Его дыхание едва касается нежной кожи запястья, заставляя поежиться и прикрыть глаза. Слабо улыбнувшись одними уголками губ, он касается ими кисти, в том месте, где виднеется тонкий шрам, некогда оставленный острым уголком лезвия. Он не такой глубокий, как многие другие, появлявшиеся позже на бледной коже, сквозь короткую нежно-голубым просвечиваются венки. Тихий вздох заставляет ненадолго отстраниться, а после опустить взгляд на запястье.
- Я поцелую каждый твой шрам.
- Шрамы, которые покрывают мою душу, никак не поцелуешь.
В ответ последовала лишь слабая улыбка, и вновь склонив голову, он касается теплыми губами порезов. Начиная с самых тонких и едва заметных, которые начали затягиваться, и заканчивая еще глубокими кровоточащими.
Каждый шрам, покрывающий Его тело. После каждого прикосновения Он жмурится, тяжко вздыхает и хватает губами воздух. Ведь после каждого прикосновения Его шрамы исчезают, и вместо них на его запястье появляются бабочки с полупрозрачными голубыми крылышками. Голубянка. Одна, вторая, третья... они все появляются на Его руках после теплых поцелуев.
Последнее прикосновение губ пришлось в область сердца, туда, где самые страшные шрамы, самые глубокие и кровоточащие.
- Твои шрамы затянутся, и за спиной вырастут крылья.
Ведь теперь ты свободен.