонки сцепились и начали валтозить друг друга за волосы.
- Сучка!
- Кто сучка?
- Ты сучка!
- Я?
- Ты! Кто же еще?
Молчавшая до этого Аня вдруг что есть силы заорала, неприязненно глядя на подруг:
- Прекратите! Что вы можете знать о любви? Ничего! Понятно вам? Ни-че-го!
От неожиданности девчонки замерли в нелепых позах – откляченные задницы, переплетенные руки, где трудно определить, какая рука кому принадлежит. Тяжело пыхтя, они с изумлением вылупились на «тихую» Аню, еще не веря своим глазам.
- В своих проблемах я как ни будь разберусь сама, - уже спокойнее сказала она.


Костик лежал в  кровати  с закинутыми за голову  руками. Его взгляд бесцельно скользил  по потолку, на лице блуждала таинственная улыбка. Время от времени он поворачивал голову и, скосив глаза, с трепетной надеждой поглядывал   на лежащий возле него сотовый телефон. Тот молчал, и Костик со вздохом опять переводил свой взгляд на потолок.
Прошло довольно много времени, Костик поднялся и, взяв телефон, в одних трусах ушёл в ванную. Положив перед собой телефон на стеклянную полку, он принялся тщательно чистить зубы, не забывая то и дело  поглядывать на тёмный экран. А один раз, когда в прихожей неожиданно затрезвонил  домашний телефон, Костик встрепенулся,  схватил свой и  даже успел поднести  к уху, прежде чем догадался о своей ошибке.
- Совсем с ума схожу, - признался он самому себе с улыбкой, возвращая  телефон на место.
Костик умылся, причесался перед зеркалом, вернулся в комнату и, не выпуская телефон из рук, помогая себе то одной рукой, то другой, оделся. Потом он пошёл на кухню завтракать, но матери там не оказалось, и удивлённый Костик  заглянул в спальню.
 Мать стояла возле платяного шкафа и растерянно держала в руках полотенце, где только вчера у неё хранилась приличная сумма денег. Она подняла на Костика напитанные слезами глаза, тихим голосом спросила:
- Сынок, ты зачем это сделал?
- Если ты хочешь сказать, что я без них не поступлю, - с вызовом ответил Костик, - то ты крепко ошибаешься.
- Сынок, десять тысяч долларов, это большие деньги. О-очень большие.
Как мать не крепилась, по её лицу  заметными тенями  стали пробегать муки  страданий.
- Подумаешь! – выкрикнул он.
 Внезапно мать, будто подкошенная, рухнула  перед ним на колени, прижала руки к груди и с мольбой в голосе попросила:
- Сыночек, признайся, куда ты их дел?
- Надо было! – быстро отозвался Костик.
- Что ж ты наделал, сыночек ты мой дорогой? – вдруг заголосила мать, словно по мёртвому. - Как же тебя угораздило из дома украсть деньги?
 Костик со страхом глядел на мать, которую видел в таком состоянии впервые в жизни.
- Может быть,  ты кому-то задолжал? –  мать мотала растрёпанными волосами и ползла, хватая его за ноги. - Может быть, тебе угрожали? 
-  Чего ты?  – дрыгал ногами Костик, пятясь к двери. – Чего ты?
- Ты призна-а-айся! – умоляла мать.
 Костик  задом вывалился в коридор, выронив из рук телефон. Там он схватил с вешалки свой куценький пиджачишко и выскочил на площадку, напоследок дрожащим от  слёз голосом  прокричав:
- Никому я ничего не задолжал!
Сидя на полу, мать уткнулась лицом в свои колени, дала волю слезам. Она плакала    горько, как дитя, то и дело   всхлипывая и содрогаясь худенькими плечами.


На улице Советской, где сплошным потоком шли машины, на расстроенного Костика свалилась очередная напасть: он стал   виновником дорожного происшествия. Занятый собой, Костик не заметил, как вышел на проезжую часть прямо под колёса иномарки. Водитель черного «Фольсваген Пассат» не успел затормозить, резко свернул в сторону  и на скорости врезался в фонарный столб. Удар был такой силы, что литая чугунная тумба с барельефами разлетелась на множество острых осколков. А сам автомобиль развернуло вокруг столба, будто вокруг оси, на сто восемьдесят градусов, превратив переднюю часть в груду металлолома. На удивление всем собравшимся тотчас зевакам, водитель иномарки остался живой. Он выбил ногами лобовое стекло и вылез наружу, матерясь.
Под завывание сирены, сопровождавшей для пущего эффекта жуткими звуками крякалки, приехала машина дорожной патрульной службы. Автоинспектор в звании капитана поглядел на искореженную иномарку, потом на ее хозяина – высокого парня в изорванной белой майке со следами крови, которая сочилась из разбитой губы. Он был похож на слегка помешанного: сжав голову руками, покачиваясь, ходил взад и вперед, яростно бормоча что-то под нос.
- Повезло тебе, парень, - сказал капитан. – Можешь сегодняшний день отмечать как второе рождение.
Парень остановился, глядя на милиционера еще не совсем осмысленными глазами, потом вдруг заорал, роняя розовую слюну:
- Он не жилец! Я его урою, паскуду! Он труп!
- Разберемся, - пообещал капитан.
Приехала вторая патрульная машина, и гаишники занялись привычным делом: отгородив место аварии желтыми конусообразными фишками, на основе замеров стали рисовать схему ДТП. На дороге тотчас образовалась пробка. Город жил своей обычной жизнью.
 Костик не стал дожидаться расправы разъярённого водителя и тотчас скрылся с места происшествия. Забившись в дальний угол парка, где густо заросло кустами и крапивой, он весь день просидел там в одиночестве на сломанной скамейке.  Кутаясь в пиджак, он пусто смотрел перед собой в одну точку и монотонно раскачивался.
 Стемнело, свет уличных фонарей сюда едва пробивался, как и голоса праздно шатающейся по светлым парковым аллеям  молодёжи.
- Никакой я не трус! – вдруг болезненно вскрикнул Костик, тут же испуганно вжал голову в плечи, огляделся и уже тише пробормотал. – И уж тем более не вор.
Костик резко поднялся и, видно, что-то надумав, целенаправленно зашагал к выходу из парка, упрямо угнув голову.


Неизвестно, сколько времени мать провела на полу в неудобной позе, безутешно  убиваясь  о предательском поступке любимого сына, как неожиданно в спальне заиграла  мелодия. Мать подняла голову и заторможенно огляделась. Увидев свой сотовый телефон,  который бесхозно валялся на полу, она с трудом поднялась, покачиваясь, подошла, на ходу вытирая слёзы.
- Я вас слушаю, - прыгающими губами произнесла она, приложив телефон к уху.
Аня не ожидала услышать Елизавету Артёмьевну и на мгновение растерялась.  Потом, правда, быстро  сориентировалась и преувеличенно весело сказала:
- Здравствуйте, Елизавета Артёмьевна! Как вы поживаете?
- Хорошо поживаю, - слабым голосом  ответила Елизавета Артёмьевна и спросила: -  Это вы, Анечка?
- Ну да!
- Извините меня, пожалуйста, Анечка, я сейчас не могу говорить. Извините, - повторила она и отключилась.
- Ну как? – подняли на подругу  глаза Софка с Галкой, которые прислушивались с двух сторон к разговору.
- Телефон у Елизаветы Артёмьевны, – сказала Аня. – И зачем я, дура, вчера сказала, чтобы он вернул телефон матери? – обвинила она себя в недальновидности. – Зачем?



Костик свернул под арку, приостановился на всякий случай, вернувшись, поглядел на номер дома и уже смелее направился вглубь пустынного двора, представлявшего собой тесную коробку, зажатую между старыми желтыми домами еще сталинской постройки. Вошел в подъезд, тягуче проскрипев покосившейся входной дверью. По крутым облезлым ступенькам поднялся.
Звуки собственных шагов следовали за ним по пятам -  глухие на дворе, со звонким эхом на лестничной клетке. На втором этаже шаги замерли.
Нужная ему дверь оказалась огромной, почти в два человеческих роста. Облупленная, когда-то крашеная в коричневый цвет, она мало чем отличалась от соседних. Разве металлическим номерком, когда на тех номер был выведен ядовитой зеленью – неаккуратно, будто писали пальцем, макая его в краску.
Не обнаружив звонка, Костик громко постучался.
- Открыто! – услышал он.
Костик потянул на себя тяжеленную дверь и неуверенно вошел. Первое, что его поразило, – это высокий потолок, посреди которого на длинном проводе свисала загаженная мухами лампочка. Он огляделся. У стены стояли  этажерка с книгами,  старое трюмо с расплывчатыми разводами мутного зеркала, на алюминиевой вешалке бесформенной кучей висела верхняя одежда, среди которой была и зимняя, по-видимому, не убиравшаяся даже на лето, хотя платяной шкаф с открытой дверцей находился рядом. Ни дорожки, ни даже коврика у порога. Общий вид неуюта и бедности.
Костик стеснительно затоптался на месте.
- О-о, Костюха!
Откуда-то из глубины комнаты выкатился на инвалидной коляске Лёвка-снайпер.
- Не ожидал, братан! Не ожидал! – заорал он и едва не снес распахнутую дверцу. Лихо притормозив, объехал, на ходу прикрыв. – Какими судьбами?
Позади него с противным скрипом опять отворилась дверца платяного шкафа.
Лёвка крепко стиснул Костикову ладонь. По нему было видно, что он рад приходу товарища.
- Айда на кухню!
- Я, это самое… Я не надолго…
- Обижаешь, братан.
Лёвка ловко развернулся на месте и покатился впереди Костика.
- Сюда.
На кухне также царил беспорядок; на столе  - распечатанный пакет с молоком, недоеденная булка  и, главное, что было неожиданным для   Костика,  -  раскрытая книга такого потрёпанного вида, что можно было подумать, что Лёвка подобрал её на свалке.
- Падай! – Лёвка смахнул ладонью с табурета крошки.
- Спасибо, - Костик присел на краешек, незаметно оглядываясь.
- Не обращай внимания, - сказал Лёвка. – У меня здесь все по-простому. Мне так удобнее. Все, что требуется, – под рукой. Не надо никуда лезть… кого-то просить.
- Да я ничего, - смутился Костик и, не зная, как начать разговор, кивнул на книгу. – Читаешь?
- А это?..  Это  сборник стихов поэта Льва Ошанина. Слыхал о таком?
Костик неопределённо пожал плечами.
- Советую! – горячо сказал Лёвка - снайпер. – Отличный поэт!  Этот сборник  со мной всю войну прошёл.  Бывало, в Чечне в кунг вернёшься после всякого разного смертоубийства, винторез этот эсвэдэшный проклятый  поставишь в углу и читаешь, – лицо Лёвки-снайпера преобразилось, сделалось одухотворённым, как бывает у молящегося человека в церкви, и он начал наизусть декламировать:

Любовь, надежда, страх –
Ничто не вечно в мире.
Две части на весах?
Нет, три, а то четыре!
Так с юности пошло,
Пока в снегах не жалость,
Не слабость, а тепло
Души моей рождалось.

… Но, видно, мне пора,
Ломая дни и ночи,
В зелёные ветра
Дорожных одиночеств.


Он кончил читать и ударил себя в грудь кулаком:
- Они у меня вот где, эти стихи! Я их в душе через всю свою корявую жизнь пронёс! Оттого, видно, и живу пока.
 Старательно отводя глаза в сторону, Костик собрался с духом и  нерешительно сказал:
 – Лёв… я чего пришёл… Я это самое…  насчет пистолета.
- В смысле?
- Ну, помнишь… ты говорил… Мол, пистолет у тебя имеется… Можно, я на него    взгляну?
- Нет базара, братан, – Лёвка хлопнул его по острому колену и поучительно изрёк: – Каждый мужик хоть раз в жизни должен подержать в руках  настоящее оружие. А иначе какой он мужик.
Лёвка попросил Костика покопаться под днищем старенького холодильника. А на его недоуменный взгляд пояснил:
- Тайник.
Магическое слово выдавило на лбу Костика липкую испарину. Он стал на колени и, просунув руку по самый локоть, пошарил в темноте, вскоре нащупав что-то твердое, завернутое в целлофановый пакет.
- Кажется, есть.
- Доставай.
- Не получается…
- Он на скотч приклеен.
Костик с силой рванул на себя и повалился на бок, держа в руке увесистый сверток, облепленный липкой паутиной.
- Вот он, родимый! – обрадовался Лёвка, словно старому знакомому. – Ну-ка посмотрим.
Сидя на полу, Костик протянул сверток, волнительно сказал, сглатывая набегавшую слюну:
- Я в каком-то фильме видел… Там тоже один… ствол под холодильником прятал.
- Какой фильм, братан! – загоготал Лёвка-снайпер. – У нас сейчас жизнь круче любого кина.
Он бесцеремонно порвал склеивающую пакет ленту, развернул, заботливо вытер ладонью поверхность пистолета.
- Сила! А, братан?
Завороженно глядя на мерцающий холодным светом  в его руках  грозный металл, Костик  торопливо закивал.
- Держи!
Лёвка протянул ему пистолет.
- Пользоваться умеешь?
- Н-нет.
- Э-э, братан, да ты совсем отстой… Гляди. Оттягиваешь на себя вот эту хреновину…
Тут неожиданно на кухню вошла Лилька, придерживая отвороты запахнутого халата. Лёвка быстрым движением спрятал пистолет себе под рубаху и вопросительно уставился на неё.
 - А, это ты, - сказала Лилька, увидев Костика. -  А я думаю, с кем это он разговаривает? Чаю хочешь?
Костик отрицательно мотнул головой.
 - Как знаешь, - не стала настаивать Лилька, подозрительно окинула их взглядом   и опять ушла, шаркая болтавшимися на её тонких ногах мужскими тапками.
Костик, не моргая, проводил ее глазами.
- Чего зенки вылупил? – загоготал Лёвка. – Живем мы с ней. И между прочим уже беременная.
Он шутейно ткнул Костика в плечо.
- Жизнь продолжается! Не бзди, братан, прорвемся!
Все так же сидя на полу, Костик натянуто улыбнулся.



- Девчонки, а  у меня сегодня день рождения! – неожиданно объявила вечером Галка. Утренний скандал оказался для них с Софкой тяжёлым испытанием, потому что раньше никогда у них до рукоприкладства не доходило. Вот она и придумала себе  новый день  рождения,   рассчитывая  помириться.
- Реально? – быстро осведомилась Софка, которая тоже хотела побыстрее забыть об инциденте.
- Реальнее не бывает, –  ответила Галка, поправила   груди,  пошевелила плечами, тем самым как бы демонстрируя во всей красе свою новорожденную неповторимость. – Вот она я! Вся перед вами!
- Тогда с тебя причитается, - сказала Софка, и в предвкушении вкусного и дармового  ужина, азартно потёрла пухлые ладони.
- Нет вопросов, - неожиданно легко согласилась Галка. – Видели? - она достала из сумочки банкноту достоинством в тысячу рублей и помахала перед носом Софки: - Вчера один козёл расщедрился. А я что, дура, отказываться?
В другое время Софка  не упустила бы возможности  осудить её за  алчность, а тут,  понятно с чего, вдруг изменила своим принципам.
- Это ты правильно сделала, - поощряющее заметила Софка и тотчас деловито поинтересовалась: - Куда идём? Только не в тот  ресторан, -  капризно заявила она. – А то получится, как в прошлый раз… Помнишь, как ты оборону держала?  - Софка приняла воинственную позу, по всему видно, изображая Галку, и, держа туфлю за носок, чтоб, если что, сразу вдарить острым каблуком обидчика по голове и потрясая туфлёй, предупредила: - Только попробуйте подойти кто!
Глядя на куражившуюся  подругу, довольная Галка ухмыльнулась:
-  Пиццерия тебя устроит? Там, я думаю,  придурков поменьше будет.
- Знаешь, я какую пиццу больше всего люблю? -  заволновалась Софка. – В которой понапихано всё, что можно… Съедобного я имею в виду…
- Будет тебе и пицца, будет тебе и пивасик, - щедро пообещала Галка.
- Аня, собирайся, - быстро распорядилась Софка, сильно переживая, что необязательная Галка может ведь и передумать. – Оттянемся по полной, а завтра своему мымрику…извиняюсь, ухажёру снова  позвонишь.
- Софа дело говорит, - поддержала Софку и Галка. – Мужиков  надо держать на коротком поводке, тогда они больше любить будут.  Сегодня выдержишь характер… это всем мужикам, кстати, только на пользу, а завтра позвонишь…
- А если телефон опять  возьмёт  его мама? – вопросительно поглядела на подруг расстроенная Аня.
- А если трубу возьмёт Елизавета, вежливо попросишь к телефону её сынка, - поучительно заметила опытная в любовных интригах Галка. -  Делов-то!


- Но это ещё не всё! –  с бурной радостью  бахвалился Лёвка-снайпер, что ранее за ним не замечалось. –  Один подарок она мне уже сделала. Никогда не догадаешься какой!
Лёвка бросил опасливый взгляд  на дверь и по-быстрому передал пистолет Костику:
- Смотри, чтоб Лилька не увидела!  А то ругани не оберёшься!
Он круто развернулся на коляске, и, прикрываясь спиной,  чтобы Костик раньше времени не увидел подарок, что-то бережно взял за дверью, потом резко развернулся  и показал в обеих вытянутых руках   протезы.
-  Настоящие! – ликовал Лёвка. - Из Германии! Одна бизнесвуменша расщедрилась!.. Лилька к ней полгода на поклон ходила… С самого нашего знакомства. Прикинь? Хотя даже и не знала, женюсь я на ней или нет.
Лёвка, не стесняясь, закатал семейные трусы,  которые носил дома, и стал  прикреплять протезы.
- Вот учусь понемногу ходить… - бормотал он, возясь с ремнями. – А как научусь, думаю на работу устроиться… Я ведь много чего могу делать… Не белоручка какой-нибудь.
 Наконец он справился  со своими  протезами, опёрся на подлокотники и с трудом поднялся.  Со счастливым видом стоя на искусственных ногах  и держась за коляску,  Лёвка-снайпер  гордо поинтересовался:
- Ну как, братан?
Не услышав ответа, он поднял голову и не увидел перед собой товарища.
- Стой! – не своим голосом заорал Лёвка. – Ты чего надумал, Костян?
Лёвка-снайпер порывисто сделать шаг и тут же растянулся на полу.
Услышав  грохот, на кухню вбежала перепуганная Лилька.
- Что случилось, Лёва?
Она бросилась  к мужу, стараясь помочь ему  подняться.
- Догони его! – грубо оттолкнул её Лёвка. – Верни его! У него пистолет!
- Какой пистолет?
- Потом! Всё потом! – стонал и скрипел зубами инвалид Лёвка-снайпер, ворочаясь на полу, будто большая черепаха - Он убьёт людей. Молокосос! Сопляк!
Лилька, как была в тапках на босу ногу, выскочила из квартиры и понеслась по лестнице вниз.
- Костя! – на весь подъезд кричала она звонким голосом, - вернись! Лёва тебе что-то сказать хочет!
Она выбежала во двор, огляделась: Костика нигде не было видно. Лилька метнулась к арке, ведущей на улицу. Там она скинула тапки, чтобы было удобнее бежать и кинулась в погоню. Но через несколько метров вдруг схватилась за живот, согнулась и испуганно заголосила:
- Ой, рожаю! Ой, мама родная, рожаю!


Тем временем Аня, Софка и Галка праздным шагом  направлялись в пиццерию, только по другой стороне улице. Услышав душераздирающие крики незнакомой девушки, они, не раздумывая,  бросилась к ней на помощь.
- Что такое? Что случилось? – загалдели они взволнованно.
- Ой, девчонки, рожаю!
Живот был ещё не достаточно заметен, и Софка усомнилась:
 – Что-то непохоже…
- Вы что, рожали, что так говорите? – скороговоркой пробормотала Лилька и, чувствуя, что боль внизу живота усиливается, опять заголосила: - Ой, рожаю!
- На каком месяце? – деловито поинтересовалась Аня, подхватив незнакомую девушку под руку.
- На четвёртом…
- На таком сроке только выкидыш может быть, - поделилась своими соображениями  Галка. – Её срочно в больницу надо.
- Откуда вы знаете,  – простонала Лилька, - ну то, что выкидыш?
- .Мы на медсестёр учимся, - ответила Аня. – Она правильно говорит, что тебя в больницу надо.
- Не надо меня в больницу, -  Лилька сделала слабую попытку вырваться. – Я здесь рядом живу… Вон в том доме… Вы лучше меня проводите домой, - попросила она.
- Неужели вы не понимаете, что можете потерять ребёнка? – возмутилась Софка.
Тут возле  арки возник какой-то странный силуэт человека. Держась за стены руками, он будто  на ходулях двигался к ним на негнущихся ногах.
- Это ещё кто? – испугалась Галка и на всякий случай приготовила туфлю, сняв её с ноги.
- Это мой муж, - пояснила Лилька. – Не пугайтесь! Он без ног… А  это у него протезы…
Человек с силой откачнулся от стены и пошёл самостоятельно. Когда он приблизился, было видно, как по его лицу катился градом  пот. Тельняшка была мокрая,  будто он только что побывал под сильным дождём.
- Что происходит? – спросил Лёвка сквозь стиснутые зубы.
- Вашей жене надо срочно в больницу на сохранение, - быстро заговорила Аня, со страхом поглядывая на слегка покачивающегося парня. – Иначе она может потерять ребёнка.
- И вообще, при беременности так себя не ведут, - попеняла будущей мамаше   Софка. – Это ж надо придумать, бегать по улице в беременном виде!
Её дельный совет Лёвка оставил без последствий, потому что его внимание привлекла  Аня,  лицо которой  ему показалось знакомым.
- Вас, случайно, не Аней зовут? – наконец спросил он.
- Да, - растерялась Аня. - А вы откуда знаете?
- Мне про вас Костян говорил… Ну то есть ваш бывший парень.
- Костик! – вырвалось у Ани.
- Да…
- Нет у неё парня, - встряла в разговор Софка, опасаясь, что доверчивая  подруга из-за этого хлюпика опять может  влипнуть в очередную  неприглядную историю. – И никогда не было!
- Подожди, - Аня отслонила её в сторону.
- Он только что был у меня, - сбиваясь, хриплым голосом зачастил Лёвка. - У него при себе  находится оружие… пистолет! Он задумал одних отморозков проучить… Побежал мстить им… Надеюсь, вы знаете, за что…. Аня, он вас сильно любит…  Спасите его! Это сделать можете только вы… Поторопитесь, пока он не натворил беды.
- Никуда она не пойдёт, - опять вмешалась в разговор Софка, сурово сдвинув брови. – И никакого Костика она не знает.
- Уйди! – Аня резко отпихнула от себя подругу, вздумавшую было её обнять  и увести. – Он сейчас где? – с надрывом в голосе спросила она.
- Думаю, на дискотеке…
- Я знаю, где он! – тотчас догадалась Аня и рванулась бежать, успев на ходу прокричать: - Вы всё-таки вызовите такси! Вашей жене в больницу по-любому надо!


 
Чем ближе Костик подходил к дискотеке, тем неувереннее становились его шаги. Той решимости, с которой он заявился к  бесстрашному Лёвке, хватило как раз до дверей. Здесь Костик окончательно стал не в силах переступить порог.
Мимо проходили, хохоча и толкаясь, беззаботные ровесники. Пробежала стайка припозднившихся девчонок. Поглядывая на Костика, о чем-то на ходу зашушукались, и самая бойкая – в короткой юбчонке стрейч - смело предложила:
- Эй, парень, компанию не составишь?
Костик вымученно улыбнулся, не ответив.
Девчушка сказала что-то своим подругам, и они громко захохотали, оглядываясь. За хлынувшей в отворившуюся дверь музыкой, Костик слов не расслышал. Но смех, показавшийся ему обидным, подвигнул его на действие.
Украдкой оглянувшись, он поправил сзади за поясом пистолет, который прикрывали полы куценького пиджачка, прихваченного из дома, как теперь выяснилось, будто специально для этого случая. Наличие пистолета придало ему утраченной смелости, и Костик решительно распахнул дверь.
Громкая музыка и пульсирующие огни на секунду ошеломили. Щурясь на ярком свету, Костик повел глазами по залу с прыгающими человечками. Как и ожидалось, вся компания была в сборе. Дергался в конвульсиях энергичный Сява, переминался с ноги на ногу меланхоличный Лыс. Макс, плотно прижимая к себе Настену Графскую, танцевал нечто среднее между ламбадой и шейком, при этом бесстыдно лапая. Его колено выглядывало у нее между ног, отчего тесная кожаная юбка задралась, обнажая ягодицы с врезавшейся в них полоской белых трусиков. Откидывая голову с гривой черных волос, Настена хохотала, как ненормальная.
Неожиданно перед глазами Костика возникло видение, как он целует пыльный ботинок пьяной Графини, а вокруг грязно ухмыляются эти подонки.
Ненависть плеснула в голову. Костик выхватил из-за пояса пистолет и, расталкивая танцующих, бросился вперед. На него зашумели, но, разглядев в руке оружие, испуганно шарахнулись в стороны.
Первой Костика увидела Настёна. В это время она как раз повернулась к нему лицом. Широко распахнув глаза, застыла на месте. Макс, еще не поняв, что происходит, все так же дурашливо кривлялся. Осиливая музыку, кричал:
- Энергичнее корпусом, пчёлка!
Но заметив какими глазами она глядела ему за спину, быстро повернулся.
- Вот и встретились! – звенящим голосом сказал Костик и угрожающе направил на Макса пистолет.
- Ты чего, в натуре… придурок, да? – обалдел растерявшийся Макс.
- Заткнись, гад! – заорал, распаляя себя Костик. – Завалю.
Настёна, от страха бледная, как полотно, стояла ни жива, ни мертва. В ее расширенных остекленевших глазах плескался неподдельный ужас.
Движения энергичного Сявы стали скованнее, какое-то время он еще механически переставлял ноги, а потом, стараясь не привлекать к себе внимание, медленно задом начал отступать, прячась за спинами. Через мгновение он растворился в толпе.
Удивленный Лыс стоял, разинув рот.
Макс шагнул навстречу.
- Кончай дурить, парень.
- Стоять! – заорал Костик, и его дрожавший палец нечаянно нажал спусковой крючок.
Грохнувший выстрел сбил крутившийся под потолком фонарь. Посыпались разноцветные осколки. Перепуганные танцоры от страха присели. Музыка стихла.
В наступившей тишине Костик отчетливо сказал:
- На колени!
- Что-о?
- На колени!
Костик двумя руками направил на Макса пистолет.
- Ты еще пожалеешь об этом, - пообещал Макс и с дрожавшей на лице улыбкой опустился на пол.
Черное дуло пистолета тут же уперлось ему в лоб. Прикосновение холодного оружия слизнуло улыбку, и лицо Макса мгновенно стало смертельно бледным.
- Что, страшно? – спросил Костик.
Макс молчал, испуганно бегая глазами. Ошеломленные люди тревожно переводили взгляды с одного на другого.
- Стра-а-ашно, - ответил за него Костик и возбужденно заговорил: - Это тебе не над другими издеваться. Ты что же, гад, думал, что никогда не окажешься на их месте, не испытаешь унижения? А ведь жизнь она разная бывает – вчера ты в силе был, сегодня я. Одно ма-а-аленькое движение пальцем и ты уже никогда никого не обидишь. Одним подонком на свете будет меньше.
Похолодевший Макс осекавшимся голосом попросил:
- Не надо… меня… убивать. Не за что.
- И все-таки я тебя убью, гад, - после недолгой паузы зловещим голосом пообещал Костик. – Люди мне за это спасибо скажут.
Макс сделал последнюю попытку избежать смерти.
- Прости меня… Я…я говно… Я…я… больше не буду.
- Ты в жопе, парень, - истерично захохотал Костик. – Здесь не детский сад – буду, не буду.
Он удобнее перехватил рифленую рукоятку. Лицо Макса стало белее мела, губы прыгали, не находя себе места. Он зажмурился и в ожидании выстрела вжал голову в плечи. На виске пульсировала синяя жилка.



Часто оглядываясь, словно за ним гнались, Сява бежал по коридору. У какой-то двери задержался, но, подстегнутый выстрелом, торопливо за ней скрылся. В кабинете он схватил телефонную трубку, уронил, поднял. Бросая быстрые взгляды на дверь, испуганно заорал:
- Алло, милиция?! Милиция?! Тут террорист дискотеку захватил. С оружием! Сам ты обдолбанный. Говорю тебе, террорист.
Сява бросил трубку на аппарат, злобно выругался:
- Козел!


Костик в упор немигающим взглядом уставился в то место, куда уперлось дуло. Наступила тягостная пауза.
У Макса между ног, где бугорком выпирали тесные джинсы, расплылось мокрое пятно.
Костик с силой ударил его ладонью по щеке. Зал разом ахнул. Костик повернулся и молча направился к выходу. Шел он, сильнее обычного сутулясь, устало передвигая ноги, словно человек, выполнивший не привычную для него тяжелую работу.


Макс на коленях стоял в луже собственной мочи. Судорожно всхлипывая, размазывал по лицу слезы вперемешку с соплями. Потом вдруг вскинул голову и, обращаясь к Лысу,  взвизгнул:
- Чего стоишь, урод, догони!
 Глядя на поверженного вожака, потерявшего свой былой авторитет, Лыс демонстративно громко потянул носом.
- Что-то здесь дурно пахнет, - сказал он и с брезгливым выражением на лице отвернулся.
Вслед за ним отошли и другие. Макс остался один посреди зала. Тут появился Сява и быстро пошел к Максу, но на полпути замер переводя напряженный взгляд с Макса на толпившихся людей. Раздумывал он не более секунды. Изменив направление, независимо насвистывая, направился к диск-жокею.
- Эй, парень, поставь что-нибудь веселенькое.
Тот с готовностью врубил музыку.


Костика на улице ждали. Несколько машин с проблесковыми маячками перекрывая выход, стояли поперек тротуара. За ними прятались полицейские с оружием наизготовку, будто в американском боевике.
 Костик стал на пороге и равнодушно скользнул по ним глазами.
Стражи правопорядка инстинктивно присели. С головы рослого старшины свалилась  фуражка. Пока он с ней занимался -  поднимал, отряхивал, надевал -  к нему, пригибаясь,  подбежал коротко стриженный парень лет двадцати.  Сходу присев на корточки у машины, парень привалился спиной к колесу. Переводя дыхание, спросил:
- Ну, как?
- Тебя ещё здесь не хватало, - раздражённо пробормотал старшина, увидев его. – Я приказал тебе оставаться в машине.
- Имею право, - твёрдо ответил парень. – Я тоже скоро буду полицейским.
- Твою так, - выругался старшина. – Навязали тебя на мою голову.
- Чего ругаетесь? – обиделся парень.
- Извини, господин стажёр, - съехидничал старшина.
- Между прочим, это мой долг, - с пафосом ответил  стажёр.
- Долг, конечно, отдавать надо, - согласился с ним  старшина. – Только к этому долгу ты  пока никакого отношения не имеешь.
- Гражданский долг тоже пока никто не отменял, - возразил находчивый стажёр. – Так что имею полное право.
- Тоже мне, умник выискался, - беззлобно пробормотал старшина.
- Каждый сам выбирает свою жизнь, - поучительно ответил стажёр и, показывая, что вести пустые разговоры больше не намерен, отвернулся и осторожно выглянул из-за машины.
- Ну-ну, - неопределённо буркнул старшина и тоже выглянул.
- Такой молодой, - удивлённо протянул стажёр, впервые увидев живого террориста.
- Вы сейчас все молодые да ранние! – недовольным голосом  заметил старшина,  продолжая  всё ещё пребывать не в духе.
Стажёр искоса взглянул на своего наставника, на хмуром лице которого отражались синие сполохи от мигалок.
- Попрошу меня с ним не путать, - сказал он дрогнувшим голосом. -  Мы по разные стороны баррикад находимся…
- Ладно, без обид, - сбавил тон старшина, видно, и сам  догадываясь, что слегка перегнул палку. - Держи… - протянул он пистолет, -  на всякий случай.
У стажёра загорелись глаза, но он всё-таки нашёл в себе силы спросить:
- А как же  вы… без оружия?
- Оружия здесь и без того хватает, - поморщился старшина. – А я займусь более важным… - и на вопрошающий взгляд  стажёра пояснил: - переговорами.
Облизав вмиг пересохшие губы, стажёр  почтительно принял пистолет. Почувствовав в своих руках увесистую холодную сталь «Макарова», парень всем  нутром ощутил его мощную убойную силу.
- Не подставляйся, - наказал старшина, дружески хлопнул по плечу  и торопливо ушёл, низко пригибаясь и придерживая рукой фуражку.
 Проводив его нетерпеливым  взглядом, стажёр тотчас положил вытянутые руки на капот,  для удобства расставил ноги пошире,  навёл  пистолет на Костика и,  жмуря один глаз, прицелился.


Костик поглядел в  небо. Из-за уличного освещения звёзды были едва  заметны, зато ярко светила полная луна. Вдруг небосвод прочертила упавшая  звезда. Проследив за её стремительным полётом, Костик, должно быть,  загадал желание, потому что быстро скрестил средний и указательный пальцы. Так делают в случае, когда хотят, чтоб желание  исполнилось наверняка.
- Стоять! – неожиданно раздался громовой голос, усиленный в несколько раз громкоговорителями, установленными  на полицейских машинах, и одновременно с этим загорелись фары.
  Загораживаясь рукой  от ослепляющего света, Костик как-то весь беспомощно  съёжился и  беспорядочно стал  вертеть головой, то ли пытаясь понять, к кому относятся эти слова, то ли откуда они раздаются.
 - Без глупостей, парень! – опять потребовал всё тот же суровый  голос. – Иначе стрелять будем!
Костик  замер в неестественной позе, боясь даже  шелохнуться.
- Так-то оно будет лучше! – одобрил его поведение  голос невидимого собеседника. – А теперь медленно-медленно положи пистолет на землю!


В это время за оцеплением появилась запыхавшаяся Аня. Вид у неё был, как у городской сумасшедшей: растрёпанные волосы, безумные глаза. Пробираясь между машинами, она решительно направилась к порогу.  Толстый полицейский, который укрывался  за одной из машин,  успел грубо ухватить её за запястье.
- Куда прёшь! – рявкнул он. – Жить надоело?
Аня изо всех сил замолотила в его грудь кулачками:
- Пусти! Да пусти же, тебе говорят!
- Перебьёшься! – невозмутимо пробормотал толстый полицейский,  насильно скручивая ей руки.
 Аня, не долго думая, коротко пнула  несговорчивого стража правопорядка между ног. Полицейский, не ожидавший подобного поступка от слабосильной девчонки, невольно отпустил её, схватился двумя руками за ушибленное место и сквозь зубы процедил:
- Тварь такая…
Аня ловко поднырнула под руку второго полицейского, кинувшегося было на подмогу своему сослуживцу, и побежала к порогу:
- Стой! Куда? – растерянно зашумели другие  полицейский. – В заложники возьмёт!
- Костя! – закричала Аня и помахала  ему рукой. –  Я зде-е-есь!


Стажёр держал на мушке Костика, настороженно следя за каждым его движением.
Услышав позади себя непонятный  шум, он заметно начал нервничать: пот катился по его лицу градом, пересохшие губы мелко подрагивали.
Костик, который с послушной медлительностью приседал, чтобы положить пистолет на порог, тотчас, забыв о предупреждении, грозившем ему смертельной опасностью, радостно подался навстречу:
- Аня!
У неопытного стажёра всё-таки сдали нервы и он спешно нажал курок. Треснул одинокий выстрел.
 Костя остановился, будто наткнулся на невидимое препятствие. Удивлённо поглядел на захлестнувшую горячей болью грудь: в том месте, где билось сердце, из аккуратной ранки тонким ручейком пульсировала кровь. При каждом вдохе ручеёк увеличивал свой бег. Белая рубаха густо напиталась кровью. У Костика затуманился взор. Он покачнулся, выронил пистолет, ноги подкосились, и он  упал лицом вперёд. Ударяясь о ступеньки головой, Костик скатился вниз и бесформенным кулем застыл возле порога на асфальте.
Истошный Анин крик повис над домами.
 - Кто стрелял? – багровея от ярости, заорал старшина, зверскими глазами  оглядывая подчинённых.
Аня голосила, не переставая, глядя широко открытыми глазами перед собой.
- Уберите девчонку! – крикнул старшина на бегу.
Сразу несколько человек бросились к ней, сгребли её своим ручищами в охапку и поволокли в сторону.
- Пустите! – визжала  Аня, отчаянно отбиваясь ногами и руками. – Пустите! Убийцы!
Старшина, раздавив тяжёлым каблуком хрупкие очки,   склонился над мёртвенно-бледным лицом парня, на губах которого пузырилась розовая сукровица. Пощупал пальцами вену на шее и отрывисто скомандовал:
- Скорую! Срочно!
Сразу же за оцеплением собралась любопытная  толпа зевак.
 - Что произошло? – спрашивали они друг у друга.
- Террориста подстрелили,  - ответил кто-то всезнающе.
Люди тянули сотовые телефоны над головами, спеша снять редкий кадр.
Жёлтый санитарный  фургон  приехал   довольно быстро. Санитары в синих одеждах  с надписями на спине «Скорая помощь» и красными крестами в белом кружочке сноровисто уложили Костика на носилки, запихнули в салон. Буквально через минуту фургон с жутким воем уже нёсся по улицам города, распугивая прохожих и внося дополнительную сумятицу  в  дорожное движение. Костик лежал бледный с какими-то подключенными к нему проводами и трубками, приборами..
- Кажется, не выживет, - сказал санитар, приглядываясь к лицу.
- Посмотрим, - ответил другой. – Это уж как повезёт.
- И чего им не хватает… этим самым террористам?


Аня завизжала ещё  пронзительнее,  вцепилась одному  полицейскому зубами в руку. Тот  от боли дёрнулся, взвыл и ударил Аню кулаком в лицо. Удар был настолько сильный, что второй полицейский,  чтобы не упасть вместе с девчонкой, выпустил её из своих объятий. Сбитая с ног  Аня упала на асфальт и покатилась. Платье у неё бесстыдно завернулось, трогательно обнажив белые трусики. Не обращая внимания на свой неприглядный  вид, Аня быстро поднялась и бросилась следом за машиной. Она бежала по освещённой неоновыми огнями улице и с надрывом кричала:
- Костя-а-а! Я тебя-а-а  люблю-у-у!
 У неё ручьём катились слёзы, оставляя на лице чёрные разводы  дешёвой туши. Аня падала, вскакивала и опять бежала вдогон за уносившимся прочь жёлтым фургоном.
 Прохожие останавливались и  провожали её  недоумённым   взглядом.
 Машины давно уже не было видно, а она всё бежала и бежала, спотыкаясь на асфальте, разбивая в кровь колени и локти. И бег её казался бесконечным.
 


Тем временем звучит песня, музыка и текст Ирины Дубцовой.

Собираю наши встречи, наши дни,
Как на нитку, - это так долго…
Я пытаюсь позабыть, но
Новая попытка колет иголкой…
Расставляю все мечты по местам,
Крепче нервы, меньше веры,
День за днём –
                да гори оно огнём…
Только мысли всё о нём и о нём,
О нём и о нём!

Припев:

Я к нему поднимусь в небо!
Я за ним упаду в пропасть!
Я за ним – извини, гордость!
Я за ним одним, я к нему одному!

            Я к нему поднимусь в небо!
Я за ним упаду в пропасть!
Я за ним – извини, гордость!
Я за ним одним, я к нему одному!

Понимаю, что для вида я друзьям
Улыбаюсь – это не просто.
Я поставила бы точку,
Но опять запятая – это серьёзно.
Разлетаюсь от тоски на куски,
                на осколки –
Всё без толку,
День за днём –
                да гори оно огнём…
Только мысли всё о нём и о нём,
О нём и о нём!

Припев.

Я к нему поднимусь в небо!
Я за ним упаду в пропасть!
Я за ним – извини, гордость!
Я за ним одним, я к нему одному!

            Я к нему поднимусь в небо!
Я за ним упаду в пропасть!
Я за ним – извини, гордость!
Я за ним одним, я к нему одному!