Глава 28. Границы
Открыв глаза, Роман чуть не заработал инфаркт – так он испугался. В упор, не мигая, на него смотрел Руднев. Вполне реальный себе, во плоти, сидел у него на кровати как всегда элегантный, и глядел со своим обычным злым прищуром.
– Где был? – зловеще спросил он.
– Гулял, – не слишком вежливо ответил Роман, снова закрывая глаза.
– На меня смотри, – зло процедил Руднев.
«Ага, щас, разбежался…».
– Отстаньте, а? – скривился Роман и закрыл лицо руками.
– Ты как со мной разговариваешь? – поразился Андрей Константинович.
– Как хочу, так и разговариваю. Вы мне кто – отец родной или начальник? – Роман уже справился с волнением и сел в постели, лениво глядя на неожиданного визитёра. Тот попытался сдержать улыбку, и, казалось, никак не мог решить разозлиться ему или уж не стоит…
– Ты зачем диск спёр? – ласково спросил он.
– Я его вернул, – дёрнул плечом Роман и мысленно поблагодарил Викентия Сигизмундовича.
– Это поразило меня больше всего… – Руднев ощупывал его взглядом, словно надеялся зацепить какую-нибудь улику. Роман слишком поздно сообразил, что из нагрудного кармана пижамы у него торчит листок с ливановскими координатами. Руднев молниеносно выхватил записку, но не успел развернуть, как она вспыхнула у него в руке и он, чертыхаясь, бросил горящую бумажку на одеяло.
– Спятил? Ты так весь дом спалишь, – раздражённо поглядел он на Романа.
– Извините. Рефлекс, – пробормотал тот. Поспешно схватив подушку, Роман затушил ею тлеющий костерок. Это занятие позволило мальчику скрыть собственное замешательство, поскольку он совершенно точно не имел к происшедшему никакого отношения, и был поражён ничуть не меньше Андрея Константиновича. Но Рудневу знать об этом было необязательно. – Жаль. Теперь не увидимся. А такая эффектная была девушка… – изображая сожаление, вздохнул Роман, и бросил на Руднева насмешливый взгляд.
– Так это ты с девушками таким оригинальным способом знакомишься? – фыркнул тот. Видно было, что он нисколько в эту историю не поверил. – Ты уверен, что в реале она не окажется чем-то очень неприятным с длинными острыми клыками, или с рогами и копытами?
– Я вижу у Вас богатый опыт…
– Да уж немаленький, – жёстко ответил тот, переставая разыгрывать добренького дяденьку. Пребольно схватив Романа за руку, он наклонился к нему и злобно зашипел – Я не знаю, с кем ты там спутался – в принципе, это неважно – но меня настораживает результат. Я не договорил! – заорал он, тряхнув Романа и не давая ему вставить слово. – Эти слюнтяйские затеи – с Картами и путешествиями с целью познания самого себя – только для слабоумных идиотов. Не успеешь оглянуться, и превратишься в блаженного пацифиста, пускающего слюни при виде цветочков и котят. По-хорошему тебя предупреждаю – либо ты сам с подобными экспериментами завязываешь, либо я эту дурь у тебя из головы выбью такими методами, которые тебе очень не понравятся!!!
– Хватит меня трясти! Меня сейчас стошнит, – поморщился Роман, недовольный такой постановкой вопроса. Разве он давал шефу присягу на верность? Что за претензии? С какой стати он взял на себя роль его опекуна?
– Хватит мне хамить! – в бешенстве рявкнул Руднев и в мозг Романа словно вонзились раскалённые иглы.
Это было уже слишком. Разозлённый Роман в долгу не остался. И уже через секунду яростный взгляд Руднева странно застыл, он судорожно схватился за сердце, и, похоже, забыл, как дышать. Губы его посинели, краска схлынула с лица. Неплохой результат. А то ведь отрабатывать энергетические удары Роману было практические не на ком. А тут – такая редкая возможность. И Руднев напал первым.
– У Вас валидол есть? Или нитроглицерин? – не слишком натурально забеспокоился Роман, и попытался залезть в карманы шикарного рудневского пиджака.
– Идиот… Какой нитроглицерин… Ещё раз так сделаешь – я тебя… убью… – прохрипел тот, отталкивая его.
В ту же секунду Роман с ужасом ощутил, как на него наваливается что-то огромное, чёрное, смрадное и сжимает ему горло. Но испугаться по-настоящему он не успел. Заметил только, что Руднев оттаскивает от него эту жуть, как взбесившуюся комнатную собачонку за шкирку. Схватившись за шею, он сделал пару коротких вдохов, стараясь отогнать тошноту. Надо же быть таким дураком! Не подумать о том, что у шефа, вне всякого сомнения, должна быть защита…
– Андрей Константинович, нужно на солнечное сплетение… рукой… – сокрушено пробормотал он.
– Знаю. Гадёныш… – с чувством прошипел Руднев. – Воды дай.
Бутылка с водой стояла на тумбочке возле кровати, чтобы Роман со всеми удобствами мог принимать прописанные врачом лекарства. Он протянул Рудневу полный стакан и помог ему выпить, потому что руки у того дрожали.
– Сволочь. Мразь. Маленькая злобная тварь, – ожесточенно сквозь зубы цедил Руднев, с отвращением отпихивая от себя Романа, когда тот кинулся поддерживать его, помогая встать и дойти до кресла, возле которого так недавно лежал практически бездыханный Бергер. Карма что ли такая – постоянно кого-нибудь откачивать?
– Андрей Константинович, я ведь могу обидеться, – уныло бросил Роман, подкладывая ему под спину подушку. Руднев не ответил: закрыв глаза, он дышал по какой-то неведомой Роману системе. Не научит ведь теперь…
Роман отошёл к окну. Потом присел на кровать. Вот уверен: Руднев и вполовину не такой злодей, каким хочет казаться. Почему-то не дал его сейчас прикончить, хотя Роман и заслужил. А какой же он на самом деле? Ещё в самом начале Роман был приятно удивлён несоответствием его пугающего имиджа и тем, каким простым и даже доброжелательным он оказался в общении. Его корыстный интерес ко всему, что попадало в поле его зрения, а также стремление давить и подчинять нисколько не пугали Романа, поскольку были ему абсолютно понятны и даже близки. Но вот сейчас боль на мгновение обнажила в Рудневе что-то уж совсем неожиданное. Роман никак не мог подобрать для этого чего-то подходящего слова.
– Зачем ты туда попёрся – в эти туманные дали – а, Ром? – заговорил вдруг Руднев. Глаза его по-прежнему были закрыты, и он практически лежал в кресле, крепко прижав левую руку к животу в области солнечного сплетения. – Чего тебе не хватало? Хочешь быть круче всех? Так не бывает. Всегда найдётся кто-нибудь, кто об тебя ноги вытрет. Если бы ты знал, как я ненавижу нашу братию – их всех, всех до одного… Шакалы…
– И меня?
– Тебя пока не сильно. Потому что ты ещё ничего из себя не представляешь.
Роман только улыбнулся. Отомстил, Андрей Константинович? Как-то уж очень по-детски.
– Рассказать тебе, что с тобой дальше будет? – Руднев повернул к нему голову, но ответа не дождался. – Вот сейчас у тебя есть сила. И отнять её у тебя нельзя – только позавидовать. Скажи, тебе кто-нибудь ставил какие-либо условия, когда этой силой наделял? Может, ты контракт какой подписывал? Нет? Так какого чёрта, Рома, тебе ещё надо?! Когда у тебя уже есть то, о чём другие могут только мечтать?!.. – разозлившись, Руднев перешёл на крик, но тут же осёкся, согнувшись от боли.
– Я что-то не пойму: Вы обо мне так заботитесь? – вежливо поинтересовался Роман, почему-то с жалостью наблюдая, как шеф пытается отдышаться.
– Да наплевать мне на тебя. Вот, честно. – Руднев прижал унизанную перстнями руку к груди. – Но, я заинтересован в том, чтобы ты был в рабочем состоянии и всякой ерундой голову себе не забивал. Как от шофёра требуют, чтобы он не пил… – Босс помотал головой, усмехаясь своим грустным мыслям. – Самое смешное, Рома, я на твой счёт нисколечко не сомневался. Ну, вот ни капельки. Такой практичный мальчик! Не мыслитель какой-нибудь. Чего ни скажешь, всё сделает, дурацких вопросов не задаёт, твёрдо знает, что ему надо… Остановись, Рома. Ты потеряешь всё. Безо всякого смысла. Кому ты тогда будешь нужен? Ты даже себе не будешь нужен.
– Да с чего Вы взяли-то?! – не выдержал Роман.
– Опыт, мой мальчик. Суровый жизненный опыт.
– Может, поделитесь – опытом?
– А что я сейчас делаю?
– Хотелось бы на конкретном примере.
Руднев поднял голову и поглядел на него с такой… тоской.
– Примера хочешь? Был у меня один… знакомый. Талантливый такой парень. Много всякого мог. По сравнению с ним ты, Рома, даже не маг, а так – гипнотизёр. Что – не нравится? – злорадно усмехнулся он. – Ну, извини. Говорю, как есть. Так вот, заскучал он от силы своей великой, затосковал. Ну, и как водится: «Не хочу быть вольною царицей, хочу быть владычицей морскою»!.. Стал докапываться, что за рыбка подобные желания выполняет и нельзя ли, заодно уж, стать круче этой самой рыбки. Докопался… И так эта рыбка его заворожила, что бросил он всё и отправился за нею и сгинул в океане-море. И по сей день, небось, всё хороводы на дне морском водит вокруг рыбки своей золотой.
– Так что же он всё-таки сделал – я так и не понял? – осторожно поинтересовался Роман, чувствуя явное несоответствие между туманной обтекаемостью изложения и той горечью, с которой Руднев всё это произнёс.
– Что сделал? – взгляд Руднева стал вдруг таким непривычно беззащитным и уязвимым, что Роман поспешил отвести глаза. – Он добровольно отказался от всех своих возможностей. Просто от всей души пожелал, чтоб не было у него больше ни проблеска магии. И всё исчезло, как сон. Там, – Руднев зло усмехнулся, – очень чутко реагируют на наши пожелания…
Роман внутренне содрогнулся: рассказ произвёл на него тягостное впечатление. Особенно когда он вспомнил, как у него спрашивали, не хочет ли он отказаться от своей силы? Хорошо, хоть хватило ума заорать «нет».
– И что с ним было дальше? – с замиранием сердца спросил он.
Руднев скривился, как от очередного спазма:
– Он в монахи подался. Душу свою спасать.
Это Роману мало что говорило. Так сказать: ни уму, ни сердцу. Он понял только, что отказался этот тип действительно ото всего. Не только от магии, но и от обычного мира тоже.
– Но должна же быть причина, почему он захотел стать ничем? – подумал он вслух.
– Да дурак он просто. Всегда был… – выдавил из себя босс. Видно было, что разговор этот даётся ему с трудом.
– Вы считаете, что он Вас предал? – ляпнул Роман, поскольку внезапно понял, что же именно сумел разглядеть сквозь пробитую им брешь в самой глубине рудневской души: Руднев был обижен. Ужасно обижен. На весь мир.
– Да причём здесь я? – устало возмутился босс. – Ты лучше о себе подумай, бестолочь…
– А я, значит, причём! – обозлился вдруг Рома. – Я не такой дурак, как этот ваш приятель!
– А, по-моему, ты идиот!!! Я ведь, кажется, запретил тебе даже думать об этом треклятом диске!!! – Руднев встал и с досадой швырнул через всю комнату подушку. Потом, кажется, сообразил, что не солидно как-то – подушками кидаться, и очень спокойно, таким леденящим душу голосом, от которого мороз по коже, сказал Роману, – Ты не в состоянии понять, о чём я тебе толкую? Тогда просто запомни: если я узнаю, что ты имеешь дело с кем-то ещё, кроме меня, убью, не задумываясь. В своей конторе тараканов разводить я не позволю. Так – доходчивей? Всё. В понедельник жду тебя вечером. И в последний раз предупреждаю: забудь об этой дурацкой штуковине или сильно пожалеешь. – Руднев снова схватился за сердце и поморщился.
– Простите, что я Вас… так… – непроизвольно вырвалось у Романа.
– А не надо извиняться, Рома. Я тебе всё равно при случае это припомню. Вот можешь даже не сомневаться. Поверь, тебе будет больнее…
Уже взявшись за ручку двери, он вдруг задумался и добавил, – Чтобы у тебя не возникало глупых вопросов, с какой стати ты должен считать себя обязанным выполнять мои требования, я тебе заранее отвечаю: попробуй – не выполни, и сам всё поймёшь. Ты пришёл ко мне, значит, ты уже выбрал. Я так это понял и доверил тебе слишком много, чтобы теперь позволить просто помахать мне ручкой. Назад дороги нет. Чао, мой мальчик! – Руднев послал ему воздушный поцелуй и аккуратно закрыл за собой дверь.