Пафнутьево-Боровская обитель и старец Власий
Удивительно теплые воспоминания связаны у меня с этой древней русской обителью, посещенной мною еще в девяносто третьем году. Посоветовал мне посетить ее один молодой паломник в Троице Сергиевой лавре и особенно похвалил старого духовника обители отца Власия.
Если не ошибаюсь нужно было ехать с курского вокзала до остановки Боровск и там на автобусе добираться до обители совсем недолго.
Мне очень хотелось познакомиться со знаменитым духовником и я отправился в обитель как только представилась возможность. Автобус остановился у соснового леса, который оказался весьма древним с толстыми и высокими редкими деревьями. От остановки вниз к лесу вела тропа, с которой как с возвышенности открывался вид на белые стены и башни монастырской крепости, окруженной большим прудом. Тропа вела в обход пруда ко входу в монастырь со стороны какого-то дачного поселка.
Здесь уже проходила грунтовая дорога к монастырским воротам. Оказывается, обитель можно было надежно закрыть на темное время. Между двумя небольшими башнями имелись высокие глухие створки старых ворот. Здесь в сторожке я встретился со сторожем, от которого получил советы и направился к небольшой трапезной церкви, где в те годы сосредотачивалась вся жизнь обители. Здесь внутри образованного стенами большого круга было построено несколько братских корпусов и каких то мирских зданий с большими окнами.
Вышедший ко мне игумен обители, казавшийся молодым иноком, был средних лет с длинными волнистыми волосами в черном подряснике и с четками в руках. принял меня благожелательно и подозвав послушника устроил меня на ночлег в обители и пригласил к ужину.
Здесь надо заметить, что при первом посещении незнакомого места может произойти многое, но в древних монастырях со мной всегда происходило самое важное в жизни человека чудо- чудо любви. Такого приглашения к ужину я потом не получал во всю свою жизнь. Эта монастырская трапеза была одновременно и открытием для меня и наградой. Оказывается в обители не так много было еще насельников и царила такая святая простота, что все собирались ужинать вместе, за одним большим, каким-то от такой любви праздничным столом.
Трудно себе даже представить, что получилось таким образом так, что простой паломник оказался за одним столом с самим отцом игуменом. Не могу передать всю силу этого незабываемого ощущения, словно сам святой Пафнутий Боровский угощает тебя и успокаивает и насыщает обильно.
Представьте себе длинный не очень широкий стол, уставленный простыми русскими блюдами и закусками. В середине возвышались кастрюли с горячим, в частности с прекрасным сложным рассольником со многими овощами.
Когда все насельник и работники собрались за столом, отец игумен обратился к иконам и после его возгласа все пропели молитвы перед едой, а затем получили благословение на трапезу. Усевшись за стол, застеленный светлой скатертью, я с трудом мог пересчитать украшавшие его закуски. Здесь на белых тарелочках соленые огурчики, маленькие красные соленые помидоры с луком, аккуратно открытые баночки с разными рыбными консервами, соленые опята настолько нежно приготовленные, что об их солености догадываешься.
Ближе к отцу Игумену высился ведерный серебристый начищенный самовар, вокруг которого было приготовлен все необходимое для чая. Здесь был и рафинад и несколько чашек с разными видами ягодного варенья, сваренного с какой-то московской аккуратностью, очень вкусного и свежего. Наконец прозвучал серебряный колокольчик стоявший на столе отца игумена. Все встали и обратились к иконам для благодарственной молитвы.
После ужина я решил немного пройтись и встретил собеседника, идущего прогуляться по берегу монастырского пруда. Оказалось, что этот кудрявый молодой человек не смог отказаться от курения, об этом стало известно в монастыре и ему прямо предложили уехать в другое место.
Не надолго еще его приютил сторож у ворот, но вскоре ему придется уйти. Вообще в монастырях это частый случай. Мирскому человеку это кажется строгостью, но с другой стороны монашеская жизнь это преодоление своих слабостей, и курение видимо привязывается к тем, кто и в других вещах не сможет себе отказать, а это уже не в природе монашества, нашего, строгого русского монашества идущего испокон веков.
Монастырский пруд довольно глубок и выкопан был еще в древности, и славился благородной рыбой. Нынешний игумен обители тоже хочет со временем возродить этот промысел, напустив в него мальков благородных рыб.
На следующее утро все отправились на раннее богослужение в трапезную церковь, после которого мне была обещана встреча с отцом Власием.
Долгая исповедь началась ранним утром. Совет духовника был прост-надо всю жизнь бороться с дурными наклонностями, унаследованными от моего отца-атеиста. После исповеди я ощутил особенное светлое состояние, ради которого сюда стремились многие и чем славилось это место.
Но задержаться в обители мне не удалось, я не нашел в своих вещах паспорта, а тогда остановиться в монастыре можно было только по документу. Несомненно, в этом был какой-то промысел Божий, так как паспорт никуда не пропал и просто был скрыт среди моих вещей. Прибыв в Москву я его нашел и поехал к своей невесте, у которой был счастлив как никогда.