Автора картинки, увы, не знаю. Удивительно похожа на героиню рассказа, В.В.
Из цикла "Родина моя, Автозавод".
Клиентка попалась говорливая, Мастерицу раздражал её суетливый, слегка тявкающий смех, да и вся она, в сущности, напоминала засушенную лысую болонку. Пароль, правда, клиентка назвала самый породистый, только двое из постоянных поставщиков знали, что отказа на такой пароль не будет и пользовались этим правом редко. Вздохнув, Мастерица велела женщине сидеть спокойно и приступила. Измеряя голову, Мастерица заворачивала ее в целлофан, закрепляя его за мочками ушей, после чего накладывала в четыре слоя специальную нитяную ленту. Клиентка мелко вздрагивала, скорей, от благоговения процесса. Наконец она отважилась задать самый важный тревоживший ее вопрос — о цвете, старушку интересовал оттенок «венецианский блондин». «Ни хрена тебя не интересовало, - лениво и с досадой подумала Мастерица, - услыхала где-то у кого-то, не понимаешь, что на тебя венблонд не сядет, лицо в нем утонет, поблекнет, опростится... а, впрочем, любой каприз за ваши деньги, да к тому же она от Ляли Бледной... да и в конце концов где я тебе этого блонда рожу щас, это редкий товар, в холодильнике вроде был когда-то, но давно уж распустила на кого-то».
Ляля Бледная была известной на всю Москву целительницей, прикрывшейся пафосным а ля цыганским псевдонимом. На самом деле эта Ляля, то есть, Люся Муськина, половину своей около сорокалетней жизни проработала в Липецком депо, пока как-то в поле не ударила в нее молния. Ляля выжила, разом поседела и, как она уверила себя и других, получила путем мощного электрического разряда дар — видеть в организме «черноту» и точно указывала, где надо эту черноту «почистить». Собственно, действительно что-то такое она видела, показывала скопление мертвых убивающих клеток верно, а вот дальше начиналась чистой воды разводка — Ляля готовила травяные, разумеется, настойки; варила мази; водила вокруг больных руками и густо сыпала им в карманы, сумки и обувь толченую полынь с кусочками ладана и тертым свечным воском, однако при этом приговаривая, что это только для «прочистки», а чтоб вылечить хворь такую мёртвую — тут надо много Бога молить, и всё тут. Однако слава мощного диагноста по раку за Лялей закрепилась безусловная, имелся и покровитель, с которым она даже спорила на деньги, как скоро помрет тот или иной ее пациент. Эта клиентка, которую Мастерице прислала Ляля, была тёщей покровителя, так что никто никому отказать был не в силах. И Мастерица собиралась изобрести старушке парик самого лучшего качества:
- Поймите, всего существует пять основных оттенков блонда. Как вы понимаете, любой грамотный колорист, смешивая оттенки, может получить десятки, даже сотни новых красок, и каждая будет красива, многогранна, натуральна... но помимо собственно парика есть же еще... хмм... как бы это лучше выразиться, ну, условия задачи, которые не поменять... цвет глаз, скажем... обводы скул, высота лба, форма губ, наконец... в общем, по совокупности того, что я вижу сейчас... пожалуй, я бы предложила вам для начала «горький шоколад». Для начала — я не оговорилась, вы же не собираетесь использовать только один... один парик?
Старушка дрожала подбородком. Она уже как-то свыклась со словосочетанием «венецианский блондин», оно грело её, было немножко родным и не пугало, как, в сущности, после химии ее пугало всё — новый размер одежды, новая ныряющая походка, новые те самые «условия задачи», глядевшие из беспощадно бесстрастного зеркала. Сходить к постижеру и заказать парик для старушки казалось невозможно пошлым и диким, пока дочь не прикрикнула на нее — мол, стыдно вас, мамаша, как Золушка тут ходите мне, от людей прячетесь за панамку! Сходите к Альбине Викторовне, она ж на Кобзона шьет, пусть своего парикмахера порекомендует! Подобные советы вызывали у старушки приступы неконтролируемого урчания в животе, поэтому дочь, злобно сплюнув, сама звонила царственной Альбине Викторовне, лепетала что-то льстивое и, наконец, вынырнула из мобильника, записала на стикере дату, время и адрес самого крутого постижера-надомника, обслуживающего всех стареющих прим столичных театров, и сунула вжавшейся в кресло матери. Через неделю пожилая женщина стояла в арке сталинского дома на Автозаводской улице, выискивая глазами неприметную дверь.
- Да?.. Вы полагаете... да, ну что я... конечно, нужно будет... видимо... еще... изделие...?
- Вот и чудно, давайте тогда сразу сделаем еще мантюрчик... что? Как выглядит? Сейчас, у меня тут, кажется, было что-то близкое к тексту...
На столе Мастерицы стояло несколько болванок для париков из дерева либо холста. Часть из них была обклеена синей бумагой, чтобы отраженный от дерева свет не бил в глаза. У части уже были сплиссированы края с помощью булавок, рядом лежали чесалки — гребни с острыми зубьями. Мастерица распределяла волосы между зубьями, укладывая сверку яркие локоны, снизу более блеклые; после протягивала волосы через чесалку, чтобы отсеялись слабые пряди. Затем тонкой иглой, похожей на нелепый длинный рыболовный крючок, крепила пряди, начиная с затылка, это на профессиональном языке называлось «вентиляция». На болванках имелись уже парики разной степени готовности. Мастерица взяла один, чтобы продемонстрировать клиентке примерный оттенок «горького шоколада».
- Вот, взгляните. Мне кажется, очень благородный цвет, и ваша... фактура кожи, веки... ммм, в общем, это то, что нужно. Можно прикинуть прямо сейчас, хотите?..
Старушка уныло смотрела на немытый и нечесаный новехонький темный парик, он ей категорически не нравился, но было неловко сказать — старушка чувствовала, что раздражает Мастерицу, бранила себя за то, что согласилась, и что нечего отвлекать занятого человека от дела, она собралась с духом и уже открыла рот, чтобы попрощаться, как тут раздался звонок в дверь. Мастерица недовольно посмотрела на часы, пробормотала что-то вроде «кого это несёт», вышла в коридор и глянула в глазок. После чего постояла, не реагируя на вибрирующий одновременно с дверным звонок мобильника, прикрыла на мгновение глаза, потом встряхнулась и повернула ключ.
За дверью, покачиваясь, стояла девушка апокалиптического вида с мутным взглядом. Пахла девушка гадко, помойно, однако смотрела прямо и нагло. Мастерица еще раз прикрыла глаза, затем скрестила руки на груди и процедила:
- Зачем явилась? У меня клиент, занята, говори быстро, что надо? Если денег — шагай, ты мои условия знаешь...
Девушка качнулась вперед и собралась сделать шаг в квартиру, Мастерица быстрым движением поставила ногу между дверью и косяком. Девушка недобро усмехнулась и сделала еще одну попытку переступить порог, но быстро оставила это безнадежное занятие:
- Ойблять, какие мы страшные... я межпрочим у ся дома щас... да... прописка моя... тут тоже прописка...
- Вспомнила за прописку!! по суду ты выписана и права собственности лишена! Что — не сказал тебе папаша твой всенародный??? Катись к нему, шалавая, забудь сюда ходить, мразь такая!..
Блукающие глаза девушки наливались слезами. Она остановила взгляд на золотом кулоне в виде льва, мирно соседствовавшим с золотым же крестиком с эмалью, украшавшем шею Мастерицы.
- Тёть Вер... жрать нечего совсем, тёть Вер, пожалуйста... Лёнчик простуженный, тёть Вер, а, он в коросте весь... я сижу с ним как могу, а как не могу — урод этот сидит... да что он сидит, сосёт белую, где берёт только, я знаю... у тебя щас может нету, так я зайду попозже — вон эта твоя расплатится сегодня-то? - девушка мотнула головой в сторону комнаты, где притаившись, ни жива ни мертва, сидела старушка.
- Лиз, забудь сюда ходить, вот Христом Богом... сколько уже было сказано, я с тобой обсуждать больше ничего не буду, Лёнчика если приведешь — оставлю, а вы с этим своим... в общем, не о чем говорить, уходи, Лиза..!
Нетвердо повернувшись на ногах, сильно сутулясь, девушка пошла к лифту. Из-под шапки на драную синтепоновую куртку свисал густой хвост, перехваченный грязно-салатовой резиночкой. «Надо ж, так опустилась, а волосы-то вон до сих пор богатство какое", - машинально подумала Мастерица, и вдруг рванулась за полубомжевой полудевочкой: - Лиза! Вернись, Лиза, я тебе дам денег!..
Через полчаса, ошалевшая от невиданного богатства почти обритая налысо, Лиза бежала в магазинчик у пятого подъезда — прихватить шкалик, а то и все два — в кармане у нее были свернуты и той самой грязно-салатовой резиночкой стянуты 10 купюр по 5 тысяч — Мастерица Вера купила её волосы редкой красоты по самой честной цене — 60 тысяч рублей за кило. Лизиных волос получилось на 150 грамм больше, но Мастерица посчитала нормальным для себя сделать скидку, по-первых, за мелкий опт, во-вторых, за состояние — пряди грязные и неровные, видать, драли их нещадно не раз и не два чьи-то сильные руки. Зато эти волосы были ровно того самого вожделенного новой клиенткой оттенка — "венецианский блонд"...
- Это... что же за девочка была? - прервала молчание старушка. Она была потрясена увиденным, услышанным, уж не говоря об обонятельном шоке.
- Приемная дочка моя, - нехотя и не сразу ответила Мастерица, перекладывая с места на место трессы — тонкие ленты из натуральных волос. - Она... ну в общем, она с мужем моим бывшим давно живет... воспитал, скотина... Лет семь уже или около того... я на них в суд подавала, они так зенки заливают, что все профукали, ничего ихнего тут теперь нет... только вот мальчишечка трехлетний есть там у них, он мне полувнук, что ли, получается... вот я бы его забрала у них... спасла бы... да только они ни в какую не хотят, у них, видите ли, семья...
Старушка не знала, что ответить и молчала, тоскливо глядя в окно. За окном метались листья, обкоцанные весной тополя дали из ствола в бок длинные узловатые сильные ветки-руки и царапали дно застекленного балкона. Мастерица прикинула, что после окончательной обработки Лизиных волос ей потребуется не меньше 50 часов, чтобы закрепить тысячи густых прекрасных прядей венецианского блонда на основе будущего шедевра.
- Да... так вы, значит, придете тогда... на следующей недельке, в среду утром, устроит? Примерим, пострижем, потом я его в помывку возьму, освежу — и на следующих выходных рассчитаетесь тогда окончательно, хорошо? - Мастерица встала и подала старушке сумку со сломанным замочком и внезапным веселым брелком в виде феечки «Винкс», зацепленным за собачку молнии.
- Конечно-конечно, Вера Васильна, благодарю вас... благодарю за совет... и вообще... и вообще обращайтесь, если я чем-нибудь могу... я могу чем-нибудь... - договаривала, доборматывала на лестнице старушка.
Она не перезвонила Вере Васильне ни в среду, ни в конце недельки — как ни орала на нее дочь, старушка решила доживать свои дни, не прибегая ни к услугами постижера, ни к услугам портних или визажистов. «Помереть хочу естественным путем, - объясняла она коту Барсику, - без бутафории». Что и проделала спустя ровно два месяца.
А парик из волос блудной Лизаветы Вера Васильна в результате загнала за очень большие валютные объемы — ведь натуральный венецианский блонд, не крашеный.