Владимир. Внутри веков
День пятый.
Я побывала в древней Руси, совершив хождение вокруг Золотых ворот, которые родились из белого камня в 1164 году как боевая башня и парадный въезд.
Внутри этого великолепного сооружения в Ризоположенской надвратной церкви расположилась военно-историческая экспозиция с диорамой «Решающий штурм Владимира войском хана Батыя 7 февраля 1238 году». Картина осады города ожила при высвечивании фрагментов, смене подсветки, музыке и голосовому сопровождению.
Во всю стену развернулось объёмное сражение. Во мраке страшного нападения светлой надеждой выдвинулись ворота. Многочисленные муляжи ратников в застывшем порыве создали впечатление движения в данное мгновение. Горожане отбивались, но полчища захватчиков наступали со всех сторон. Зарево блеснуло в тёмном небе. Информация, приобрела размах крыльев огромной птицы истории, влетавшей в душу.
Польско-шведская интервенция создала угрозу национальной независимости России – «государство разорилось и запустело». В 1612-м году всенародному ополчению удалось изгнать интервентов под руководством вождей – нижегородца Кузьмы Минина и уроженца Владимирской земли полководца Дмитрия Пожарского.
Затаив дыхание, я видела ожившее время Древней Руси в диораме и вслушивалась в голос веков. Менялась подсветка, печально-светлая музыка вбирала колокольный звон, проникновенный голос выдерживал паузы:
«Чёрным годом вошёл в русскую историю год 1237. Полчища монголо-татарского хана Батыя подошли к границам Руси. Россия – богатая, но раздробленная страна лежала перед ними. Даже грозная опасность нашествия не могла заставить русских князей объединиться. Каждое княжество встретилось с завоевателями один на один. В героической борьбе пала Рязань, сеча великая была под Коломной, от старца до младенца погибли жители Москвы. 3 февраля 1238 года орды Батыя подошли и окружили столицу северо-восточной Руси город Владимир. Метательные машины обрушили на стены многопудовые камни и брёвна, от этих ударов гибли люди, разрушались стены. Летели в город комки с горючими веществами, устраивая многочисленные пожары. Героическое сопротивление врагу оказали владимирцы. Неприступной крепостью стали на пути врага Золотые ворота. С Золотых ворот осаждённые поражали воинов Батыя стрелами и копьями, лили на них кипящую смолу, пытались поджечь завалы, которыми заполнили монголы крепостные рвы, но слишком неравными были силы.
(шум, лязг и крики заполнили звучавшие слова).
7 февраля начался общий штурм Владимира. Враги стремились к городским стенам, остервенело полезли вперёд. Героический бой продолжался на улицах города. Горели княжеские хоромы и дома людей, горела слава Владимира – Белокаменный Владимирский собор и гибли укрывшиеся в нём в надежде найти защиту у Бога, чудом уцелевшие в неравной битве. Гибли, но не сдались. Город превратился в сплошное пожарище. Это была тяжкая расплата за разобщённость русских земель, за княжеские усобицы. Пройдут годы. Возродится из пепла златоглавый Владимир, соберутся новые богатырские рати, и перед одолевшими татар победителями Мамаева побоища широко распахнутся Золотые Ворота – вечный символ стойкости и мужества великого русского народа».
Торжественная музыка убеждала в непобедимости и правоте русского народа.
Бесчисленные татарские войска штурмовали городской вал на лестницах. Положение воинов на макете создавали иллюзию реальности. Враги прорывались к городским воротам, с ними сражались защитники города. С высоты башен ворот натягивали тетивы лучники. Через ров враги прокладывали брёвна. Несметная туча ордынцев одолевала границу. Конные главари захватчиков указывали ход боя с целью захвата города. Все были заняты военной работой.
Между скупых информационных строк я увидела боль и смерть, храбрость и достоинство русских воинов:
« Монголо-татарское нашествие начала 13-го века и последовавшее за ним двухвековое иноземное иго надолго задержало экономическое, политическое и культурное развитие русской земли. Феодальная раздробленность предопределила поражение Руси в неравной борьбе с сильным и грозным врагом. Русские люди, в том числе и владимирцы, оказали мужественное сопротивление завоевателям. Битва владимирских дружин у Коломны, героическая оборона городов владимиро-суздальской земли, «сеча зла» на реке Сити ослабили силы монголо-татарских ханов и способствовали срыву их замыслов покорении всей Европы. Приняв на себя основной удар завоевателей, русский народ спас от гибели и разрушения европейскую цивилизацию».
Под впечатлением дыхания диорамного пространства, я обновлённым взглядом вела свои мысли по артефактам зала и постепенно переплывала из 12-го в 19-й век. Небольшие фигуры ратников на стене. Секиры, копьё и кольчуга под стеклом. Ружья. Арбалет, наконечники оружия. Большие и маленькие стрелы под стеклом. Стенд холодного оружия и ружей, лук. Ленты гренадерского полка. Сведения о русско-турецкой войне. Сабли и нагрудные латы. Небольшие флаги – белый крест с гербом России посередине – за разбитие и пленение турецкой армии. Головной убор – треуголка офицерская 18-го века.
От 17-го века - пистолет, пороховница, сумка для пуль. Предписание Александра Первого о формировании двух полков во Владимире. «Во второй половине 18-го века укрепился международный престиж России» - эти слова были подтверждены доказательством причин славы русского народа.
Нелегко далась победа в Отечественной войне 1812-го года против наполеоновской Франции. И это подтвердилось гордостью за участие в народном ополчении более пятнадцати тысяч владимирцев.
Почил со славой солдат гренадерского полка 1878 года, а его мундир с орденом крестом и погонами остался на обозрение потомкам. Оружие всегда несло не только смерть, но и защиту. Ружьё и сабля мирно висели памятью о героях русско-турецкой войны.
Гордость наполнила сердце в повторении великих имён у портретов Д. Пожарского, А. Суворова, П. Багратиона, Н. Столетова.
Далее я узнала о владимирцах – Героях Советского Союза и Российской Федерации по фотографиям, документам, предметам военного времени и быта. Всё бережно хранилось под стеклом на вертикальных стендах узкой галереи.
Знакомые предметы привлекали моё внимание и всплывали памятью о моих родителях. Полная готовальня старого типа. Маленький макет танка Т34-85, подаренного Зернову от Уральских танкостроителей. Оружие Великой Отечественной войны. Китель, шлем лётчика, логарифмическая линейка. Белый с синей отделкой скафандр космонавта небольшого размера. Надпись - « В. Кубасов».
С большой «Грамотой» о посещении Владимиро-Суздальской земли мимо зелёного древнего вала я направилась по мокрой дороге к кирпичной башне для вхождения в «Старый Владимир». Так называлась размещённая там экспозиция. Архитектурно оформленный высокий цилиндр - бывшая водонапорная башня стала музеем.
Круглые музейные залы были заполнены по периметру вещами и плакатами 19-го века и погружали с головой в этот сладкий омут. Отразившись в старом зеркале, висевшим за швейной машинкой, шляпками, коробками и вешалкой-манекеном с одеждой, я рассматривала виниловые пластинки, настенные и карманные часы. Ощутила себя динозавром – ведь я всё это помнила из интерьера детства.
Менялись залы, менялась атмосфера быта. Всё было удачно подобрано и расположено.
Полочки буфета, на стойке лавки – самовар и связка бубликов. Симпатичный закручено-усатый манекен с пробором в причёске и в белой подпоясанной косоворотке выжидающе смотрел на гостей туристов. Афишки, плакатики начала прошлого века. Объявления типа «Военный и гражданский портной Борис Самойлович Левитан принимает заказы» и пояснения. Это же отец великого советского диктора!
«Магазин военного и статского платья Ивана Николаевича Краснощёкова» и перечень всего. Фото, открытки, вывески. Бутылки всех видов. Фарфоровая женщина в тулупчике и платке, с трудом поднимала за руку вусмерть пьяного мужа с лужайки, а он не мог оторваться от бутыли.
Колокольчики на стене являли собой копии колоколов. Висели пояснения о жизни и уставах города начала 20-го века. Вывески работ звали в свои резиденции: «Депо резиновых галош», «Электрофотография. Сегодня снялся – завтра готово», «Торговыя купальни», «Владимирский ломбард».
Вывеска цирюльни улыбалась медальоном с причёсанным усачом с инструментами: «В красоте – власть». В церковной лавке со всеми атрибутами замерла в выборе иконы женщина-манекен в чёрном одеянии.
На изящном столике с приставленным мягким стулом лежали веер, бинокль, свеча и футляр с музыкальным инструментом. Афиши на стене и большая ваза на полу довершили стиль романтического театрального уголка.
Столик с изящными вещами расположил на себе рожок для кормления младенцев, фотоальбом, кольца на салфетке, пасхальное яйцо, искусственные венки и цветы, карты для игр и флирта. На нём же рядом со свечой в подсвечнике фарфоровый малыш играл с собачкой.
Я вглядывалась в сосредоточенные лица на старинных семейных фото владимирцев. Выписки из Ежегодника Владимирского губстаткомитета, 1880 года с буквой «ять» вместо «е» и твёрдым знаком на концах слов знакомили с душой народа ушедшей эпохи.
«Владимирцы – народ очень общительный и добродушный. Родительская власть в большом почёте. Все торжественные события: бракосочетания, родины, крестины, смотрины – всё это чествуется. Человек, хотя не надолго приехавший во Владимир, чувствует себя несколько облегчённым от житейской грязи, от тех докучных, прозаических забот, какие преследуют его во многих других городах. Здесь этого нет, здесь очень просто, и человек является как-то проще, откровеннее, ленивее».
Из того же источника я пробежала глазами перечень соборов и церквей «Владимир – одна из самых религиозных местностей России» и отчёт об «уровне умственного развития» и грамотности владимирцев, задачи и функции Земского ремесленного училища.
Тот же ежегодник перечислил периодические издания: «Чтение является резервным средством для убивания времени и является на выручку, когда нет в виду занятий более серьёзных в роде преферанса или сообщения «свежепросольных» анекдотов. Вообще читающий обыватель представляет во Владимире явление оригинальное».
Эта выписка меня заинтересовала более всего, и я её перечитала дважды: «Нравственный тип владимирского обывателя довольно неуловим: как во всякой русской натуре – смесь хороших и дурных сторон. Чувство изящного довольно развито: любят картины хотя и не итальянской, а Суздальской школы; любят музыку, многие пилят на скрипках, ещё больше играют на гитарах и гармониях. Любят пение, особенно божественное. В праздники в разных концах города раздаются русские «неклассические» песни. На бульварах под вечер сходится масса нарядных людей себя показать и людей посмотреть». Выписку окружили старые фото и объявление – «На Пушкинском бульваре - состоится грандиозное гулянье».
Развеселили красочные открытки с изображением детей и надписями Сергей, Любовь, Надежда. Малыши на открытках наряжены были соответственно – мальчик в латах, шлеме и с мечом; девочка в кокошнике и сарафане на фоне сердца с цветами; девочка в платке, душегрее с якорем. Умилили и другие любовно-слащавые открытки начала прошлого века.
Великолепно смотрелось большое блюдо с металлическим гербом в середине – подарок императору Николаю Второму от владимирского дворянства.
…«Это был целый городок с большими мрачными корпусами, мастерскими, примитивной ткацкой фабрикой. В централе сидело более тысячи человек, изолированных от внешнего мира высокой каменной оградой со сторожевыми будками, электрической сигнализацией, постоянными часовыми снаружи и внутри».
Уголок экспозиции показал часть быта Владимирского централа под окошком с решёткой с видом тюремный двор и строения. Эта тюрьму я видела из окон автобуса. Там отбывали сроки многие известные личности, в частности Александр Северный, которого навещал Михаил Круг и посвятил товарищу известную песню «Владимирский централ».
На фоне большого настенного фото старой улицы стоял велосипед с огромными колесами без шин в ожидании стоявшего за ним гимназиста. Все манекены выглядели реальными прохожими. Прекрасно вписались в картину улицы две дамы в тёмном одеянии: одна с детской коляской на больших колёсах, покрытой тюлем была в шляпе и сером пальто с пелериной. Её подруга нарядилась в кружевной платок. В другом уголке за столом сидела серьёзная женщина, а у стола скромно ждала беседы с ней другая - с уложенной причёской. Канцелярские принадлежности на столе - канделябр, пресс-папье и письменные приборы молчаливо утверждали о том, что здесь кабинет чиновника.
Со смотровой площадки башни-музея развернулась панорама города. Город вдали блестел куполами и зеленел деревьями. Ковром расстелилась площадка с газонами. Меня ждала многоглазая высотка – уютная гостиница «Золотое кольцо».
Гигабуквы признания «Я – сердце – Владимир» закрыли обзор площади перед Успенским собором диссонансом с обликом церкви и памятником великому иконописцу древности. Андрей Рублёв замер в божественном вдохновении, держа в левой руке иконную доску, а в правой - невидимую кисть. Ходила шутка, что он рисовал такого же неподвижного Ленина напротив.
Дмитровский собор изумлял белокаменной информативностью пластики настенных лепных украшений и отражал солнце крестом с месяцем. Он родился при усердии Всеволода – Большое гнездо.
Пристенные клумбы и ёлки вели к входу в Свято-Успенский кафедральный собор, построенный из дубового леса во времена святого Владимира, но сгоревший спустя более полторы сотни лет. Там же Андрей Боголюбский воздвиг с помощью строителей белокаменный храм, в котором упокоились святые и праведные люди. К двухтысячелетию Рождества Христова возле него встал постамент с крестом.
Владимир. 21-22 июля, 2015.
Золотой жар. 11.Владимир. День первый http://proza.ru/2010/08/16/835
Золотой жар. 12 . Владимир. День последний http://proza.ru/2010/08/17/574
2015. Москва в два приёма http://proza.ru/2015/09/02/807
2015. Города. Два в одном.http://www.proza.ru/2015/09/03/1480
2015. Города. Медвежий угол http://www.proza.ru/2015/09/07/1571