Прошло два года со времени гибели Дэглана Доннелли, и с момента, как Сомерленд Максвелл стал полноправным капитаном. Он вынужден был смириться с прозвищем «капитан Сомми», а «Кассандру» иначе, как «музыкальной бригантиной» уже никто давно не называл.
Сказать, что его характер изменился в худшую сторону, так лучше вообще промолчать. Когда весь мир против тебя, когда подобно капитану «Летучего Голландца» сходишь на берег едва ли чаще, чем раз в год, вынужденный метаться по морю, спасаясь от преследователей, травящих тебя как зверя, поневоле разуверишься во вселенской любви, и начнёшь выть на луну.
Выть Максвелл, конечно же, не выл. Это так, к слову, а вот завидевшие его паруса на горизонте пассажиры и экипажи торговых судов… те выли в голос.
О нем на Карибах и в южных колониях прокатилась настолько дурная слава, что храбреца, призывавшего оказать наглому пирату сопротивление, напуганные до смерти люди самого готовы были незамедлительно выбросить за борт. Звук хотя бы одного выстрела в сторону «музыкальной бригантины» с атакуемого корабля, становился для находящихся на борту звуком погребального колокола. Взяв добычу, людей загоняли в трюм, и задраивали крышку, отойдя от обречённого судна на некоторое расстояние, пираты расстреливали его из пушек, оттачивая мастерство своих канониров.
Причиной такой жестокости не была какая-то изощрённая мизантропия, или неутолимое чувство мести Максвелла человечеству за свою не сложившуюся жизнь. Это был холодный, трезвый расчёт.
Говоря о том, что характер Сомерленда стал значительно хуже, отнюдь не имелось в виду, что он превратился в разнузданного социопата с садистскими наклонностями, наподобие его собрата по профессии Эдварда Тича, капитана фрегата «Месть королевы Анны», пиратствовавшего в этих местах лет тридцать назад.
Не отличаясь и раньше мягкотелостью, теперь Максвелл словно окаменел. От его равнодушного холодного взгляда бросало в дрожь, а от негромкой, безэмоциональной правильной речи джентльмена, видавшие виды моряки, к которым он обращался, нередко неприлично конфузились.
Расчёт же состоял в том, что леденящие душу слухи о безжалостном и скором на расправу капитане Сомми, лишали подвергшихся его нападению моряков воли к сопротивлению, тем самым сводя к минимальному риску возможность повреждения его корабля, или потери кого-то из членов команды. Не стоит даже делать предположение, что он испытывал какие-либо чувства по отношению к своим людям. Он относился к каждому из них не с большей любовью, чем часовщик к какой-нибудь шестерёнке в часовом механизме. Просто потеря, или поломка детали могла привести к нарушению работы всего механизма, а его бригантина с экипажем на борту и была для него не более, чем идеально работающей машиной, которую он осознавал в целом, предоставляя Маклину заботу о её шестерёнках.
За эти два года, они с боцманом так вышколили и подготовили команду, что экипажи кораблей Королевского флота на её фоне выглядели мальчиками из церковного хора. А если учесть, что обученные военному мастерству люди в душе оставались всё теми же подонками и мерзавцами, какими были до появления на корабле Максвелла, то не удивительно, что их так боялись.
В одном из набегов на испанский порт в Перу, в составе эскадры из нескольких пиратских кораблей, повздорив из-за какой-то безделицы, пятеро моряков с «Кассандры» в стычке уложили шестнадцать человек. Сомерленд, разминаясь, лично обучал своих матросов мастерству сабельного боя, равных в котором ему по эту сторону Атлантики не было.
Максвеллу пришлось заплатить немалые деньги, чтобы уладить это небольшое недоразумение с капитанами, потерявшими своих людей. Пятеро провинившихся должны были компенсировать Сомерленду понесённые им издержки, и довольно длительное время работать, не участвуя в дележе добычи. Капитан Сомми изъявил желание взглянуть на доставивших ему неприятности матросов. Он прошёл мимо их шеренги, мазнув по ним своим, словно замороженным взглядом, и не говоря ни слова, удалился в свою каюту.
Матросы были просто счастливы, когда боцман объявил им условия исполнения повинности.
Позже, когда один из них делился в кубрике с остальными своими ощущениями, он сказал: «Когда капитан Сомми прошёл мимо, я почувствовал, как ангел смерти коснулся меня своим ледяным крылом».
Команда испытывала поистине мистический ужас перед своим капитаном, и это притом, что большая часть из них должна была бы помнить, что Максвелл начинал на «Кассандре» марсовым матросом, но этот факт чудесным образом стёрся из их сознания.
Не склонный к мистицизму боцман Маклин, выражался менее метафорично: «За всю свою флотскую жизнь я не видел человека более достойного носить звание капитана, чем Сомерленд Максвелл».
Мимо доктора также не прошли незамеченными изменения, произошедшие с Сомерлендом. Тот всё так же музицировал, его игра становилась технически всё более совершенной, но из неё ушли чувства, словно и Максвелл и клавесин сами стали частью созданной им дьявольской машины. Будучи по природе человеком впечатлительным, доктор, вслед за командой, тоже ударился в мистику, и ничто на свете не смогло бы заставить его высказать свои замечания Сомерленду.
Корона не могла смириться с несомыми ею убытками, причиной которых был какой-то изменник и дезертир. Адмиралтейству было поручено в кратчайшие сроки показательно наказать преступника.
К безуспешно охотившимся за «музыкальной бригантиной» фрегатам был отряжен в помощь двадцатипушечный бриг «Вестбороу», на котором некогда служил Сомерленд Максвелл. О том, вкладывался ли какой-либо сакральный смысл в решение направить на поиски изменника именно этот корабль, история умалчивает.
Другое дело, как к этому отнёсся сам Максвелл. Узнав о скором приходе «Вестбороу» от своего человека в Нассау, получившего эту информацию от моряков с прибывшего ранее военного транспорта, Сомерленд воспринял это не только, как вызов, но и как насмешку лично над ним, что привело его в холодное бешенство, которое выразилось в том, что он приказал утопить захваченное «Кассандрой» судно вместе с командой, несмотря на то, что та безоговорочно сдалась.
Теперь все мысли Сомерленда были заняты только «Вестбороу», он стал его навязчивой идеей. Максвелл поклялся себе уничтожить бриг, стереть его как химеру самой возможности другой жизни, отличной от теперешнего влачимого им существования.
Но поклясться, ещё не значит осуществить задуманное. Даже его обученная команда не в силах противостоять в открытом бою кораблю, на котором в два раза больше пушек и в три раза больше людей.
Максвелл, забросив музыку, заперся в своей каюте, и исступлённо принялся продумывать варианты уничтожения ставшего ему ненавистным корабля, отметая один план за другим.
На «музыкальной бригантине» повисла зловещая тишина.
Сомерленд, видимо наконец-то приняв какое-то решение, обложился картами, и занялся предварительными расчётами.
На третий день, выйдя из каюты с посеревшим осунувшимся лицом, всё это время он "питался" только виски, Максвелл приказал идти к группе скалистых островов к юго-востоку от Нью-Провиденс.
Он гонял «Кассандру» по одному из проливов между островами до тех пор, пока команда не научилась проходить его, чуть ли не с закрытыми глазами.
Встретившись в условленном месте с хозяином таверны, служившим ему глазами и ушами в Нассау, Максвелл приказал распустить по городу слух, где следует искать «Кассандру», как только в порт придёт бриг «Вестбороу», и вернулся к островам.
Матросы на шлюпке привезли с берега два тяжёлых валуна, и обвязав их канатами, пропустили через якорные клюзы, и сбросили камни в воду. «Касандра» едва заметно «клюнула» носом. Отягощённая грузом, она заметно потеряла ход, чего собственно и добивался Максвелл.
Отработав еще несколько раз заход в пролив с камнями за бортом, из-за них судно плохо слушалось руля, Сомерленд приказал лечь в дрейф. Оставалось только ждать. К концу недели, когда казалось, что план не сработает, на горизонте показались паруса. Максвеллу одного взгляда хватило, чтобы узнать в приближающимся к ним корабле «Вестбороу», бриг, на котором он прослужил шесть лет. Что-то всколыхнулось в зачерствевшей душе «капитана Сомми», но он быстро справился с нахлынувшими не ко времени сантиментами. Пришло время действовать.
Подождав, пока бриг подойдёт ближе, Максвелл приказал боцману, чтобы команда ставила паруса так, как она это делала два года назад. Понимающе ухмыльнувшись, Маклин сказал, что это будет трудно, но ребята постараются.
На бриге видели, как бестолково, заметив их приближение, засуетилась команда разыскиваемой ими бригантины, как неумело ставились паруса.
Капитан «Вестбороу» не догадывался, какую медвежью услугу оказали ему слегка отупевшие от сидения в начальственных креслах чиновники Адмиралтейства, посылая его бриг на поимку Максвела, они не учли одну немаловажную деталь. Сомерленд знал о бриге всё. Скорость, манёвренность, дальность стрельбы пушек, количество человек в команде. А что на бриге знали о его «Кассандре»? Только то, что это бригантина, примерно с десятью пушками и клавесином на борту.
Высокомерные «хозяева морей» заведомо считали, что команда Максвелла справляется с управлением кораблём не лучше, чем монахини Ордена Босых Кармелитов, в чём они сейчас воочию и убедились.
Началась погоня.
Бригантина неуклюже повернула в пролив между островами, пытаясь скрыться.
Несмотря на все поднятые паруса, она шла довольно медленно.
Капитан «Вестбороу» приказал добавить парусов.
Бриг нагнал бригантину, и начал обгонять её, собираясь, прижать противника к скалистому берегу, тянущемуся слева. Уже был отдан приказ открыть пушечные порты левого борта, и приготовится к стрельбе, когда что-то пошло не так.
С «Вестбороу», не веря своим глазам, увидели, как «музыкальная бригантина», словно до этого её что-то сдерживало, невероятно быстро прибавила в скорости, мастерски, так, что капитан даже невольно вскрикнул от восхищения, проделала поворот оверштаг прямо у него по носу, и обогнув один из островков ушла в море.
Замешкавшись, бриг, будучи крупнее и неповоротливей бригантины, не успел сделать манёвр. Левым бортом он напоролся на острые рифы, получив серьёзные повреждения. В пробоины потоком хлынула вода. Корабль накренился на левый борт, стволы пушек правого нацелились в небо, не в состоянии нанести урон противнику.
Максвелл с мстительным удовлетворением наблюдал в подзорную трубу за позорной беспомощностью своих преследователей. Распорядившись подойти к тонущему бригу на ружейный выстрел, он приказал открыть огонь. Его поднаторевшие в стрельбе канониры со второго выстрела в щепки разнесли шлюпку, которую терпящим бедствие удалось спустить на воду, вторую они потопили с первого. Облепившая правый борт «Касандры» команда, увлечённо расстреливала из ружей прыгающих за борт матросов злосчастного брига.
Менее чем через час всё было кончено.
Приказав лечь курсом на норд-норд вест, Максвелл спустился в свою каюту.
Его не покидало двойственное чувство, осознание своей победы, и горечь от того, что только что он своими руками уничтожил последнее, что связывало его с прежней жизнью.
Сомерленд Максвелл вновь и вновь задавал себе неприятный вопрос: «Окончательно порвав с прошлым, какое он взамен получил будущее?».