Подростком прочитал у Леонида Мартынова стихотворение из четырёх строк:
И вскользь мне бросила змея:
"У каждого судьба своя!".
Но я-то знал, что так нельзя
Жить, извиваясь и скользя.
И это "вскользь", мелькнувшее змеиной чешуёй, и это шипящее "у каждого судьба своя", и , главное , резкий, дерзкий поворот встающего во весь рост человека: "Но
я-то знал..." И уж совсем неожиданно - возвращение читателя к образу уползающей змеи: "...жить, извиваясь и скользя."
Уползло, исчезло. Осталась чистота и ясность.
И целая судьба! Надо было пройти, что называется, огни, воды и медные трубы, надо было уяснить: будешь жить "извиваясь и скользя", жуя свой жирный кусок, но полезет ли он тебе в горло? Не спросит ли душа, когда будешь спать ложиться, кто ты7 У кого отнял за счёт ползания и пресмыкания, предательства друзей, близких, любимых?
Но я-то знал, что так нельзя
Жить, извиваясь и скользя.