ОПТИНА ПУСТЫНЬ
Особый и отдельный мир, особая вселенная в русском космосе это Свято-Введенская Оптина пустынь. Источник всего доброго и духовного, центр и средоточие книжности и молитвенности, цветник монашества и многое многое другое. Наконец просто родное для каждого любителя монастырского духа место.
Оптина пустынь имеет и свой символ – золотого ангела с трубой, напоминающего нам о конце видимого мира и наступлении Второго Пришествия Христа.
Двенадцать прославленных старцев, из них выделим трое великих – основатель Лев, укрепитель Макарий и наконец величайший из них народный утешитель Амвросий Оптинский.
И каждый старец это редкая судьба, личность со своими поучениями, и все они слиты в одно явление- Оптина пустынь, которое с каждым годом более и более влияет на духовную жизнь России.
Амвросий Оптинский
И последние из вас станут первыми – эти слова Христа всю его жизнь исполнялись в его судьбе. В миру он лишь скромный учитель, и он должен умереть молодым от болезни, но Сила Божия направляет его дать обет и принять монашество и вот он душевно умирает для мира и встает здоровым, но другим человеком для нового служения теперь уже только Богу.
В монастырь он приходит также самым слабым и незаметным послушником, опытный старец Лев дает ему самое простое послушание-переписывать книги. Идут годы, из скромного послушника увлеченного непрестанной молитвой вырастает образованный ученик.
И тут происходит чудо избрания на служение старчества. Амвросий заменяет своего учителя на служении народу. Но и тут он последний – лютые болезни не оставляют его, он не в силах даже стоять на ногах, иногда кажется, что вся его жизнь только мучения, но Сила Божия действует на нем так явно, что вот уже сотни людей начинают стремиться посетить его в Оптиной пустыни, поступают тысячи писем и ответить невозможно, но Господь дает силы и старец пишет ответы так быстро, что не открывает конвертов с вопросами вот он снова первый даже среди старцев.
По силам телесным последний, старец почти не встает с постели, но в духовном мире победа сменяет победу и он становится первым среди великих старцев своего времени.
Влияние Господа через немощного Амвросия на умы и сердца верующих современников огромно. Он входит в плеяду великих духовных наставников России.
Я впервые услышал о козельском монастыре когда еще учился в красноярском художественном училище. Шел верный слух, что есть такой монастырь, куда можно приехать пожить любому человеку и там его примут, устроят и накормят, и благословят. По стране расходились письма и посылки оптинского иеромонаха Сергия Рыбко, многим ставшие путеводным светом в духовный мир.
В то время это было в диковинку, всюду сверху шла агитация в духе дьявольском «за все надо платить». Хотя сами эти мироеды олигархи правители не только не платили ни за что, а еще и получали все доходы от российских источников нефти газа, золота и других богатств. Платить за все должны были миллионы бедняков.
Но как тогда оказалось рано мы поверили в вечное торжество бескорыстия и радушия. Когда спустя пятнадцать лет я спросил у московского трудника при храме святого Духа а где теперь в Москве можно переночевать в монастырях? Ответ был грустный, он совсем не знал таких обителей. Мне пришлось пристраивать одного поваренка из провинции в хозяйство отца Сергия Рыбко почти хитростью. Где первая любовь твоя? Ни холоден ты ни горяч… То есть в этих строках апокалипсиса говориться, что есть два пути – холодность к миру – от любви к Богу, когда мы ради молитвы и мира душевного холодны к странникам и не принимаем никого ради беседы к Богу и постного дня. Так поступал и сам Серафим Саровский.
Тысячи приходивших в среду и пятницу уходили от его кельи в среду и пятницу, дни его особого молчания. И есть другой путь – скоромной седмицы, сплошной седмицы – путь египетских братьев их славной книги Руфина пресвитер Жизнь пустынных отцев. Они так любили странников, что разрывали их плащи, увлекая к себе на постой, считая честью принять в страннике ангела ли, самого ли Христа Иисуса, жениха, внезапно грядущего в полуночи?
Мы были молоды, мы были голодными студентами, и не разбирались, какие там монахи правильные, а какие со странностями. Сегодня в Оптиной пустыни отец Сергий крепко признан состоявшим «в прелести». Но в то время в Оптиной пустыни отец Сергий делал важное дело – прославлял свою обитель, ее великих старцев и привлекал их духом к православию, к непрестанной молитве, к бескорыстному служению всем без исключения погибающим и падшим, дух которого способен изменить мир.
И если меня спросят, кого из братии Оптиной пустыни я помню по имени, то я прежде всего назову отца Сергия, а потом уже схиигумена Илия, но о нем я узнал только благодаря отцу Сергию.
Современному человеку к сожалению, рано прямо идти к старцу-подвижнику, ему нужен воспитатель, поводырь, связной с миром тайного сокровенного православия.
У отца Сергия мы проходили азы богопознания, изучали по нему основы монастырской жизни, правила поведения в этой возвышенной среде. Мы искушали его своими глупыми вопросами.
Мы приходили к сознанию своей греховности, осознавали всю суетность наших вопросов и выбирали главное, то, с чем действительно не стыдно было подойти к отцу Илии.
Сейчас многое изменилось. Изменился и отец Сергий, покинув Оптину пустынь он стал другим, ушла оптинская легкость, свежесть и свобода духа. Теперь его не узнать, он стал похож на чиновника, начальника и управленца в духовном звании. Не этим привлекал он нас к себе в 90 годы.
Говорить с ним стало трудно, ощущение какой-то вины подкатывает к горлу и хочешь сказать ему правду, и не можешь, как бывает с нашими лгунами начальниками. И дело тут совсем не в его странностях, новизне и лояльности к рок музыке, а именно в нем самом. Но и в Оптиной пустыни без отца Сергия стало пусто.
Приезжают проверенные правильные люди пожилого возраста, и нет того ощущения нелицеприятия, спасения для всех, для живой молодежи со всеми ее проблемами. И когда приезжали к нему в золотые 90-е, то он сам провожал гостя как старого знакомого в свою келью, говорил просто и заботился обо всех его нуждах.
Не скрою, без этого мне было трудно общаться с ним спустя годы. Зато я понял, что нужно людям от монастырских подвижников. Нужно внимание, понимание и простота. Ничто не может так служить распространению православия как общительность столь глубоко погруженных в его духовную среду, как монашествующие, ведь они свет миру.
Многие скажут мне, что ты, цель монашества только покаяние и монах тебе ничего не должен, никакой любви, только запертые двери и ворота монастырей, которые никому ничего не должны. Только почему-то грустно становится на душе, когда идешь теперь по Оптиной, а все двери закрыты на кодовые замки, и никто не встречает тебя, кроме настороженного вахтера, пусть и с благодатным духовным обликом.
Нет, православие это общение и связь между людьми, нельзя замыкаться в своем плотском мирке, думать только о себе о своем спасении, а на других только хмурится. Ведь и я мог бы также закрыться, замолчать, начать «прятаться и хранить веру" но тогда небыло бы этой книги, этой возможности для многих тысяч людей заглянуть в далекие обители, мысленно поклониться святыням и получить таким образом новые духовные цели –побывать у источников нашей веры.
В 90 годы кто только не приезжал в Оптину на ее свет , идущий как через проводник сквозь отца Сергия. Ехали тогдашние неформалы, музыканты и меломаны с дикими прическами, но с жаждой настоящего в душе, с жаждой великой любви. И здесь была жизнь, со всеми ее неправильными непричесанными чертами, а сейчас, когда монастырь опустел и никто неправильный не едет, чувство омертвелости не покидает меня. Все здесь теперь правильно, все монахи на своих местах, никто не болтает часами с паломником из Сибири.
Никто не сидит по ночам на скамейке, принимая исповедальный рассказ рыдающего человека о своей греховной слепой жизни.
А ведь именно это и нужно человеку.
Потому что человек, идущий в обитель, совершает подвиг веры, он вырвался из плотского сна души, преодолел искушения, погубившие миллионы тех кто сюда уже никогда не приедет, он ищет здесь небесного, духовного общения и находит его. И высшим выражением этого желания отыскать лучшее является старец. Или просто добрый инок с кувшином козьего молока.
В сущности, мы едем к старцу, даже если не знаем о его существовании. И Бог может через самого простого служителя в скупых словах дать такое сокровище, что человек годами будет жить этими словами.
Значит паломник должен искать общения и стремится с кем-то ненавязчиво поговорить в обители о своем горе, о духовной жизни.
Значит жестокостью бывает всякая строгость к паломнику. Значит, это искушение, осуждать приходящего не к тебе, а к Богу.
Я сам в себе замечал желание одергивать вошедших в храм, и теперь осознав это искушение наслаждаюсь своим молчанием, когда вижу неправильное поведение кого-либо в храме или обители. Часто это следствие простодушия, наивности, темноты и неграмотности людей. Но трудно измерить всю благодарность человека, когда ты простил его и принял, а потом с любовью открыл ему как некую тайну о его поведении, что есть у него возможность стать лучше.
Чтобы вы могли лучше представить себе устройство монастыря, опишу его внешнее расположение. В калужской области есть город Козельск, в двух верстах от которого на холме сосновый лес, разделенный дорогой на две части. Если идти от города пешком, дорога пересекает по мосту реку Жиздру, неглубокую и скромную.
По левой части леса от дороги отходит собственно поворот на монастырь. Если пойти по нему, сначала за лесом из корабельных сосен увидим небольшое поселение, подходящее к белым стенам монастыря.
За кольцом белых стен сам общежительный монастырь Оптина пустынь, а от него справа дорожка, идущая мимо трапезной паломников в липовый лес, за которым скрывается знаменитый скит великих оптинских старцев, несколько деревянных домиков, такая же небольшая скитская церковь и корпус для паломников.
Особый рассказ посвятим монастырскому хозяйству.
Ни с чем нельзя сравнить всю любовь и заботу, которой окружены животные в православном монастыре. Всестороннее внимание и уход, не говоря уже о древней технологии питания зерновыми культурами сочетается со светлым эмоциональным миром, в котором происходит выращивание живого существа. И оно просто расцветает.
Еще издали я увидел это незабываемое зрелище. Монастырская корова была настолько толстой, что походила на бегемота. До этого я даже не мог представить сельскую корову без жутких костей, легко считаемых ребер, когда животное все состоит из углов и впадин и больше походит на дикую антилопу в Африке.
А монастырская корова была вся в толстом слое жира. У нее были толстые белые щеки, как у свиньи. Ни на спине, ни на брюхе небыло видно не только костей, но даже мышц. Большое бело-розовое брюшко животного свисало очень низко к земле, так, что большое вымя ее уже волочилось розовыми сосками по чистой соломке, постеленной для нее.
Далее, подойдя ближе я увидел, что корова ярославской черно-белой породы настолько чисто вымыта, что ее шерсть резко контрастирует –черное на ней было как воронье крыло с блестящим синеватым отливом, а белое было подобно снегу и тоже немного искрилось на солнышке. Из-за большой массы тела рога ее казались маленькими, незначительными, в отличии от колхозных животных у которых только рога и кости бросаются в глаза.
Еще одним большим признаком здоровья животного является его малоподвижность. Так вот эта корова вообще казалась игрушечной и стояла в прямом смысле как вкопанная. Вся она толстая как купчиха царского времени казалась чудом, я никогда не видел ничего подобного за всю жизнь.
Долго потом со вздохами вспоминались прикованные цепями к своим загаженным стойла и озверевшие ревущие антилопы – костяные коровы постсоветских колхозов, готовые убить свою доярку.
Далее на том же дворе, который язык не поворачивается назвать скотным, поскольку животные здесь были любимыми друзьями человека, мне довелось видеть то, что называют настоящим богатырским конем. Рядом с небольшой конюшней стоял гнедой конь, казавшийся каменной статуей.
Его бархатистая шерсть была вычищена, черная грива расчесана. Он стоял как лист перед травой, как вкопанный. Люди рядом с ним казались суетливыми. За все время моего наблюдения он так и не пошевелился, не переступил с ноги на ногу, не мотнул головой. На нем не было видно ни одной кости, а сильные мышцы были глубоко скрыты дородным телом. Весь его корпус был ровный, круглый и гладкий. Наверное, если бы я больше знал лошадей, мог бы рассказать больше, но осталось чувство, что лучше лошади я не видал.
Далее меня направили на овчарню, где я видел оптинских овец. Сначала мы услышали пронзительное блеяние, с непривычки очень смущающее. Затем, когда мы прошли в овчарню, где шел ремонт, в одном из помещений я увидел животных, словно завитых женским парикмахером, их шерсть была собрана в красивые правильные и крупные завитки, словно уложенная прическа и так было не на одной овце, а на всех. Овцы были крупные, совсем не такие каких я привык видеть в Сибири.
В то время на овчарню заглянул архимандрит Мельседек, и весь вид его на фоне таких библейских овец казался образом древнего пророка Авраама. Его длинная мантия и высокий черный монашеский клобук сливались, словно одеяние пустынных народов времен Моисея, лицо в обрамлении черно-седых волос с темно-карими глазами напоминало патриарха Иакова или иудейского первосвященника времен царя Давида. Посох в его руках и блеющие завитые овцы словно сливались в одну библейскую идиллию.
Затем меня подвели к амбару, где в высоком вместилище было много зерна. Мой спутник предложил мне попробовать оптинское зерно. Оказалось, оно такое вкусное, что его можно пожевать, как семечки. Он открыл заслонку и насыпал на руку светло золотистые зерна. Пшеницы такой я тоже нигде ни до того не сподобился видеть. Зернышки все были как одно, толстые, кругло-овальные, без плевелов, тяжеленькие на ощупь.
Потом на пекарне мне приходилось пробовать хлеб из таких зерен и надо сказать он был прекрасен и без соли или сахара. Плотный и без пор, телесного цвета, упругий, как плоть младенца. Действительно святой хлеб.
После первого дня на овчарне мне пришлось работать не по силам, несколько часов мы вдвоем с одним послушником переносили рулоны рубероида, и в гостиницу я пришел больным. Пришлось попросить о переводе на более легкое послушание, и отец Сергий доброжелательно помог мне перейти к моим друзьям Андрюше и Жене, уже давно работавшим там помощниками пекарей на просфорне.
В один из вечеров мы отправились на монастырский склад, где в чистом помещении с белыми стенами на деревянных полатях стояли бочки и ящики с маслом, медом, конфетами, благородной соленой рыбой и печеньем.
Здесь у дверей я увидел дородного монастырского кота, который только что поймал мышь. Сибирский кот с белой грудкой сидел в раздумьях и то и дело пытался взять в зубы черную мышь, но ему это не удавалось. Мышь была такая толстая, что ухватить ее небольшой пастью кота было решительно не за что. Плотная и круглая мышь просто выскальзывала.
НОВОМУЧЕНИКИ ОПТИНСКИЕ
Удивительная жизнь и мученическая смерть трех новомучеников оптинских несравненна и открывает новую страницу в истории обители.
Три иноческих имени, освященных пролитой кровью –Василий, Трофим и Ферапонт звучат сейчас в часовне, выстроенной на месте их упокоения. За большим храмом Марии Египетской можно видеть монастырское кладбище, где до прославления покоились и великие старцы обители.
Всех троих можно назвать ревнителями благочестия, один из которых, отец иеромонах Василий был просветителем и собирал около двухсот подростков из близлежащего Козельска на вероучительные занятия, духовные беседы, которые нравились всем. Есть видеофильм о истории обители, где отец Василий с истинно оптинским увлечением и великой верой рассказывает о служении старцев своему народу.
Отец Ферапонт получил это древнее имя при монашеском постриге, а в миру он занимался спортом, имел звание мастера, но духовный зов Христа к совершенству призвал его в знаменитую обитель Оптинскую, где он подвизался со страхом Божиим и смирением, был при всей внешней скромности исполнен внутренней силы и его взгляд с фотографий заставляет почтительно вздохнуть –перед нами истинный монах, на котором иноческое облачение сливается с человеческими чертами в одно целое.
Инок Трофим оказался самым скромным из них и братия монастыря помнит его как молчаливого труженика, всегда пребывавшего во внутренней молитве сердечной, руками же трудившегося на данном послушании.
Трое были избраны Господом от нашего поколения для жертвы за пробуждение и спасение многих душ, пребывающих еще в греховном сне и многоразличных обольщениях.
Страдание их было так.
В восемьдесят девятом году закончился страшный период войны в Афганистане. Многие люди вернулись домой изуродованными зверствами войны, про которые никто не любит говорить, но которых было много с обоих сторон, так как ни мы, ни враги моджахеды не считали людьми друг друга и убивали при всякой возможности. Не имея никакой помощи психологов и церкви, они свои душевные страдания ничем не могли прекратить. В некоторых душевные болезни дошли до прямого общения со злыми духами.
Из этого пекла вышел несчастный убийца, молодой солдат спецназа ограниченного контингента. После страшных событий войны он стал страдать слышанием голосов, а после и прямо услышал голос сущности, назвавшейся врагом человеческим.
Он требовал у него совершить страшную жертву –лишить жизни православных священников. Страшное злодеяние необходимо было совершить по сатанинскому обряду – особым мечом с символами-тремя шестерками. Несколько раз он приезжал в монастырь, смотрел и подстерегал, но сила молитвы братии удерживала от страшного поступка. И вот наступила Пасха 1996 года, ночь прошла в праздновании, а после разговения в трапезной и праздничного пира монахи расходились по кельям.
Инок Трофим любил на Пасху звонить в прекрасные поистине музыкальные колокола Обители, ведь тогда великая колокольня еще не была восстановлена, ее по юмору послушников "откусили бесы". Поэтому звонница стояла за храмом Марии Египетской (на фото обители он крайний справа) и там он зонил. Чудовище привлеченное звоном перепрыгнуло через высокую стену страшным боевым прыжком и бросилось на монаха.
Спастись было нельзя, враг двигался бесшумно и быстро, бил широким мечом в спину к сердцу молниеносным практически невидимым ударом профессионала. Колокол замер, звон, так привычный на пасху впервые за многие года до и после умолк. Но чудо! Инок был еще жив...К звоннице подошел инок Ферапонт и также был ударен мечом снизу.
Вторым пал иеромонах Василий, он шел от ворот и встретил убийцу в сумраке рассвета. Тот также поразил его снизу в сердце и убежал из монастыря. И снова чудо, все трое были живы пока их не перенесли в собор в ожидании скорой помощи.
В Пасху не поют заупокойных песнопений и происшедшее не было трагедией. Это было мученичество за Христа, за звание монаха, за других братий.
И погибло на самом деле очень мало людей, этот убийца как волк в овчарне мог вырезать всю обитель, ведь он был выдающимся профессионалом от крови сошедшим с ума еще в Афганистане. Даже стены не могли защитить, он умел их перепрыгивать как герой "асассин грид".
Милостью Божией для церкви и монахов, чудесными совпадениями при следствии он был арестован позднее у себя в доме, где лежал больной и ослабевший после злодеяний, не сопротивлялся и даже принял православие, омытый кровью мучеников Христовых. Безумие его было установлено и он направлен на лечение в закрытой клинике.
А мученики Оптинские скончались уже в больнице, успев еще несколько часов пожить, попрощаться со всеми. Это великое чудо. При погребении все пели Христос Воскресе, вся страна была потрясена на многие годы. И до сих пор едут к ним люди со всей страны и слава Оптиной и их слава.
Я присутствовал на панихиде по ним и был потрясен-все слова панихиды у этих скромных могил звучали как реальность- "милости Божией, Царства небесного, оставления грехов у Христа про-о-симм", словно упала завеса между мирами и тот мир отрылся на минуты служения. Остальное можно почерпнуть из сети...Как сказал Господь о причине своей ранней смерти - Я иду приготовить вам путь...райские обители и вечный пир тем, кто верит и делает дела веры.
Думаю что именно отсюда вывез я самое главное духовное сокровище – любовь к молитве и саму молитву постоянную, память Божию. Есть такое духовное сокровище, стремление призывать имя божие на всяком месте во всякое время.
Именно здесь у мощей преподобного Амвросия услышал я впервые проникновенное чтение пожилым иеромонахом акафиста Иисусу сладчайшему.
Когда в в осеннем полумраке вечернего храма встал он седой со свечой и начал свое удивительное чтение мне открылось вдруг вся сладость призвания имени Иисуса Сладчайшего. Когда ты начинаешь это делание особенно необходимо бывает благодатное воздействие на душу, залог святаго Духа, частичка тех плодов, которые будут лишь после многих лет серьезного труда в призывании Таинственного Бога.
В страшных и мучительных происшествиях жизни стала ты мне отрадой царица добродетелей, молитва постоянная. Лекарство горькое в дни радости, Радость сладостная в дни испытаний и скорби! Призывание святого имени Божия.
Немного о двенадцати старцах, главном сокровище обители.
Великий Амвросий - беседовал с Толстым и Достоевским, он выведен в романе Братья Карамазовы как Зосима.
Он основал женскую Шамординскую обитель куда принимали больных и пожилых бедных сестер, что уже в то время было исключением. Домик многоболезненного и лежачего Амвросия сейчас стал музеем и его можно посетить в монастырском скиту - отдельножительном поселении монахов в удалении от общежительного монастыря. Он благословил почитание местной иконы Богородицы "Спорительница хлебов". Непрестанный молитвенник Иисусовой молитвой как и все старцы, исполнители завета апостола "непрестанно молитесь".
На портретах он с жалостливым покаянным взглядом, в черном высоком облачении с белой длинной бородой.
Преподобный Варсонофий Оптинский-красноречивый в молчании, в очках с высоким лбом, бывший военный ставший делателем молитвы и старцем. От его портрета исходит удивительная сосредоточенность и ясность.
Игумен Моисей-парадоксально сочетал молитву с огромным строительством без всякого капитала. Узнать его можно высокому клобуку, по крестам на лентах и орденам.
Великий старец начала 19 века, отец Лев - сочетавший полноту и аскетизм, чем удивлял всех. Лев пришел из Молдавии от легендарного возродителя Иисусовой молитвы великого афонского старца Паисия Величковского из Нямецкой обители. привлек в Оптину паломников с полного нуля, прославил обитель первым.
Он утешал и пророчествовал тысячам людей, был учителем непрестанной молитвы Иисусовой и его ученики это и есть последующие старцы Оптиной. Он и есть источник, корень оптинской традиции, с него все началось. Лев -возродитель и основатель старчества в Оптиной пустыни. На портретах в высоком черном клобуке седой длинноволосый с короткой бородой и круглым лицом.
Преподобный Никон -автор писем к духовным детям, молодой старец лагерей и переломной эпохи после закрытия монастыря.
Святой Нектарий старец и народный утешитель эпохи революции, любивший технические игрушки модели, которых было немало в его кельи, которому служил легендарный большой кот, герой одноименной брошюры, как шутил старец -прежним святым служили львы, а нам грешным коты. На портретах в шапочке- камилавке.
Макарий - современник Льва, на портретах молчаливый, смотрящий вниз, таинственный и разноглазый.
Иосиф-всегда улыбающийся народный утешитель, стройный с небольшой острой бородкой и прищуром, принимавший паломников после Амвросия в конце 19 века.
Из москвы с метро Ясенево от церкви Петра и Павла,подворья Оптиной(ее видно) ходит экскурсиями по выходным автобус до Оптиной бывшего оптинца отца Мельхиседека.
И от метро Теплый стан с огромного автовокзала рейсовый авто до Козельска. а там пешком 2 км или такси на троих.
Продолжение следует...