Последние герои
Мой дед Иван Самойлов жил в деревне Голосово – сейчас это глубинка Первомайского района. Издавна все голосовские мужики уезжали на свой особый «отходный» промысел – ездили в Петербург, работали поварами или в торговле. Иван был мастером по холодным закускам и очень ценился на Невском проспекте. Но после революции вернулся домой, было у него четыре сына и дочь и крепкий, по-северному необозримый двухэтажный дом, где под одной крышей жили и люди, и скот, хранили урожай, сено для коров и овец, в небольшой мастерской - полный набор инструмента, необходимого в хозяйстве. Рассказывали, что особенно дорожил он своим конем Карькой – черным с белой отметиной на лбу. Когда пришло время коллективизации, и на голосовских землях возник колхоз «Ответ вредителям», дед, как законопослушный крестьянин, в колхоз вступил и нужную часть своего имения отдал. Пришлось расстаться и с Карькой. Но не мог дед просто отдать своего любимца в какие-никакие руки, и потому попросился в конюхи. Жалел о не только своего коня, говорили, что весьма неохотно выделял на работу и других лошадей, лично удостоверялся, как они снаряжены на работу, накормлены ли, улажена ли упряжь.
Я застала Карьку, видимо, на излете отведенного ему века. Помню, как однажды дед, не глядя на нас из-под седых своих бровей, сказал, что надо попрощаться с Карькой. Конь лежал в тени за ригой, беспомощно вытянув шею, слабая дрожь пробегала по усталым ногам. Из глаз его падали слезинки. И мы, сидя вокруг, плакали навзрыд. А дед ушел с конюшни – не мог, наверное, видеть опустевшее Карькино стойло. Так односельчане выбрали его заведовать складом, где хранилось зерно – все считали Ивана Григорьевича честнейшим и очень ответственным.
Фермер Валерий Викторович Емельянов тоже человек своим инженерным образованием был надолго оторван от личного подворья. Хотя многие годы, будучи главным инженером в промтехмонтаже, колесил по районам области, видел, где как живут, спрашивал с колхозных руководителей за просчеты, выносил строгие суждения, прикидывал, что можно сделать лучше.
Ему пенсионный срок вышел в начале перестройки. Но силу в себе он еще не чувствовал, нажитый опыт вселял надежду. И тринадцать лет назад решил он этот опыт претворить в практические дела. В небольшой деревушке, где жила теща, приобрел кусок земли в 38 гектаров, несколько убогих сараев, завел коров и за дело принялся. Тогда фермерское движение набирало силу, питалось, правда, не материальной поддержкой властей, а надеждами. Но и налоги, и корма еще обходились в приемлемую сумму, и ферма у фермера Емельянова заработала. Крошечное стадо уже давало некоторый доход.
А потом случился дефолт, подскочили все статьи расходов, старела техника. Нынешнее лето вообще обернулось бедой. Покосилась стена у коровника, крыша провалилась. Было лето, коровы паслись на лугу у реки, но Емельянов с тревогой думал о холодах и метелях. Однажды в тоскливом раздумье стоял он перед ветхими сараями, и подошли к нему молодые мужчины южного обличья. Сказали, что приехали порыбачить, но увидели его, повесившего голову, и подошли спросить – что произошло. Ответа не ждали – вблизи все стало ясно: разваливающийся скотный двор, размоченный фундамент новостройки. Разговорились. Эмил и Джамал оказались работниками одной из строительных фирм.
- Не перезимуешь, хозяин, - печально сказали южане. – Поморозишь коров или их резать придется.
Емельянов и сам это знал, но представить гибель своего маленького стада даже не решался.
Потом выяснилось, что нежданные гости на горной своей родине тоже имели дело со скотом, и так же жалели его. И высказали предложения – они смогут за пару месяцев построить небольшую ферму, вот только с деньгами надо решить. Емельянов отправился в Ассоциацию фермерских хозяйств, к исполнительному директору В.А. Егорову. Там определили стоимость объекта, обещали оказать помощь – для частичного погашения будущего долга. Остальное хозяин обещался выплатить позднее, заверил, что слово свое сдержит. Строительная бригада дружно взялась за дело, и через полтора месяца «общежитие» для тридцати коров, похожее на крепкий «человеческий» дом было готово. За это время армяне «узнавали» всех коров в лицо: Марта, Веснушка, Роза, Поля… Как раз вовремя подоспело новоселье, животные к зиме оказались в тепле, чистоте и сухости.
Но слово свое Емельянов не сдержал. Во время очередных своих визитов в Ассоциацию, в департамент сельского хозяйства узнавал одну и ту же неприятную новость: финансирования нет, денег не предвидится. Как хочешь, сам рассчитывайся за свою доверчивость, и строители благотворительностью не собирались заниматься. К тому же государство продолжает испытывать фермера на выносливость: резво подскочила стоимость, плата за электроэнергию, ремонт машин, снова вырос налог на технику. А на прошедшем техосмотре грузовике не выедешь за околицу деревни, чтобы пищеотходы привезти скотине. Да и сама дорога после очередной метели превращается в трассу для экстремалов. У коров начался отел, повысятся надои, а куда молоко девать?
Впрочем, и куда более удачливые его сотоварищи рассказывают о своих делах без энтузиазма. Недавно писали о фермере Евгении Шибаеве, получившем нынче удивительный урожай картофеля – 300 центнеров с гектара при 118 по области. И у него денег мало, без кредитов не обходится, а это дорого стоит, от области за тринадцать лет ни разу дотации на поддержку хозяйства не получал. Расширять производство практически не на что. Правда, Евгений Викторович – оптимист, верит, что ситуация рано или поздно изменится к лучшему.
Однако общее мнение областного Совета Ассоциации Крестьянских (фермерских) хозяйств далеко не такое оптимистичное. Недавно Совет обратился с письмом к депутатам Государственной Думы Ярославской области. Село Нечерноземья находится в наиболее бедственном положении, говорится в письме, 95% финансовых средств господдержки ежегодно идет на финансирование крупных хозяйств, но они продолжают ослабевать и разрушаться – в Брейтовском районе, например, все коллективные хозяйства – банкроты. По последней переписи число сельских жителей области сократилось более чем на сто тысяч человек. Количество населенных пунктов без постоянных жителей или с числом их менее десяти человек – более половины деревень. Остановить этот процесс можно только при создании благоприятных условий для развития частно-семейного уклада в аграрном секторе. В 2003 году он произвел 84,8 процента картофеля, 94,6 процента овощей, мяса, скота и птицы 41,5 процента. Но из двух с лишним тысяч хозяйств, зарегистрированных в Ассоциации, функционируют 600, с весьма разным успехом.
Там, где при содействии области созданы фермерам приличные условия, внедряются высокоэффективные технологии, выдвигаются грамотные, энергичные кадры. Но в целом, ситуация драматическая. Совет Ассоциации предлагает создать равные экономические условия для коллективных и частных хозяйств. Пока же складывается такая картина: в 2002 году от общего лимита АПК получено 4,5 процента, в 2003 году - 2,8, а в 2004 – 2, 4.
Возникает подозрение – и здесь действует злая воля. Естественный отбор выделил в процессе выживания людей, обладающих желанием и умением работать на селе, имеющих таланты организаторов, экономистов, просто технически грамотных. А такая вот «забота» властей, пожалуй, напрочь подкосит таких энтузиастов, последних героев российских полей. Кто же тогда останется в нашей деревне?
Северный край, 2004-2005