Воспитание детей
Он умел так похвалить, что крылья вырастали…
Папа детей никогда не бил. Ни своих, ни чужих. Нас он просто расстреливал очередями, где вместо пуль были слова. Слова были правильные, точные, справедливые, поэтому при попадании, ранили больно. Но папа не учитывал одну деталь: он с нами разговаривал, как со взрослыми, а мы были сначала послушными детьми, потом сорванцами-хитрецами, а к окончанию школы – вообще пофигистами. Поэтому, большая часть папиных очередей просто пролетала мимо, а попавшие пули отскакивали от нас, как от стенки горох. Если бы папа порол нас ремнём, может мы и выросли бы совсем другими людьми.
Беседы вести папа мог часами и на любую тему. Возможно, он меня и заразил в детстве своим словоблудием. Дети всегда, даже на уровне подсознания, стараются подражать взрослым, тем более таким авторитетным, как родители. В старших классах школы и в техникуме мне пришлось быть бессменным политинформатором, позднее на работе вёл кружки политической учёбы, был пропагандистом, лектором общества “Знание”. Не то чтобы мне это очень нравилось, но надо же было чем-то отличаться от всех остальных. К тому же я всегда много читал, и потребность поделиться впечатлениями распирала меня. В пьяных домашних застольях дружки и подружки слушали невнимательно: чавкали, икали, перебивали или вообще засыпали на самом интересном месте. А когда я с трибуны цитировал генерального секретаря, то даже самые смелые сидели тихо и если бубнили что-то, то шёпотом, прикрыв рот ладошкой.
Примерно так же, как в истории с Сергеем Михалковым. У него было много врагов и завистников, которые даже в лицо говорили ему, что кроме гимна он ничего путного не написал. На что он с достоинством отвечал – правильно, но все ваши тома никто не читает и читать не будет, а когда поют единственную песню на мои стихи, то вы все как один встаёте и стоите по стойке смирно.
Приёмы в воспитательных беседах папа применял разные. Пока мы были маленькие и часто дрались между собой, он стыдил нас, используя мотивы сказки о Мальчише-Кибальчише Гайдара. “- Давайте, давайте, - укорял он нас. – Ссорьтесь, ругайтесь. То-то буржуины там, за рубежом потирают ручки, ждут, не дождутся, пока вы тут перессоритесь. Тогда они нападут и по одиночке вас победят”. Когда мы подросли, то он вспоминал свою военную молодость. “- Эх, вы! Какие же вы братья? Да вы простую вещь сделать не можете, между собой не договоритесь никак! Да я бы с вами в войну не то что в разведку, в одном блиндаже бы ночевать не остался! Как вам не стыдно!” И каждый раз папа придумывал что-нибудь обидное для нас. Когда был конфликт с Китаем, то сравнивал нас с хунвэйбинами и прочими зарубежными хулиганами.
Когда мы выросли и стали на голову выше его, а безобразничать не перестали, то папа переходил уже на крайности – становился домашним Тарасом Бульбой. Особенно раздражал его младший брат, который не оправдал возложенных на него надежд и с каждым годом скатывался всё ниже и ниже в пучину пьянства и тунеядства. От собственного бессилия повлиять на ход событий, от осознания, что в этом есть и часть его вины, как нашего многолетнего воспитателя, папа злился и, воздевая руки к небу, слал на наши головы проклятия: “- Что же вы творите? Да как вам только не стыдно? Ох, попались бы вы мне на фронте! Да я бы вас лично расстрелял за такие дела, как проклятых фашистов! Вот этой самой рукой! И рука бы ни разу не дрогнула!” А мы уже не боялись папу, как в детстве, посмеивались в усы и трясли волосами до плеч.
В последние годы папа говорил мало. Понял, что нас не исправить, давал умные советы и просил жить между собой дружно. Перед смертью в 1999 году, папа очень переживал за нас с братом. Время было самое бандитское, убивали по всей стране всех подряд – и политиков, и бизнесменов, а под замах и простых людей.
Мама в нашем воспитании была не так активна и требовательна. Много времени у неё занимали хозяйственные дела. С мамой мы в основном учили стихи и писали сочинения. В отличие от папы-технаря, мама была очень начитанной, любила литературу, музыку, живопись. Работать она начинала наборщицей в типографии, а туда неграмотных не брали. У неё было врождённое чувство слова, писала и говорила она всегда без ошибок. Потом всю жизнь мама проработала в отделе кадров. Она всегда проверяла наши черновики сочинений, исправляла орфографические ошибки и прочие ляпы. На пишущей машинке мама печатала мне курсовые в университет. А в 1982 году полностью отпечатала диплом на 50 листах в трёх экземплярах «Русский народный характер в новеллах В.М.Шукшина». Причём, печатала его три раза. Два раза я его возил руководителю на согласование, она делала замечания, я исправлял, что-то убирал, что-то добавлял. Компьютеров и электронной почты ещё не было.
Папа проверял у нас знания по физике, химии и математике. Здесь он был в своей стихии. В школу на все собрания ходил только он. А также, если вызывали по поводу поведения или плохих оценок. Он всех внимательно выслушивал, соглашался, кивал, обещал разобраться и немедленно принять меры. Обезоружив таким пониманием проблемы учителей, он все конфликты сводил на нет. В беседах с учителями папа любил упоминать известные фамилии – Луначарский, Ушинский, Макаренко, Песталоцци, Сухомлинский. Приводил иногда и цитаты из книги “В мире мудрых мыслей”. Этим он окончательно обезоруживал учителей, и они ставили нам оценки авансом, под папино честное слово. Своей эрудицией и обаянием папа облегчал нам трудный процесс получения знаний в советской школе.
Со временем и во мне проснулись папины гены воспитателя. По второму образованию я учитель русского языка и литературы. В школе поработать не довелось, зато шесть лет был мастером производственного обучения. И как мог внедрял свою систему обучения. Написал об этом отдельный рассказ – “Оценки”.
Благодаря правильному воспитанию, я стал первым интеллигентом в нашей дубненской родне. Моя дочь пошла на дипломатическую работу и стала, во многом благодаря и моим усилиям, интеллигентом во втором поколении. Сейчас мы застыли в ожидании – гадаем, продолжат ли внуки наше дело. Несколькими языками они уже овладели, но вся проблема в том, что интеллигенция – чисто русское явление и за границей не приживается. А родились и живут мои внуки в Канаде.
Младшая сестра, видя перед глазами поучительный пример воспитания братьев, взяла его за основу и вырастила двух чудесных сыновей. Как у них сложится жизнь, пока неизвестно, но начало у обоих многообещающее – оба стали прокурорами.
Не хотелось бы в конце о грустном, но из песни слова не выкинешь. Последние годы в России воспитанием и образованием детей толком никто не занимается. Выросло несколько поколений менеджеров, дилеров и брокеров. На русский манер сатирик Михаил Задорнов мягко их называет: недоумки, недотыки и коекакеры (то есть делают всё кое-как). И в Украине за двадцать пять лет появилось несколько поколений неизвестно кого – судя по их поведению – настоящих дебилов и уродов.
Да что говорить о воспитании, если у государства с 1991 года нет никаких планов. Мы до сих пор не знаем, какое общество строим, для кого и никому до этого нет дела. Разворовываем потихоньку природные богатства и живём за счёт нефти и газа, сбывая их за рубеж. Хоть в чём-то России повезло в это трудное время.