Письмо 30.08.76 г.
"Приехали в Питер 28-го днём, в училище покормились, привели себя в порядок и пошли в город, отметили окончание практики и перевод на третий курс. Погодка сейчас стоит изумительная, вроде как бабье лето.
Вчера строились, проверяли внешний вид и форму одежды. И снова в увольнение, после Полярного потянуло к культуре и с Мишкой пошли в Мариинку покупать билеты на следующую неделю, но уже ничего не осталось. Отошли от окошка кассы, а нам предлагают два лишних билетика на «Жизель». Так попали на знаменитый балет.
Сегодня начал приходить в себя после целого месяца беспробудного безделья, пробежался по Шуркиному садику и с трудом сделал физзарядку. После завтрака быстренько переписали бирки, теперь все шуршат приборку и таскают учебники. Мне поручено оформлять класс, в ознаменование чего я сначала хорошо выспался, а потом увёл на втором курсе две доски для стенда, вечерком что-то сотворю.
Меня уже планировали поставить заместителем командира взвода к первокурсникам, но командир роты меня отстоял и оставил. А это значит: свободная жизнь, всего 3-4 наряда в месяц и все условия для учёбы".
До третьего курса старшины рот и взводные были со старших курсов, командиры отделений – свои. Теперь начальнички все свои, «комоды» выросли до замкомзводов и старшин, а рядовым предстояло получать командные навыки на младших курсах. Получить погоны с «соплями», то бишь со старшинскими лычками, я не рвался, никаких особых привилегий, кроме пары рублей к зарплате они не давали. Кого-то «драть» и за кого-то отвечать совсем не хотелось.
А зарплата и так прибавилась. Платят уже 15 рублей 80 копеек в месяц. Конечно, не разгуляешься и не повеселишься, если родители не подбросят.
Как выяснилось позже, «отец наш ротный» меня избавил от второстатейной старшинской участи* тем, что включил в расчёт училищного парадного полка.
"К вам большая просьба: пришлите мои джинсы, потому что «гражданка» просто необходима. В ней можно хоть куда съездить, да и хочется иногда форму скинуть. Рубашку я себе здесь присмотрю, теперь получки на это хватит".
Письмо 06.09.76 г.
"Ощущается, что отношение к нам заметно изменилось. Уже многое строится не на принуждении, а на сознательности и инициативе. К тому же наша рота объявлена отличной и лучшей в училище. Вручили переходящее знамя. Это звание позволяет кроме увольнений в среду, субботу и воскресенье, по вторникам и четвергам ходить в культпоходы в кино, театр или на концерты. Но, с другой стороны, теперь при всех проверках будут нас подсовывать и показывать.
Все учебные предметы, кроме физо, иняза и политэкономии, теперь специальные. Пока читают лекции.
В четверг ездили на Крестовский остров на выставку польских яхт. Яхточки – просто загляденье, влюбиться можно. Как уважаемым гостям нам вручили каждому по кульку с сувенирами: кепочка, набор значков, шариковая ручка и блокнот с чеканкой на обложке, всё с надписью «Польская яхта Navimor».
Вчера был в наряде в патруле, а в училище 1 курс принимал присягу. Посмотрел на карасей и себя вспомнил. И сравнил себя того с тем, какой стал. Система многое дала и многому научила".
Письмо 14.09.76 г.
"С учёбой пока нет никакого напряга. Это уже совсем не то, что в прошлом году, когда давили суровые и беспощадные общеобразовательные науки. За новые предметы берёшься с интересом, всё дают по будущей специальности, так сказать, хлеб насущный.
Не повезло мне с графиком нарядов, уже второе воскресенье «на ремне», на этот раз заступали в караул и увольнение было только до обеда. Успел сходить на выставку японской живописи, но пришлось смотреть мельком, чуть ли не бегом, и ушёл без особых впечатлений".
Письмо 22.09.76 г.
"Как-то резко начались горячие денёчки. Пошли контрольные опросы по предметам, выдали уже 4 расчётных задания, не очень сложных, но требующих ого-го сколько времени. Плюс к этому перевод с немецкого текста в 12 тысяч знаков, причём текст технический и на перевод одной тысячи уходит не меньше часа.
Ко всему прочему меня включили в парадный полк, теперь три раза в неделю вставать в 6 утра и два часа топать на плацу. Преимущества в том, что освобождают от нарядов и утренней приборки.
Теперь, как вы просили, пишу о своём друге. Он из Бреста, зовут его Миша. Сейчас он у меня командир отделения и старшина класса. Он на всём нашем курсе по праву считается самым головастым, тянет на красный диплом. У него в Питере живёт родственник Володя, работает шофёром в горкоме комсомола и заочно учится, а Михаил ему помогает. У него-то мы теперь часто бываем, по военно-морскому, «базируемся». Мужик он практичный и начитанный, увлекается историей и много знает исторических нюансов, связанных с городом. Хоть он нас и старше на 5 лет, но «свой в доску».
В субботу у Володи был день рождения. Я приготовил подарок – выжег на фанере парусник и покрыл лаком. Мы с Мишкой уволились на ночь, в субботу отмечали, а в воскресенье ездили на природу в сторону Зеленогорска, в лесу собирали грибы. Нашли озеро, но вода уже очень холодная, а берега заросли камышом. Вернулись только к вечеру, весь день ничего не евши. Так как накануне мы за столом обожрались, я их отговорил брать что-то с собой. За это получил «наряд на камбуз», и пока они смотрели по телеку Чарли Чаплина и ржали, я чистил и жарил картошку с грибами".
Письмо 29.09.76 г.
"Сегодня намеревался приятно провести вечер – сходить в Кировский театр на «Петра I». Билеты достал случайно у своего бывшего старшины, ныне пятикурсника, его неожиданно поставили на службу. И пришлось отказаться, потому как также совсем неожиданно был проведён опрос по теории корабля, и из всего класса только двое получили «удо», остальные – двоечки. Я в том числе. Это был скандал, всех посадили как задолжников.
Ну а если не находиться под впечатлением этого потрясения, то сегодняшнее сидение позволит хоть подготовиться к завтрашнему семинару по Марксовскому «Капиталу» и подразобраться с теорией корабля, как говорится, «войти в тему». Мы все расслабились и такого поворота совсем не ожидали. Ребята с 4 курса говорят, что примерно так же было и у них, сначала не спрашивали, а потом так зажали, что писк стоял. Позже всё наладилось, когда «вошли в процесс»".
Чтобы читатели не подумали, что став «Весёлыми ребятами» мы забросили учёбу и погрязли в развлечениях, нужно немного пояснить о том, как разные преподаватели относились к оценкам и как с их помощью заставляли курсантов работать.
Каждый преподаватель считал, что без его предмета не получится ни корабела, ни просто корабельного офицера, поэтому все должны относиться этому предмету с рвением и дрожью. И если он не был удовлетворён курсантскими знаниями, то нагнетал жути, устраивал массовые экзекуции. Либо для острастки договаривался с ротным, чтобы тот задействовал свой «рычаг» – запрет на увольнение в город. Командир роты тоже был заинтересован в успеваемости, его долбили или хвалили не только за порядок и дисциплину, но и за показатели учёбы.
Некоторые вводили двухбалльную систему и ставили только двойки или пятёрки. Если не знаешь на отлично – получи «пару», тогда разберёшься и сдашь на «пятак».
Были преподаватели и эпатажные, и деспотичные, и флегматичные. Но равнодушных не было. Мы это понимали, но оценить по достоинству не могли, потому как хотелось сначала жить припеваючи, а потом уже учиться.
Основным критерием учёбы считалось сдача заданий. Своевременно не сдал – это уже задолженность по графику, самая нехорошая вещь. Тут уже сиди без увольнения и не высовывайся, пока не сдашь.
"Теперь уже каждое утро с 7 до 8-ми часов, кроме выходных, топаю по Адмиралтейскому проезду под барабан, отрабатываю строевой шаг. Тренировочка ничего себе, поначалу ноги ныли и во сне дёргались. И ещё нас обрадовали, что в следующем году этот же состав парадного полка поедет на парад в Москву.
Из нашего класса в полку вместе со мной трое, полк сборный со всего училища".
Письмо 08.10.76 г.
"Сегодня у меня свободен весь день. Почти весь класс поехал в колхоз, а я после полутора часов тренировки в парадном полку до вечера сам себе хозяин. Наши ребята трудятся по колхозам уже три дня, а мне приходится служить «через день – на ремень», вчера только сменился с караула, а завтра заступаю на «вертушку» на училищном КПП.
А со следующей недели начнутся поездки на овощебазу. Романтики будет выше крыши: утром «ать-два» – шагистика, днём занятия, с обеда – вагоны разгружать.
Уже практически одна неделя была без учёбы, сроки по заданиям продлили, но при этом ещё два подкинули.
В прошедшем карауле меня посылали обеспечивать завод часов, это которые в башне под шпилём Адмиралтейства. Я сопровождал мастера, потом проверял и опечатывал замки. В башню поднимались по старым и почерневшим деревянным лестницам, а перила у них резные. Механизм часов занимает помещение примерно 4х4 метра, сплошное сплетение зубчатых колёс, рычагов, шатунов. Пока мастер крутил ручку завода, я вышел на площадку, ту, где висят два колокола. Оттуда вид такой, что ошарашивает и дух захватывает, – Питер под тобой как на ладони.
Было и ещё одно интересное событие. В понедельник весь третий курс сняли с самоподготовки и повели на концерт канадского военно-морского оркестра. Сейчас в Ленинграде с визитом три канадских эсминца, а оркестр вроде бы как сборный. Сначала они исполняли всякие серьёзные вещи, а потом дали такую поп-музыку, что некоторые наши политработники заёрзали".
Письмо 16.10.76 г.
"История повторяется, через день ездим на базу выгружать картошку, приезжаем в лучшем случае к нулям часов, а иногда и после часу ночи, потому что ввели сдельную систему: пока вагон не опустошим, автобус не дадут.
Мне в 6 утра вставать на тренировку парадного полка, а руки-ноги отваливаются. Пожалуй, даже на 1 курсе такой нагрузочки на себе не испытывали.
И, как водится, в такие моменты ещё наваливается какая-нибудь проверка, а на этот раз готовимся к приезду в Ленинград главкома ВМФ Горшкова. Если соберётся смотреть училище, начнётся дурдом со смотрами, приборками и ремонтами.
Сегодня в газетах напечатали про «Союз-23», если вы не обратили внимание, то обращаю: Рождественский – выпускник нашего факультета, корфака. Почти половина училищных офицеров его помнят, один даже был у него командиром отделения. Сегодня все лекции начались с рассказов о нём, знавшие его преподаватели ударились в воспоминания.
А в 16 часов всех собрали на общую политинформацию, на которой выступила мать Рождественского, рассказала, как он учился и как ушёл в космонавты. Обещала, если будет возможность, привести его в родное училище.
Это всё замечательно, но сегодня – опять на базу".
Письмо 26.10.76 г.
"В прошедшую пятницу до полуночи проторчали на овощебазе. Говорят, что использовать курсантов запретило командование ВМФ и больше нас туда посылать не будут. Сегодня была последняя утренняя тренировка в парадном расчёте. Остались 3 генеральных репетиции, но они будут вечером.
Хотя бы буду спать, как все нормальные люди. Как на 1 курсе, хочется куда-нибудь зашхериться и выспаться. Вчера был дежурным по роте, спал только 3 часа и успел два раза сходить на тренировки: утром просто топали, а днём изощрялись для телевидения. Причём оба раза по лужам, потому как весь день моросил дождик. Перед камерами прошли отлично и заработали благодарность, но ноги стали по колено грязные и мокрые. Народу собралась толпа, много иностранцев, на нас глазели и фотографировали. Может, по телевизору теперь меня увидите. В передаче «Для воинов СА и ВМФ», которая по воскресеньям, точно сюжет будет. Для сведения: в парадном полку два батальона, так я во втором, во второй шеренге примерно посередине.
На ваши вопросы насчёт девочек: в данное время с этим совсем туго, личная жизнь в загоне. В этом месяце был в увольнении раза три-четыре, да и то только вечером, чтобы прогуляться и кино посмотреть. Да и не встречал ещё никого, кем можно было бы заинтересоваться. А время если появится, то лучше его потратить на повышение культурного уровня, походить по музеям и театрам".
Про жгучее стремление в музеи и театры я, по-видимому, так пошутил. А состояние отсутствия заинтересованности в девочках через несколько дней закончилось. Закончилось сразу, как только время пришло и появилось.
Девиз былых лет высокой романтики и энтузиазма «Первым делом, первым делом самолёты...» уже не работал, оставлять девушек «на потом» никто не собирался.
Из нашей роты уже кое-кто женился. Двое даже уже «отвеселились» и нянчили во время увольнений детей. Однако основной массе было достаточно ни к чему не обязывающих лирических похождений.
Письмо 01.11.76 г.
"Погодка в Питере сейчас кошмарная, намело снега по колено, мороз и сильная метель. Но сегодня утречком, как и полагается, несмотря на погодные условия по сугробам полезли на строевую тренировку. С одной стороны, было весело, поднялся шум и гам, специально падаем в сугробы и снег потом не стряхиваем. А с другой стороны, в голове появляются мыслишки. О том, что солдафонство и тупость как были, так и теперь остаются отличительной чертой тех, у кого есть власть, а над которыми ещё сидит власть сверху. Солидные и пожилые люди, а прогибаются перед начальством так явно, что даже неприятно и неудобно за них становится.
Понятно, что бывают мероприятия, направленные на воспитание волевых качеств в трудных условиях, но сегодня явно был не тот случай.
Вечером состоится генеральная репетиция парада, это общегарнизонное и политическое мероприятие, тут уже площадь конечно расчистят и нагонят аэродромных турбин, чтобы высушить. Если 7 ноября будет такая же погодка, то властям придётся поёрзать, а нам помучиться и помёрзнуть.
В минувшие выходные отдохнул за весь месяц. В субботу улёгся спать ещё до отбоя и спал почти 12 часов, в воскресенье был с товарищем в Русском музее, а вечером ходили на оперу «Баядерка»".
Письмо 09.11.76 г.
"Ну вот, и праздник позади. На параде прошли чётко, даже новые подковки, специально набитые на ботинки, наполовину стёрлись. Публика ревела от восторга. В увольнение нас отпустили сразу же, как только закончилась демонстрация. Пошли в одну укромную кафешку попраздновать и закусить, но там уже всё было заказано. Стали искать хоть какую-нибудь, чтоб посидеть и по коктейлю пропустить, с час поблудили и ни на чём не остановились. Тогда по предложению Михаила отправились в женское общежитие. Он уже там был с нашим одноклассником Юркой, моим однофамильцем, у которого в этой общаге живёт школьная подруга. Мишка ещё пошутил: вот мол, вместо одного Абрамова привёл вам другого. Посидели сначала в общаге, потом все вместе ходили смотреть салют".
На этом вскользь упомянутом моменте следует заострить внимание. Почему? Да ровно потому, что в этот день, как говорят, в моё сердце постучала судьба. Но тогда я «дверку» приоткрыл, а распахнуть не решился. Так дверка и осталась поскрипывать на сквозняке и на несмазанных петлях ещё полгода.
Чтобы было понятно, ненадолго удалимся в мои воспоминания.
В упомянутом женском общежитии проживали три Тани. Одна Таня была подруга детства моего сокурсника Юрки и на него «строила планы», но сама в серьёзные планы Юрки не входила. Юрка привёл Мишку, чтобы познакомить с ещё двумя Татьянами, а сам потом от визитов стал уклоняться. Михаилу одному идти было неудобно, вот он по дружбе меня и подтянул.
Мы прикупили бутылочку хорошего вина и то ли конфеты, то ли торт. У трёх Тань в гостях был какой-то парень со своей девушкой и стол уже был накрыт. Нам, само собой, обрадовались: два бравых курсанта в форме. Со мной все как-то незаметно быстро познакомились, разговорились. На одну Таню я сразу запал, но вида, конечно, не подавал. Вроде бы и она на меня посматривала. Время пролетело быстро, и кто-то предложил поехать на праздничный салют.
В толкучке, под треск салюта и радостные вопли народа я увёл свою избранницу от компании, а потом и с набережной, подальше от толпы. Предложил пройтись, после чего я её провожу. И проводил, прямо до двора общежития, а оно было далеко, на проспекте Стачек.
Она мне очень понравилась. Но я совсем не был уверен в том, что понравился ей. И мы распрощались. Наверное, если бы тогда у всех были мобильники, как сейчас, всё сложилось бы по-другому. Но сложилось так, что мы не виделись потом полгода. Сначала она не выходила из моей головы, но я не решался. Вернее, решил, что не удостоюсь взаимности, и со временем вспоминал всё реже.
Как говорится, всему свой черёд. Этот черёд настал только в мае следующего года.
"Вчера с Мишкой попали на премьеру «И другие официальные лица», очень много о нём говорили, а фильм далеко не из лучших. Если бы не Тихонов с его игрой и популярностью, то и не стоило бы даже смотреть".
Письмо 18.11.76 г.
"Сегодня служу дежурным по роте. Замучился и ночь не спал. Сейчас все на занятиях, но спать нельзя, завалюсь только после смены, осталось ещё 6 часов.
С учёбой всё нормально, была серия контрольных работ по нескольким предметам, все написал на хорошо. Всё время корплю над заданиями, к вечеру голова опухает, а глаза режет. Отдыхать получается только по воскресеньям. Хожу теперь по театрам, теперь уже не в мужской компании. На танцах в Горном институте познакомился с девочкой, учится на втором курсе. Зовут её все Томочка, официально – Тамара.
Насчёт времени на учёбу и на отдых теперь полегчает, Главком запретил посылать курсантов на овощебазы. Последний раз побывали там в прошедшую субботу, разгружали вагон с капустой. Нашвырялся так, что потом две ночи во сне мимо меня кочаны летали".
Письмо 29.11.76 г.
"Остаётся до сессии уже меньше месяца, силы ещё не исчерпаны, и времени сейчас хоть и впритык, но хватает. Уже гуляю и в субботу, и в воскресенье.
На предшествующей неделе с Томочкой были в Театре Комедии, на «Тележке с яблоками». Мне постановка не понравилась. Где-то год назад смотрел «Тень», вот это была вещь: немного грустная, а юмор – убийственный и при этом поучительный.
В субботу веселились на дне рождения одноклассника. Он парень питерский и сначала посидели у него дома, потом переоделись и продолжили в кафе.
В воскресенье утром нас загнали в клуб на просмотр кинофильма «Доверие», про Ленина. Ильич показан не только гениальным, но и простым человеком, в обычной обстановке ничем не отличающимся от других.
А вечером ходил в «Титан» на новый фильм «Зорро». Фильм, конечно, примитивный, но не тупой боевик, а с юмором. Смотришь и ни о чём не думаешь".
Письмо 06.12.76 г.
"Пошла очередная напряжёнка по учёбе, вызванная опять тем, что не дают спокойно заниматься.
Два дня факультет проверяли и проводили строевые смотры, потому что сразу несколько человек получили замечания из комендатуры по форме одежды.
И ещё в старом жилом корпусе начался ремонт, неделю нас мурыжили, а теперь переводят в 14-й дом, это где живёт 4 и 5 курс. Там условия распрекрасные, кубрики по 4-5 человек и есть душ. Но у себя в корпусе мы были старшими, а там будем за «карасей», опустимся до уборщиков.
В субботу был факультетский вечер. Веселья и эстетического удовольствия никто не испытал, наш новый замполит оказался ещё более дубовым и консервативным, нежели старый. Даже на танцах не было разлагающей западной музыки, только вдохновляющая отечественная.
Вчера попытался попасть на гастроли московского Театра на Малой Бронной, но билетов было не достать. Пошли с ребятами в кино на «Сказ о том, как царь Пётр арапа женил», ну и не пожалели, фильм оригинально поставлен. А моя подруга сейчас усиленно учится, так как набрала кучу «хвостов».
Ну и ещё новость: предлагают вступать в партию, а во втором семестре могут поставить командиром отделения".
Письмо 13.12.76 г.
"Вчера как всегда неожиданно началась зима, а отопление включили только сегодня к концу дня. Спали под одеялами и шинелями, стуча зубами.
Все мысли уже о наступлении нового года, о сессии и близком отпуске. Начинаются зачёты, к одному по ККК (конструкции корпуса корабля) я уже готов, все задания и чертежи сдал. Но чтобы рассчитаться по остальным предметам, придётся не разгибаясь читать, учить, считать".
Письмо 03.01.77 г.
"Новый год встретил необычно и весело. Приглашений было подозрительно много, в том числе авантюрных, но в итоге реализовалось одно: идти к студентам в общежитие Горного института. Сколотилась компашка: шесть студенток, два студента и три курсанта – я, Мишка и Витёк.
Мы ещё за стол не сели, а по соседству народ уже отмечал, начиная с Читинского времени, читинцев набралось несколько человек. Новосибирцев, а потом уральцев было ещё больше, и с 22 часов общага начала гудеть. А как только пробили куранты, из всех комнат все повалили к ёлке, стоящей в холле. Шум, крики, поздравления, все со всеми обнимаются и целуются, потом пошли водить вокруг ёлки хоровод под «В лесу родилась ёлочка». При этом два раза кто-то на ёлку падал, её дружно подхватывали, веселье множилось, а игрушки на ёлке убывали.
Потом был концерт с танцами".
Припоминаются подробности, о которых в письме не напишешь. Поначалу в зале было не протолкнуться, одни уходили, другие приходили. Мы тоже поднимались в комнату выпить и закусить, и возвращались на пляски. Часа через два оставшиеся трезвыми пошли спать, а не оставшиеся трезвыми уже не могли танцевать. Наша компания тоже уменьшалась, кто-то из студентов уходил в гости и не возвращался.
Когда уже все устали до засыпания за столом и пошли проверки строгого студенческого контроля, я пошёл проводить Томочку в её комнату, потому что комната, в которой мы сидели, была «мальчуковая». С Томой, знамо дело, надо было попрощаться, и мы присели на кровать. Рядом уже спали её соседки, свет был потушен.
Мы то ли шушукались, то ли целовались, и вдруг дверь резко распахнулась, ослепил свет из коридора и появился медведь, который дико рычал. И не только рычал, а принялся лапать девчонку, лежавшую на ближней к входу кровати. Она спросонья истошно завопила, за ней, чуть потише, завизжала Томочка.
Это мне почему-то очень не понравилось. Медведь был заблокирован захватом сзади и вытолкнут из комнаты, а после того, как он не пожелал удалиться и попытался меня ударить, был вырублен и зафиксирован на полу. С него была сорвана маска в прямом смысле этого выражения.
Я ожидал почестей за проявленный героизм, но Тома, изучившая местные нравы, чрезвычайно всполошилась и настойчиво подбадривая, даже пиная, погнала меня обратно в нашу комнату под защиту друзей, которые даже не проснулись. Мы закрылись и затихарились. Потом в дверь не раз ломились, а коридоре слышались звуки и реплики, свидетельствующие об очень активных розыскных мероприятиях.
"А первого января был двойной праздник: вышла половина срока нашего обучения в училище"!
Проснувшись ближе к полудню мы обнаружили, что продолжать празднование уже нечем, кое-какая закуска была, а спиртного – тю-тю. Мы бросили на пальцах, и мне выпало идти в магазин. Чтобы меня вдруг не узнали и не предъявили счёт за вчерашний инцидент, я был наполовину переодет, могли выдать только флотские суконные брюки. Помню, что ни в одном магазине не было ничего, кроме «Каберне». Посидев ещё немного со студентами, мы отправились, кажется, в кафе на Пионерской площади, где несколько наших одноклассников уже отмечали «перевал» на вторую половину учёбы. В баре этого заведения были хорошие коктейли, патрули там отчего-то не шастали и поэтому кафе частенько посещалось. Откуда мы узнали, что наши там собираются, как-то не помню.
"Вчера я до обеда отсыпался, а вечером ходил на концерт югославской эстрады.
За три дня и встряхнулся, и проветрился, тем более отдых был сопряжён с чувством выполненного долга: остался один-единственный зачёт, который, скорее всего, проставят «автоматом»".
Письмо 13.01.77 г.
"Вчера сдал на 4 самый трудный экзамен – строительную механику корабля. В воскресенье сдаём политэкономию, и в оставшиеся на подготовку дни переезжаем в новый 9 корпус, делаем там уборку и перетаскиваем мебель. За «Капиталом» и его поздними интерпретациями приходится сидеть после ужина до двух ночи, после полуночи уже слипаются глаза, а что в голове остаётся, выяснится потом".
Письмо 17.01.77 г.
"Позади ещё один экзамен, политэкономия сдалась на «четыре». Следующей идёт гидромеханика. Наука серьёзная, но у меня особых трудностей не вызывает. Потом останется «рисование», то бишь архитектура корабля, – это уже только приятное времяпрепровождение, а не экзамен. Последний – электротехника, школьные законы Ома и устройство электрооборудования. Настроение боевое, как-никак до отпуска уже меньше двух недель".
Зимний отпуск был посвящён физподготовке. Такой «бзик» периодически меня посещал, но в этот период стал всепоглощающим. Каждое утро, несмотря на погоду, по 2 часа я бегал и занимался на спортивной площадке парка Победы в Белгороде.
Все друзья и одноклассники отсутствовали либо были заняты учёбой, да и побуждений к школьной ностальгии или к развлечениям не возникало. С Раечкой встречаться не стал во избежание слёз и объяснений.
Письмо 10.03.77 г.
"Отец уже наверное написал о моём житье-бытье. Учёба пока совсем не угнетает. Часто приходится только служить, но при этом почти все выходные свободны. 8 марта стоял в гарнизонном карауле и за отличное несение службы получили каждый по два внеочередных увольнения, на следующей неделе можно будет в любой день после занятий выходить в город".
Моего отца направили на курсы повышения квалификации при ЛГУ и поселили в предусмотренных для иногородних преподавателей комнатах в полуподвальном помещении на 1 линии Васильевского острова. Теперь я почти каждое увольнение заходил к нему, или мы встречались где-то в городе.
Письмо 19.03.77 г.
"В субботу встретился с отцом. Обошли с ним все кинотеатры в центре и ни в один не смогли попасть. Сейчас везде идут французские фильмы студии «Гомон», билеты раскупают с утра на следующий день. Пошли в его «номер», там посидели, поговорили. В воскресенье я утром взял билеты на один фильм на вечер, а днём были в Академии художеств на выставке работ Росси. Там ещё было много интересного – фрески из жизни святых, копии работ Рафаэля и Тициана, музей-мастерская Шевченко.
Сегодня день рождения у моего друга Михаила, иду с ним в город сразу после занятий, будем отмечать. Сначала зайдём к отцу, договаривались, что он возьмёт билеты на ещё один французский фильм, их идёт 7 или 8 разных".
Письмо 11.04.77 г.
"Позавчера отмечал свой юбилей. Юрка меня познакомил со своей одноклассницей, которую зовут Рита. Её родители сейчас отдыхают на юге, и она предложила собраться у неё дома в небольшом кругу ребят из нашего класса, которых она уже знает.
Перед этим заходил к отцу, пошли с ним за подарком в магазин Внешпосылторга. Но ничего стоящего не было, приобрели мне только шикарные плавки.
У меня ещё одна новость: набирают команду в шлюпочный поход Ленинград – Ульяновск, меня уже записали. Этот поход будет с 17 июня до 12-13 июля, на две недели раньше будем сдавать экзамены. В отпуск отправят сразу из Ульяновска".
Письмо 18.04.77 г.
"В Питере сейчас стало очень привлекательно. Пахнет весной.
Прибавилось много новых занятий и новых забот, но забот весьма приятных. Начались тренировки на шлюпках. Участников похода освободили от нарядов, хозработ и даже от приборок. Утром с 7 до 8-30 можно в спортивной форме бегать за пределами училища. Тренировки на шлюпках по вторникам и четвергам, в субботу вместо большой приборки в училище идём на шлюпочную базу у Петропавловки на подготовку шлюпок, а в воскресенье утром – в бассейн, плаваем целый час.
Выход намечается на 17 июня, после митинга с торжественными проводами пойдём по Неве до Ладоги, по каналу до Онеги, а потом по северным рекам до Волги. Нас будет сопровождать катер с «главнокомандующим» - начальником кафедры морской практики, врачом и провизией. Спать будем в палатках, готовить сами под контролем доктора. В каждом городе будет остановка, агитпоходы и культурная программа. Но для того, чтобы не вылететь из команды, нужно будет досрочно сдать экзамены.
В прошедшие выходные организованно ходили в Военно-морской музей на лекцию по истории кораблестроения, а вечером с отцом ходили в Дворец спорта «Юбилейный» на Ленинградский балет на льду. Посмотрели с удовольствием. Ещё на первом курсе я был на американском «Холидей он айс», наши катаются не хуже, только освещение не такое красочное".
Письмо 10.05.77 г.
"На майские праздники всё-таки вывалили на меня несколько нарядов, так что в отличие от будней они были совсем не светлыми и радостными. К тому же в нашей роте было несколько грубых дисциплинарных нарушений, что неизбежно вызвало репрессии и экзекуции со стороны командования. Такая система – провинились двое, а порют всех.
А вчера нас посылали в линию на Пискарёвское кладбище. Там проходило многолюдное мероприятие и возложение венков к памятнику Матери-родины и к прочим частям мемориала. Стояли по стойке «смирно» 4 часа, мимо проходили все члены правительства, делегации, представители иностранных посольств. Увидел всех «шишек». К концу мы были уже еле живые.
Однако же вечером пошёл в «Юбилейный» на концерт лауреатов Сочинского фестиваля «Молодые голоса России». Ходил с «охмурившей» меня особой, зовут которую Таня. Мы с ней познакомились ещё 7 ноября, но потом ни разу не встречались.
А 2 мая, в единственный свободный от нарядов день, мы с Мишкой и Юркой, которые тоже в походной шлюпочной команде, с утра загорали на Заячьем острове, а вечером пошли к «трём Танькам». Там моё сердце неожиданно было разбито, пока не знаю, вдребезги или нет".
Примечание: оказалось, что вдребезги. Но, нескромно надеясь на интерес хотя бы одного читателя, не буду забегать вперёд.
"А в будние дни наслаждаюсь жизнью. Каждое утро бегаем на Петропавловку, кругом уже зеленеет молодая травка, распускается листва, в воздухе божественные запахи весны, сплошное благоУхание.
На шлюпках ходим по Неве уже 5 раз в неделю, а по воскресеньям – в Финском заливе под парусом".
Письмо 06.06.77 г.
"Уже сдаём экзамены и времени совсем и край, и в обрез. Сдаём досрочно, а никаких поблажек. Кроме подготовки к экзаменам по два часа в день ремонтируем и «доводим до ума» шлюпку, а по воскресеньям ходим в заливе под парусом, доходили даже до Приветнинского.
Но такая смена занятий помогает потом усиленно шевелить мозгами, три экзамена я сдал довольно успешно: одна пятёрка и две четвёрки. Осталось ещё два, из них один самый трудный, другой – самый лёгкий.
Так что дело идёт к финишу, а вернее – к старту. Нам готовят отход «под фанфары»: будет построение всего училища, митинг, всё это будет снимать телевидение и опишут газеты. Глядишь, прославлюсь".
Письмо 25.06.77 г., город Череповец
"Пишу вам при первой оказии, выпавшей за 8 дней похода. Сейчас мы в Череповце, где задержались на двое суток. Но давайте по порядку.
17 июня после продолжительного и бурного митинга на Дворцовой набережной, залезли в шлюпки и в 16 часов отчалили под крики, рукоплескания и звуки духового оркестра. Потом выгребали против ветра и течения аж до Литейного моста, всё это время нас сопровождала группа телеоператоров на катере. Говорят, что будет о нас сюжет в программе «Время».
За Литейным катер взял шлюпки на буксир и тащил до Петрокрепости. Прибыли туда к 23 часам и прямо под крепостной стеной «Орешка». Палатки там ставить было негде, и мы начали привыкать к походной жизни в одних спальных мешках.
Со следующего дня началась большая гонка по великим озёрам Ладоге и Онеге. Но не по самим озёрам, а по обводным каналам. Не останавливались ни на минуту. До обеда гребли, потом катер всех цеплял на буксир – и вперёд. Обедали и ужинали на ходу на катере.
После второго дня ночевали в Свирице, там же утром исполнили гражданский долг – проголосовали на выборах и по Свири пошли до Вознесенья. Погода в эти первые дни была отличная, жарились на солнце и сразу обгорели, а носы тут же начали облазить.
Следующий день шли по Онежскому обводному каналу и тут уже погода начала портиться. А когда вошли в Вытегру, нашла полоса холода и дождей. Эта полоса сопровождает нас до сих пор. Из защитной одежды у нас только брезентовые штормовки. Ветер шквалистый, под парусом нельзя, на вёслах быстро вымокаем и сдыхаем. Командор всё же сжалился и катер взял шлюпки на буксир.
В Череповец пришли вчера и прямо «с корабля на бал» - попали на 200-летие города. Получили приглашение отпраздновать эту дату вместе с населением. Поселили в отличные комнаты в общежитии, водят по митингам, торжествам и концертам. Самостоятельно побывали в краеведческом музее и в комнате, где жил Верещагин, здесь его родина.
После палаток и спальных мешков испытываешь наслаждение, укладываясь спать на простыню в мягкую коечку.
Вот так, только в сравнении, оцениваешь блага цивилизации. Без трудностей и «примитивных» условий не ощутить удивительность жизни. Но когда эти трудности преодолеваешь, только тогда действительно живёшь и понимаешь, для чего живёшь.
Заканчиваю, после сегодняшней беготни и возле мягкой тёплой постельки в сон тянет ужасно и неумолимо".
Письмо 30.06.77 г., город Кострома
"Мы уже идём по Волге-матушке, дошли до Костромы, позади Рыбинск и Ярославль. Каждый день впечатления и приключения. Большие опасности нас не подстерегали, были острые ощущения, когда болтались в Рыбинском водохранилище под 6-бальным ветром. А как из него вошли в Волгу, как по команде установилась отличная погодка. Да и берега стали более обжитыми и приятными на вид, меньше болот с кровожадными комарами.
Где бы ни пристали на обед или ночёвку, находим маленькую речушку или родник с ледяной водой. А один день полностью провели на берегу благодаря тому, что катер прочно «сел». Вечером приткнулись к берегу, а утром вода значительно спала, катер снять не смогли, торчали до очередного прилива. Оказывается, это ГЭС так интенсивно работают, что уровень воды пляшет, как при отливах и приливах. Из-за этого пришлось сократить стоянку в Ярославле. Были там всего полдня, успели посмотреть кремль и два музея.
В Костроме тоже на весь день не задержимся, а жаль. Города такие интересные, чистенькие и зелёные, везде торчат купола церквей и соборов. Сейчас нас поведут в Ипатьевский монастырь, где короновали первых царей из Романовых. По кусочкам первозданного облика узнаём новое о древней Руси.
Через пару дней должны быть в Горьком. Там будем сутки, а не двое, как предполагалось, ибо выбиваемся из графика из-за слишком хорошей погоды. Не хватает ветерка, чтобы идти под парусом, и приходится до упадка сил лопатить вёслами.
Я уже почернел на солнце. Если бы доктор не заставлял одеваться, все были бы уже как негры".
Из города Горького, когда-то и ныне Нижнего Новгорода, я уже не писал. Нас поселили в комнатах какой-то ведомственной гостиницы и таскали по мероприятиям и экскурсиям два дня кряду. На увольнение осталось часа четыре перед отплытием.
Ещё более насыщенная программа была в Ульяновске. Там нас чествовали в Доме культуры, возле которого стоит знаменитый мемориальный памятник В.И. Ленину. Возили по предприятиям, потом полдня ездили по ленинским местам на экскурсионном автобусе с гидом.
14 июля к концу дня можно было разъезжаться. Я накануне взял билет на самолёт, который напрямую летел из Ульяновска в Белгород 15-го числа. Ночевал на катере, а наши шлюпки уже отправили в Ленинград железной дорогой. Катер потом пошёл своим ходом в обратный путь.
Отпуск был совсем непродолжительный, ведь половину его мы добровольно провели в походе. Но такой массы ощущений и впечатлений, какие были там, нельзя было получить ни за какой и любой длительности отпуск.
Письмо 04.08.77 г.
"Пишу вам из доблестного трудового города Николаева. Сейчас отдыхаю после напряжённого трудового дня, жую яблоки и вот – пишу.
Прибыли мы в Николаев 31 июля прямым поездом через Белоруссию и Украину. Живём в экипаже для новостроящихся кораблей и уже с 1 августа работаем. Я сейчас являюсь слесарем-достройщиком 1 разряда, в заводском обиходе называюсь чеканщиком. А конкретнее, осуществляю проверку герметичности и непроницаемости отсеков корабля и устраняю выявленные дефекты. Утром мне дают задание на день, после чего разматываю шланги воздуха высокого давления и через специальный штуцер надуваю какое-то помещение или целиком отсек. Потом час «сижу курю». Если давление падает, то ищу, где «травит»: ползаю по всем смежным помещениям и мыльным раствором мажу все переборочные сальники и стаканы, через которые проходят трубопроводы и кабельные трассы. Дефекты отмечаю мелом и докладываю мастеру, а он посылает рабочих для их устранения. Часто простаиваю, так как в отсеках работают люди.
Больше мучаюсь не от работы, а от жары. Кормят в экипаже отвратительно, на обед даже не ходим, пока деньги есть, берём комплексный обед в заводской столовой. А яблоки здесь продают чуть не задаром.
За месяц я должен заработать около 60 рублей: оклад по моему разряду 112 руб. минус отчисления в пользу завода и государства".
Вообще-то мы должны были не работать, а изучать процесс постройки корабля. Но те, кто немного представляют этот процесс, понимают, что такое вот отстранённое изучение никакого толка не даст и будет обузой для ИТРовцев завода, у которых своих забот «выше крыши». Поэтому оформить нас на работу было действительно мудрым решением, а на каком уровне оно принималось, нам было неведомо.
За два дня нас провели по всем цехам. Показали, где и как создаётся такая махина, как большой противолодочный корабль, начиная с процесса раскройки металла. А потом расписали по бригадам. Хоть как, но теперь никуда с корабля не денешься и где на ногах, а где и на карачках, вдоль и поперёк его облазишь. Будешь вместе с теми, кто своими руками ваяет и материализует чудо конструкторской технической мысли. И увидишь не со стороны, а изнутри не только технологические процессы, но и самые что ни на есть людские. Не только увидишь, но и прочувствуешь объём, масштаб сего творения, какими трудами оно даётся. А значит, поймёшь главное: корабли – это не просто железо, они – не сами по себе. Они созданы людьми, связаны с людьми чем-то большим, чем работа.
"После рабочего дня с ребятами ходим купаться на пляж на лимане, но вода там чуть ли не горячая и солёная, не освежает. Говорят, что очень хорошо на морских пляжах, но до моря на автобусе ехать около часа и в будни никак не успеть.
Город довольно большой, тихий и весь в зелени. Здесь два крупных судостроительных завода, из них один военный, на котором мы и практикуемся. Ещё есть большой порт".
Письмо 18.08.77 г.
"Наконец-то после удушающей жары пришло похолодание. Вчера весь день лил дождь и теперь нормальная температура.
На работе уже полностью освоился. Уже сдал ОТК 3 отсека, а месячный план – 4, если сделаю больше, то дадут премию. Получил авансом 15 рублей от будущей зарплаты.
Каждый день после работы ходим в город, чаще всего в кино. Питаемся уже сами, спасибо руководителю практики, который договорился о том, чтобы нас сняли с довольствия на камбузе и выдали денежную компенсацию, это 96 копеек в день. Завтракаем и обедаем в заводской столовой, а вечером где-нибудь в городе.
Пока была жаркая погода, вдоволь накупался на лимане, а в субботу и воскресенье с ребятами ездили на море. Я там взял напрокат маску с ластами, изучал морское дно. Искал красивые ракушки, но безуспешно, возле берега их не осталось. Потом ловили на удочку бычков, за полтора часа натаскали полведра и сварили уху. Уха получилась наваристая, но забыли взять соль. Слопали и без соли за милую душу. Отдохнули бесподобно и жизнь показалась прекрасной и удивительной.
Уезжаем в Питер 26-го утром, и утром же 28-го прибываем в Систему".
Дорога «до дому», ибо Система уже стала нашим домом, была даже не загульной, а разгульной. Получили зарплату. Я положил в карман аж 86 рублей вместе с премией! Премия тут же ушла на то, чтобы её отметить вместе с бригадой на заводе. И всю дорогу мы продолжали отмечать целую серию знаменательных событий: получку, окончание практики, возвращение в Ленинград и, самое главное – дожили! Четвёртый курс!!!
Портвейн и пиво текли если не рекой, то ручьями. Агдам, молдавский портвейн тогда не считалось зазорным выставлять на стол даже на семейных праздниках, «краской» и «бормотухой» они стали уже с разрешением предпринимательства при Горбачёве. На презенты близким и друзьям многие везли марочную мадеру, но... не довезли.
Других пассажиров поезда мы не сильно беспокоили, разве что больше других дымили в тамбурах и не всегда мастерски, и не совсем тихо пели под гитару курсантские песни. И не только песни, уже тогда коллективное творчество нескольких одарённых в музыкальном отношении товарищей породили рок-оперу «Толик Шу'ляк супер стар», исполняемую на мотив популярной тогда «Иисус Христос суперстар» и описывающую весь славный боевой путь нашего курса в условиях неусыпной и бдительной воспитательной деятельности нашего командира роты.
Кто-то пытался «кадрить» девушек, начиная с более-менее молодых проводниц. Все проводницы двух вагонов, в которых мы размещались, в накладе не остались.
Ещё перед отъездом, в Николаеве, «полетели за борт» бескозырки и были одеты заранее купленные «мицы», а на рукаве появились четыре галки.
И совсем не из того, что появлялось на голове и на рукаве, а изнутри начинало зарождаться уже настоящее, истинное желание стать офицером Его Величества Военно-морского флота. Истинное желание – это уже то, что из намерения становится не только осмысленным действием, а состоянием души.
* имеется в виду звание «старшина 2 статьи», которое присваивалось с назначением на должность командира отделения
** «мицы» – так мы называли фуражки – мичманки, в которых ходил четвёртый и пятый курс, от офицерских фуражек они отличались не плетёным, а обычным ремешком