Если 2015 год, объявленный Годом Литературы, проходит под эгидой 130-летия со дня рождения Велимира Хлебникова, то грядущий 2016 год будет ознаменован другой, не менее значимой, датой. В 2016 году исполнится 125 лет со дня рождения Осипа Мандельштама. В двенадцатых Международных Хлебниковских чтениях, регулярно проводимых в Астрахани, на родине великого будетлянина, и приуроченные на этот раз к 130-летию со дня его рождения, принял участие Александр Ефимович Парнис, вписавший немало славных страниц в анналы науки о русском авангарде. А. Е. Парнис собрал и тщательно прокомментировал сведения о ссоре и несостоявшейся дуэли Мандельштама с Хлебниковым.
Если прежде об этой, по счастью, несостоявшейся дуэли, было известно лишь по сбивчивой записи в дневнике Хлебникова: «30 или 31 ноября 1913. «Бродячая собака»: «Прочёл…Мандельштам заявил, что это относится к нему (выдумка) и что не знаком (скатертью дорога). Шкловский: Я не могу убить вас на дуэли, убили Пушкина, убили Лермонтова, и ей что это, скажут в России обычай… я не могу быть Дантесом», то подробные обстоятельства столкновения, происшедшего 27 ноября 1913 г. между Мандельштамом и Хлебниковым, описал по просьбе Парниса Виктор Шкловский, очевидец конфликта. И Мандельштам, и Хлебников выдвинули его в секунданты, однако секундантов требовалось два. В качестве второго секунданта был призван художник Павел Филонов. Однако секунданты сделали всё, чтобы предотвратить дуэль и помирить соперников, и им это удалось.
Вот краткая подоплёка той давней, к счастью, несостоявшейся, дуэли:
В начале двадцатого века атмосфера в обществе была наэлектризована процессом по делу Бейлиса: в Киеве в 1911 году был убит мальчик Андрюша Ющинский. В убийстве обвинили приказчика-еврея Менделя Бейлиса. Предполагалось, что это ритуальное убийство (использование христианской крови в сакральных целях).
То, что дело против Бейлиса было неумело сфабриковано, стало ясно уже на предварительном следствии, однако процесс тянулся до октября 1913 года и закончился оправданием Бейлиса «за недоказанностью обвинения».
Большую роль в разоблачении сфабрикованного Министерством юстиции «Дела Бейлиса» сыграл В. Г. Короленко. Противоположную позицию занимал тогда В. В. Розанов. При том, что имена футуристов прочно ассоциировались со скандалом, даже в хлебниковском «бобэоби» видели анаграмму слова Бейлис.
На памятном многим творческом вечере Хлебников неосторожно высказался на тему причастности еврейства к громкому убийству, что Осип Мандельштам принял это на свой счет. Как записавл Хлебников в дневнике, «Мандельштам заявил, что это относится к нему (выдумка) и что незнаком (скатертью дорога)».
Мандельштам вызвал Хлебникова на дуэль: «Я как еврей и русский поэт, считаю себя оскорбленным и вас вызываю…».
Секундантами были назначены молодой филолог Виктор Шкловский и художник Павел Филонов. Однако секунданты сделали всё, чтобы предотвратить дуэль и помирить соперников, и им это удалось. Возможно, и тому и другому удалось сыграть на честолюбии Хлебникова. В пересказе Хлебникова его мысль выглядит так: «Я не могу вас убить на дуэли, убили Пушкина, убили Лермонтова, скажут, в России обычай…» Филонов же «изрекал мрачные намеки, отталкивающие грубостью и прямотой мысли».
Инцидент остался без последствий. Более того, Мандельштам и Хлебников остались друзьями, позже в Москве, уже при советской власти, Мандельштам, сам не очень сведущий в бытовых делах, пытался помочь Хлебникову получить комнату, но из этого ничего не вышло. Мандельштаму принадлежат многие проницательные суждения о Хлебникове. Он называет Хлебникова визионером, говорит, что «Хлебников возится со словами, как крот, он прорыл в земле ходы для будущего на целое столетие». Чтение Хлебникова, говорит Мандельштам, может сравниться с величественным и поучительным зрелищем: «…так мог бы и должен был бы развиваться язык-праведник, не обремененный и не оскверненный историческими невзгодами и насилиями».
Хлебников же в «Бродячей собаке» удивил Мандельштама ещё и тем, что в запальчивости крикнул: «А Мандельштама надо отправить к дяде в Ригу!» Как ни странно, у Мандельштама действительно в Риге жил дядя, о чём Хлебников, конечно, знать не мог. Хлебников и дальше любил подшучивать над Мандельштамом. В «Собаке» он придумал ему прозвище «мраморная муха», и это прозвище прочно пристало к Мандельштаму.
Рис. Н. Евреинов - портрет В. Хлебникова