В больнице, из которой меня вывезли слегка помпезно (на таком красивом кресле-на-колесиках, с металлическими подставками под ноги, выдвигающихся как у жука жвалы), да в платьишке, в туфельках, в чулочках (вид одной ноге портил эластичный бинт, делавший оную ногу толще), голубом платочке на шее и надетой на голову моей серой любимой кепке набекрень, я чувствовала себя супер-пупер-звездой.
Даже костыли в руках смотрелись как-то органично. И когда лифт приятным женским голосом объявил "Первый этаж", я практически почувствовала себя, если не как в московском метрополитене, то по-крайней мере, на взлётной полосе.
Ну-с, далее меня погрузили, увезли, под шутки-прибаутки и моё детское разглядывание окружающей действительности, от которой я успела отвыкнуть, под совместное острячество на тему колдобин, ям и ямок, устилавших дорожное покрытие по пути домой, и совершенно при этом излишних лежачих полицейских, без которых и так быстро не проедешься, рискуя техникой от вышеупомянутых колдобин, ям и ямок.
Когда вот так-то мы приехали домой, и я пропрыгала весь путь от подъезда до второго этажа, где находится наша квартира, опираясь на сильный локоть нашего друга (он предлагал меня донести, но я отказалась, а то еще от ревнивой дочери попадет), и когда наконец распаковала все вещи, оказалось, что тапок-то, в которых я шлёндала, прыгала по больничным коридорам, нет.
Вы верите в примету, что если где что оставишь, то туда непременно вернешься?
Я не особо. Во всех больницах, которых за свою жизнь я побывала, у меня каждый раз пропадали невероятным способом при выписке складные щетки с зеркальцем. И до сих пор я туда не возвратилась.
Понадеемся, что и в этот раз пронесёт.
Надеюсь, мои красные тапочки, привезенные когда-то из какого-то заграничного отеля, кому-то придутся впору. Я, в конце концов, не Золушка.