Предместья Берлина
На земле два величайших тирана: случай и время. Ганс Линдеман подумал об этом, когда его часть постепенно приближалась к осаждённому Берлину. Давно прошло время немецкого наступления, теперь они только отступали под мощными целенаправленными ударами Красной Армии.
- Доживёт ли кто-нибудь из нас до конца? - гадал он, глядя на колонну, оставшейся на ходу техники полка, которым командовал. - Кто ещё осмеливается верить в «гений удачи» солдата? Среди нас есть те, кого он уже оделял защитой, кто не раз только чудом спасался от смерти. Однако в своё время каждый из нас вытянет последнюю соломинку.
Пейзаж изменился. Они въехали в сосновые леса Бранденбургской марки, небольшие озёра сверкали между деревьев. Загородные дома, таверны и небольшие гостиницы для велосипедистов, которые имели обыкновение приезжать из Берлина по воскресеньям, стали более многочисленными.
- Теперь они пусты или там временно располагаются раненые и уставшие солдаты… - невпопад сказал он сидящему рядом Борису Кошкину.
- О чём это вы? - очнулся тот от полудрёмы.
Борис по-прежнему служил у него адъютантом, но втайне искал любую возможность перейти на сторону русских.
- Не обращай внимания! - махнул рукой Ганс и уставился на унылый пейзаж за окном штабного автомобиля.
На фронтоне симпатичной небольшой таверны рядом с шоссе их встретили сверкающие слова:
- «Berlin bleibt Deutsch!»
- Берлин остаётся немецким! - по привычке перевёл Кошкин.
Лозунг был нарисован на стене продуктового магазина поверх выцветшей рекламы пива «Берлинер Киндл». Они остановились рядом, и зашли внутрь. Там впервые за долгое время увидели гражданских, которые намеревались ждать прибытия Красной Армии. Один из них оказался краснощёким бакалейщиком.
- Мы голодны как волки и в последние дни ничего не ели, кроме сухого пайка... - сказал ему Линдеман. - Тащи все, что есть на кухне!
Он решительно указал на дверь и заявил:
- Вы ничего не возьмёте у меня без денег!
До сих пор они встречали население, которое охотно делилось с ними продуктами. Ганс подошёл к бакалейщику и уставился ему прямо в глаза:
- Как ты можешь, старик?! Мы рискуем жизнями ради тебя!.. Ты должен радоваться, что мы не большевики. Они бы расплатились твоей кровью.
- Говорят, что они не грабят…
- Проваливай, толстяк! - закричал Линдеман и приставил автомат к пузу бакалейщика.
Цвет лица торговца перешёл из красного в тускло-зелёный, и он попятился, покачиваясь. Борис оттолкнул его и взял с прилавков сосиски, масло и буханку хлеба. Они торопливо ели, бросая на трясущегося хозяина презрительные взгляды. Дверь отворилась, вошёл группенфюрер Штайнер собственной персоной. Он громко поприветствовал:
- «Хайль Гитлер!» - и потребовал бутылку пива.
В магазине они уже чувствовали себя как дома, поэтому Кошкин без всяких сомнений вытащил бутылку из-под прилавка и передал ему, прежде чем полумёртвый бакалейщик смог пошевелить пальцем.
- Откуда прибыли, господин группенфюрер? - вежливо спросил Ганс у бывшего командира их дивизии.
- С запада, - небрежно ответил он, - оттуда с невероятной скоростью надвигаются американские войска, почти дыша нам в спины. Там нет ближнего боя. Это армия машин, которая неумолимо катит вперёд.
- Неужели их нельзя остановить? - не поверил Линдеман.
- Янки понапрасну не рискуют. Если на их пути возникает оборонительная позиция, даже если всего несколько полевых укреплений и окопов с сотней солдат, они отправляют множество бомбардировщиков, которые переворачивают всё вокруг с ног на голову. На несчастный маленький клочок земли артиллерия обрушивает целый дождь из снарядов. После вперёд идёт множество танков. Остаётся всего несколько живых человек защитников, которым даже не хватает сил, чтобы поднять руки над головой, когда начинает наступление американская пехота.
- Русские воюют совсем не так! - чрезвычайно удивился Ганс.
Штайнер был легендой. От его крепкого и немного неуклюжего тела исходило всеобъемлющее чувство спокойствия, мощи и безопасности. Даже сейчас он не терял надежды:
- Эта битва против жестокого и беспощадного гиганта Востока станет последней! Грядут те самые «Сумерки Богов», о которых рассказывали скандинавские мифы?.. Сюда отправлено множество элитных сталинских дивизий, которые падут под безжалостным огнём защищающих свою землю истощённых, оборванных и грязных, но стойких солдат в форме фельдграу.
Попивая пиво, он объяснял цепь причин, которые привели их на линию фронта, где сражаются германские народы, где Запад противостоит Востоку, на берега Одера.
- Но, если бы дело было только в русских! - патетично воскликнул группенфюрер. - Только часть Вооружённых сил Германии может сражаться с этими варварами в качестве последней линии обороны против опасности всемирного большевизма. Наши воздушные силы не могут поддерживать сухопутные войска, поскольку постоянно сражаются, пытаясь защитить гражданское население от террористических налётов английских и американских бомбардировщиков.
- Русские не могли сделать этого, если бы англичане и американцы присоединились к нам. Мы разгромили бы большевиков на подступах к Берлину и погнали бы обратно на восток! - согласился с ним Линдеман.
- Мы уничтожили бы всю Красную Армию и разнесли бы советский режим вдребезги, так, чтобы он никогда не смог возродиться.
- Ну и что, если такое соглашение в каких-то деталях могло оказаться оскорбительным для Германии? - веско уточнил он. - Всё в мире относительно.
- Увы, это слишком замечательно, чтобы быть правдой!
Штайнер был чрезвычайно жёстким и требовательным, но в то же время он оставался равным среди своих солдат. Он доходчиво рассказал слушателям о величайшей опасности, которая угрожает западным народам и их культуре со времён Аттилы и его гуннов.
- Вместо того чтобы встретить врага лицом к лицу объединёнными силами и отбить вторжение, они губят себя в кровопролитной междоусобной борьбе! - с нажимом настаивал он. - Но, чтобы ни происходило на Западе, фронт на Одере стал главным! Мы стоим здесь, и вместе с нами либо выстоит, либо падёт весь мир Запада. Если большевики сумеют прорваться, их орды затопят нашу страну, и тогда погибнет не только Германия. Будущее всей Европы станет ужасным. Мы должны удержаться на Одере!
- Красной Армии нельзя позволить подойти ближе, чем к воротам Берлина! - закончил разговор Ганс.
Штайнер за время пронзительной речи съел два кольца сырокопчёной колбасы и выпил три бутылки пива. Утром он направился на Запад, где его следы затерялись, а группа Линдемана поехали в сторону столицы Германии.
- С такими лидерами мы точно одержим победу! - заверил он Бориса.
Однако возникали непредвиденные трудности. Бродячие шайки вооружённых польских и российских гражданских лиц появлялись по ночам, грабили и убивали. Часто они нападали на мелкие немецкие подразделения.
- Эти люди бежали из лагерей, нашли оружие и теперь пытаются хоть как-то отличиться, чтобы получить оправдание во время предстоящей встречи с наступающей Красной Армией… - брезгливо заметил Ганс.
На следующий день они добрались до границ Большого Берлина. Там их бронетранспортёры должны были помочь пехотинцам вермахта, которые пытались задержать наступление русских на открытой местности.
- Наши товарищи хорошо окопались у края леса и успешно отбивают атаки вопящих жёлто-коричневых орд. - Линдеман отметил детали боя, когда они столкнулись с русской пехотой.
В бой вступили тяжёлые миномёты, стреляя с обратных склонов холмов, поэтому потери среди красноармейцев ещё более возросли. Немцы позволили им выйти на открытое место и лишь тогда открыли огонь, мины взрывались в гуще наступающих с сокрушительным эффектом.
- После каждого взрыва пара человек осталась лежать на окровавленной траве, а ещё пятеро пытаются уползти обратно в тыл, истекая кровью. – Кошкин мучился, но помочь соотечественникам ничем не мог.
После этого наступающие повернулись и побежали к опушке леса, где надеялись укрыться. Но там их встретил дождь раскалённой стали, теперь более эффективный, потому что мины взрывались, попадая в стволы деревьев, и разбрасывали осколки дальше.
- Когда-то мы шли победным маршем по безграничным равнинам СССР… - грустно сказал Ганс. - С боевым задором юности мы бросались в сражения, которые вошли в историю. Многие из нас после боёв на Кубани и Тереке, у Малгобека и Майкопа видели Азию за покрытыми снегом вершинами Кавказа, которые кутались в холодные белые облака. А теперь мы защищаем от коммунистов Берлин!
Количество трупов перед их позициями постоянно росло, они лежали не поодиночке, а плотными группами. Внезапно послышался грохот и глухой гул танковых моторов.
- Теперь нашей позиции пришёл конец! - устало подумал Борис.
Похоже, немецкий командир думал точно так же, потому что пехота отступила, проходя мимо них. Но трое солдат остались в окопах, добровольцы с фаустпатронами. Они поспешно спрятались за небольшой рощицей, чтобы следить за развитием событий. Роща была реденькой, и всё было прекрасно видно.
- Гул моторов стал громче и заметно приблизился, - подмечал он детали.
Верхушки деревьев качались туда-сюда, как будто бушевал сильный шторм или приближался сказочный великан. С треском рухнули последние стволы, бронированный гигант продрался сквозь лес и выехал на поле. Рядом с ним ещё два танка проламывались через заросли стреляя по отступающей пехоте. В окопах, лежали, скорчившись, три маленьких человека, крепко сжимая в руках фаустпатроны.
- Человек против машины! - загорелся сражением Линдеман.
Земля буквально содрогалась под огромным весом стальных монстров. Танки двигались вперёд, держа между собой минимальное расстояние.
- Ради бога, вставайте, пока не слишком поздно! - дико закричал он.
Когда первый танк подошёл на расстояние 10 метров, три головы поднялись над бруствером и три вспышки мелькнули точно молнии. Три танка были поражены точными выстрелами. Два из них загорелись, третий закрутился на повреждённых гусеницах. Головы исчезли, но тут же показались с новыми фаустпатронами. Прежде чем раненый танк сумел выбраться из зоны поражения, он получил смертельные удары.
- Но нас остались считанные единицы, так как слишком многие покоятся в земле между Азией и окраинами Берлина! - обречённо вздохнул Ганс.
Три тяжёлых танка горели в поле, уничтоженные тремя неизвестными пехотинцами, которые выскочили из окопов и зигзагом бежали по полю, чтобы скрыться от наступающей русской пехоты. Пули засвистели вокруг них, впиваясь в землю вокруг.
- Слишком поздно! - заметил он их гибель. - Даже на такой выгодный размен, человек за танк, нас не хватит!
Этот бой был последним для их части вне города. Чтобы перебраться в Берлин им предстояло пересечь канал, где имелся только один узкий мост. Те, кто ожидал транспорта, нервничали, собравшись на старых улочках, идущих вдоль берега канала. На граните было написано:
- «Победа любой ценой»
Здесь столпился личный состав целой дивизии, почти тысяча человек. Это всё, что осталось от старых проверенных полков «Норге» и «Данмарк». Вдруг где-то в тылу раздался вопль:
- Два танка «Иосиф Сталин» прорвались!
Буквально в один миг приступ паники поразил всех. Они поспешно бросились наутёк, словно сумасшедшие. Роты напирали одна на другую, все сбились в плотный комок. В массу тел и машин начали сыпаться снаряды и пулемётные очереди двух русских танков, которые катили вдоль улицы.
- Гони! - приказал офицер Кошкину, который управлял броневиком.
Перед ними, позади, справа и слева окровавленные солдаты с воплями падали на землю. Едва он завёл мотор, сотни солдат бросились к ним, пытаясь вскарабкаться на машину. Пулемётный огонь и осколки многих из них унесли прочь, бронированные борта покраснели от крови.
- Мой Бог! - выдохнул Линдеман, когда они оказались в относительной безопасности. - Это же была настоящая бойня!
Он послал Бориса раздобыть еды и наслаждался минутным отдыхом, прислонившись спиной к красным бортам броневика.
- Что за идиот ездит здесь на велосипеде? - немец уставился в ту сторону, откуда недавно приехали.
Кто-то ехал мимо их стоянки, что было крайне неосторожно, словно человек совершенно не думал о том, что открытая дорога в любую секунду могла быть обстреляна артиллерией или пулемётами.
- Ну, это уж слишком! - удивился Ганс наглости. - Воскресный велосипедист на ничейной земле! Должно быть, это пьяный русский солдат...
Ярко освещённый солнцем, тот раскачивался на дамском велосипеде, забросив автомат за спину, на боку у него висела полевая сумка.
- Стыдно разрушать идиллию, - мстительно усмехнулся он. - Наверное, бедный русский был добрым, пока жестокие правители не погнали его на войну.
Когда автоматные пули изрешетили его, велосипедист упал. На мгновение он приподнялся, через силу потянул ремень сумки и снова рухнул. Лужа густой свежей крови растеклась по асфальту.
- Так это же Борис! - подошедший Линдеман узнал своего многолетнего русского помощника.
Сумка отлетела в сторону, из неё выкатилось целое яйцо Фаберже.
- Он хотел украсть мои яйца и сбежать! - сильно расстроился Ганс. - А я так ему верил!
продолжение http://www.proza.ru/2015/09/15/5