Цыганский табор с двадцатью кибитками уже проехал Лужки и остановился на окраине Красного Маныча. Было видно, что лошади устали и ждут отдыха. Вел табор старый и мудрый вожак Бахтало. Вожак дал команду останавливаться, и табор загалдел..
В этот раз цыгане расположились на самой окраине села, где расстилались поля с кукурузой и подсолнечником. Мужчины начали распрягать коней, устанавливать кибитки и шатры. Женщины разбирали вещи и налаживали треноги, на которые уже вешали казаны. Из последней кибитки вылезла старая цыганка, она оглядела виднеющиеся вдали улицы Маныча. Вадома, так звали ее, поправила свою длинную юбку, сняла с плеч разноцветный дохло и повернувшись к вожаку кивнула ему, а Бахтало улыбнулся ей в ответ.
Только поздно вечером, когда были напоены и накормлены лошади, сыты и уложены спать цыганята, Бахтало собрал всех у своего шатра. Велика была его власть над цыганами, никто не мог ослушаться вожака, потому что за это ждала непокорного скорая расправа: могли выгнать из табора и тогда нужда и голод обрушивались на семью. Воровство и попрошайничество не приветствовалось в таборе. Каждый знал свою работу, свои обязанности.
Решили, что молодежь будет давать музыкальные представления со скрипкой и медведем и, конечно, гадать на будущее. Кроме того, развернут торговлю разными цветными тряпками – платьями, платками, вязаными шалями и бижутерией, будут косить, скирдовать, перевозить - все по заказу колхоза. Глава табора собирался поговорить с председателем, и в колхозе цыгане тоже будут выполнять работы по договору.
Так прошло несколько недель и постепенно в Маныче к цыганам привыкли, тем более, что они вели себя вполне корректно и «безобразий не нарушали». Только старая Вадома, главная гадалка и предсказательница, редко появлялась на людях. Она выходила из шатра лишь поздними вечерами и внимательно вслушивалась в рассказы молодежи о сельчанах.
На ближайшее воскресенье в Маныче все готовились к празднику. Конезавод устраивал скачки и соревнования на лошадях. Без этого праздника не обходился не один хутор в округе. Бахтало пообещал председателю, что пришлет и своих наездников, которые были настоящими мастерами не только по уходу за лошадьми, но и в верховой езде.
В воскресенье с утра все гурьбой двинулись к селу. Только Вадома все решалась идти или нет, но когда вожак ей крикнул: - Эй, Вадома, ты готова?- старой цыганке ничего не оставалось, как выйти из шатра и сесть рядом с ним в повозку.
Центральная улица была полна народу: здесь стояли лотки с овощами, фруктами и сладостями. На больших сковородах жарилась и тут же съедалась барабулька, а в огромных котлах доспевал наваристый шулюм. Цыгане тоже готовились угостить сельчан, и в большом казане Лекса, главный повар табора, готовил паприкаш из ягнятины. На сцене пели и плясали под гармонь и гитару.
Сразу за Северной улицей расстилались поля, а дальше водохранилище, с которого дул свежий ветер и остужал горячие головы соревнующихся. Здесь и должны были проходить скачки. Напряжение и азарт читалось в глазах молодых парней, что держали своих скакунов под уздцы. А лошади переступали с ноги на ногу, стучали копытом по утрамбованной земле и возмущенно фыркали. Все ждали старта.
Вадома, накинув на голову цветастый платок и приспустив его на глаза, ходила в толпе людей и незаметно вглядывалась в лица. Да, много лет прошло с тех пор, когда табор последний раз останавливался в Маныче. Изменился Маныч, поменялись люди, кто-то уехал, кто-то умер, маленькие выросли, а большие состарились. Но не провести было старую Вадому, одного взгляда было достаточно и все становилось понятно кто перед ней. Только не видно было того человека, кого хотела и кого боялась увидеть старая цыганка. Вот прошла мать местного фермера, того самого, который выращивал кукурузу. Она вела за руку маленькую девочку, внучку. А это старый скотник Семен, который только один раз был у Вадомы с больной ногой. Проходили женщины и мужчины, кого-то помнила Вадома, а кто-то с любопытством поглядывал на нее.
И вот все двинулись в сторону водохранилища, посмотреть на скачки. Площадь опустела, только старые казаки оккупировали все лавочки и приготовились обсуждать последние новости. В это время из переулка выкатилась двухместная детская коляска, за ручки которой держалась немолодая женщина. Впрочем, понять сколько ей лет, было невозможно: сероватая кожа лица была вся в морщинках, волосы, хоть и крашенные, но выглядели безжизненными, серый цвет ногтей на руках делал их очень старыми. Но глаза, глаза были молоды и в них светилась бесконечная радость и задор.
Вадома краем глаза заметила движение коляски, но потом все же повернулась в сторону женщины и, увидев приближающуюся коляску, побледнела. Да, старая коричневая кожа цыганки стала светлой, а глаза непроизвольно расширились...
продолжение http://www.proza.ru/2015/09/15/822