Голубь пищал как резиновая игрушка:
стая трудилась - клевала его в проплешину.
Кроткие, милые, неотвратимо дружные,
чистят ряды свои с неизменным бешенством.
Я далеко - ни помочь не могу, ни нарушить,
я умираю вместе с пернатыми душами.
Голуби-люди - тоже хотят порядка.
Голуби-люди - иные им неприемлемы.
Люди с изюминкой - тоже, считай, с недостатками.
Люди со взглядами - тоже, считай, с отметинами.
Гул голубиный и голос народа - гладкий,
словно лавина. Он валит меня на лопатки.
Не опостылет единство великой стае.
Да, вы не волки, вы светлые, словно небо.
Голуби-люди... Они и сами не знают,
что возжелали не зрелищ, а крови и хлеба.
Я не хожу среди вас, не ем, не летаю.
Я обескрылена... Горем плешивым маюсь...
(с)