На лекции по основам маркетинга я совсем не понимала, что же хочет донести до нас преподаватель. Аспекты конкурентоспособности, рыночные возможности – все теперь казалось таким далеким, таким несущественным по сравнению с тем, что угрожало нам с Сашкой сейчас. Мне, сегодня, в восемь.
Я не понимала, что могло родиться в голове у самого главного бандита в городе. Что он хотел от меня? Секс? Но с его возможностями, с его деньгами любая готова была бы с ним… И внешне он был так, ничего… Я была уверена, что девушек он менял как перчатки. Зачем ему я? Вряд ли я была красавицей. Самая обычная.
Что еще? Деньги? Взять с меня нечего, Верховцев наверняка это понимал. Но что тогда? Я терялась в догадках.
А если я не приду? Вот возьму и не приду. Что тогда? Он не тронет меня, ведь я ему ничего не сделала. Все это так, но тогда Сашке придется несладко. Может ли он его убить? Пожалуй, что да. Конечно, не сам, найдутся исполнители. Какая, впрочем, разница? Надо позвонить Рябову и рассказать ему об этой встрече.
На перемене я позвонила другу и договорилась о встрече после пар в том самом, в нашем, летнем кафе. Сашка никуда не уехал, но к себе на квартиру не совался – ночевал у какого-то приятеля. Его родителей я тоже не стала беспокоить. Может, надеялась я, сами разберемся с проблемами.
Кафе было недалеко от института, располагалось у обочины дороги. Сашка сидел за тем же столиком, за которым я его видела в последний раз. Как будто ничего и не произошло. Как будто и не было встречи с Верховцевым. Сначала я испытала даже облегчение, что вновь вижу своего друга. Значит, пока еще жив, пока еще все в порядке. Но уже через секунду все изменилось…
Удивительно, как в один день, в один миг, с одного только взгляда может измениться отношение к человеку, которого, казалось, ты знал всю жизнь. Нет, это, наверное, я сама изменилась. Только тогда я еще не поняла этого. И не поняла, почему это произошло. Но почувствовала, что вот сейчас человек, с которым сижу за одним столом, мой друг, – мелкий, ничтожный, не достойный и мизинца того, кого считали самым опасным преступником и убийцей. Радость от встречи вдруг сменилась раздражением.
- Я была у Верховцева, - забыв поздороваться, почему-то шепотом сообщила Сашке.
- Что??? – Он бы ошеломлен этой новостью.
- Ты не говорил, что играешь в азартные игры.
- Не стоило тебе этого знать. Но как… как ты…
- А вот так! Взяла и пошла к нему. Тебя хотела вытащить из этой передряги! Думала, нет, была уверенна, что ты ни в чем не виноват, что тебя подставили, а оказалось… Саня, Саня… Как ты мог? Ты проигрывал деньги, которые тебе родители посылали?
- Опять нотации?
- Снова!
- Ты для этого мне звонила?
Действительно, что говорить об этом. Сейчас другое важнее.
- Саня, я не знаю, что делать. Он назначил мне сегодня встречу. В восемь.
- Верховный? – Я кивнула. – Зачем?
- Сама не знаю. Он сказал, что если я приду, он пересмотрит твой долг.
- Пересмотрит? – Я опять кивнула. – Олечка, пожалуйста, - Рябов взял мои руки обеими своими руками, - умоляю, спаси меня!
- Как, Саша? Я боюсь. Его боюсь. Я не знаю, что он хочет от меня. Чего ждать от него? А вдруг он маньяк, извращенец?
- Может, ты ему просто понравилась?
- Я? Даже если и так, ты что, готов мной рассчитаться за свой долг?
- Оля, ты единственный шанс для меня. Они ведь на все пойдут. Меня убьют!
- Молодые люди, вы будете заказ делать? У нас нельзя так… - Подошла официантка. Рябов порылся в карманах и ничего не нашел.
- Оль, закажи что-нибудь.
- Два кофе, пожалуйста. – И раньше подобное часто повторялось, будь то кафе или магазин. У меня всегда в кармане была хоть какая-то копейка. Я ведь работала. Саша жил только на те деньги, что давали ему родители. Но никогда прежде меня это не раздражало, не возмущало. Сегодня же я не смогла удержаться. – Ты вообще когда-нибудь можешь заплатить хотя бы за себя?
- Сходи к нему. Узнай, на что он готов, чтобы скостить долг. Или хоть часть долга. – Последнюю мою реплику Саша пропустил мимо. Не удивительно, ведь речь шла, в прямом смысле, о его жизни! Я была сейчас для него единственным спасательным кругом на тонущем корабле. Он думал только о себе. Мне не было обидно, мне было противно.
- И ты действительно готов пожертвовать мной? А как же твои чувства? Любовь? Ты так часто повторял, что любишь, а теперь? На растерзание бандитам! Меня?!
- Ну какое растерзание, Оль? Я правда тебя люблю. Ты знаешь это. Но что толку от любви, если меня убьют?
Саша еще что-то долго и много говорил, уговаривал, но я его уже не слышала. В голове не укладывалось, как можно было так легко отказаться от близкого человека ради своего благополучия. Двадцать лет! Почти двадцать лет мы дружили. И только сейчас я увидела всю его гнилую сущность. Почему раньше не замечала? Ведь не была, никогда не была в него влюблена! Ну что я, слепая? Или глупая? Почему?
Мои мысли прервало то, что я никак не ожидала увидеть и чему раньше, наверное, не придала бы никакого значения. Кафе, как я говорила, располагалось на обочине. Этакая придорожная забегаловка. Сидя напротив Сани, я неожиданно заметила, как на той стороне дороги черный автомобиль, который до этого спокойно стоял прямо напротив нас, вдруг тронулся и направился в сторону центра. Мне сразу вспомнились Санины слова, что за ним ведут слежку. Или это теперь за мной?
Саша еще продолжал что-то говорить, когда я встала, положила деньги за кофе на стол и вышла, не сказав ни единого слова, даже не попрощавшись. Друг по имени Саша Рябов перестал для меня существовать. Зато другая реальность – реальность с опасными людьми, пистолетами и черными автомобилями – вдруг нарисовалась еще явственнее и ощутимее.
Лифт в общежитии опять сломался. Пешком я поднималась на пятый этаж. Подъем казался таким трудным, невыносимым. Я устала, физически устала. Учеба, работа, заказы, ночные смены… А еще теперь эти проблемы. Хотелось где-нибудь тихонько затаиться в каком-нибудь углу, чтобы никто не видел и не трогал, и спать, спать, спать. Вот и моя дверь в комнату. Открыла своим ключом и вошла.
Девчонки, мои соседки, как назло, оказались дома. Я поздоровалась, но мне никто не ответил. «Отлично, – подумала я. – Мы теперь и здороваться не будем. Оно и к лучшему!»
Комната была четырехместной. Кровати располагались вдоль стен, у окна письменный стол – один на всех. Он же, когда было необходимо, превращался в обеденный. У дверей стоял встроенный шкаф, за ним – холодильник. Вот и вся скромная обстановка. Места катастрофически не хватало для четверых. БОльшая часть наших вещей находилась в чемоданах под кроватями. Спасали еще навесные полочки для книг и всякой мелочи и крохотные прикроватные тумбочки.
Я подошла к своей кровати и вдруг увидела стоящие на ней китайские сумки в клеточку. Сумки были битком набиты вещами, так, что даже замки не застегивались. Моими вещами.
- Что это?
- Твои вещи, - ответила одна из соседок. – Ты здесь больше не живешь.
- Как это?
- Вот так. Забирай свое барахло и вали из этой комнаты!
- Это почему?
- А потому что ты нам не нравишься, - начала наступление одна из соседок, маленькая, пухленькая, с короткой стрижкой. – Ты - четвертая лишняя.
- Я бы с удовольствием переехала в другую комнату, но вы же знаете, что мест нет. Пожалуйста, договаривайтесь с комендантом, и я съеду.
- Сама и договаривайся! Мы уже с Екатериной Петровной разговаривали. Объяснили, что не хотим жить с дешевкой, которая все время где-то шляется, да еще ночами пропадает!
- Что? Сами вы шляетесь! Я работаю!
Сцена была ужасной. Я надеялась сесть за описания моделей одежды – заказ горел! – а вышло, что до самого вечера пришлось терпеть террор, устроенный моими соседками. Так было не всегда, чаще всего мы просто не общались. Я молча занималась своими делами: шила, читала, писала; девчонки старались в это время разговаривать как можно громче или гоготать. Когда я укладывалась спать, они назло приглашали в комнату парней. Делали другие подлянки – «роняли» мои вещи на пол и ходили по ним, «случайно» проливали на мою тетрадку с конспектами чай, вынимали из холодильника мои продукты, чтобы они испортились (питались мы раздельно). Я, конечно, видела все это, но не реагировала. Просто молчала и все. Лишь однажды мое терпение меня подвело. Я вернулась с ночной смены и увидела в своей постели каких-то незнакомых типов. Парни спали вальтом, стоял невыносимый запах перегара. На пьяных людей я уже насмотрелась в ночном клубе. К тому же, была уставшей и раздраженной. И эти двое стали для меня, словно красная тряпка для быка. Сдернув с них одеяло, начала кричать. Парни открыли глаза, непонимающе посмотрели и пьяно заулыбались. Девчонки, естественно, тоже пробудились.
- Зачем вы это делаете? – повернулась я к ним.
- Не нравится – вали отсюда.
Вот так вот. Просто я им не нравилась. Они меня выживали. Таким диким способом. По-другому, видимо, не могли. А не нравилась, потому что была непохожа на них. Потому что училась и работала, а не проводила время впустую на родительские деньги. Не курила, не употребляла, не водила парней. Не ходила на дискотеки. Не прогуливала пары. Я была молчаливым свидетелем их похождений, лени и разврата. Поэтому они хотели от меня избавиться. Я и сама не хотела соседства с такими девушками, но наш комендант Екатерина Петровна не могла ничего другого предложить. «Мест нет!» - твердила всегда, завидев меня. Она тоже меня недолюбливала. Может, потому, что я часто уходила вечером (общежитие закрывалось на ночь), а приходила под утро. Того, что работала ночной официанткой, я ей не объясняла. Пусть думает, что хочет!
Сегодня простым молчанием в ответ на собранные вещи я не смогла отделаться. Выставлять меня за порог – это уж слишком! Перебранка с девушками затянулась на целый час, с приглашением в комнату коменданта и выяснением моей подноготной. Я в очередной раз повторила, что нигде не шляюсь, что работаю в клубе, который недалеко от общежития. Этим и объясняются мои ночные отсутствия. Доказать ничего не могу, так как трудовая и санитарная книжки на руках у работодателя. Мама знает, что я подрабатываю.
- Все? Этого достаточно? – Я была и разъярена, и раздражена. Какого черта приходилось сейчас доказывать этим недалеким людям, что я порядочная?
- Принеси справку, что ты действительно работаешь, тогда вопрос о выселении снимется, - заключила Екатерина Петровна.
Ничего себе, о выселении… Ну конечно, комендант была на их стороне. И я даже знаю, почему она закрывала глаза на многочисленные нарушения режима. Девчонки часто привозили ей из деревни мясо, разносолы, молоко. Баловали другими знаками внимания на восьмое марта или другой какой праздник. Моя мама всю жизнь проработала на заводе, пахала с утра до вечера, чтобы прокормить нас. Отец тоже работал, но часто уходил в запои. На его зарплату мы не надеялись. Он и умер-то от водки. Поэтому и хозяйства почти не держали. Некогда и некому было им заниматься. Поэтому от меня Екатерина Петровна слышала лишь вежливо-холодное «Здравствуйте» и «До свидания», а о подарках речи вообще не шло.
Я убрала сумки с кровати, но разбирать их не стала. Села с ногами на кровать, открыла ноутбук. Описания товаров нужно было сдать заказчику завтра до десяти утра. Текста нужно было всего на пять тысяч символов, но времени катастрофически не хватало. Глянула на электронные часы внизу экрана – 17.25. Чуть больше часа у меня было в запасе. По крайней мере, за это время накидаю текст, а утром его отредактирую, вычитаю. В семь вечера мне надо было быть на рабочем месте: в павильоне, где я мыла полы, - очень строгая хозяйка. За опоздание я могла не только выговором отделаться, но и денежным штрафом. А это было очень нежелательно. Оклад итак был мизерный. Поэтому я и сказала Верховцеву, что не могу быть в семь. А в восемь… В восемь я должна быть в клубе. У него.
Строчки лились из-под моего «электронного» пера. Писать мне всегда было легко. Тем более составлять описания платьев. Но мысли были далеко. Я снова видела картины, на этот раз того, как пройдет встреча с Верховцевым. Я снова недоумевала, зачем он меня пригласил, что хочет от меня и что теперь будет с Сашей. Больше всего я склонялась к тому, что мотивом, побудившем его назначить свидание, стала симпатия ко мне. Или самое что ни на есть обыкновенное у мужчин сексуальное желание. Желание обладать своей жертвой. Я в стотысячный раз вспоминала до мельчайших подробностей нашу встречу в злополучном кабинете, убеждаясь, что вела себя тогда как жертва. Залетела в логово дьявола и напустила на себя фальшивой самоуверенности и храбрости, а сама дрожала, как былинка на ветру. Ха! Как глупо, пожалуй, я выглядела. Наверняка он это понял и почувствовал. Ведь не зря же все время насмешливо улыбался. А, может, улыбался потому, что видел меня объектом своих сексуальных фантазий? Я содрогнулась при одной мысли об этом.
А что чувствовала я? Я вспомнила противоречивые чувства, возникшие у меня сегодняшним утром. С одной стороны, я боялась этого бандита. Но, с другой, хотелось почему-то ему доверять. Вот так вот взять и выложить все про себя. Как другу, как отцу, как любимому. Нет, только не это!
Я оторвала взгляд от экрана ноутбука и взглянула на своих соседок. Дело шло к вечеру, и девушки куда-то намыливались. Кричаще короткие юбки, пестрые блузки с выглядывающими из глубокого декольте лифчиками, неуместные украшения, боевой раскрас. Им неважно было, с кем сегодня провести ночь. Но то, что сегодня хоть кто-то должен оказаться в их постели – «верняк». Они как будто ради этого и жили, ради этого и приехали в большой город. Совершенно не берегли себя и растрачивали по пустякам. Я не разглядывала их, глянула лишь мельком. Но короткого взгляда было достаточно для того, чтобы я подумала: «А для кого, собственно, я себя берегу?».
И я приняла решение.
Продолжение http://www.proza.ru/2015/09/14/1048