БАССЕЙН
Рассказ
Иван Иванович Иванов был человеком обстоятельным и со всех сторон положительным. Как шутила его жена: - Ты такой положительный! Куда бы тебя положить…, да там и забыть. Иван Иванович на нее не обижался. Как можно обижаться на натуральную блондинку?
В пятницу он собрался ехать в командировку в Москву. У них, в Санкт Петербурге, он служил в Думе. Это понятие ему очень нравилось. Долг настоящего чиновника - служить народу, вот он и звал его в Столицу нашей Родины. Звал, потому, что некоторые вопросы решались только в Москве. Особенно назначение в чиновничье сословие. Нужно было решить, кому и сколько сделать подарков, и в какой валюте. В жидкой, твердой или шуршащей. Особенно без шуршащей, было никак не обойтись, тем более что ходатайствовал он за своего институтского приятеля. Приятель образовался вдруг в его жизни через двадцать лет и стал осыпать подарками, в том числе и шуршащими.
Иван Иванович был не против помочь приятелю, хотя жена и втолковывала ему: - В вашей Думе что, дураков мало, ты решил разбавить ее ещё и проходимцами? Это твой Эрнест настоящий бандит! Ты бы хоть на рожу его посмотрел повнимательнее.
Но Иван Иванович придерживался другой точки зрения: - Выслушай женщину и сделай наоборот.
Иван Иванович сидел в своем кабинете и размышлял - у кого бы в Москве остановиться, чтобы не так накладно было, а тут в кабинет пришел один из его помощников. У Иван Ивановича было несколько помощников. Работники за зарплату, и принятые за покладистый характер, и примкнувшие из-за удостоверений и льгот. Этот, последний, был льготник.
Вот льготник и предложил взять его с собой, за что он брался устроить их проживание у знакомых.
- А тебе какой резон с этого? - удивился Иван Иванович.
- Понимете! Когда ходишь по коридорам власти, начинаешь чувствовать себя причастным к истории и к кормушке! Тем более, что у меня планы на будущее - в политику. Надо пропитываться и привыкать…
Вот и ещё один прилипала к кормушке. - подумал Иван Иванович.
Дом, куда они приехали, оказался большой, двухэтажный. В нем жила одна мадам с кошкой и собачкой. Кошка была нормальная, мяукнула пару раз и удалилась по своим дела, а вот собачка никак не хотела его принимать и норовила или облаять лишний раз, или цапнуть за ногу.
Иван Иванович, как человек обстоятельный, сразу переоделся в спортивную форму и устроился в кои веки отдохнуть у декоративного прудика. У мадам садик был на удивление уютный. В нем росло много роз, всевозможных кустов и разных цветов, а за бассейном стояла качалка большого размера, в которую Иван Иванович поместился весь.
Спал он на качалке почти полдня, потому что ждал звонка из Думы. Но вдруг выяснилось, что нужный человек будет только завтра. После этого Иван Иванович совсем расслабился и утонул в нирване с головой.
Вечером хозяйка собрала на стол, а помощник отоварился в ближайшем магазине спиртным и они сели ужинать…
Утро оказалось очень мутным. Иван Иванович редко пил так метко, но оказалось, что льготник большой любитель до зеленого змия, да и мадам от него не отставала, поэтому Иван Иванович с утра был никакой. В глазах двоилось, троилось, а кефир быстро закончился. Настроение у Ивана Ивановича резко падало, а время встречи с большим чиновником катастрофически надвигалось.
А тут еще Иван Иванович оказался брошенным на произвол судьбы, потому что хозяйка вначале охала из спальни, а потом с трудом выбралась в садик, и охало теперь там, на качалке в кустах, а помощника вообще нигде не наблюдалось. Может быть он даже еще спал.
Иван Иванивич нервничал и поэтому спать никак не мог. Он готовил в голове речь, поэтому все утреннее время ходил кругами вокруг прудика и искал и слова, и себя. Он уже оделся в белоснежный костюм, привезенный аж из городу Парижу, и отражался в воде белым принцем.
Сам прудик представлял из себя скучное зрелище. В нем должен был быть плавательный бассейн, поэтому в прудик вели пять ступенек, но хозяйка рассчитала все неправильно, поэтому он оказался наполненным только наполовину и заросшим зеленой тиной.
Единственный, кто сопровождал его в прогулках, был песик. Он ходил за Иваном Ивановичем и приставал с мячиком.
Совершив сотый обход прудика и погруженный в свои мысли Иван Иванович вдруг обнаружил за столом на веранде проснувшихся собутыльников, которые просочились за стол так тихо, что за своими думами Иван Ианович их даже не заметил! Они уже усаживались похмеляться горячим борщецом и водочкой.
- Вот так вот? И как ты меня будешь сопровождать в Думу, если решил с утра выпить? - удивился Иван Иванович.
- А я чуть-чуть. И поесть! Иначе никак. – грустно выговорил помощник.
Иван Иванович стоял у прудика, и смотрел на веранду. И вдруг ему так резко расхотелось ехать в Думу, проталкивать там этого бандита, вообще шевелиться, а просто сесть за стол, съесть тарелку борща, выпить пива или водки и вообще… оторваться на всю катушку…
Но его звал долг…, и Дума ....
Тут к нему очередной раз подбежал песик и стал мордочкой с мячиком тыкать в ногу. Иван Иванович умилился, взял в руки мяч и бросил песику через пруд, на тот берег, но мячик угодил прямо в пруд, рядом со ступеньками.
Тогда Иван Иванович решил достать мячик из пруда.
Он спустился по ступенькам до кромки воды и потянулся за мячиком. И тут вчерашние дрожжи сделали свое мерзкое дело, перевесили его головой вниз, и он вдруг всем своим ростом и белоснежным костюмом плюхнулся прямо в пруд…
Сказать, что на веранде смеялись - не сказать ничего. Они так громко и заразительно хохотали, что чуть не падали под стол. А как им было не смеяться, когда вдруг из воды встает во весь рост нечто! Это Иван Иванович встал на дно пруда и стоял с растопыренными руками, с которых стекала зеленая тина! На лице его висели какие-то ошметки от нее же, а костюм из белоснежного был больше похож на военную униформу солдата, проползшего километр по-пластунски в болотных условиях…
Поезд набирал скорость, за окном мелькали уходящие в ночь дома Москвы, зажигаясь окнами, а у окна в коридоре стоял Иван Иванович и пытался думать. Думать было нечем.
К окну подошел не совсем трезвый помощник.
- И это для того, чтобы так ужраться и испоганить шикарный костюм нужно было ехать в Москву? - спросил у него не совсем трезвым голосом Иван Иванович. - Значит, права была моя жена. Значит, одним проходимцем в Думе будет меньше...