Арман Д'Разье – Бай
(Укравший у М.А.Булгакова пенсне, но забывший чернильницу.)
БЕТОННОЕ НЕБО
Жестокий романс
Детям России, заблудившимся в Путидонии, посвящается.
ПРОЛОГ
«Ш-апс-с-пф… пауза… ш-апс-с-пф… пауза…» - термопресс работает без перебоев, не быстрее, чем в начале смены, но и не медленнее, а это значит, что Фа Минь уже едва успевает вовремя содрать с горячей болванки отформованную кожу сяофаня и натянуть её на очередной человекообразный манекен, подплывающий по конвееру. Пока пресс втягивает в себя новую порцию разогретого биоизопрена, Фа Минь может самую малость перевести дыхание и попробовать так приладить на руках дырявые перчатки, чтобы не жечь пальцы. Жарко возле термопресса – пот стекает по бровям и меж лопаток, заливает глаза, повисает надоедливой каплей на носу, но времени нет и на то, чтобы лицо отереть рукавом – точными, аккуратными движениями надо отделить кожу от болванки с помощью деревянной лопатки. Хорошо оператору – сидит себе толстячёк Пу И перед монитором, кнопки на пульте иногда нажимает, маленький вентилятор овевает его ряжку, а Фа Минь в это время, словно маленький челнок, снуёт от пресса к очередному манекену, от манекена к прессу…
Любит ли Фа Минь свою работу? Честное слово – некогда ей забивать голову такой ерундой! За работой в цеху следит мастер Вай Бо и от его глаз не ускользнёт никакая оплошность – маленькая дырка на коже сяофаня будет стоить Фа Минь недельной платы, так что всё внимание её обращено на точность движений лопаткой.
О чём мечтает Фа Минь? Прямо сейчас она мечтает об обеденном перерыве – целых пятнадцать минут на то, чтобы втянуть в себя быстрорастворимую лапшу и посидеть в блаженном ничегонеделаньи! А вообще… Вообще она мечтает о возвращении в свою деревню, где маленький домик из глины, бамбука и соломы жмётся к такому же соседскому домишке, где бабушка печёт маленькие ячменные лепёшки в земляной печке во дворе, где… Где давно уже вбиты огромные сваи и стоит дом до неба из стекла и стали, где нет уже никакой деревни, а по бывшим рисовым чекам снуют автомобили и толпы прохожих.
Да, очень непросто дотянуть до перерыва, но случаются на смене и нечаянные радости: поперхнётся вдруг пресс и после паузы снова пауза… пауза… Вот и сегодня минут за сорок до перерыва, когда силы на донышке, пресс вдруг чихнул, дёрнулся и замер. Фа Минь подняла взгляд от очередной болванки на платфоромочку, откуда Вай Бо обычно следит за рабочими, но мастер уже семенит едва не на ципочках в сторону целой делегации белохалатников, идущих по проходу. По настоящему белый халат – не просто одежда, а указатель статуса, очень высокого статуса! У Фа Минь, к примеру, вообще нет халата, а только линялая от бесчисленных стирок серая роба, у мастера Вай Бо засаленный халат синего цвета, у начальника цеха, которого Фа Минь видела несколько раз издали, халат бирюзовый и чистый, а о начальстве в белых халатах она лишь слышала от других рабочих. А чтобы сразу восемнадцать белых халатов пожаловало в провонявший всяческими химикатами цех – такого Фа Минь и вообразить не могла!
Вай Бо, изгибом спины выказывая почтение к высшим существам, подкатывает к здоровяку, возвышающемуся над всеми не меньше как на голову и, покивав головой в знак понимания, ведёт пришельцев по проходу в сторону термопресса. Как тут быть Фа Минь? Очень хочется, словно мышка, юркнуть в тень и наблюдать за небожителями исподтишка, но Вай Бо не давал разрешения отойти, вот и толстячёк Пу И сидит на своём месте… Фа-Минь прижимается спиной к колонне и серая роба её сливается с некрашеным бетоном, так что и не заметишь, тем более Фа Минь такая маленькая…
Небожители меж тем окружили пресс, вперёд вышел седенький старичок с длиннющими усами и, прогнав из-за пульта Пу И, стал отдавать приказания двум техникам в новеньких синих робах: они ловко поменяли баллон с биоизопреном, выгнали из экструдера остатки прежней рабочей массы, заменили пресс-форму. Затем они выставили возле пресса манекен, гораздо больше напоминавший человека, чем те, что плыли по конвееру: на руках и ногах у него были пальцы, а на голове – стеклянные глаза, нос и рот. По знаку старичка один из техников занял место оператора и поменял настройки, а другой занял место Фа Минь, готовясь извлечь кожу из термопресса. Раздалось шипение, техник ловко отодрал от болванки ещё горячую кожу и хотел напялить её на манекен, но старичёк махнул рукой и кожа полетела на пол, - плохое качество! То же произошло и во второй раз, и в третий… Наконец, кожу надлежащего качества по знаку старичка напялили на манекен, кто-то из свиты здоровяка надел ему парик и небожители окружили его, тыкая пальцами и фотографируя на сотовые.
Фа Минь, сгорая от любопытства, привстала на ципочки: что-то необычное творится сегодня в цеху! Глядя на кожу, натянутую на человекоподобный манекен, Фа Минь сделала несколько шагов и тут была замечена - старичёк стал тыкать в неё пальцем и кричать на Вай Бо: «Убери эту замарашку - чёрт тебя дери с песком!». Увернувшись от летящего ботинка Вай Бо, Фа Минь ящеркой проскользнула меж станин и затерялась среди больших ящиков.
Небожители ещё сколько-то стояли возле термопресса и обсуждали качество кожы, при этом здоровяк был, кажется, не слишком доволен, поскольку оттаскал за волосы какую-то дамочку (при этом айпад из её рук выпал и брякнулся на бетонный пол). Затем они ушли, оставив манекен с кожей стоять там, где стоял.
… Преодолевая робость, Фа Минь выбралась из щели меж ящиками, огляделась по сторонам, - никто не смотрит? - и на цыпочках подкралась к манекену. Н-да… не красавец! Вместо здорового медового оттенка кожа для нового сяофаня была бледно-белой, да ещё и с лимонным отливом, нос оказался длинным, а серые (серые!) глаза округлыми, как у совы, и к тому же волосы оказались цвета беленой на солнце соломы. Сперва, глядя на заготовку, Фа Минь едва сдерживала смех, но потом ей стало грустно – ну кто купит такого нелепого сяофаня? Ясно же, что будет он где-нибудь пылиться в коробке, а потом его за полцены передадут в парк развлечений – ох и достанется ему от детишек! Фа Минь уж было собралась отойти в сторонку, но вдруг осознала, что сжимает в руке костяной амулетик в виде человеческой головы с лицом без подбородка, что всегда висел у неё на шее на шёлковом шнурке.
Бывает так, что предмет, ставший едва ли не частью нас самих, в свете необычных событий предстанет нам в ином виде, раскроет свою былую значимость и вызовет целую лавину воспоминаний. Именно это и случилось с Фа Минь: вместо бетона под ногами её оказался вдруг глинобитный пол деревенской хижины, в нос проник щекочущий запах квашеных овощей, зазвякали алюминиевые миски под руками бабушки. Теперь следовало открыть глаза, но Фа Минь не решалась на это, пока кто-то не вошёл в хижину и не зашелестел сухим тростником голос дедушки: « Эй, Фа! Если не спишь, так не закрывай глаза надолго, иначе мыши-оборотни найдут дорогу в твои сны! ». Делать нечего – Фа открывает глаза и вся небогатая, но бесконечно дорогая ей обстановка родного дома охватывает её. Фа и бабушка накрывают стол к ужину, дедушка, отец и братья рассаживаются на полу вокруг низенького длинного стола. Пока трапеза ещё не началась, дедушка рассказывает, какой озорной гуй* завёлся в соседней деревеньке по ту сторону реки: подбрасывал лягушек в молоко; завязывал бельё в такие узлы, что и не развяжешь; тем же, кто особенно громко проклинал его, гуй запускал по ночам тараканов в уши! Глаза при этом светятся у дедушки довольством:
- Но все его проделки кончились! Заманил я его жареным кузнечиком в горшочек, да и запечатал, - дедешка подбрасывает на ладони перед изумлёнными родичами костяной горшочек в виде человеческой головы, - или я не лучший шаман в округе?
Подумав немного, дедушка подзывает к себе Фа:
- Нет для девушки лучшей защиты, чем пойманный озорной гуй. Но не держи его там всегда, придёт время – выпусти!
С этими словами дедушка продевает через проушины костяного горшёчка шнурок, завязывает его и набрасывает на шею Фа Минь…
… - За работу, бездельники, за работу! Высокочтимый господин Бай Ху и его свита почтили нас своим присутствием, но теперь пора работать! – в дальнем конце цеха маячит уже мастер Вай Бо и ясно, что очень скоро термопресс оживёт снова.
Секунду Фа Минь ещё колеблется, но затем решительно отвинчивает костяную пробочку у горшёчка, подносит его к лицу странного сяофаня и с силой дует в горлышко:
- Вылезай-выходи, но без дела не броди, вот твой дом – погляди!
Фа отправляет горшёчек-голову за воротник робы и возвращается на рабочее место, а на душе у неё тепло: и наказ дедушки выполнила, и гую место нашла, и сяофань этот странный не пропадёт – он теперь не без души, хоть и паршивенькой.
* Гуй - злой дух, мелкая нечисть всякого рода (кит.)