Поезд с грохотом мчался по туннелям, раскачиваясь, как диковинный подземный корабль. Если закрыть глаза и не прислушиваться к разговорам, можно было бы представить, что Каору снова в Токио, едет домой, в маленькую квартирку в кондоминиуме* между железнодорожным мостом и старым кладбищем, где она провела лучшие годы жизни — студенческие. На самом деле это было ужасное место: шум пролетающих мимо поездов то и дело будил девушку по ночам, соседка снизу была сумасшедшей старухой из Хиросимы, сосед за стеной — чокнутым отаку. Но в конце лета на кладбище зацветал ликорис, а весной могильные плиты были усыпаны лепестками сакуры. Ради возможности видеть эту красоту Каору была готова пожертвовать и большим.
А еще с тех самых пор стук колес поезда был для нее самым хорошим успокоительным. Даже сейчас, за тысячи километров от дома, японка почувствовала себя лучше.
В окнах проносились полосы огоньков, сливаясь в потоки из вспышек света и темноты. На какую-то секунду показалось, что темнота стала кромешной и влилась в вагон. Странно даже, с че...
В глазах снова потемнело, но по тому, как заморгали другие пассажиры, становилось понятно, что дело не в зрении самой Каору. Тихое потрескивание под потолком — и лампочки моргнули еще раз, все, одновременно, втягивая в себя свет. Это закончилось так быстро, что если бы не сдвоенное "моргание", можно было бы подумать, что это просто померещилось.
— Хренова подземка, — тихо заворчали немного в стороне от японки, — поезда из позапрошлого века...
Моргание. Толчок. Заворчали и другие пассажиры, захныкал ребенок.
Каору крепче вцепилась в поручень. Что это за толчки? Землетрясение? Или кто-то под рельсы бросился? Не похоже — до станции еще далеко... наверное.
Лампы заморгали с пугающей частотой и окончательно превратились в полосы черноты. Чей-то голос пронзительно прокричал "закройте, закройте же окно!". Хлопнуло, встав на место, стекло, вагон дернулся... и вспыхнувший свет осветил бледные лица.
Поезд продолжал путь. Больше не стучало и не моргало под потолком, и несмотря на накапливающуюся духоту никто больше не открывал окно.
Постепенно людские голоса загудели с прежней силой, создав неровный фон. У смуглой женщины на руках продолжал хныкать ребенок, а ее соседка, должно быть, подруга, нашептывала ей вполголоса, наклонившись почти к плечу:
— Глупенькая ты, Мэгги. Ну испугался ребенок, ну погас свет, так что с того? Ты бы еще громче раскричалась.
— Джошуа не просто так испугался, — упрямо отвечала первая, не глядя на подругу и покачивая сына. — Это та женщина напала на поезд.
Над ней тихо захихикали, обозвав фантазеркой и малолеткой. Женщина еще больше насупилась, всматриваясь в окно. На попытки возобновить разговор она угрюмо отмалчивалась.
Каору насторожилась. Неужели вот оно — чудо, которого она так ждала? Какой цинизм — стоило только отказаться от помощи Алана, как появилось настоящее дело! Если это, конечно, не фантазии очередной сумасшедшей.
— Простите, — с нарочито сильным акцентом обратилась японка к молодой матери. — О каком нападении вы говорите?
— Ни о каком, — быстро отозвалась ее подруга, приобнимая смуглую женщину за талию. — Мэгги просто шутница и любит говорить всякие глупости.
Та покраснела, искоса поглядев на иностранку, и с неловкостью улыбнулась. Тревога еще не сошла с ее лица, а ребенок продолжал хныкать.
Каору тоже улыбнулась.
— Разве такими вещами шутят?
— Нет, просто это...
— Что-то вроде веры в инопланетян, — оборвала Мэгги вторая. — Простите, что она вас напугала, мисс. У Мэгги слишком сильное воображение.
Поезд остановился на очередной станции, и в вагон потекли тонкие струйки пассажиров. Кто-то с ворчанием снова отодвинул форточку, и женщина с ребенком со страхом уставилась на окно. Она даже попыталась выскочить на платформу, но двигалась слишком медлительно и не успела протолкаться к дверям.
Каору с трудом высвободила руку и тронула за плечо мужчину, стоявшего ближе всего к окну.
— Извините, не могли бы вы закрыть окно? Здесь женщина с больным ребенком, не хотелось бы, чтобы его снова продуло.
— Духота, — буркнул тот. — Другим тоже дышать хочется, а она пусть отойдет.
Каору закатила глаза. Американцы.
— Слишком много народу, некуда отходить. Вы дадите заболеть маленькому ребенку?
Мужчина попытался обернуться к ней, хмуря кустистые брови, но окно уже захлопнула тонкая рука, торчащая из растянутого рукава. Парень, лохматый и худой, упрямо поджал губы, и поток ворчания и ругани обрушился уже на него.
Смуглая женщина глядела на него и на Каору с благодарностью, а ее подруга изобразила страдальческую гримасу.
Каору лучезарно улыбнулась парню и протиснулась поближе к молодой матери.
— Теперь все хорошо, — тихо сказала она. — Почему вы так испугались?
— Вы сами видели, что бывает, если открывать окна между этими станциями, — зашептала та, покачивая ребенка. — Это призрак мстит за то, что грохотом нарушают его покой.
— Или это из-за старых вагонов, — пренебрежительно хмыкнула ее подруга. — В метро то и дело что-то такое происходит, но обвинять в этом призраков? Вы же тоже считаете это глупостью? — почти с надеждой спросила она у Каору, округляя глаза. — Ну на самом деле, что за средневековые байки? На пассажирскую карету напали духи, но их отогнали молитвами!
Рядом кто-то хихикнул. Не одна Каору была любопытной.
— Даже если это и вымыслы, для любой странности должна быть причина, — дипломатично заметила Каору. — Проблемы с проводкой, вентиляцией, еще чем-то. Вам разве не интересно, что именно породило слухи? И почему все списали именно на призрака?
— Потому что ее видели! — выдохнула Мэгги. — Ее видели!
— Просто кто-то много пьет перед обходом путей.
— Ронда, что нужно было принять, чтобы видеть одно и то же?! — возмутилась женщина, но тут же затихла, осторожно меняя руки и укачивая открывшего глаза ребенка. Он больше не плакал, но заметно дрожал.
— Может, и немного, — успокаивающим тоном сказала японка. — Первый что-то увидел или решил, что увидел, потом пошел слух, и остальные стали думать, что видят привидение, даже если это просто игра света и тени.
— Так, скорее всего, и было, — часто закивала скептичная Ронда, — эти болваны ни поезда нормальные не отправляют, ни другую работу делать не могут. И никакой мистики.
— После того, как окно закрыли, свет гаснуть перестал, — упрямо мотнула головой Мэгги и снова принялась разглядывать проносящиеся за стеклом огоньки. — И Джошуа был напуган. Он часто пугается именно здесь.
Каору задумалась. Может, Мэгги и сумасшедшая, но она так уверена в своих словах, что грех не проверить ее историю.
— И давно на этом участке такое случается?
— Последние лет восемь, кажется. Я ездила здесь еще студенткой, и такое... случалось, да. Реже, чем теперь. Три-четыре раза в неделю попадаю на моргание света и стуки.
— Стуки? — переспросила японка. — А это точно не стук колес? В метро достаточно шумно.
Женщина обернулась к ней, грустно, как-то совсем тоскливо улыбаясь.
— Вы сами слышали, это не похоже на колеса. — В темных глазах отразилось размытое светлое пятно. Пропало, появилось снова. — Сейчас стучат они, а тогда... Нет.
Каору пожала плечами, пристально вглядываясь в лицо Мэгги. Чтобы сообразить, что светлые пятна — это отражение, у нее ушло несколько долгих секунд. Девушка обернулась, но за стеклом окна было все так же темно, а огоньки проносились слишком быстро, чтобы дать такой блик.
— Считаете меня чокнутой? — Молодая женщина невесело хихикнула и поправила ворот курточки задремавшего сына. — Вот так повезло опозориться перед иностранкой. Не бойтесь, здесь не все такие.
Ронда на этот раз промолчала. Видимо, поняла, что было грубовато так отзываться о подруге и выставлять ее неадекватной.
— Вы не похожи на сумасшедшую, — честно сказала японка. — Но я не думаю, что дело в привидении. Честно говоря, ваша история меня заинтересовала. Я бы хотела узнать, что породило эти слухи. В конце концов, если это техническая неисправность, она может оказаться куда смертоноснее злого духа.
— Вы, наверное, журналистка? — улыбнулась Мэгги немного смелее. — Восемь лет, понимаете? Целых восемь лет здесь то и дело происходит что-то странное. Если бы была неисправность, ее бы уже нашли, правильно?
— Если искали — то да, — улыбнулась Каору.
***
В библиотеке удалось обнаружить несколько заметок о неполадках на одной из веток метро: отчеты, жалобы, проверки, ремонт и снова отчеты. На протяжении последних двадцати с лишним лет стуки и моргания, а так же внеплановые остановки происходили с некоторой периодичностью, иногда переставая напоминать о себе на год-два, а пару раз — и больше.
Проверки не выявляли ничего похожего на поломки, но ремонт все равно осуществляли — для успокоения общественности. Ничего не изменилось и с появлением новых поездов.
Чутье не подвело Каору — это была не просто байка, городская легенда, распространяемая скучающими подростками, а очень даже необъяснимое явление, да еще и такой давности. Первым делом японка проверила, что находилось над тем местом: не было ли заброшенных кладбищ, заводов, церквей или чего-то подобного.
На протяжении пути поезда, почти четыре станции подряд, на поверхности стояли жилые дома, небольшие парки, семейные ресторанчики и две школы. Нашелся даже подозрительный старый дом, в котором располагалась цветочная лавка и книжный магазин, но в нем же ютился кошачий приют, и случаев нападения испуганных кошек не было за всю его историю.
Каору устало откинулась на спинку стула и посмотрела на часы. Почти девять. Она просидела в библиотеке весь вечер, хоть и не собиралась этого делать... как и предсказывал Алан. Этот упрямый самодовольный тип был все-таки прав. Девушка с силой потерла виски, отгоняя мысли об утренней прогулке. Проклятье, все так хорошо начиналось! Ну почему судьба вместе с чудесами подсунула ей еще и мужчину — то, от чего она бежала уже несколько лет, с самого выпуска, когда отец только начинал подбирать ей выгодного жениха?
Ответ напрашивался сам собой: чтобы чудеса ее не убили. Но зачем говорить об этом так прямо? Зачем вести себя как упрямый гиперзаботливый осел?
Каору открыла глаза и, вздохнув, стала собирать книги и подшивки газет. Пора выкинуть из головы и Алана, и привидение из подземки, и просто поехать домой. Нужно закончить новую главу и отправить редактору.
По дороге в отель не произошло ничего примечательного, только какая-то пьяненькая женщина шла за Каору метров сто, бормоча что-то о ее прекрасных глазах, но приставать не смея. Она могла идти и дальше, если бы не ее приятельница, вышедшая из магазина и начавшая кричать ей через всю улицу.
В отеле тоже все было обычно. Даже слишком обычно. Сонливую атмосферу разбавил телефонный звонок, прозвучавший минут через десять после возвращения девушки.
Каору, успевшая переодеться в ночнушку и уютно устроившаяся под одеялом, смотрела телевизор, не особо вникая в происходящее на экране. Она уже начала было засыпать, но телефон трезвонил так требовательно и мерзко, что она просто не могла не снять трубку.
— Алло?
— Каору? — торопливо прозвучал легко узнаваемый голос неуверенно и с отчетливо слышимым облегчением. — Вы приехали? Как хорошо, что я вас застал. С вами все в порядке?
— Нет, с тобой говорит мой хладный труп, — раздраженно ответила японка. Так трудно было выбросить Алана из головы — и вот он, сам нарисовался!
— Я бы не удивился, — сумрачно отозвался мужчина, но вовремя одумался и постарался сгладить и этот намек на безответственность Каору. — Лори занервничала сразу, как вы ушли, и это, наверное, и мне передалось. Я звонил вам с семи часов.
— Я была в ванной, — соврала Каору.
— Три часа? Впрочем, почему бы и нет? — Алан призадумался, перебирая пальцами по трубке, и все же решился: — Можно попросить вас? Пожалуйста, постарайтесь пару дней не спускаться в метро. Сегодня нам снова пришлось туда отправиться, и я немного тревожусь.
— Снова чудовища? — Каору постаралась изобразить скепсис в голосе. — Ваша подземка настоящий рассадник зла.
— Нет, не чудовища. Женщина заснула и не проснулась вместе со своим малышом, вместе с ними еще двое. Никто из других пассажиров не пострадал. Мы отслеживаем обращения в больницы и ищем тех, кто ехал в том вагоне. Возможно, дело в каком-то токсине или аллергене, но и этого еще не выявлено. Поэтому, на всякий случай...
Каору застыла. Женщина с ребенком? Неужели...
— А ее случайно не Мэгги звали? Ту женщину?
— При ней не было документов, сейчас разыскивают родственников и знакомых. У вас есть какие-то сведения? — заинтересовался теховец.
— Возможно. — Каору потянулась за пультом и выключила телевизор. — Смуглая, похожа на мексиканку, короткие темные волосы, темные глаза, платье и куртка. Ребенок маленький и светловолосый. Так?
— Я не видел тела, — с сожалением протянул Шерли, — и не знаю, в какой морг их увезли. Может, кто-то из наших видел. А почему вы подумали про эту мексиканку?
— Я говорила с ней сегодня в поезде по дороге в отель. Внезапно выключилось электричество, начались какие-то странные стуки, и ее ребенок заплакал. Она сказала, что такое происходит на этом участке метро постоянно не меньше восьми лет, и что это все призрак женщины.
В трубке замолчали, но связь не оборвалась: было слышно, как Алан сопит и продолжает постукивать пальцами.
— Не думаю, что это она, — сказал он наконец, — призраки не мстят за то, что о них говорят, и говорила не она одна точно, раз на этой ветке происходят странные вещи. А для внезапной смерти это слишком большое совпадение, в Нью-Йорке его просто не может быть.
— Я проверила ту ветку, Алан. Там что-то странное творится уже двадцать лет и ни одна техническая проверка ничего не выявила, не помогли ни ремонты, ни смена поездов. И над метро не было никаких кладбищ, больниц, моргов, а в жилых домах — ни одного зверского убийства.
— Призраки не нападают просто так, — твердо произнес Алан, прекращая постукивать. — Тем более на взрослых и здоровых. Возможно, в метро и правда кто-то есть, но этот кто-то к смертям не причастен. Если вам будет спокойнее, я заеду за материалами по подземке и приду к вам.
Каору задумалась. Она действительно чертовски устала и очень хотела спать, но мысль, что женщина, с которой она недавно разговаривала, погибла, точно не даст ей уснуть.
— Да. Хорошо. Может, мы вдвоем найдем что-то, что я не увидела. Я закажу китайскую еду и кофе. Много кофе.
***
Алан приехал через час, взяв с собой две толстые папки, раздувшиеся от вложенных листов и для надежности перетянутые веревками. Ксерокопий было так много, что они распирали плотный картон и топорщились во все стороны. Сам мужчина выглядел встрепанным и взмокшим, а еще заметно нервничал, избегая смотреть Каору прямо в глаза.
— Я зайду? — хрипловато, как после бега, спросил он.
— Да, конечно. — Каору как раз успела переодеться в свободную футболку и шорты и заправить кровать. Четыре закрытых стакана с кофе и пара коробок с китайской едой стояли на столе. — Давайте сюда папки и рассказывайте, что вы уже узнали.
Тяжкая ноша плюхнулась на стол с громким хлопком. Алан, поправив их, отправился мыть руки, смешно поджимая пальцы. К счастью, носки у него были свежие и без дыр — наверняка не из той таинственной коллекции, которой он пугал девушку.
— Подземка, — сказал он громко, перекрывая шум воды, — с самого начала была заповедником всякой пакости. Там пропадают люди, на обходах находят скелеты животных и птиц, слышат шум, которого быть не может. Встречались и призраки. По нашей ветке ничего не нашлось, но это ничего не значит. Может быть и такое, что информация засекречена. Но сами понимаете, это очень маловероятно, особенно после этих бедняг.
— Засекреченная информация? — Каору не удержалась от смешка. — Бросьте, это же не шпионский боевик.
Выглянувший из ванной Алан поглядел на нее с укором, вытирая руки. Волосы он собрал в хвост и, кажется, даже пригладил мокрой ладонью.
— В нашей конторе это в порядке вещей, — серьезно заметил он. — Но я думаю, что можно составить хоть какую-то картину по другим данным. У меня с собой карта метро и города. Будем отмечать, где наибольшая активность, и что-нибудь еще в таком духе, а в понедельник я поспрашиваю у аналитиков, не найдено ли что-то особенное.
Каору взялась за верхнюю папку и осторожно, чтобы листы не разлетелись, развязала веревку.
— Может, аналитики и не понадобятся, ведь у вас есть я. Я на историях о привидениях собаку съела.
Алан открыл рот, чтобы выдать очередное "но они могут больше", и снова закрыл. Мозгов хватило сообразить, что такое пренебрежение точно не проигнорируют и не забудут.
— Уверен, что обращусь к ним только ради дополнительной информации, — с уважением кивнул он, подходя ближе и пальцами придерживая разъезжающиеся во все стороны листки. — Здесь... — Он перевернул обложку и кивнул. — Да, здесь наши расследования. В другой — отчеты полиции и старые дела, с которыми мы не могли работать уже в силу давности. Начнем с наших дней?
Каору потянула носом и прикрыла глаза. Запах. От Алана чем-то очень приятно пахло, не то одеколоном, не то шампунем... может, мылом? Какой приятный запах...
Над самым ее ухом покашляли. Алан наклонил к девушке голову, озадаченно глядя в лицо и словно бы не решаясь так прямо спросить, все ли в порядке.
Девушка вздрогнула и открыла глаза.
— Простите, — торопливо сказала она. — О чем вы спрашивали?
— О том, с чего начинать: с истории или с современных дел, — терпеливо повторил Алан, все еще немного обеспокоенно хмуря широкие брови. Крупная ладонь легла на ее плечо. — Вам нездоровится?
Девушка заметно напряглась.
— Нет-нет, все в порядке. Давайте вы посмотрите современность, я — старые дела. Если что-то найдете, тут же говорите. И делитесь даже самыми безумными догадками.
— Мне это будет проще — в нескольких делах приходилось поучаствовать, так что я их помню, — ниже, чем обычно, отозвался Алан, отстраняясь и собирая расползающиеся листы. Только когда папка была перенесена в безопасное место — на кресло, — он отошел к куртке и вытащил из кармана две сложенные карты.
Расстелив их прямо на полу, чтобы эти огромные листы хоть как-то расположить с удобством, он положил рядом несколько фломастеров и карандашей.
— Чтобы удобнее отмечать, — пояснил он, — ручки все время их протыкают.
Каору кивнула и, улегшись на пол на живот, взяла маркер.
— Начнем с сегодняшнего случая. Я встретила где-то здесь, — она отметила участок между двумя станциями на карте. — Где сегодня нашли мертвую женщину?
Алан молча ткнул пальцем в конечную станцию ветки. Совсем недалеко, всего несколько остановок.
— Где она умерла, мы пока не знаем, — тихо сказал он, — это могло случиться и намного раньше.
Каору обвела конечную станцию и поставила рядом знак вопроса.
— Вскрытие пока не проводилось?
— Не знаю. Но в морг должны были отправить кого-то из наших, дело-то странное. — Теховец поморщился и нахмурился. Его немного знобило от мысли, что нечто менее материальное, чем токсин, могло убить тех четверых. А еще дрожало что-то внутри, когда взгляд ловил блики на черных волосах японки. — В понедельник буду знать точно, если не спрошу у шефа, но он может удивиться звонку в одиннадцать вечера.
Каору заправила упавшую на глаза прядь за ухо. Она не отводила взгляд от карты.
— Значит, это подождет до завтра. Но готова поспорить, что она умерла между этими двумя станциями, — девушка придвинула к себе папку со старыми делами. — Будьте добры, достаньте из ящика стола пару чистых листов и карандаш.
Алан принес все, что нужно, и расположился на полу со своей папкой, вытянув ноги. В кресле или на диване ему вряд ли было бы удобно долго сидеть, да и до карты тянуться неудобно.
Почему-то после прочтения наискось первых пяти листов мужчина подумал, что впервые находится на территории Каору, пусть и всего лишь в отеле, и что ее отец вряд ли бы это одобрил. Думает ли об этом сама Каору? Или дело важнее приличий?
Он искоса поглядел на девушку.
Каору с задумчивым видом грызла карандаш и то хмурила брови, то приподнимала их во время чтения, словно вела какой-то внутренний диалог. Казалось, что весь остальной мир перестал для нее существовать.
Разглядывание затянулось. Вместо привычного "хочу спать" или хотя бы "а что это за тварь жила на этой ветке в восьмидесятых?" в голове вертелось, что если Лоуренс узнает про их расследование, то точно притащится за всем проследить, будет улыбаться Каору и непременно ее соблазнит. Откуда была такая уверенность, Алан, снова уткнувшийся в листы, не знал, но понял, что очень этого не хочет.
— Две убитые девочки на другом конце города, — пробормотал он вслух, в который раз перечитывая одну и ту же страницу. Потянувшись к карте, сделал пометку. — Их тела спрятали в одной из ниш, и они терроризировали поезда на протяжении восьми месяцев. Но не убивали.
— Их упокоили? — не отрываясь от чтения, спросила Каору.
— Конечно. Кажется, руководитель той оперативной группы до сих пор у нас работает, только переведен в Вашингтон. При надобности можно узнать подробности — в общем архиве нет протоколов дел, только краткая отчетность, — помахал Алан листами, кривовато, но доброжелательно улыбаясь. — Или запросить доступ выше, чем у меня сейчас. Но лучше бы без этого, чтобы ни у кого не было вопросов.
— Не нужно. Мы ищем не ребенка, а женщину, потерявшую ребенка. Вряд ли он умер от болезни, скорее был похищен или убит. Ставлю на первое.
— Почему? — улыбнулся Алан, глядя на нее поверх собранных в стопку листов — малой части всего, что лежало в папке.
— Потому что жертва — женщина с ребенком. Призраки же привязаны к материальному миру сильным желанием, разве нет? — Девушка подняла на него вопрошающий взгляд. — Тогда у этого привидения сильная тяга к детям. Думаю, мать она прихватила просто за компанию или из зависти. Но я могу ошибаться.
Алан кивнул, обводя губы и подбородок пальцем, и снова наклонился над картой, отмечая точку неподалеку от ветки, по которой ехала Каору.
— Если убийца и правда призрак — возможно. Но еще двое мужчин тоже погибли. Кстати, — мрачнее прибавил он, — ребенок-призрак тоже мог. Искал себе компанию, к примеру.
— Двое мужчин? — переспросила Каору. — Как?
— Мать, ребенок и еще двое — мужчины, старик и мальчишка-студент, при нем нашли документы. Все были в одном вагоне.
Девушка выглядела потрясенной
— Все в один день? Точно. Как я могла забыть... Простите.
— Поэтому первые версии — что причина в химии, и только после мистика. — Алан тяжело вздохнул и отложил прочитанное текстом вниз. — Все же призрак — не маньяк с ножом, несколько человек уложить в заполненном вагоне — слишком маловероятно. Может, это что-то более материальное, но и следов на теле не заметили.
— Вы верите в совпадения. Я — в судьбу, — покачала головой японка. От этого движения волосы снова упали на лицо, но она не стала их поправлять. — Странности происходят уже двадцать лет. Двадцать. Если бы это было что-то материальное, разве его бы уже не нашли?
Алан наклонился к ней и сам заправил пряди за уши. Лицо его было серьезным, но почти расслабленным, словно его тревожили мысли, да и те не слишком важные.
— Но убийств пока не было, — заметил он, — иначе бы мы обратили на это внимание. А так — никаких упоминаний. Совсем.
— Тогда что изменилось? — понизила голос девушка. Сердце забилось чаще. Как не вовремя.
От ладони Алана пахло тем самым то ли одеколоном, то ли мылом. А еще книгами и немного — краской для принтера.
— Если забыть о химии, — неохотно сел мужчина на место, перекладывая папку поближе к животу, — то призрака могли разозлить или привлечь чем-то очень сильным, ненамеренно или наоборот. Если немного пофантазировать, то это могло быть и убийство: одному или обоим мужчинам подкинули то, что привлекает духов, а женщина и ребенок пострадали случайно.
— Может быть. Но для того, чтобы это узнать, нужен список личных вещей и протоколы вскрытия, — Каору снова принюхалась. — Чем вы пахнете?
— Пахну? — Первым делом Алан попытался обнюхать подмышку, но вовремя остановился и не сильно опозорился. — Не знаю. Ничего не чувствую, привык, наверное.
Каору взяла его за руку и поднесла ее к лицу, прикрыв глаза.
— Этот запах. Как шампунь, только не похож на мужской. Вы Лори мыли?
— Мыл, — согласился мужчина, с трудом соображая, что если бы Каору сейчас спросила "не подарите ли мне свою почку, Алан?", он бы согласился с совершенно тем же выражением лица, голоса и всего остального. Тяжелая папка на ширинке уже не очень помогала. — Лори любит мыться.
— Тогда понятно. — Девушка выпустила его ладонь и со вздохом снова взялась за ксерокопии. — Ну, значит, нам ничего не остается, кроме как поиск всех документированных странных происшествий на той ветке. Зависимости будем искать, когда информация о жертвах появится.
Алан немного отупело кивнул, поглядел на содержимое папки и все так же отупело сообразил, что за ближайшие часа три они с этим не разберутся, и домой придется идти пешком, потому что в метро ночью только псих сунется.
Может, ему разрешат переночевать на коврике?
***
Два часа спустя обе карты усеяли разноцветные точки и кружочки. Пакости в метро Нью-Йорка хватало, но вот что странно: если года до пятидесятого твари расползлись по всей территории подземки, то дальше начали уходить с насиженных мест. С одной стороны, это объяснялось охотой Фьючер Тех за "образцами", но с другой — появилось слишком много "белых пятен", которые уже много лет никем не заселялись.
Через одно из таких "пятен" проходила нужная им ветка.
Алан упрямо просматривал документы, широко зевая в кулак и полуавтоматически отпивая кофе через каждые несколько секунд. Где-то должно быть объяснение этому явлению. Просто они до него не добрались. Ведь не может без причины остаться ничейным такое огромное пространство?
В промежутках между приступами трудоголизма он поглядывал на Каору. Та клевала носом. Она держалась изо всех сил, но даже кофе больше не мог поддерживать в ней бодрость: слишком много информации и переживаний за один день.
В очередной раз зевнув так, что челюсть заболела, девушка поднялась на ноги и принялась расхаживать вперед-назад по комнате, растирая шею.
— Ложитесь, — не без жалости предложил Алан, глядя на нее снизу вверх. — Я дочитаю до конца, наверное, к утру, а там разбужу вас, чтобы закрыли дверь.
— Не смешите, я не смогу уснуть, — сонным хрипловатым голосом сказала Каору. — Я же так ничего и не нашла. Это бессмыслица какая-то.
— Бессмыслица — потому что вы устали. Да и я тоже. Давайте я вам колыбельную спою — сразу все прошлые кошмары забудете.
— Потому что появятся новые? — не удержалась от улыбки Каору. Теховец кивнул, с вибрирующим вздохом перекладывая на пол папку и поднимаясь предельно осторожно. От мыслей, что он сейчас наступит на прочитанное и перепутает все листы, даже сон ушел.
— Я не фальшивлю, но пою плохо. Но если тихо, то вы и не заметите, — немного невнятно пообещал Алан, забрасывая руки за голову и со стоном потягиваясь. — К-какие здесь жесткие полы...
— Угу, — Каору зевнула и тоже потянулась. — Нет, все же я лягу. Я уже не понимаю, что читаю. Вызвать вам такси?
На нее поглядели, почти говоря "ну за что вы так?". С тяжелым вздохом Алан кивнул.
— Не стоит искушать судьбу сомнительным обществом, — полушутливо заметил он.
— Дело не в этом, — покачала головой Каору. — Просто я хочу спать. И вам тоже нужно поспать. А в одной комнате у нас это не получится.
— Я вас не стесняюсь, — поднял руки Алан, глядя ей в глаза. — Честно.
— Я вас тоже не стесняюсь. Но уснуть с вами в одной комнате не смогу. — Щеки Каору слегка порозовели.
Алан улыбнулся широко и довольно странно: вроде и понимающе, но при этом с едва проскальзывающим удовлетворением.
— Тогда изгоняйте меня, только не по голове и не тяжелым, — милостиво согласился он.
— Этим я и занимаюсь. Я вызову вам такси.
Девушка подошла к прикроватному столику и, усевшись на постель, позвонила метрдотелю. Тот ответил после пары гудков, с заминкой спросив, чего желает мисс Танака — видимо, уточнил фамилию. Алан тем временем отошел к двери и проверял липучку на кроссовках. Подняв голову, он, несмотря на мелькнувшую в голосе веселость, поглядел на девушку с неприкрытой тоской, как пес, которого собираются выбросить на мороз. Светлые волосы, выбившиеся из хвоста, рассыпались по плечам и очень напоминали уши Лори.
Каору замерла, на пару секунд забыв, о чем собиралась попросить. Потом пролепетала что-то про "еще кофе в номер" и повесила трубку.
— Это подло, Алан.
— Простите? — немного осипшим голосом спросил мужчина, довольно нелепо сжав в кулаках "лапки" застежек.
— Этот взгляд! — возмущенно повысила голос японка. — Как у побитого щенка!
— Вы назвали меня щенком? — Мужчина медленно разогнулся, морщась от боли в пояснице, и постарался придать взгляду суровость. Получился щенок, у которого болит спинка. — Меня?
— Если вы видите в этой комнате еще одного Алана, то нет. Но тогда вам придется сходить провериться к врачу.
— К ветеринару? Из-за блох или паразитов? — язвительно спросил "песик", однако вид у него был такой, что стоило Каору потрепать его — и от этой мелкой вредности не осталось бы и следа.
Только девушка не собиралась этого делать, даже несмотря на навязчивость мысли.
— Не знаю. А из-за чего видится то, чего нет?
— Я и пометить углы могу, — буркнул Алан и отвел взгляд, чтобы снова искоса бросить тот, пробирающий до дрожи. — Я же большой глупый щенок, у которого не все в порядке с головой. А после пробегусь по номеру, изгрызу вам тапки и искусаю коридорного.
Каору сердито насупилась и скрестила руки на груди.
— Так, значит, вы все же не хотите остаться?
— Вы сами сказали, что не хотите, чтобы я вам здесь мешал, — не менее сердито хмыкнул Алан. — Или решили, что щенок на коврике лучше, чем просто коврик? Или, чем черт не шутит, вы просто не против, а я, как дурак, не могу этого понять?
— Я не против, чтобы вы остались, но нам обоим нужно выспаться, — медленно, как для маленького ребенка, проговорила Каору. — Вы уверены, что сможете просто уснуть в одной комнате со мной? На моей кровати?
— А вы? — помедлив, едва ли не копируя ее интонации, спросил Алан. — Для вас это приемлемо? И я иногда... ворочаюсь. Могу, э, немного обнять.
— А я буду спать на полу, — невозмутимо ответила Каору. — Я соскучилась по футонам**.
— Как-то невежливо... Но да, — вынужденно согласился теховец, снова отводя глаза, — так я вряд ли смогу обниматься, разве что скачусь с кровати. Но все же невежливо. Как если бы я пришел и согнал вас с места.
— Это вы так думаете, но вопрос не в том. Вы сможете уснуть?
— Почему же нет? Но только попросите принести халат большого размера, а то не хочется пачкать постель уличной одеждой.
Взгляд грустного щенка превращался во взгляд благодарного, а язвительность растаяла, будто ее и не было. Алан снова улыбнулся, и на его щеках появились ямочки.
Каору залилась краской, стоило ей представить Алана в халате. Хотя... может, именно ради этого и стоило его оставить в номере на ночь? Когда еще представится возможность увидеть уютного домашнего полуголого викинга? Главное, чтобы не начал приставать. Не то чтобы девушка была против, но теховец ей слишком сильно нравился, чтобы вот так запросто спать с ним.
— Позвоните и попросите все, что вам нужно. — Японка поднялась с кровати и подошла к шкафу. — И еще два одеяла и подушку для меня. Я пока в душ.
Дождавшись, когда она уйдет, мужчина улыбнулся во всю ширину оскала и по-мальчишески довольно пригладил волосы. Он не умел читать мысли, но искренне надеялся, что девушки тех, кто им совершенно не симпатичен, не оставляют переночевать, и хотел произвести наилучшее впечатление. Расправившись с "заказом" и попросив прибавить к нему лишнее полотенце, он встретил паренька, принесшего кофе, и принялся ждать всего остального.
К тому времени, как Каору вышла, Алан соорудил ей лежанку и прошмыгнул в ванную комнату, пока его не раскритиковали за кривые руки и слишком близкое расстояние до кровати.
Каору по стеночке добралась до импровизированного футона, с подозрением поглядывая на дверь, и, сняв халат, нырнула под одеяло. По глупости она не взяла с собой пижаму, только ночнушку до середины бедра и на тонких бретельках. Вот уж чего она демонстрировать Алану не собиралась. Хорошо, что он не стал пытаться приставать.
К тому времени, когда он выйдет из ванной, девушка успеет притвориться, что уже крепко спит.
***
Каору проспала до полудня. Обычно она просыпалась ближе к рассвету, но волнения предыдущего дня и ночные посиделки сильно ее вымотали. А еще долгие попытки уснуть — кажется, отключиться удалось только к рассвету.
Девушка подняла голову и сонно огляделась.
С кровати свисала рука, красивая и крупная, все еще пахнущая остатками шампуня Лори. По другую сторону от девушки, на журнальном столике, стоял остывший завтрак и ополовиненный кувшин сока — должно быть, Алан сделал заказ, проснувшись, перекусил и снова отключился.
Каору потянулась за свисающим со спинки стула халатом. Даже если Алан спит, ей не хотелось разгуливать вокруг полуголой.
Мужчина вздохнул, и в этом вздохе слышалось счастье. Он перевернулся, зевнул и засопел так же глубоко и размеренно, повозив ладонью по разлетевшимся по краю кровати листам с отчетами.
Лицо скандинава, устремившего нос к потолку, было немного растерянным и улыбчивым, а грудь под широко распахнувшимся халатом вздымалась так ровно, как при самом хорошем сне. Засмущать девушку гостю не удалось, ниже пупка он оказался обмотанным одеялом, почти спеленутым до колен.
Японка замерла, любуясь им, как произведением искусства. Она никогда не позволяла себе таких прямых взглядов, если не была уверена, что Алан их не заметит, а значит — никогда. До этого момента. Мужественный, сильный и телом, и характером, да еще и красавец — как таким не восхищаться? Взгляд девушки скользнул вдоль плавной линии шеи по виднеющейся из-под халата полоске кожи к бедрам...
Каору покраснела, смущенно улыбнулась и направилась в ванную.
К тому времени, как она вышла, Алан перевернулся набок и морщился, то и дело зевая. Его разбудил шум воды и запах подушки, в которую мужчина уткнулся носом, блаженно теперь улыбаясь.
Наверное, вспомни он в полудреме, что находится не дома, то был бы не так раскован.
Каору не стала наряжаться, не зная, решит ли Алан уехать или остаться, но бесформенную майку сменила на более обтягивающую, подчеркивающую линии тела.
— Доброе утро.
— Д-до-оброе... — Широченно зевнув в подушку, Алан сонно потер глаза и потер еще раз, украдкой ущипнув щеку. Сон становился явью. — Это не я вас разбудил? — все еще немного нетвердо спросил он, приподнимаясь и запахивая халат, прежде чем начать выпутываться из одеяла.
Каору отвела взгляд, чуть заметно растянув губы.
— Нет. Но если вам нужно куда-то, прошу прощения, что не разбудила.
— Нет-нет... — Дернув спеленутыми ногами, мужчина растер ладонями лицо и кое-как приподнялся, выдернув из-под себя край одеяла. — Никаких дел, кроме нашей таинственной ветки.
Он снова быстро взглянул на девушку и приложил огромные усилия, чтобы распутаться, сохраняя достоинство. Получалось не очень убедительно, но упорство компенсировало неизящные трепыхания.
— Это хорошо, — искоса поглядывая на него, сказала Каору. — Вы голодны?
На долю секунды взгляды встретились, и Алану понадобилась вся выдержка, чтобы просто улыбнуться, а не задрать нос или сделать еще какую-нибудь ребяческую глупость. Кто же знает наверняка, почему она на него посмотрела? Может, он все же храпел или стонал всю ночь, а японский этикет требует сделать вид, что ничего такого не было?
— Я позавтракал, но это было уже давно, да и булочки — как-то несерьезно, — немного ворчливо протянул он, с облегчением спуская ноги на пол и снова поправляя халат. Благо, трусы не сползли вместе с одеялом. Вот уж что было бы неловко.
— Вы просыпались утром? — В голосе Каору слышалось беспокойство, хотя она сама не могла бы сказать, почему.
Мужчина кивнул на поднос с остатками сока и завернутыми в бумажное полотенце булочками.
— Очень есть хотелось. — Кажется, он смутился.
Каору смутилась еще больше. Мысль о расхаживающем по ее номеру в одном халате Алане вызывала смешанные чувства. Интересно, он смотрел, как хозяйка номера спит?
— Понятно. Пойдем куда-нибудь, или заказать завтрак — точнее, уже обед — сюда?
— Если не возражаете немного прогуляться, то через дорогу я видел что-то симпатичное и точно связанное с едой, — подумав, закивал теховец, взглядом отыскивая свою одежду и чувствуя пониже пупка некоторое стеснение. Сейчас он надеялся, что Каору быстро скажет "пойдемте туда, конечно же", и получится без проблем скрыться в ванной.
— Хорошо, — оправдала его надежды Каору. — Я очень сильно хочу есть. И выпить кофе. Ванная в вашем распоряжении.
Улыбка мужчины получилась естественной и почти беззаботной. Небрежно прижав одежду к животу, он удалился на долгие пять минут, чтобы выйти умытым, с приглаженными водой и причесанными пальцами волосами, немного ошалелым взглядом, но куда более легкой походкой.
***
После быстрого завтрака и немного неуклюжей беседы Каору и Алан вернулись в номер. Хотя, признаться, японка бы с куда большим удовольствием сходила в спортзал или на пробежку, чтобы хоть немного проснуться: кофе ей совершенно не помог.
Ее приятель выглядел намного живее и даже рискнул предложить для бодрости принять контрастный душ с последующим массажем в его исполнении. Предложение он ухитрился сделать самым спокойным и нейтральным тоном, чтобы его, не дай всеблагой Маркс, не приняли за извращенца.
— А вы могли бы вслух почитать. — Алан поскреб кончик носа и пожал плечами. — Или рассказать какую-нибудь из своих историй. Написанных. Пострашнее бы, а то от еды меня немного разморило и до сих пор не отходит.
Каору посмотрела на него с тоской и легкой завистью.
— Так это вас разморило так? Мне бы хоть каплю вашей бодрости. Все мои мысли крутятся вокруг одеяла и подушки, и если они в лучших традициях ужасов окажутся убийцами, я даже не против...
— Как можно? — округлил глаза Шерли, становясь похожим на очень удивленного медведя. — Тогда мне придется их зарезать листком бумаги, потому что у нас нет ничего пристойного острого! Массаж, знаете ли, намного безопаснее для всех нас.
— Я не хочу массаж, — покачала головой Каору. — Мне после него еще сильнее спать захочется.
На самом деле она просто не хотела хоть как-то оголяться перед Аланом, но даже говорить об этом вслух было как-то неприлично. Или все же нормально после проведенной в одном номере ночи? Иногда японка сама путалась в правилах этикета.
Сейчас ей стоило прислушаться и к этикету, и к традициям: уж больно взгляд Алана становился жарким и таким... как у сумасшедшего благородного рыцаря.
— После контрастного-то душа? — не поверил мужчина, развернув пошире плечи. — Тогда следом за массажем возьмем часть документов и прогуляемся, как вам такое? Кровь разогнать всегда полезно.
— Я же сказала, что не хочу массаж, — упрямо повторила Каору. — И в душ тоже, потом опять волосы сушить. Как вы относитесь к бегу?
— Смотря за кем бежать. — Алан подумал несколько секунд и немного кисло прибавил: — Или от кого. Но после все равно придется идти в душ. Надеюсь, вы не хотите меня заманить в аномальную зону и натравить на несчастного монстра, чтобы была мотивация не халтурить?
Каору фыркнула.
— Ну уж нет. Я вас никуда заманивать не собираюсь хотя бы потому, что сама туда не пойду. — Девушка снова широко зевнула. — Первый раз в метро чуть не убили меня, второй раз я встретилась с женщиной, которую предположительно позже нашли мертвой. Я умею читать знаки, Алан. Если я еще раз спущусь в метро, то умру. Однако, — тут же сменила она тон на более беспечный, — это не значит, что вы от меня отделаетесь. Мне интересно и я могу помочь, так что если все это дело не одна большая страшная тайна, я хочу участвовать.
Неторопливо подойдя ближе, Алан обнял ее за плечи, большой и спокойный. Теплые ладони слегка сжались.
— Что же за глупости вы говорите? — мягко, как к ребенку обращаясь, заговорил он, глядя на макушку Каору. — Про метро и смерть — это еще придумать надо. Пойдемте пробежимся, по пути купим собачий шампунь — мне показалось, что запах вам понравился, а человеческого аналога я не встречал, — а потом я постараюсь вас убедить, что ничего с вами не произойдет. Вплоть до полного сопровождения в транспорте. Не стал бы я рисковать напрасно, если бы хоть на секунду поверил, что вас преследует некий рок.
— Сказал человек, который накануне уже практически меня похоронил, — едко заметила Каору. Она разрывалась между желаниями отстраниться и расслабиться, перестав обижаться по пустякам. — Я не хочу об этом говорить. Давайте просто пробежимся. Если по пути найдем художественную лавку, нужно будет заглянуть — мне нужен новый скетчбук и карандаши.
— Если покажете, что такое скетчбук, то я хотел бы его вам подарить в знак смиренной мольбы о прощении за ранние похороны, — низко протянул мужчина, и от этого в его грудной клетке слегка загудело. Руки обняли девушку чуть свободнее, совсем по-дружески. Или даже немного более вольно. — И что-нибудь еще. Как выглядят карандаши, я точно помню.
Каору улыбнулась и мягко высвободилась из объятий.
— Скетчбук — это что-то вроде альбома для рисования. Мне нравятся небольшие по формату, но толтые, похожие на книжки. Но купить его я вам не дам — все таки это вещь не для себя, а для работы. Вы же не позволили бы мне выбрать вам пистолет?
— Ну почему же? Вы ведь можете поискать по характеристикам, пригласить меня на подгонку рукоятки...
Голос теховца стал почти мечтательным, а руки дернулась, потянувшись за Каору и мазнув ее по волосам. Улыбка Алана стала извиняющейся.
Каору понурилась.
— Это безрассудно, потому что я в этом ничего не понимаю. И вы в рисовании. — Она подняла на него вопросительный взгляд. — Или все же нет? Кстати, я кое-что вспомнила: забыла спросить, вы действительно учились в Копенгагенском университете?
— Учился. — Улыбку Алан поумерил, но в светло-голубых глазах продолжала светиться мечтательность. — И очень люблю живопись. К несчастью, в одностороннем порядке, но и над этим я работаю. Ну что, мне удалось вас удивить?
— Немного, — призналась девушка. — Вы очень разносторонний человек, так что я почти ничему не удивляюсь.
Несколько секунд помолчав, Алан звучно вздохнул и произнес четко и по-военному серьезно:
— Еще я само очарование. Прошу учесть.
Остался только щелчок каблуками, но Каору повезло, что ее спутник предпочел кроссовки.
Девушка рассмеялась.
— Да, как же я могла забыть... Пойдемте, пока я не уснула стоя. Брать слишком быстрый темп не будем, чтобы не пришлось менять одежду.
***
Как Алан ни старался, его спина и руки стали влажными в первые десять минут пробежки. Умеренно-теплая погода и скорость были ни при чем: бедняге хватало взглядов на японку и якобы непринужденного разговора. В какой-то момент он улыбнулся настолько криво и неестественно, что даже испугался, не защемило ли ему нерв во сне или за поздним завтраком.
Постепенно они удалялись от отеля, и даже странно, насколько незаметно это прошло. По обе стороны от них тянулись двухэтажные дома, похожие друг на друга как близнецы.
Каору с интересом поглядывала по сторонам и на следующем перекрестке свернула направо.
— Оббежим несколько кварталов и вернемся к отелю, — пояснила она. Девушка была в отличной форме: несмотря на уже преодоленное расстояние, дыхание не сбилось. — Вы как, взбодрились?
— Так точно, — хрипловато отозвался теховец, в очередной раз немного пугающе оскалившись. — Жутковатое место. Никогда не любил такие районы, а заодно и пригороды. Есть в них что-то неправильное.
— А мне нравится, — возразила Каору. — Все дома кажутся одинаковыми, но если приглядеться и зайти внутрь — они совсем разные. Как люди.
— Нравится наблюдать за людьми, да? Странная вы, Каору-сан. На мой взгляд нелюдимого охотника, люди — это нечто не менее жуткое, чем спальные районы. И в домах, и в людях всегда можно найти что-то или опасное, или мерзкое. — Немного сбавив темп, Алан потянулся и прогнул поясницу, разминая кости. — Так и рождаются страшные легенды?
— Из-за таких мрачных людей, как вы? Определенно. — Каору тоже сбросила темп, перейдя скорее на спортивную ходьбу, чем на бег. — Страшные легенды рождаются из страхов отдельных людей. Потом они внушают эти страхи своим детям, те — своим, и так далее. Замкнутый круг.
— Напугайте кого-нибудь мной, — попросил Алан, подумал и выдохнул: "Бу!", резко качнувшись к Каору.
Или ему очень нравилось придуриваться и показывать свою силу, или дело было в самой девушке. Что ж, она и правда хорошо "лежала" в руках агента.
Каору только и успела испуганно пискнуть, когда Алан крутанулся вокруг своей оси с ней на руках и тут же поставил на землю. От неожиданности она потеряла равновесие и ухватилась за руку спутника, чтобы не свалиться.
— Да вы сумасшедший! — Голос девушки звенел возмущенными нотами, но на лице была широкая радостная улыбка. — Сами кого угодно напугаете.
— Ну что вы делаете из меня чудовище? Разве же я пугают? Я просто произвожу впечатление на нужного человека, — пророкотал Алан, приобнимая Каору и заглядывая ей в лицо. — Чтобы точно быть уверенным, что вы создаете в голове правильный образ.
Девушка смотрела на него, как завороженная. Поймав себя на том, что любуется Аланом, покраснела и опустила взгляд.
— И какой же образ правильный?
— Образ коварного наглого негодяя, — и не подумал смущаться теховец. — Зловещего, но не чудовищного, и разве что самую малость безумного. Это все осень виновата, а в остальное время я... а, нет, — улыбнулся он шире, — точно такой же.
Улыбка Каору тоже раздвинулась.
— Вы совсем не такой. Вы хороший человек.
— В жутком месте вам нравится гулять с жутким человеком, и вы убеждаете себя, что на самом деле все в порядке. Нет, вы меня искушаете сотворить какое-нибудь показательное злодеяние, чтобы не ударить в грязь лицом!
Алан рассмеялся, напугав старичка, выгуливающего потрепанного пса. В доме напротив какая-то женщина задернула шторы.
Каору смотрела на него влюбленными глазами, совершенно не видя ничего вокруг.
— Это хорошее место. Тут живут люди, за каждой дверью — чьи-то тайны и мечты. А у вас только работа жутковатая.
— И манеры.
Алан наклонился еще ниже. Казалось, он вот-вот сделает страшное, но... вместо поцелуя он аккуратно убрал с волос девушки желтеющий листочек, маленький и совершенно безобидный.
— Дождь скоро начнется, — протянул мужчина, распрямляя спину. — Даже не знаю, успеем ли добежать до какого-нибудь навеса.
Каору вздохнула со смесью разочарования и облегчения. Она совершенно не знала, как реагировать на этого мужчину. Может, стоило обнять его в ответ?
— Может быть. Побежали?
Шерли только и ждал отмашки. Возможно, если бы он бегал в полную силу и в одиночестве, то спасся бы от внезапно зарядившего ливня, но — увы. Мокрый, встрепанный, мужчина влетел под козырек, замерзшими руками пытаясь расстегнуть куртку и вглядываясь в водную муть.
Над головой призывно мерцала табличка метро.
Каору тронула его за локоть и, кивнув, открыла дверь. С длинных темных волос стекала вода, одежда потемнела и отяжелела от воды, худые плечи вздрагивали от холода.
Алан неспешно зашел следом, распахнув куртку и подманивая девушку к себе. От него и правда расходилось тепло.
— Переждем дождь и побежим дальше? — негромко спросил он, вслушиваясь в шум подземки.
Каору снова кивнула и сказала подрагивающим голосом:
— Я как губка. Не хочу, чтобы и вы промокли еще больше.
— Да ладно вам, — ухмыльнулся немного неуверенно Алан и сам шагнул к ней, распахивая объятья. — Как-то таскались мы по тропикам, а это дело малоприятное, скажу честно, особенно когда льет без намека на конец. Комары... Уж лучше отправиться вплавь, в воде хотя бы живут твари, которые съедят, а не обглодают, а в остальном разницы никакой. А здесь... Так, покапало немного.
Каору неуверенно пожала плечами. Ей очень хотелось принять предложение Алана, но... хотя какие к черту "но"? Это не более интимное прикосновение, чем сидение на коленях в парке. Девушка обхватила себя за плечи и прижалась к Алану, мокрая и дожащая, как брошенный щенок.
Ее завернули в куртку, пытаясь отогреть так, будто за заботу о дочери папа-Танака платил агенту большие деньги. Такое отношение сложно оправдать даже симпатией, которая полагается приятелям или друзьям.
Когда мимо них прошла, складывая зонт, молодая женщина, с интересом поглядевшая на Алана и не сразу заметившая Каору, теховец обнял девушку под курткой, немного отводя в сторону. Сердце заколотилось сильнее, чем прежде.
Каору прикрыла глаза, прислушиваясь. Участившаяся пульсация завораживала, заставляя и ее собственное сердце биться чаще.
— Простите, Алан. Если бы не мои предрассудки, мы бы уже были на пути в отель.
— Пустяки, — после небольшой заминки покачал головой мужчина, поглаживая ее по спине. Если бы Каору решилась посмотреть на него в этот момент, то увидела, каким растерянным стало его лицо. Кажется, Алан всерьез опасался, что его за такие вольности ударят. — Немного переждем, а если дождь не кончится через полчаса, то вызовем такси. Правда, не уверен, что мне хватит на это магической силы.
Каору запрокинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Зачем использовать магию, если есть телефон?
Затравленный взгляд нашкодившего щенка тут же сменился попыткой изобразить нечто глубокомысленное и важное.
— Зачем телефон, если есть магия?
Девушка нервно рассмеялась.
— Один — один. А что вы подразумеваете под "магией"?
— Вычерчивание магических печатей и призыв духов, чтобы они сделали всю работу за ленивого заклинателя, то есть меня, — с готовностью пояснил Алан, сдерживая щелканье зубов. Его толстокожесть начало запоздало пробивать, и он только порадовался: напугать девушку своей "заинтересованностью" не хотелось. — К другим видам магии у меня талантов нет, это совершенно точно.
— Вы что, серьезно? — удивленно спросила Каору.
— Абсолютно, — почти без сомнений признался Алан в том, о чем никогда и никому не говорил.
Девушка выглядела по-настоящему озадаченной.
— Вы меня удивили. Снова. Я была уверена, что вы разбираетесь с проблемами только с помощью пистолета. И мозгов.
— Только пистолет. Мозгов не так много, чтобы расходовать их на что-то большее, чем детские книжки. А со всеми волшебными вещами я знаком в теории и не хочу проверять, смогу ли сделать их... реальными, скажем так. Давно-давно мне дали совет не разговаривать с мертвыми. Я отнесся к нему серьезно***.
— И правильно сделали. Наверное, — пожала плечами Каору. Она устала держать голову запрокинутой, поэтому снова прижалась щекой к груди Алана. — Вы к себе слишком суровы.
Неровный и частый стук сердца, подрагивающие ладони и старательно незаметное сопение над головой. Да еще тепло, медленно сменяющееся влажной прохладой из-за пропитывающейся водой одежды.
— Если бы я не был суровым, то скатился бы в мелкое пакостничество вроде колдовства и приставаний к коллегам. Поэтому вся моя жизнь — война с самим собой.
Если бы он не рассмеялся, то можно было бы поверить в серьезность его слов.
Девушка улыбнулась.
— У всех так. Только некоторые эту войну уже проиграли.
— А кому-то везет найти в ней союзников, — гулко, но тихо протянул Алан, чуть подавшись вперед. Ему показалось на какой-то миг, что к привычному шуму метро присоединился еще один звук, то ли свист, то ли тонкий-тонкий вскрик.
Пальцы на плечах Каору сжались. Еще немного, и ее отстранили бы, сбегая по лестнице вниз, но мужчина опомнился, снова напряженно вслушиваясь. Свист больше не повторялся, а сам Алан так и не понял, чем он его так насторожил.
Девушка снова посмотрела ему в глаза.
— Что такое?
— Слышали? Такое...
Алан попытался посвистеть, но похоже не получилось. То было как вырванный из мелодии звук, переходящий в тишину, а у него — просто свист.
— Нет, — пожала плечами Каору. — Здесь шумно. Я не особо вслушиваюсь в отдельные звуки.
— Странный такой. Непривычный. Знаете, иногда бывает, что вроде и мелочь, а выпадает из общего фона.
Алан немного помолчал, снова принимаясь неосознанно поглаживать спину девушки, иногда задевая шею. В отличие от других частей тела ладони отогрелись и теперь казались горячими.
Постепенно самообладание возвращалось, а настороженность охотничьего пса уходила.
— Эта паранойя с ума сводит, — со смешком сообщил Алан, провожая взглядом очередную группку людей, заспешивших с улицы вниз. — Вам все-таки удалось меня напугать.
— Чем?
— Разговорами о смерти и судьбе. И о метро. Теперь я буду с подозрением смотреть на дыры в земле и поезда.
— Это хорошо. Значит, вы станете осторожнее.
— Значит, я буду больше беспокоиться за вас. Возможно, даже буду вынужден просить вас переехать ко мне или выделить лишний коврик у двери. — Алан заулыбался с некоторой иронией. — А если напугаете еще, то без "возможно".
— Ну уж нет! — возмутилась Каору. — Я, может, и позволяю вам меня обнимать, чему сама очень сильно удивлена, но жить вас к себе не пущу!
— Значит, я все-таки храплю и много ем? Как вы бессердечны — готовы прогнать такого милого человека из-за каких-то мелких недостатков!
— Не в этом дело, — укоризненным тоном возразила Каору. — Мы же совсем друг друга не знаем. Обниматься, дурачиться, бегать завтракать вместе — это одно, но переезд — слишком серьезно.
— Вы просто не хотите, посмотрев мне в глаза, — задрав подбородок, с тоской и довольно впечатляющим драматизмом протянул мужчина, — сказать правду: "Алан, вы так прекрасны и огромны, что я не могу побороть страх того, что если я поддамся на уговоры, то однажды вы меня съедите, оглушив прежде раскатистым храпом..."
Каору хмыкнула и легонько толкнула его в бок.
— Конечно. Вы меня раскусили. Пока не буквально.
— Поэтому, среди прочих вариантов, я предлагаю вам располагать моим скромным жилищем, где есть замки на дверях, полный холодильник, что исключит все мои припадки пожирательства красивых женщин, крепкие стены и самая верная и ласковая охранница, которая — неоднократно проверено — прекрасно чует приближение аномалий. К тому же там не будет того портье с сальным взглядом и жуликоватого коридорного, а заодно и меня большую часть суток: совсем игнорировать работу мне пока нельзя, не та должность.
— У Боба не сальный взгляд, — возмутилась девушка. — Он только что развелся с женой и поссорился с любовницей, так что он просто несчастный завистливый человек. А то, что Питер черный, не значит, что он жулик.
— А то, что Алан белый и огромный, совсем не признак того, что он собирается сделать что-то неподобающее, а не просто беспокоится о некой мисс Танака и готов на все, чтобы ее защитить, — поддел ее Алан.
— Вот это-то меня и пугает больше всего. Я верю в судьбу, но сейчас у меня возникает ощущение, будто мне подкинули неплохой вариант, но выбора не оставили. Не торопите меня, Алан, пожалуйста.
Сдержав досадливое "а сами-то все подгоняли, подгоняли...", теховец кивнул и немного отстранился. Хотел сделать это более намекающе, но решил не позориться и просто вытащил большой, чистый и большей частью сухой платок.
— Вместо полотенца сойдет? — предложил он находку Каору. — Или если обтекать, то не торопя события?
Девушка посмотрела на него с укоризной, но больше ничем не показала, что заметила иронию.
— Он все равно не слишком поможет. Оставьте.
Мужчина только хмыкнул, с педантичностью промокнув лоб Каору, а затем и свой. Взгляд то и дело метался между девушкой, дверью на заливаемую дождем улицу и путем в теплую подземку.
Загрохотал подъехавший поезд. Под ногами чуть гудел пол, по двери барабанили капли. На какую-то секунду уши Каору заложило, и она не услышала, как скрипнули петли, пропуская через порог смуглую женщину с ребенком в ярком комбинезончике. С обоих текли ручьи, и женщина заспешила по ступеням вниз, укачивая малыша и не глядя по сторонам.
Каору будто окаменела. На испуганном лице двигались только глаза, неотрывно следящие за женщиной с ребенком. А что, если... нет, не может быть, просто воображение разыгралось. Это же Нью-Йорк, нельзя волноваться за каждую спускающуюся в метро мать и ее малыша.
К ней наклонились, почти уткнувшись носом в щеку. Алан проводил незнакомку взглядом и спросил, только когда она скрылась внизу за поворотом:
— С ней что-то не так?
Услышав его, Каору вздрогнула от неожиданности и покачала головой
— Нет-нет, ничего. Просто вспомнила про другую женщину в метро.
— Мертвую? — в тон ей тихо-тихо и очень кровожадно уточнил Шерли, раздувая ноздри, как охотничий пес. — Или она вам угрожала?
— Она была жива, когда мы говорили. И точно не угрожала.
— Та, что с ребенком? Так пойдемте догоним и уточним, она это или не она.
Девушка снова покачала головой.
— Нет, это не она. Все в порядке, я просто начиталась ужасов о метро, и теперь мне мерещится непонятно что.
— Тогда подождите меня здесь, а я ее догоню, пока еще возможно, чтобы не беспокоиться лишний раз. Нечего вам рисковать.
Каору схватила его за куртку.
— Нет! Не надо, не оставляйте меня. Давайте просто найдем телефон и вернемся в отель. Еще столько нужно прочесть.
Алан, распрямившийся и уже готовый броситься следом за предполагаемой убитой жертвой неизвестного маньяка, сделал маленький шаг назад и обернулся к Каору. Его брови и уголки губ приподнялись в невольной жалостливой гримасе.
— Вы боитесь?
— Да, я боюсь, — после небольшой паузы ответила Каору. — Я привыкла гоняться за чудом, а не чтобы оно существовало само по себе и самовольно появлялось, когда я иду на пробежку. И это чудо убивает.
Жалостью заблестели и серо-голубые, похожие на осеннее небо глаза Алана.
— Совсем ребенок, — пробормотал он одними губами, прибавив уже громко: — Пойдемте на улицу, постоим под козырьком. У меня с собой есть мобильный телефон, там он будет лучше ловить сеть. Заодно посмотрим, как бегают мокрые люди в поисках убежища.
Каору все еще мучили сомнения насчет той женщины. Японка гадала: что, если незнакомке грозит опасность, а они с Аланом могли бы спасти и ее, и ребенка, но эта мысль была слишком безумной, безрассудной и глупой. Лучше просто уйти как можно скорее и забыть обо всем.
— Там уже никого нет. Дождь начался давно и не думает прекращаться.
— Какая вы любительница лишать меня даже предвкушения развлечения, — разочарованно вздохнул мужчина, разбираясь с курткой и застегиваясь до горла. — Ну ладно, будем просто смотреть на лужи.
Маленький телефон работал прекрасно, и машину пообещали прислать через пятнадцать минут. Теплый дождь пузырил лужи, в тучах все чаще появлялись просветы, и верить, что всего несколько минут назад мимо прошел призрак, становилось все сложнее. Просто женщина, как и тысячи таких же.
Каору старалась дышать глубже и думать о дожде. О том, что в Нью-Йорке он пахнет совсем не так, как дома в Токио, хоть и выглядит так же.
— Вы неплохо говорите по-японски, — решила она отвлечь себя от невеселых мыслей. — Почему вы решили его учить?
— Хотел быть самым умным, — не глядя на нее, отозвался Алан, пристроившийся около стены и оглядывая улицу — видимо, выискивал мокрых людей. Как и всегда при упоминании японского чего угодно, у него начало подергивать уголок губ, и мужчина почти забавно морщился, сдерживаясь. — Без шуток.
Девушка с интересом наблюдала за его реакцией. Как будто лимон съел.
— Китайский тоже сложный язык. Или вы не об этом?
— Мне объяснили, что китайский будет мне не по зубам, и очень доходчиво. Я и сам видел. Но потом зашла речь о японском и о том, что "универсальный солдат должен быть готов к чему угодно", — точно кого-то цитируя, пробурчал Алан, поморщившись совсем уж откровенно, — и я решил, что если хочу быть лучшим, то должен специализироваться не только на Европе. Смешно — с моей-то внешностью.
— Специализироваться? — переспросила Каору. — То есть и в Японии вы призраков ловили? То-то я ни одного годами найти не могла...
Губы Алана дернулись совсем уж болезненно, но он не повернул головы и продолжил таращиться то на покачивающиеся ветви деревьев, то на вывески.
— Я не всегда работал на, э, нынешнего моего работодателя. Правительству важнее разбираться с человеческим мусором, а не с потусторонним.
— Простите, — смутилась Каору. — Я не должна была спрашивать. Но теперь я точно буду звать вас мистер Бонд. Иногда.
— Но тогда я не смогу приглашать вас на ужины и приносить в зубах цветы, — очень грустно заметил мужчина, запрокидывая голову. — Потому что девушки мистера Бонда не могли похвастаться долгой и счастливой жизнью. Лучше называйте меня белым мишкой. Это не менее внушительно, как мне кажется.
Японка рассмеялась.
— Белый мишка? А вам подходит! Хотя мне вы больше напоминаете золотистого ретривера, — подумав, она добавила: — Очень большого золотистого ретривера.
— Чш-ш-ш... — Он обернулся, скорчив тоскливую физиономию. — Не провоцируйте. Вы, наверное, не представляете, как мне сейчас хочется побегать по грязи и поваляться на газоне.
— А потом объясняться с какой-нибудь домохозяйкой, зачем вы помяли ее любимые цветы? Оно того не стоит.
— Боюсь, она вас не послушает, что бы вы ни сказали. Ладно бы я был ретривером — тогда бы оставалось гораздо меньше вопросов.
______________________
Примечания:
* Кондоминиум — недвижимость, которой владеет несколько собственников.
** Футон — традиционная японская постельная принадлежность в виде толстого хлопчатобумажного матраца, расстилаемого на ночь для сна.
*** Подробнее о "магии" можно прочитать здесь: http://www.proza.ru/2014/04/07/1593