Можно начать с того, что в догматизме нет и не может быть истинной свободы, кроме свободы своеволия. Догматический фанатизм не может привести к истинной свободе от того, что это отношения субъекта и объекта, где догматический объект, например учение или личность, выступает в роли господина, а человек, как субъект, в роли раба, обнаруживая тем самым своё духовное плебейство. Духовное плебейство всегда корыстно и утилитарно, не несёт в себе истинной свободы, даже когда это отношение к Истине. Быть рабом Христа хорошо, но это ещё негативное отношение страдания, где свобода полагается только в будущем. Результат, как наличие свободы, полагает уже наличие дружбы с Богом, а дружба предполагает равенство и единство в едином Духе Создателя, как Братство. Принятие рабства, даже к Истине, за конечный результат ведёт к догматизму и непониманию Её живой двойственной, диалектической Природы в каждое мгновение творящей новое.
Фанатик выступает в двух отношениях, как раб к истине которую исповедует, и как господин ко всем тем, кто эту истину не разделяет. Разговор с фанатиком бесполезен по той причине, что исключает поиск Истины. Фанатик не ищет Истину, а основывается на догматах пусть даже верных в своей основе. Догматический суд всегда неправеден и односторонен. Это не система в своей Триединой целостности, которой Бог творит все, а сумма истин о Боге. Догматически верные, но не истинные положения не сведены в Триединую целостную систему и ещё дополнительно искажаются догматическим отношением к ним адепта веры, из за внешнего и одностороннего понимания их целостного содержания. Догматичность есть проявление мирского в Богопознании, проявление своего человеческого, мирского ума, незнание ума Христова.
Раб Христа хоть и стремится к Нему, но не может стать как Учитель, подобный Ему из за того, что сама рабская позиция запрещает это. Страх в Духовном дерзновении стяжании Святого Духа Господа приводит к несовершенству в любви к Богу, к духовной трусости, что не даёт соединиться с Ним в истинной Любви не только по образу, но и по подобию, как должно. Но для человека, как бы смел он не был в своей вере, не возможно достичь Бога, но это возможно Богу в человеке. Человеческое "я" обретает свободу только в своей смерти и только эта потусторонняя Свобода даёт в этом мире возможность быть единым с Ним. Смерть - забвение своего, личного, это полное погружение в Бога, как в предмет, как в объект исследования, захваченность Его личностью. Вдохновенное забвение своего во взгляде на Бога, стремление узнать каков Он есть на самом деле, раскрывает ответное движение Бога в Смораскрытии Себя в человеке. Это объективное Божественное движение открывает Его как Он есть, без покрова и маски.
Существенную сложность представляет собой и то, что не только человек идёт к Богу, но и Бог имеет Своё становление в человеке, потому что первоначально Бог ещё не знает себя в нём. Становление Бога в человеке начинается с глобального внутреннего разделения на человеческое "я" и Семя от Бога, когда Бог только полагает Своё "Я" в человеке и Дух Господа ещё не имеет самосознания Себя, не вошёл ещё в полный возраст Христов в человеке. Потому необходимая смерть человеческого "я", забвение его, даёт возможность торжества объективному Божественному Эго. Отсюда ясно, что человек может обрести не только субъективную, своекорыстную свободу, противостоящую Богу, или объективную свободу долга в следовании закону Любви, но и абсолютную свободу в Его Духе, в Духе Господа.